- Ты еще не дошел? - послышался мамин голос,  искаженный  каменной
кладкой стен и водой.

    - Почти, - прокричал он в ответ, хотя знал, что не  прошел  еще  и
половины пути.

    В подвале не было окон,  он  был  слишком  низким.  Свет  фонарика
разливался по маслянистой поверхности  воды  и  освещал  лишь  участок
комнаты - трубы, кусочек дерева, плавающий на поверхности, еще  трубы,
клочок намокшей бумаги у стены, дверь в мастерскую.

    Мастерская была огромным, темным пространством.  Вода  поднималась
все выше, пока не достала Дейлу до бедра. В следующей комнате придется
быть  поосторожнее,  поскольку  грязевой   насос   представлял   собой
отверстие дюймов восемнадцати в диаметре, маленький колодец в халтурно
сработанной дренажной системе.

    _Точно как те туннели, которые видел Майк. И те, что были на ферме
Дьюана._

    Дейл почувствовал, как дрожит луч. Он взял  фонарик  в  обе  руки,
сделал еще шаг, обратил  внимание  на  то,  что  инструменты  отца  не
намокли, хотя их забыли в маленьком деревянном ящичке, который  сейчас
плавал в воде. Этот ящик Лоуренс сам сделал прошлой зимой.

    - Я могу позвонить мистеру Грумбахеру! - послышался голос мамы. Он
звучал так, будто их разделяло несколько световых  лет.  Едва  слышная
запись, проигранная в далекой комнате.

    - Не надо, - сказал Дейл. Вернее,  он  подумал,  что  сказал  это,
возможно, он только прошептал эти слова.

    Комнаты подвала  были  расположены  в  форме  буквы  S,  ступеньки
находились в основании этой буквы,  комната  с  топкой  была  почти  в
середине, мастерская как раз перед верхней загогулиной, а прачечная  -
в верхнем конце буквы, приближаясь к угольному бункеру и темному лазу.

    Дейл осветил эту комнату.

    Сейчас она казалась больше, чем  при  обычном  освещении.  Темнота
создавала  иллюзию  отсутствия  дальней  стены.  Темнота  простиралась
словно всюду... подо всем домом, под участком, под мостовой и доходила
до самой школы.

    Дейл нашел грязевой насос, его  мотор  располагался  как  раз  над
линией воды на треножнике труб. Дейл обошел его  подальше  со  стороны
южной стены и оказался рядом со стиралкой и сушилкой.

    Было замечательно взобраться на скамью и наконец  вынуть  ноги  из
воды. Теперь он дрожал от холода, прыгающий в руке фонарик  выхватывал
из темноты то  опутанные  паутиной  стропила,  то  путаницу  труб  под
потолком, но по крайней мере худшее теперь  было  позади.  Он  вставит
пробку, зажжется свет, начнет работать насос  и  он  сможет  вернуться
назад без этого дурацкого фонарика.

    Онемевшими пальцами он нырнул в карман, чуть не выронил  пробку  в
воду, поймал и  осторожно,  держа  обеими  руками,  поднял  ее.  Зажав
фонарик под подбородком и убедившись, что  рубильник  стоит  на  нуле,
Дейл открыл дверцу щита.

    Какая из пробок перегорела, стало ясно сразу же. Третья. Вечно эта
третья. Мама закричала что-то, чего нельзя было разобрать, но Дейл был
слишком занят, чтобы  отвечать.  Да  если  б  он  и  попытался  что-то
сказать, он бы тут же выронил фонарик.  Он  вставил  новую  пробку  на
место и повернул рубильник.

    Свет. Дальняя стена _была здесь._ Грязное белье как всегда лежит в
корзине на краю стола. Мусор, который они с мамой бросали  на  верхнюю
крышку сушилки, чтобы он  не  намокал,  из  загадочной  кучи  зловещих
очертаний  превратился  в  обычный  мусор:   старые   журналы,   утюг,
бейсбольный мяч, который Лоуренс когда-то потерял... Просто мусор.

    Мама опять позвала его. Дейл услышал, как она захлопала в ладоши.

    - Получилось! - крикнул он, сам понимая, что это  уже  лишнее.  Он
прикрепил фонарик на пояс, закатал повыше джинсы и спрыгнул в воду. По
воде пробежала рябь, будто проплыла акула.

    Дейл улыбнулся собственным страхам и пошел обратно, уже воображая,
как он будет рассказывать об этом отцу. Он был уже  почти  у  двери  в
мастерскую, когда услышал позади негромкий щелчок.

    Свет выключился. Мурашки пробежали по всему телу Дейла.

    Кто-то выключил рубильник. Этот щелчок  невозможно  спутать  ни  с
чем.

    Мама что-то закричала ему, но голос был заглушен расстоянием. Дейл
дышал ртом, стараясь не обращать внимания  на  шум  в  ушах,  стараясь
_слышать._

    В нескольких шагах от него вода забурлила.  Сначала  он  расслышал
шум, потом почувствовал волны, заплескавшиеся вокруг босых ног.

    Дейл отступал назад, пока не вжался в  стену.  В  волосах  у  него
запуталась паутина, она прилипла к его лбу, но он, не обращая  на  это
внимания, пытался отцепить от пояса фонарик. _Только не  уронить  его.
Пожалуйста. Господи, сделай так, чтобы я его не уронил. Пожалуйста._

    Он щелкнул выключателем фонарика. Ничего. Полнейшая темнота.

    Футах в пяти перед ним послышался булькающий звук, будто аллигатор
скользнул с берега в темную воду.

    Дейл ударил по основанию фонарика,  стукнув  им  по  ноге.  Слабый
лучик осветил стропила. Он держал фонарик перед собой как оружие, водя
умирающим лучом во все стороны.

    Далеко впереди сушилка. Стиральная машина. Скамья. Чернота  вместо
дальней стены. Немой насос. Щит с пробками. Выключенный рубильник.

    Дейл тяжело дышал. Он вдруг почувствовал  глоовокружение  и  хотел
закрыть глаза, но побоялся, что потеряет равновесие и упадет. Прямо  в
воду. В эту темную воду. В воду, где его что-то поджидает.

    _Перестань бояться, черт возьми! Прекрати!_ Эта мысль  была  такой
отетливой, что ему  показалось,  что  это  крикнула  мама.  _Прекрати!
Успокойся немедленно, несчастный слюнтяй._ Он старался дышать поглубже
и продолжал отдавать сам себе приказы,  чтобы  выйти  из  паники.  Это
немного помогло.

    _Ты не до конца поднял рукоятку рубильника. Рукоятка упала сама._

    _Почему? Я поднял ее до упора._

    _Нет, не до упора. Пойди и поправь рукоятку._

    Свет от фонарика почти погас. Дейл энергичным шлепком вернул его к
жизни. По всей комнате теперь слышались плеск и хлюпанье воды.  Словно
целое поколение пауков проснулось и попадало со стропил. Свет  метался
по комнате, касаясь всего, но ничего не  освещая.  Здесь  было  больше
тени, чем предметов. _ Паучьи ноги._

    Дейл выругал себя  трусом  Ои  шагнул  вперед.  Вода  вокруг  него
забурлила. Он сделал еще шаг, встряхивая фонарик каждый раз, когда тот
угрожал выйти из строя. Теперь вода была выше пояса. _Это невозможно._
Но это так и есть. _Смотри, не свались в колодец грязевого насоса._ Он
двинулся влево, стараясь держаться ближе к стене.

    Теперь  он  повернул,  не  уверенный,  что   идет   в   правильном
направлении. Луч света  был  таким  слабым,  что  не  доставал  ни  до
стиральной машины, ни до сушилки.  Дейл  боялся,  что  идет  к  задней
стене, там, где стена не доходит до потолка и  где  маленькие  горящие
глазки выглядывали из лаза, даже _при  свете_  и...  _Прекрати  сейчас
же!_

    Дейл остановился. Он с силой ударил по  основанию  фонарика  и  на
секунду луч стал ярким и широким. Скамья была шагах в десяти слева. Он
_действительно_ выбрал неверное направление. Еще три шага и он бы упал
в колодец грязевого стока. Дейл повернул и начал пробираться к скамье.

    Луч потух. Прежде чем Дейл поднес фонарик к своему бедру,  к  нему
прикоснулось что-то другое. Что-то длинное и холодное. Оно,  казалось,
тыкалось в него, как морда старой собаки.

    Дейл не закричал. Он заставил себя подумать о  намокшей  газете  и
упавшем инструментальном ящике, он заставлял себя не думать  о  других
вещах. Холодное прикосновение на миг пропало, потом  появилось  снова,
стало сильнее. Он не кричал. Дейл  ударил  по  фонарику,  потряс  его,
перевернул. Вспыхнул слабый лучик, более похожий на язычок свечи,  чем
на свет фонарика.

    Дейл опустил его и навел умирающий луч на поверхность воды.

    Тело Тубби Кука покачивалось под поверхностью воды дюймах в десяти
от нее. Дейл узнал его сразу, хоть тело было обнаженным  и  совершенно
белым - белизной гнилого гриба - и ужасно распухшим.  Даже  лицо  было
раза в два или три больше человеческого, будто тесто всходило  до  тех
пор, пока не лопнуло от внутреннего давления. Рот под водой был широко
открыт, хоть на  поверхности  не  появлялось  никаких  пузырей,  десны
почернели и куда-то провалились, так что каждый зуб  казался  огромным
желтым клыком. Тело бесшумно плыло под поверхностью воды так привычно,
будто находилось здесь уже недели и  будет  находиться  здесь  всегда.
Одна ладонь была почти над поверхностью так, что Дейл отчетливо  видел
каждый палец, распухший до того, что казался странной белой  сосиской.
Казалось, что они слегка шевелятся, когда течение подталкивало их.

    И вдруг, в восемнадцати дюймах от лица Дейла, тело  Тубби  открыло
глаза.

                              Глава 22.


    За эти три недели дождя и ненастья Майк понял,  кто  и  что  такое
Солдат и как с ним можно бороться.

    Смерть Дьюана Макбрайда глубоко  потрясла  Майка,  хоть  он  и  не
считал себя таким близким его другом,  каким  был  Дейл.  Майк,  после
того, как остался в четвертом классе на второй год  -  причиной  этого
были трудности с чтением, буквы в словах как Майк ни  старался  понять
их смысл, представали перед ним каким-то случайным рисунком - так вот,
после этого Майк стал считать себя  полной  противоположностью  Дьюану
Макбрайду. Дьюан и читал, и писал намного легче  и  более  бегло,  чем
любой из взрослых, которых знал Майк, за исключением, может быть, отца
Каванага. В то время как самому Майку едва удавалось за  день  осилить
чтение одной из газет, которые он разносил.  Он  не  обижался  на  эту
разницу, в конце концов не вина  Дьюана,  что  он  такой  умный.  Майк
уважал его способности, так же как он уважал способных спортсменов или
прирожденных рассказчиков, как, например, Дейл Стюарт. Но бездна между
двумя мальчиками-сверстниками была гораздо глубже, чем пропасть  между
разными классами, в которых они теперь учились. Майк завидовал  Дьюану
Макбрайду поскольку перед тем открывалось множество путей, это были не
привилегии, Майк знал, что Макбрайды  едва  ли  не  более  бедны,  чем
О'Рурки, нет, это были пути к постижению истин и их  пониманию,  пути,
которые Майк еле-еле нащупывал во время бесед с  отцом  Каванагом.  Он
полагал, что Дьюан обитает в недоступных царствах мысли, слушая голоса
давно умерших людей, звучащие со страниц книг, так же как он слушал по
ночам радиопередачи, сидя в своем подвале.

    Майка охватило чувство...  не  то,  чтоб  потери,  хотя  оно  тоже
присутствовало, скорее это было  чувство  _потери  миром  равновесия_.
Будто бы они с Дьюаном вместе пилили дрова, как однажды в детском саду
миссис Блэквуд, когда они были маленькими, и теперь один из  партнеров
исчез и равновесие нарушено.

    И один из детей, тот, что поглупее, остался в одиночестве.

    Бесконечный дождь не смог помешать Солдату прийти  снова.  Как  не
помешал кому-то скрестись под полом.

    Майк постарался вести себя поумнее: он сказал отцу,  что  какой-то
странный парень слоняется вокруг их дома.  Он  даже  рассказал  ему  о
туннелях под домом.

    Теперь мистер О'Рурк был слишком толстым, чтобы самому лазать  под
дом, но он дал Майку  веревку  и  попросил  законопатить  всю  глубину
туннеля, и также дал яд, чтобы обрызгать приманки, будто бы под  домом
обитал гигантский опоссум. Майк  полез  под  дом,  не  помня  себя  от
страха, но причин бояться не было. Дыры исчезли.

    Отец поверил его рассказу  о  парне  в  странном  мундире  -  Майк
никогда прежде не лгал ему, да и никому из взрослых - но  он  подумал,
что это какой-нибудь лоботряс приударяет за одной из  его  дочек.  Как
мог Майк сказать, что это было  нечто  совсем  _другое_,  что-то,  что
охотится за Мемо? Может это и вправду  _был_  какой-нибудь  солдат,  с
которым Пег или Мери познакомились в Пеории и который теперь  болтался
поблизости. Правда, девушки отрицали это,  ни  одна  из  них  не  была
знакома ни с одним солдатом, за исключением База  Уиттакера,  которого
восемь месяцев назад  забрали  в  армию.  Но  Баз  Уиттакер  служил  в
Кайзерлаутерн в Германии, о чем  его  мать  с  гордостью  рассказывала
каждому, показывая его малограмотные письма и красивые открытки.

    Нет, это был не Баз  Уиттакер.  Майк  прекрасно  знал  База,  и  у
Солдата было совсем другое лицо. Вернее сказать, у него вообще не было
лица.

    Поздно вечером четвертого июля Майк услышал странный шум -  понял,
что он реальный - и мигом скатился с лестницы, держа в одной руке биту
и ожидая увидеть свернувшуюся калачиком Мемо на ее  обычномм  месте  в
кровати, горящую керосиновую лампу, мотыльков,  бьющихся  о  стекло  в
попытках добраться до пламени. Все так и было. Но кроме этого за окном
был Солдат. Он стоял, прижавшись к стеклу лицом.

    Майк застыл на месте, не сводя с него глаз.

    За окном шел сильный дождь, и внутренняя рама была закрыта, только
небольшая форточка оставалась в верхнем углу  окна,  через  которую  в
комнату поступал свежий воздух с влажных полей через дорогу. Но Солдат
так сильно налег на сетку перед стеклом, что она прогнулась  внутрь  и
теперь касалась самого стекла. Майк отчетливо  видел  шляпу,  с  полей
которой стекала вода, мокрую рубашку  цвета  хаки,  освещенную  светом
лампы на столике Мемо, стоящим всего в двух футах от окна,  офицерскую
портупею и медные пряжки на поясе.

    _Вода не стекает с полей шяпы у привидений._

    Лицо Солдата теперь плотно прижималось к  стеклу,  не  к  наружной
сетке, а прямо к _стеклу_. Открыв рот и чуть  не  выронив  биту,  Майк
шагнул вперед и загородил Мемо. Между ним и силуэтом за окном было  не
больше трех футов.

    В последний раз, когда Майк видел  Солдата,  ему  показалось,  что
лицо у того будто покрыто слоем сала, таким оно было блестящее, словно
не лицо, а маска из воска. Теперь это восковое лицо _протекало  через_
мельчайшие ячейки сетки и снова  собиралось  в  одну  массу  у  самого
стекла, большое и бледное как медуза.

    Пока Майк на него смотрел, Солдат поднял ладони и  положил  их  на
сетку. Теперь его пальцы и даже ладони потекли сквозь нее,  как  течет
тающая свеча. У стекла они вновь приобрели прежнюю форму и вытянулись.
Восковые пальцы, сально-блестящие ладони. Руки торчали из рукавов  как
медленно-извергающийся фонтан воска, затем одна из ладоней заскользила
по стеклу вниз. Майк поднял глаза,  чтобы  посмотреть,  как  принимает
прежнюю форму лицо, глаза плавали в этой массе как изюминки в пудинге.
Ладони скользнули ниже.

    _Они двигаются к форточке._

    Майк закричал, зовя маму, отца. Он бросился вперед и прижал биту к
верху оконной рамы, стараясь закрыть ее плотнее. Руки и пальцы, теперь
они стали на ярд длиннее, вытягиваясь вперед, искали щель.

    Майк услышал голос матери, услышал, как отец со  стоном  встает  с
кровати. Что-то громко спросила  с  лестничной  площадки  Пег,  Кетлин
заплакала. Отец сердито  заворчал  и  стал  спускаться,  Майк  услышал
шлепанье босых ног в холле.

    Пальцы Солдата и его лицо отодвинулись от рамы,  протекли  обратно
через сетку, снова сформировали подобие человеческой фигуры, это  было
похоже на кинопленку,  перематываемую  в  обратном  направлении.  Майк
снова закричал, выронил биту и кинулся вперед, чтобы захлопнуть окно и
по дороге опрокинул лампу со столика. Стекло треснуло, но лампа  упала
прямо на подставку и керосин просто чудом  не  разлился  и  не  вызвал
пожар.

    В ту же секунду, когда на пороге комнаты  возник  отец,  силуэт  в
окне исчез. Он удалялся, держа руки ровно  по  швам,  и  дивгаясь  так
прямо будто ехал на тележке.

    - Что за дьявол! - закричал Джонатан О'Рурк. Его жена  кинулась  к
Мемо, которая лежала, болезненно моргая от яркого света.

    - Ты видел его? - воскликнул  Майк,  поднимая  лампу  с  пола.  Он
держал ее в опасной близости от ветхих занавесей, но не замечал этого.

    Отец глянул  на  разбитое  стекло,  на  сдвинутый  с  места  стол,
захлопнутое окно, на валяющуюся на полу биту.

    - Черт его  возьми,  это  зашло  слишком  далеко.  -  Он  отдернул
занавеску так резко, что карниз сорвался с  гвоздя  и  все  сооружение
рухнуло вниз. В черном прямоугольнике окна были только ночь  и  дождь,
поливающий листья деревьев. - Но там никого нет, черт подери.

    Майк перевел взгляд на мать.

    - Он пытался войти.

    Отец рывком распахнул окно. Налетевший  порыв  свежего  ветра  был
даже приятен после удушливого запаха керосина и страха. Тяжелая ладонь
отца шлепнула по подоконнику.

    - Но здесь _задвижка_ на сетке. Как он мог проникнуть к стеклу?  -
Отец смотрел на Майка будто его единственный сын на  глазах  сходил  с
ума. - Что это... этот солдат пытался порвать сетку? Но я  бы  услышал
шум.

    Теперь, когда в комнате горел яркий свет, Майк прикрутил фитиль  у
лампы и трясущимися руками поставил ее на стол.

    - Нет, он прошел _через нее..._

    И он замолчал, сам чувствуя, как глупо это звучит.

    Мама подошла и прикоснулась к его лбу. Обняла за плечи.

    - У тебя горит лоб, детка. Ты заболел.

    Май почувствовал, как его бьет озноб. Комната кружилась перед  его
глазами, а сердце колотилось как бешеное. Он постарался взять  себя  в
руки и как мог спокойнее посмотрел отцу в глаза.

    - Папа, я услышал какой-то звук и спустился  вниз.  Он  был...  Он
сильно налег на сетку. Она прогнулась, чуть не лопнула. Клянусь, я  не
обманываю тебя.

    Мистер  О'Рурк  некоторое  время  смотрел  на  сына,  потом  молча
повернулся, вышел из комнаты и через минуту вернулся, одетый  в  брюки
прямо поверх пижамы и ботинки.

    - Оставайся здесь, - тихо сказал он.

    - Отец! - крикнул Майк, хватая того за рукав.  И  сунул  ему  свою
биту.

    Пока все они ждали отца, мама погладила Мемо по волосам, отправила
девочек в постель, поменяла Мемо наволочку. Снаружи  мелькнула  чья-то
тень и Майк испуганно отпрянул от окна. Там стоял отец, подоконник был
почти на уровне его грудной клетки.  Майк  непонимающе  заморгал:  ему
было видна большая часть туловища Солдата, когда он стоял у окна, а он
был  много  ниже  отца,  Майк  это  разглядел,  когда  видел  его   на
перекрестке шестой окружной и Джубили  Колледж  роуд.  Как  могло  так
быть? Может Солдат стоял на  какой-нибудь  подставке?  Тогда  было  бы
понятно, почему он так странно удалился, стоя почти вертикально...

    Силуэт отца исчез, минут пять его не было, потом  вошел,  с  силой
захлопнув за собой дверь кухни. Майк кинулся ему навстречу.

    Пижамная куртка отца и брюки были наскозь мокрыми.  Венчик  редких
волос прилип к ушам. Капли воды блестели на лбу и лысине. Он  протянул
к Майку огромную ручищу и увел того на кухню.

    - Никаких следов, - тихо сказал он, видимо  не  желая,  чтобы  его
слышали жена и дочери. - Кругом сплошная грязь, Майк,  ты  же  знаешь,
целыми днями идет дождь. Но под окном нет ни одного следа. Вдоль  этой
стены тянется цветочная клумба,  но  следов  нигде  нет.  И  во  дворе
никого.

    Майк почувствовало, как стало жечь глаза, так  бывало  в  детстве,
когда он еще разрешал себе плакать. В груди болело.

    - Но я _видел_ его, - все, что он мог выдавить из  себя  сжатым  в
судороге ртом.

    Отец пристально смотрел на него.

    - Ты единственный, кто видел его. Около окна Мемо.  Ты  видел  его
только здесь?

    - Еще один раз он преследовал меня на шестой  окружной  и  Джубили
Колледж роуд, - ответил Майк и тут же пожалел. Нужно было либо сказать
об этом сразу, либо не рассказывать вообще.

    Отец продолжал изучать его взглядом.

    - Он мог стоять на лестнице или еще на чем-нибудь таком, - выдавил
Майк, сам чувствуя, как отчаянно беспомощно звучат его слова.

    Отец медленно покачал головой.

    - Никаких отметин, Майк. Ни лестницы.  Ничего.  -  Большая  ладонь
отца опустилась Майку на лоб. - Ты горячий.