здух, врывавшийся в открытые окна машины, пробегал по коже, будто ее
терли  невидимой  наждачной   бумагой,   но   сейчас,   когда   машина
остановилась, мертвящий зной и беспощадное ярмо солнца были еще  хуже.
Футболка промокла мгновенно. Дейл надвинул пониже бейсбольную кепку  и
прищурившись, уставился на покрытую солнечными бликами дорогу.

    Дейл никогда прежде не был на Гранд Вью. В этой части штата каждый
знал об улице, которая бежит вдоль гряды утесов на  север  от  Пеории,
знал о больших домах местных миллионеров, которые располагались  вдоль
нее, но семья Дейла во время своих поездок в Пеорию, не заезжая в этот
район, ограничивалась посещением центра города, если только его  можно
было так назвать. Они непременно навещали либо  новый  торговый  центр
Шервуда (целых шесть этажей), или первый и пока единственный в  городе
Мак Дональдс,  расположенный  на  Мемориал  Драйв.  Эта  же  крутая  и
тенистая дорогая была незнакома Дейлу;  _холмы_  такого  размера  были
незнакомы ему. Вся жизнь мальчика прошла в  равнине  между  Пеорией  и
Чикаго и все, что превосходило небольшие, лесистые возвышенности около
кладбища Кэлвери  или  вдоль  Джубили  Колледж  Роуд,  казалось  Дейлу
странным.

    И эти  поместья,  каждое  из  которых  было  расположено  в  своей
тенистой обособленности, а самые значительные из  них  угнездились  на
самом обрыве утесов, как, например,  поместье  Эшли-Монтэгю,  казались
чем-то вычитанным из книжек.

    Харлен что-то прокричал из машины, и Дейл пришел в себя  и  понял,
что уже не меньше минуты стоит тут на самом солнцепеке. Кроме этого он
понял, что здорово напуган. Тогда мальчик поскорей наклонился к черной
решетке громкоговорителя, чувствуя как напрягается от страха его шея и
что-то сжимает желудок, попытался понять  как  привести  эту  штуку  в
действие. "Могу я помочь вам,  молодой  человек?"  раздался  голос  из
динамика.

    Это был мужской голос, произносивший слова с четкой  артикуляцией,
как обычно делали актеры в английских фильмах. Дейл  тут  же  вспомнил
Джорджа Сандерса в фильме  "Ястреб",  который  недавно  показывали  по
телевидению. Мальчик заморгал и стал оглядываться. Камеры вроде  нигде
не было видно, откуда же они узнали, что он здесь стоит? Кто-то следит
за ним в бинокль из дома?

    - Могу я помочь вам? - повторил голос.

    - Ну, да, - сказал Дейл, чувствуя, как  у  него  во  рту  внезапно
пересохло. - Это мистер Эшли-Монтэгю? - Едва произнеся эти  слова,  он
почувствовал, что сморозил глупость.

    - Мистер Эшли-Монтэгю занят, - сказал голос.  -  Вы,  джентльмены,
имеете какое-нибудь дело к  мистеру  Эшли-Монтэгю  или  мне  требуется
вызвать полицию?

    Сердце Дейла подпрыгнуло и ухнуло куда-то вниз, но уголком  разума
он отметил _Где бы этот парень не был, он нас видит._

    - Нет, нет, - сказал Дейл, не зная чему именно он говорит нет. - Я
хочу сказать, что у нас есть дело к мистеру Эшли-Монтэгю.

    - Пожалуйста, изложите ваше  дело,  -  попросила  черная  коробка.
Кованая решетка ворот была такой высокой  и  широкой,  что,  казалось,
никогда в жизни не бывала открытой.

    Дейл заглянул в машину, как бы обращаясь  к  Харлену  за  помощью.
Джим сидел, сжимая в руках  пистолет,  но  все-таки  предусмотрительно
держал его ниже уровня сидения, имея  в  виду  то  ли  камеру,  то  ли
перископ, то ли что там  было.  _Господи,  что  если  сейчас  нагрянут
копы?_

    Из машины высунулся  Конгден  и  визгливо  закричал,  обращаясь  к
черной коробке:

    - Эй, скажите там, что эти ублюдки  целятся  из  пистолета  в  мою
машину. Эй! Скажите им это!

    Дейл подошел поближе  к  микрофону,  стараясь  загородить  орущего
Конгдена. Он не знал,  слышала  ли  эти  крики  коробка,  но  голос  с
британским акцентом больше не проявлялся. Все - и  ворота,  и  лес,  и
холмы, и газон, и небо цвета вороненого металла - все казалось ожидало
его ответа. Какого дьявола я не прорепетировал свои  слова  пока  ехал
сюда, со злостью на себя подумал Дейл.

    - Скажите мистеру... э... скажите ему, что я здесь из-за  колокола
Борджиа, - заговорил наконец Дейл. - Скажите ему, что мне нужно срочно
с ним поговорить.

    - Одну минуту, - произнес голос. Дейл смахнул с лица пот  и  вдруг
ему на ум пришла сцена из  фильма  "Волшебник  из  страны  Оз".  Когда
парень, охранявший ворота в Изумрудный Город, заставил мучиться  перед
ними Дороти и остальных путников, а они  только  что  перенесли  такие
ужасные мучения во время своих скитаний.

    - Мистер Эшли-Монтэгю занят, - наконец сказал голос. -  Он  просил
его не беспокоить. Всего доброго.

    Дейл смущенно потер нос. Никто еще никогда  ему  не  желал  "всего
доброго". Сегодня был день настоящих открытий.

    - Эй! - закричал он, хватая рукой микрофон. - Скажите ему, что это
очень важно. Скажите ему, что мы приехали,  чтобы  поговорить  с  ним!
Скажите ему, что мы проделали такой долгий путь, чтобы...


    Коробка оставалась немой. Ворота  оставались  запертыми.  Никто  и
ничто не появилось в пространстве между домом и воротами.

    Дейл шагнул назад и  измерил  взглядом  высокую  кирпичную  стену,
разделявшую владения миллионера от Гранд Вью. Можно было бы влезть  на
нее, если Харлен подсадит его,  но  возможно  тут  есть  овчарки,  или
доберман-пинчеры... А люди, прячущиеся между деревьями, с автоматами в
руках... А копы,  которые  тут  же  принесутся  и  засекут  Харлена  с
револьвером...

    _Боже милостивый, мама думает, что я играю в бейсбол  или  сижу  у
Майка, а тут ей звонят из полицейского участка в Пеории и говорят, что
я  задержан  за  посягательство  на   чужую   собственность,   ношение
незарегистрированного  оружия  и  попытку  похищения  ребенка._   Нет,
подумал он тут же, ношение и похищение достанутся на долю Харлена.

    Дейл схватил микрофон и прижавшись к нему лицом, закричал что было
сил, даже не зная, включена ли эта штуковина  вообще,  и  есть  ли  на
другом конце слушатель, или он давно ушел по своим делам в  Изумрудный
Город.

    - Слушай меня,  черт  возьми!  -  кричал  он.  -  скажите  мистеру
Эшли-Монтэгю, что я знаю все о колоколе  Борджиа,  и  о  том  цветном,
которого повесили, и о погибших детях... о тех, которые погибли  тогда
и о тех, которые погибли недавно... о, черт.

    Выпустив пар Дейл уселся на горячий тротуар.

    Из коробки не  донеслось  ни  звука,  но  зато  вдруг  послышалось
электрическое гудение, затем механическое клацание  и  широкие  ворота
медленно стали открываться.


    Впустил Дейла не мистер  Джордж  Сандерс,  это  был  молчаливый  и
тонколицый человек, который больше походил на  мистера  Тейлора,  отца
Диггера, владельца похоронного бюро в Элм Хэвене.

    Харлен оставался в машине. Было очевидно,, что если мальчики уйдут
вместе, то Конгден тут же слиняет, прихватив с собой даже ворота, если
сумеет. Предстоящая награда в двенадцать долларов пятьдесят центов  не
помешает ему в этом... не помешает даже убить  их,  если  представится
возможность. Только ощутимое присутствие  револьвера,  нацеленного  на
капот его шевроле, могло утихомирить его и даже привести в дрожь.

    -  Давай,  давай,  -  сказал  Харлен  сквозь  зубы.  -  Только  не
рассиживайся там за чаем или за угощением. Выясни что  нужно  и  делай
ноги.

    Дейл кивнул и выбрался из машины. Конгден начал было угрожать, что
вызовет полицию, на что Харлен ему спокойно ответил:

    -  Вызывай.  У  меня  в  кармане  еще  восемнадцать  патронов.   И
посмотрим, сколько дырок я успею провертеть в капоте твоей тачки. Пока
полиция появится, она станет похожа на  швейцарский  сыр.  А  тогда  я
скажу, что это _ты_ затащил сюда _нас_. Мы с Дейлом не имеем  приводов
в  участок  в  качестве  малолетних  правонарушителей,  в  отличие  от
некоторых, кого я знаю, но называть не хочу.

    Конгден зажег следующую сигарету и  уставился  на  Харлена,  будто
обдумывая достойную месть.  "Пошевеливайся",  уже  без  всякой  на  то
необходимости добавил Харлен.

    Дейл шел за мужчиной, который, как он уже догадался, работал здесь
в качестве дворецкого, через анфиладу комнат, каждая из  которых  была
больше, чем весь первый этаж дома Стюартов.  Затем  человек  в  темном
костюме открыл высокую дверь  и  ввел  мальчика  в  комнату,  которая,
видимо, служила библиотекой или кабинетом: обшитые махагоновым деревом
стены и бесконечные  полки  высотой  футов  двенадцать,  заканчивались
узким мостиком, огороженным медными перилами, выше шел  следующий  ряд
еще более махагоновых и еще  более  высоких  полок.  Весь  уставленный
книгами он тянулся до самого  потолка  и  прятался  среди  подчеркнуто
грубых  деревянных  стропил.  На  самом   мостике   стояло   несколько
переносных стремянок. Восточную стену комнаты,  шагах  в  тридцати  от
того места, где стоял Дейл, занимало огромное окно, из которого  лился
солнечный свет прямо на огромный письменный  стол,  за  которым  сидел
мистер Эшли-Монтэгю. Сам миллионер выглядел очень  миниатюрным,  узкие
плечи, серый костюм,  очки  и  гастук-бабочкой  не  делали  его  более
внушительным.

    Когда Дейл вошел, он и не подумал встать.

    - Что вы хотите?

    Дейл перевел дыхание. Теперь, когда  он  находился  здесь,  он  не
чувствовал страха и совсем не нервничал.

    - Я сказал вам, что я хочу. Кто-то или что-то убило моего друга, и
я полагаю, что это имеет отношение к тому колоколу, который привез ваш
дедушка для школы.

    - Чепуха, - отрезал мистер Эшли-Монтэгю. - Этот колокол был просто
забавной редкостью, которая, как убедили моего  деда,  имел  некоторую
историческую ценность. И,  как  я  уже  говорил  вашему  юному  другу,
колокол был разрушен примерно сорок лет назад.

    Дейл покачал головой.

    - Мне известно другое, - сказал он, хотя на самом деле ему  ничего
не было известно. - Колокол все еще здесь. И он влияет на судьбы людей
так же, как это было при Борджиа.  И  мой  "юный  друг",  как  вы  его
назвали, теперь мертв. Мертв так же, как мертвы те дети, которых убили
шестьдесят лет назад. Мертв как тот негр,  повесить  которого  помогал
ваш дедушка.

    Дейл слышал собственный голос - сильный, отчетливый, и уверенный -
как бы со стороны. Словно смотрел кино. При этом  какая-то  часть  его
разума наслаждалась видом из окна: Иллинойс ривер,  широкая  и  серая,
блестела под солнцем, между лесистыми  утесами,  далеко  внизу  бежала
железная дорога, тянулась серая лента шоссе, ведущего в Пеорию.

    - Об этом я ничего не знаю, - сказал Деннис  Эшли-Монтэгю,  нервно
перекладывая  на  столе  бумаги.-   Сожалею   о   несчастном   случае,
происшедшем с вашим другом. Конечно, я уже читал об этом в газетах.

    - Это не было  несчастным  случаем,  -  покачал  головой  Дейл.  -
Кто-то, кто уже давно связан с колоколом, убил его. Существуют  еще  и
другие явления... Что-то, что появляется по ночам...

    Теперь мистер Эшли-Монтэгю стоял позади своего стола. Очки на  нем
были  в  круглой,  темной  оправе  и  делали  его  похожим  на  одного
комического персонажа из фильмов. Того, который  вечно  выпрыгивал  из
окон.

    - Какие явления? - голос его снизился до шепота. И был едва слышен
в огромной комнате.

    Дейл пожал плечами. Он знал, что не должен слишком откровенничать,
но понятия не имел каким образом все же дать  понять  этому  человеку,
что им известно о том, что здесь что-то происходит. В эту секунду Дейл
представил себе, как вдруг в одной из стен открывается потайная панель
и оттуда выходят Ван Сайк и доктор Рун и тихо  обходят  его  сзади.  А
позади _них_, из углов на него набрасываются явления...

    Дейл подавил желание оглянуться через плечо. Интересно, елси он не
выйдет отсюда, Харлен уедет без него или нет. Лично Дейл _уехал бы._

    - Например, мертвый солдат, -  ответил  он.  -  Человек  по  имени
Уилльям  Кэмпбел  Филипс,  если  быть  точным.  Например,  возвращение
мертвой учительницы. И  другие  явления...  существа,  возникающие  из
земли...

    Даже для самого Дейла это звучало глупо. Он был рад, что  замолчал
прежде, чем  успел  упомянуть  и  о  змее,  выползшем  из  кладовки  и
спрятавшемся под кроватью его брата. Внезапно у него мелькнула  мысль.
_Я ведь не видел ничего этого. Я принял на веру слова Майка и Харлена.
Все, что я видел, это дыры  в  земле.  Боже  Милостивый,  сейчас  этот
человек позвонит в полицию и меня упекут в  психушку.  Я  окажусь  там
даже прежде, чем мама поймет, что я опаздываю  к  ужину._  Рассуждение
было здравым. Но Дейл не поверил ему ни на секунду. Он верил Майку. Он
верил записям Дьюана. Он верил своим друзьям.

    Мистер Эшли-Монтэгю почти рухнул в кресло.

    - Боже мой, Боже мой, - прошептал он наклонился вперед будто хотел
спрятать лицо в ладонях. Но вместо  этого  он  снял  очки  и  принялся
протирать их белоснежным носовым платком. - Что вы хотите?

    У Дейла чуть не вырвался вздох облегчения.

    - Я хочу знать, что происходит, -  сказал  он.  -  Я  хочу  видеть
записи историка... доктора Пристмана... Хочу, чтобы вы рассказали  мне
все, что знаете о колоколе и о том, что произошло когда-то.  И  больше
всего... - Теперь у него все-таки вырвался вздох облегчения. -  Больше
всего я хочу знать, как можно остановить это все.



                               Глава 28


    Сквозь решетку с  западной  стороны  подвала,  расположенного  под
эстрадой, пробивался солнечный  свет  и  бликами  ложился  на  темную,
влажную  землю.  Майк  и  Минк  сидели  рядом  пока  старик  вел  свое
повествование,  часто  прерываемое  большими   глотками   шампанского,
долгими приступами кашля и еще более долгими приступами молчания.

    - Та зима была  очень  холодной,  холода  настали  как  раз  после
наступления Нового Года... и нового  века...  Я  тогда  был  маленьким
пацаном, не старше, чем ты  сейчас.  Сколько  тебе?  Двенадцать?  Нет,
одиннадцать?.. А, ну и мне было примерно столько  же,  когда  повесили
того негра.

    - Школу я тогда уже бросил. Большинство из нас не ходили  в  школу
подолгу... только, чтобы научиться подписывать свое имя... да  немного
считать... вот и все, что требовалось человеку  в  те  времена.  Мы  с
братьями нужны были отцу на ферме. Поэтому в то время  когда  повесили
негра, я уже забросил школу...

    - В том году у нас в городке стали пропадать дети.  Когда  исчезла
маленькая Кэмпбел, это привлекло внимание всех  потому,  что  ее  тело
обнаружили и потому что они были богачами и все такое... но и  до  нее
пропало четверо или пятеро ребятишек. Они просто не  вернулись  домой.
Помню, я тогда дружил с одним  маленьким  поляком,  Стрбнски  была  их
фамилия, его отец работал в бригаде железнодорожных  рабочих,  которые
тянули дорогу через наш город, да так  здесь  и  остался.  Стефан  его
звали. Ну, мы со Стефаном  как-то  слонялись  возле  салуна,  поджидая
своих отцов. Как раз за несколько недель  до  Рождества.  Я-то  своего
нашел, и мы с братом усадили его на телегу и повезли домой, а  Стефана
больше никто не видел. Никогда. Последнее, что я  помню,  это  как  он
брел через сугробы по Мейн Стрит в своих заплатанных штанах и в  руках
у него была банка, в которой  он  таскал  пиво  для  своей  старухи...
Что-то сцапало Стефана, то самое, что потом утащило двойняшек  Майеров
и этого... как его звали... маленького мексиканца. Они жили  там,  где
сейчас свалка... Но, конечно, внимание всех привлекла смерть маленькой
Кэмпбел, она все-таки была племянницей доктора и все такое.

    - Когда ее двоюродный брат, Билли Филипс, ворвался в салун...  нет
не к Карлу, этой пивной тогда еще не было... большой салун был там где
теперь этот дурацкий магазин... ладно, вобщем, когда этот сопляк Билли
Филипс ворвался холодным вечером и заорал, что у негра, который  живет
за путями, нашли  платье  его  сестры,  ну  тут  салун  опустел  через
полминуты... И я тоже, помню как я бежал, чтобы не отстать от отца...,
а на улице в своей двуколке сидел мистер Эшли, и  на  коленях  у  него
лежало ружье... То самое,  из  которого  он  выстрелил  в  себя  через
несколько лет... Сидел так, будто ждал нас.

    - Надо идти,  ребята,  -  закричал  он.  -  Справедливость  должна
восторжествовать.

    - И тут вся толпа мужчин заревела... ну знаешь,  толпа  соображает
не лучше, чем кобель, когда перед его носом сучка в течке,.. ну и  все
мы побежали туда, и пар валил у всех изо рта, он казался прямо золотым
на солнце... я даже помню, как пар  вырывался  из  ноздрей  лошадей...
Пары  черных  кобыл,  запряженных  в  коляску  мистера  Эшли...  Да  и
некоторые другие были в колясках... И мы помчались на  северную  часть
города, где позади свечного заводика проходила старая  одноколейка,  и
этот негр задрожал и стал таращиться на нас... А до  этого  он  что-то
жарил на сковороде, готовил жратву, вобщем...  И  парочка  его  друзей
была здесь же, они тогда никогда  не  ходили  по  одиночке,  и  им  не
разрешалось бывать в городе после темноты, конечно... Но они не  стали
ввязываться, они брызнули в  разные  стороны,  как  перепуганные  псы,
понявшие, что сейчас будет порка.

    - У черномазого была кровать-скатка, ну мужчины разорвали ее и все
увидели... там было платье маленькой Кэмпбел, все в засохшей крови, ну
и еще кое в чем... Ты понимаешь, сынок, о чем я говорю.

    - И они потащили негра к школе,  тогда  она  была  навроде  центра
города. В школе и все собрания проходили, и на выборы мы туда  ходили,
и все сделки тоже там совершались... И негра они туда поволокли...  Я,
помню, всегда болтался на улице, когда  начинали  звонить  в  колокол,
чтобы все собирались побыстрее, если дело было важное. И тогда, помню,
я тоже там стоял, мы еще пулялись  снежками  с  Лестером  Коллинсом  и
Мерри Уиттакером и отцом Кони Дейзингером... не помню, как его  звали.
Там и все пацаны собрались, которые пришли с отцами. Но  вдруг  как-то
быстро стемнело... стало по-настоящему темно... и жутко холодно... как
у ведьмы за пазухой...  В  тот  год  весь  чертов  город  был  отрезан
начисто, ты понимаешь, навроде как опечатан,  из-за  того  что  дороги
стали жуть какими скользкими, и сугробы.  Даже  в  Оук  Хилл  было  не
добраться, понимаешь, такие были дороги.  Поезда  еще  ходили,  но  не
каждый день. Так ведь сугробы -  во,  и  никаких  снегоочистителей  на
дорогах, и холодина... Вот мы и остались сами по себе.

    - Когда мы замерзил, то пошли в суд... они называли это судом... и
этот суд уже  почти  закончился.  Все  дело  заняло  не  больше  часа.
_Настоящего_ судьи, конечно, не было.. Судья  Эшли  вышел  в  отставку
молодым, да он все равно был чуть-чуть психом...,  но  они  все  равно
назвали это судом. Мистер Эшли, он знал  свое  дело.  Помню,  я  стоял
вместе с другими пацанами в бельэтаже школы, там, куда все  эти  книги
складывали, и глядел в главный зал, где собрался народ, и  дивился  на
судью Эшли. Он был такой важный в дорогом костюме, шелковом галстуке и
в том шелковом котелке,  который  он  прямо  не  снимал  с  себя.  Но,
конечно, когда он вел этот суд, то снял его... Я помню, что видел, как
свет блестит на его белых  волосах  и  удивлялся,  как  это  он  такой
молодой и уже такой умный.

    - Вобщем, Билли Филипс как раз кончал  рассказывать,  как  он  шел
домой, когда этот негр попытался напасть _на него_... сказал,  что  он
гнался за ним и кричал, что убьет  и  съест...  как  съел  девочку  до
него... А этот Билли, скажу тебе, был самым большим вралем, которого я
когда-нибудь видел... маленький говнюк прогуливал школу как  хотел,  а
потом являлся и заявлял, что ухаживал за  больной  мамочкой...  Правда
его старуха и правда болела все время, потом она  вскоре  и  умерла...
или врал, что сам болел, а мы все знали, что он болтался по городу или
рыбачил, или еше что... Вобщем, Билли  говорит,  что  он  вырвался  от
негра, а потом пошел тайком за ним в его лачужку и там  увидел