одежду
маленькой  Кэмпбел,  я  тебе  говорил,  что  она  приходилась  сестрой
Кэмпбелу?,  и  этот  негр  навроде  как  шурудил  эту  одежду  и  всем
показывал. И Билли сказал, что он побежал в город и рассказал мужчинам
в салуне.

    - И другой парень, кажись, это был Клемент Дейзингер, что ли... ну
да, он сказал, что видел этого черномазого, когда  он  болтался  возле
дома доктора Кэмпбела, как  раз  перед  Рождеством,  когда  девочка  и
пропала. Сказал, что  раньше  забыл  про  это,  а  теперь  вспомнил  и
понимает, что черномазый вел себя очень подозрительно. После  Клемента
и другие стали вспоминать, что вроде видели этого негра в городе.

    - И судья Эшли ударил своим кольтом, будто это был этот... ну  как
его там... а, молоток... и говорит черномазому: "Вы имеете  что-нибудь
сказать в свою защиту?", а тот только глядит на  всех  своими  желтыми
глазами и молчит.  Конечное  дело,  его  толстые  губы  были  в  кровь
разбиты, потому что некоторым-таки удалось его стукнуть, но  я  думаю,
если б он захотел говорить, то заговорил  бы.  Видать,  он  просто  не
хотел.

    - И судья Эшли... мы всегда думали о нем, как о настоящем судье...
так он опять ударил своим кольтом  по  столу,  который  они  притащили
вниз, и говорит: "Я объявляю вас виновным и приговариваю вас к  смерти
через повешение. И пусть Господь примет вашу  душу".  И  тут  вся  эта
толпа встала и стояла, пока он что-то еще не прокричал, а потом старый
Карл Дуббет схватил этого черномазого и еще несколько человек тоже,  и
они потащили его  мимо  комнат  для  маленьких  учеников  к  лестнице,
которая идет мимо витражей, и потом туда, где стояли мы,  мальчишки...
Они протащили черномазого так близко от нас, что я мог бы  дотронуться
до  его  толстых  губ,  которые  уже  стали  совсем  синими...,  и  мы
отправились за  ними,  когда  они  волокли  черномазого  мимо  старших
классов... и там то ли Карл, то ли Клемент надели ему на голову черный
капюшон... и они протащили его по оставшимся  ступеням.  Теперь-то  их
больше нет, этих ступеней, их  замуровали,  знаешь...  Ну  и  вытащили
негра на такой узкий мостик, который шел внутри башни.

    Ты его не видал... Я-то знаю о чем говорю, я целых сорок  лет  сам
помогал Карлу Ван Сайку, а до него еще Миллеру убирать там, но ты  его
не видал. Мостик шел внутри башни и с него было видно  все  три  этажа
внизу, словно три ряда балконов, до самого главного зала, а в середине
болтался этот колокол, который мистер Эшли привез из Европы. Вобщем мы
все стояли вокруг этих балконов... и весь  первый  этаж  был  запружен
толпой мужчин... да и женщинами, тоже. Помню я видел  там  Салли  Мун,
мать Эммы, она стояла со своим мужем Оливером, слабак еще тот был, и у
них даже щеки блестели, такие они были счастливые и взволнованные... И
все смотрели на судью Эшли.

    - Помню, я подумал, что они собираются  его  попугать...  повесить
ему на шею веревку, чтоб он раскололся и сказал всю правду..., но было
не так. Нет, сэр, не этого они хотели. Судья Эшли взял  у  кого-то  из
них нож, кажись у Сесиля Уиттакера, и перерезал эту  чертову  веревку,
которая тянулась вниз от языка колокола до самого  пола.  Я  стоял  на
балконе старшеклассников и провожал глазами ее,  когда  она  падала  и
ложилась на пол кольцами. Люди расступились, и все смотрели мимо меня,
вверх, на этого черномазого. И тут судья Эшли сделал странную вещь.

    - Мне нужно было догадаться об этом, еще когда он обрезал веревку,
но я не дотумкал. Они возились около его головы, и что-то делали с его
капюшоном, и я подумал, _вот они сейчас сдернут его и негр испугается.
И они пригрозят, что скинут его вниз и  все  такое..._,  но  никто  не
собирался его пугать. Вместо этого они обвязали короткий конец веревки
вокруг шеи, на голове у  него  все  еще  был  капюшон,  и  как-то  они
умудрились поставить его на узкие перила, которые шли вдоль мостика...
и, паренек,... тут настала такая чертова тишина... прямо ни  хрена  не
было слышно. Там было чуть не три сотни людей, но  ни  звука  не  было
слышно. Не слыхать было ни кашля, ни сопения, даже  дыхания  и  то  не
было. Только тишина. Все, каждый мужчина,  женщина,  ребенок,  включая
меня самого, таращились на этот балкон и на черномазого, стоявшего  на
самом краешке, его  лица  не  было  видно  из-под  проклятого  черного
капюшона, руки были связаны за спиной и ничего не держало его. Ничего,
кроме рук какого-то мужчины.

    - И затем кто-то, кажись, это был судья Эшли, но точно не знаю,  я
не видел ясно, потому что было темно в башне и  я  смотрел  только  на
черномазого, как и все, вобщем кто-то столкнул его вниз.

    - Черномазый упал, конечно. Веревка была  короткая  и  падение  не
сломало ему шею, как было бы, если б его  повесили  по-настоящему.  Он
болтался как сукин сын, раскачиваясь  от  одной  стороны  колокола  до
другой, и каждый раз  стукался  задом.  И  из-под  капюшона  слышались
какие-то  захлебывающиеся  звуки.  Я  их  слышал  хорошо.   Его   ноги
оказывались всего в нескольких футах от моей головы каждый раз,  когда
он был с моей стороны балкона  для  старших  классов.  Помню,  с  него
слетел один башмак, а в другом была дырка, и  из  нее  торчал  большой
палец ноги. Еще помню,  что  Кони  Дейзингер  протянул  руку  и  хотел
дотронуться до черномазого, пока тот так болтался и  раскачивался.  Он
не хотел ни толкать его, ни  тянуть,  просто  дотронуться,  ну  как  в
цирке, понимаешь.... но тут мы  увидели  как  черномазый  обоссался...
Клянусь Богом, его драные брюки вдруг прямо на наших глазах потемнели,
и что-то потекло по ногам... И люди внизу как-то загудели и прыснули в
разные  стороны.  И  затем  черномазый  перестал  болтаться  и   повис
неподвижно, и Кони быстренько убрал руку и никто  из  нас  уже  больше
ничего не пытался сделать.

    - И знаешь,  парень,  что  странно?  Как  только  этот  черномазый
соскользнул с перил, старый  колокол  вдруг  начал  звонить,  вот  что
странно. И он звонил все время. Пока негр болтался  и  раскачивался  и
давился под своим  капюшоном  никто  ничего  не  замечал,  потому  что
болтался-то он на веревке как  какой-то  сукин  сын...  Но  понимаешь,
парень? Некоторые из нас там остались, пока черномазого не сняли и  не
выбросили его тело на свалку или еще  куда,  чтоб  избавиться...  _Так
вот, этот колокол так все время и звонил_. Кажется он звонил всю ночь,
и весь следующий день, как будто черномазый все  еще  раскачивался  на
нем. Кто-то сказал, что  когда  вешали  негра,  то  нарушили  какой-то
баланс... или еще чего-то. Но звук был странный... клянусь тебе...  Мы
в ту ночь уехали с отцом из города, я  помню  холодный  воздух,  помню
снег, запах виски от моего старика, стук лошадиных  копыт  по  льду  и
замерзшей земле. Элм Хэвен в ту ночь был сплошная чернота деревьев  да
дым над трубами был  заметен  в  лунном  свете  позади  нас...  И  гул
колокола.

    - Слушай, парень, а у  тебя  нет  еще  бутылочки  этого  отличного
шампанского? А то я хотел тебе рассказать об одном мертвом солдате.


    - Итак, вы видите, - говорил мистер  Деннис  Эшли-Монтэгю,  -  что
ваша так называемая легенда о колоколе Борджиа столь же фальшива,  как
и так называемый сертификат атрибутации, который  побудил  моего  деда
купить эту вещь. Никакой легенды не существует...  существовал  только
старый   литой   колокол,   проданный    легковерному    американскому
путешественнику.

    - Нет,- сказал Дейл. Мистер  Эшли-Монтэгю  говорил  уже  несколько
минут, солнечный свет из ромбовидного окна позади него заливал дубовый
письменный стол и создавал  какое-то  подобие  нимба  вокруг  редеющих
волос мистера Эшли-Монтэгю. - Извините, я не верю вам.

    Миллионер вспыхнул и скрестил на груди руки, похоже было что лет с
одиннадцати его никто не называл лжецом. Он  надменно  выгнул  светлую
бровь.

    - О? А чему  верите,  молодой  человек?  Тому,  что  этот  колокол
послужил  причиной  некоторых  сверхъестественных  событий?   Вам   не
кажется, что вы выросли из таких сказок?

    Дейл проигнорировал  этот  вопрос.  В  эту  минуту  он  подумал  о
Харлене, который, сидя в чужом шевроле, сторожил строптивого Конгдена.
Времени у него было немного.

    - Вы сказали Дьюану Макбрайду, что колокол был разрушен?

    Мистер Эшли-Мотэгю нахмурился.

    - Не припоминаю, чтобы мы обсуждали этот вопрос,  -  веско  сказал
он, но голос его звучал фальшиво, будто он подозревал, что,  возможно,
были свидетели. - Действительно, он  вроде  бы  расспрашивал  меня  об
этом. Да, колокол _действительно_ был разрушен и расплавлен на лом  во
время войны.

    - А как насчет негра? - настойчиво продолжал расспросы Дейл.

    Худощавый человек тонко улыбнулся. Дейл  знал  слово  "свысока"  и
подумал, что, пожалуй, оно тут больше всего уместно.

    - Какого негра вы имеете в виду, молодой человек?

    - Негра, которого повесили в Старом Централе, - ответил Дейл. - На
том самом колоколе.

    Мистер Эшли-Монтэгю медленно покачал головой.

    - В начале этого века действительно  произошел  какой-то  досадный
инцидент,  в  который   оказался   вовлечен   представитель   цветного
населения, но, уверяю вас, никто повешен не был. И уж тем более  никто
не был повешен на колоколе в школе Элм Хэвена.

    - Ладно, - кивнул Дейл, сидя на стуле с высокой спинкой и скрестив
под столом ноги. Он старался держаться так, будто  у  него  был  вагон
времени. - Расскажите мне, пожалуйста, что тогда произошло.

    Мистер Эшли-Монтэгю вздохнул, сделал  вид,  будто  тоже  хотел  бы
сесть, но вынужден ходить взад и вперед по кабинету.  Бросив  короткий
взгляд за окно,  Дейл  увидел,  как  по  серой  глади  реки  скользила
огромная баржа.

    - У меня имеются только отрывочные данные, - заговорил  миллионер.
- Моему отцу тогда было примерно лет около тридцати, но он еще не  был
женат... Эшли-Монтэгю всегда стремились вступать  в  брак  в  довольно
позднем возрасте... Так вот. Во всяком случае, вот что мне известно из
семейных преданий. Мой собственный отец умер  в  1928  году,  как  вы,
полагаю, знаете, вскоре  после  моего  рождения.  Поэтому  я  не  имел
возможности уточнить некоторые детали. Доктор Пристман не упомянул  об
этом инциденте в своих летописях.

    - Итак, насколько я понимаю,  в  начале  столетия  в  нашей  части
округа произошел неприятный инцидент. Исчезли один  или  два  ребенка.
Впрочем, я полагаю, что они скорей всего сбежали из дома. В  то  время
жизнь на фермах была трудной, и не было ничего необычного в  том,  что
дети  предпочитали  убежать  из  дома,  вместо   того,   чтобы   вести
непосильные труды вместе со своими семьями.  Тем  не  менее,  один  из
детей... дочь местного доктора, если я не ошибаюсь...  была  _найдена_
мертвой. Кажется, ее... э... над ней надругались и затем убили. Вскоре
после этого, несколько почтенных граждан городка, включая моего  отца,
который  имел  честь  был  судьей  в  отставке,  как   вам,   полагаю,
известно...  Так   вот,   нескольким   горожанам   были   представлены
неопровержимые доказательства того, что преступление совершено негром,
не имевшем определенного места жительства...

    - Какого рода доказательства? - прервал его Дейл.

    Мистер Эшли-Монтэгю замедлил шаги и нахмурился.

    -  Неопровержимые.  Это  взрослое  слово,   не   так   ли?   Слово
"неопровержимые" означает, что...

    - Я знаю, что означает  слово  "неопровержимые",  -  сказал  Дейл,
проглотив слово "говнюк". Он уже  начинал  думать  и  выражаться,  как
Харлен. - Это значит те, которые нельзя отрицать. Я имею в  виду,  что
за _доказательства_?

    Миллионер взял со стола  изогнутый  нож  для  разрезания  бумаг  и
принялся раздраженно постукивать им по столу. Дейл уже  подумал,  что,
наверное, сейчас он вызовет дворецкого и велит вышвырнуть его вон.  Но
этого не произошло.

    -  Какого  рода  доказательства?  -  повторил  он  и  снова  начал
расхаживать по кабинету, постукивая маленьким ножом  по  столу  всякий
раз, когда оказывался рядом. - Припоминаю, что это была какая-то часть
туалета девочки. Возможно,  орудие  убийства.  Что  бы  это  ни  было,
доказательства были неопро... Бесспорными.

    - И тогда его повесили? - спросил Дейл, думая о нервничающем в эту
минуту Конгдене.

    Мистер  Эшли-Монтэгю  выразительно  посмотрел   на   Дейла,   хотя
выразительность взгляда была несколько  смазана  присутствием  толстых
линз очков.

    - Я уже сказал вам, что никто не  был  повешен.  Был  созван  суд,
возможно, это происходило в школе, хотя  надо  признать  это  довольно
странным. Присутствовали горожане... все уважаемые жители города...  и
я бы добавил, что де факто было созвано  большое  жюри...  Полагаю  вы
знаете, что такое большое жюри?

    - Да, - буркнул Дейл. На самом деле он не имел  об  этом  никакого
понятия, а о значении выражения "де факто" догадался только по смыслу.

    - Итак, в  этом  происшествии  мой  дед  не  являлся  каким-нибудь
предводителем  толпы  линчевателей.  Он  представлял  глас  закона   и
правосудия. Возможно, среди горожан присутствовали эелементы,  которые
хотели бы вершить суд и расправу короткой рукой... Я не знаю, мой отец
никогда не говорил об этом...  Но  дед  настоял  на  том,  чтобы  этот
человек был препровожден в Оук Хилл и отдан  в  руки  правосудия...  в
полицейский участок, если хотите.

    - И он был препровожден? - спросил Дейл.

    Мистер  Эшли-Монтэгю  неожиданно  прекратил  расхаживать  взад   и
вперед.

    - Нет. В этом и состоит трагедия... которая лежала тяжелым  грузом
на совести моего отца и деда. Кажется, негра посадили в повозку, но он
спрыгнул с нее... и  побежал...  и  несмотря  на  то,  что  он  был  в
наручниках и кандалах, он сумел добраться до  болот,  тянущихся  вдоль
дороги.  Это  произошло  там,  где  теперь  ферма  мистера  Уиттакера.
Сопровождавшие его люди не смогли догнать его, поскольку предательский
грунт не мог выдержать их веса. Этот человек утонул... задохнулся.

    - Но я думал, что была зима, когда это все  произошло,  -  заметил
Дейл. - Январь.

    Мистер Эшли-Монтэгю пожал плечами.

    - Неожиданное потепление, - сказал  он.  -  Может  быть...  Вполне
вероятно, что обвиняемый провалился под  лед...  Оттепели  в  середине
зимы часто случаются в этих местах.

    Дейл не стал возражать.

    -  Мы  могли  бы  взглянуть  на  заметки,   оставленные   доктором
Пристманом? - спросил он.

    Своим видом мистер Эшли-Монтэгю постарался  дать  понять,  как  он
относится к столь дерзкому заявлению: он высокомерно скрестил на груди
руки и спросил:

    - И тогда вы позволите мне вернуться к прерванной работе?

    - Конечно, - ответил Дейл. Интересно, что скажет  Майк,  когда  он
вернется домой после  такой  безрезультатной  беседы.  _И  теперь  еще
проклятый Конгден будет пытаться меня убить. Из-за чего все это?_

    - Подождите здесь, пожалуйста, - сказал миллионер и  направился  к
крутой лестнице, ведшей  на  балкон  библиотеки.  Медленно  идя  вдоль
рядов, он пристально разглядывал через очки заглавия книг.

    Дейл сделал несколько шагов вдоль  балкона,  и  оказался  рядом  с
письменным столом хозяина. Позади стола плотными рядами стояли  книги.
Сам Дейл предпочитал держать самые любимые книги под рукой,  чтобы  их
всегда можно было легко достать. Возможно и миллионер рассуждал  таким
же образом.

    - Где вы там? - послышался голос сверху.

    - Я здесь. Смотрю в окно, - ответил Дейл, изучая  ряды  старинных,
переплетенных в кожу томов. Названия многих из них были на  латинском.
Но  и  английские  заголовки  мало  что  говорили  ему.  Запах  старых
фолиантов щекотал ему ноздри.

    - Не уверен, что я... а, вот она..., - сказал мистер Эшли-Монтэгю.
Дейл услышал, как он достает одну из книг.

    Палец мальчика бежал по корешкам книг. Если б не это, Дейл бы и не
заметил, что одна из книг стоит несколько глубже остальных. Он не смог
разобрать название, выведенное золотом на корешке, но  когда  он  чуть
потянул на себя книгу, то прочел английский подзаголовок на переплете:
_Книга Закона._ Под этим заголовком шли другие слова: _Scire,  Audere,
Velle, Tacere_*. Дейл знал, что Дьюан Макбрайд легко читал на  латыни,
даже немного на греческом, и пожалел, что его друга нет рядом.



    [* Выслушать. Узнать. Хотеть. Безмолвствовать.]



    - Да, это она, - раздался голос прямо над  Дейлом.  И  послышались
шаги идущие к лестнице.

    Дейл вытащил всю книгу, увидел несколько белых, маленьких закладок
между страницами и - и из чистой бравады - сунул ее за спину, за  пояс
джинсов. Потом  он  расправил  футболку  так,  чтобы  не  было  ничего
заметно.

    - Молодой человек, - сказал мистер Эшли-Монтэгю, его  лакированные
черные ботинки и серые брюки показались на  ступеньках  футах  в  трех
выше головы Дейла.

    Мальчик быстро разровнял книги так, чтобы пропажа одной из них  не
бросилась в глаза, быстро сделал три шага к окну  и  принял  скучающий
вид, будто бы он был полностью захвачен представшим за окном зрелищем.

    Мистер Эшли-Монтэгю, слегка  запыхавшись,  спустился  по  лесенке,
прошел через комнату и протянул мальчику книгу.

    - Вот, пожалуйста. Данный сборник, в котором  содержатся  довольно
любопытные заметки и некоторые редкие  фотографии,  это  единственное,
что передал мне доктор Пристман. Понятия  не  имею,  что  вы  ожидаете
здесь  найти...  Ни  о  колоколе,  ни  о  прискорбном  происшествии  с
представителем негритянского населения здесь  нет  ни  слова...  Но  я
разрешаю вам взять эту книгу домой и изучить ее, при условии, конечно,
что вы вернете книгу по почте... и _в таком же состоянии, в каком  она
находится сейчас._

    - Конечно верну, - сказал Дейл, принимая тяжелый том  и  чувствуя,
как более тонкий выскользнул  из-под  пояса  и  опустился  чуть  ниже.
Контур  книги  сейчас  чуть  заметно  обрисовался  под  футболкой.   -
Извините, что побеспокоил вас.

    Мистер Эшли-Монтэгю любезно кивнул и вернулся за стол,  пока  Дейл
медленно отступал,  стараясь  не  поворачиваться  к  нему  спиной.  Но
стараясь делать это как можно менее заметно.

    - Полагаю, вы сумеете  найти  обратную  дорогу,  -  сказал  мистер
Эшли-Монтэгю уже склоняясь над бумагами.

    - Э..., - протянул Дейл, думая о том, что ему  нужно  повернуться,
чтобы выйти из комнаты и миллионер в это  время  поднимет  глаза  и...
Интересно, стащить книгу это уже воровство? Наверное, это  зависит  от
того, какую книгу. - Пожалуй, нет, сэр, - продолжил он.

    На уголке стола стоял небольшой колокольчик, и  Дейл  был  уверен,
что  хозяин  кабинета  сейчас  в  него  позвонит,   войдет   костлявый
дворецкий, чтобы проводить его, и  тогда  они  _оба_  увидят  странный
четырехугольник  под  его  джинсами.   Может,   удастся   использовать
появление дворецкого,  чтобы  незаметно  подтянуть  штаны  и  одернуть
футболку...

    - Сюда, пожалуйста, - голос мистера Эшли-Монтэгю  звучал  донельзя
утомленно. Быстрыми шагами он вышел из кабинета. Дейл поспешил следом,
даже не замечая огромных комнат, мимо  которых  они  шли,  прижимая  к
груди  исторический  сборник  и   чувствуя,   как   тоненькая   книжка
соскальзывает все ниже и  ниже.  Ее  верхняя  часть  уже  чуть  ли  не
выглядывала из-под футболки.

    Они уже почти дошли до вестибюля, когда звук включенного  в  одной
из комнат телевизора заставил их  обоих  обернуться.  На  экране  было
изображение что-то  скандирующей  толпы,  какой-то  человек,  стоя  на
трибуне, произносил речь, его слова эхом отзывались в  огромном  зале.
Мистер Эшли-Монтэгю приостановился на мгновение и Дейл  сделал  то  же
самое, стараясь держаться позади него. Одной рукой держа большой  том,
другой он уже взялся за  ручку  двери.  В  коридоре  послышались  шаги
дворецкого.

    Дейл мог бы уже выскользнуть наружу,  но  то,  что  он