ованная бумага. Глаза запали и ввалились в глазницы так  сильно,
что казалось, будто их окружают  синяки.  Сейчас  учительница  сидела,
уставясь в окно, с таким же безнадежным и тупым выражением, какое было
у Корди Кук. Ее когда-то  голубоватые  волосы  пожелтели  у  корней  и
висели  неопрятными  прядями,  а  платье  сидело  так  прекрасно,  что
казалось незастегнутым. Вокруг нее витал тот же неприятный запах,  что
и вокруг миссис Дугган перед Рождеством, вспомнил Дейл.

    Он вздохнул и заерзал на месте. Было 2 часа 52 минуты.

    В темном холле послышалось легкое движение и мелькнула  крадущаяся
тень, в которой Дейл узнал Тубби Кука, толстого и придурковатого брата
Корди. Тот заглядывал в класс, пытаясь привлечь  внимание  сестры,  но
при этом остаться  незамеченным  учительницей.  Это  было  бесполезно.
Корди сидела, загипнотизированная видом небес и вряд ли б  отвлеклась,
даже если бы брат швырнул в нее кирпичом.

    Дейл  легким   кивком   поприветствовал   мальчишку.   Здоровенный
четвероклассник в комбинезоне с нагрудником показал ему кукиш, помахал
чем-то похожим на листок-разрешение отлучиться в туалет  и  скрылся  в
темноте коридора.

    Дейл опять поерзал. Ему и  друзьям  иногда  приходилось  играть  с
Тубби, несмотря на то,  что  Куки  жили  в  одной  из  толевых  лачуг,
расположенных на шлаковых отвалах у  элеватора  за  железной  дорогой.
Тубби, конечно, был толстым, уродливым, тупым и  довольно  грязным,  а
также проявлял самое безнадежное невежество,  какое  Дейл  только  мог
себе представить у четвероклассника,  но  все  это  не  давало  повода
дискриминировать  его  участие  в  забавах  группы  городских   ребят,
называвших себя Велосипедный Патруль. Впрочем, Тубби не так  уж  часто
домогался этой чести у Дейла и его друзей.

    Дейл на секунду задался вопросом,  куда  собрался  этот  болван  и
снова взглянул на часы. Было все еще два часа пятьдесят две минуты.

    Пауки в янтаре.


    Тубби прекратил попытки привлечь внимание сестры  и  направился  к
лестнице,  пока  его  не  засекла  Старая  Задница  Дуплетом  или  еще
какая-нибудь из училок.  Миссис  Гроссейнт,  действительно,  дала  ему
разрешение посетить туалет, но это еще  не  означало,  что  кто-то  из
старых кошелок не может завернуть его обратно в  класс,  если  увидит,
как он слоняется по коридорам.

    Тубби зашаркал по лестнице, попутно отметив,  как  стерли  подошвы
целых поколений учеников  широкие  деревяные  ступени,  направляясь  к
площадке под круглым окном. Свет, падающий  из  него,  был  красным  и
каким-то  болезненым  из-за  грозы,  собиравшейся  на   улице.   Тубби
проскользнул  под  рядами  пустых  книжных  полок,   расположенных   в
бельэтаже и принадлежавших когда-то городской билиотеке, но пустота их
не поразила его. Полки опустели  задолго  до  того  дня,  когда  Тубби
впервые пришел в школу.

    Он ужасно торопился. До конца занятий оставалось меньше  получаса,
а ему нужно было успеть навестить мальчишеские  умывальные  комнаты  в
подвале прежде, чем день закончится  и  эту  старую  развалину  запрут
навсегда.

    На первом этаже  было  чуть  светлее  и  оживленнее  из-за  гомона
малышей, поскольку на этом этаже располагались  классы  с  первого  по
третий. Это обстоятельство делало здешние места несколько приветливее,
чем  остальные  этажи  школы.   Тубби   поспешил   миновать   открытое
пространство,  прежде  чем  его  заметят,  шмыгнул  за  дверь  и  стал
спускаться по лестнице в подвал.

    Довольно странно, что в этой глупой школе не  было  умывальных  на
первом и втором этажах. Туалет для мальчиков имелся только в подвале и
до него было ой как не близко. Сначала  нужно  было  пройти  несколько
комнат для отдыха, затем туалет с надписью  "Для  учителей",  рядом  с
бойлерной, где, наверное, отливал Ван  Сайк,  а  потом  еще  несколько
помещений, похоже, тоже умывалки  и  пустынный  коридор,  который  вел
дальше в темноту.

    Тубби знал то, что знала вся школа,  а  именно,  что  там  имеются
ступеньки, которые ведут _ниже_ подвала, но, как и вся школа,  никогда
туда не спускался и не собирался этого делать. Господи,  там  ведь  не
было даже _света_! Похоже, что только директор школы мистер Рун с  Ван
Сайком и знали что там есть.

    _Наверное, тоже умывалки_, решил Тубби.

    Он уже  добрался  до  того  туалета,  на  дверях  которого  висела
табличка "Для малчиков". Висела она тут уже целую вечность - даже  его
Старик рассказывал, что она была тут еще когда _он_ ходил в школу -  и
единственная причина, по которой Тубби и Старик знали  про  этот,  как
его, "мягкий знак", так это  потому,  что  старая  Дугган  из  шестого
класса причитала и скулила про эту ошибку целую вечность. Она  скулила
еще тогда, когда старик был младше Тубби. Теперь старая Дугган сдохла,
сдохла и гниет на кладбище, неподалеку от кабака "Под Черным Деревом",
в который частенько заглядывает Старик. А Тубби до сих пор  удивлялся,
почему это старой ведьме было самой  не  исправить  ошибку,  если  она
такая умная.  Похоже,  ей  просто  нравилось  скулить  и  ныть  вокруг
несчастного мягкого знака...  Она  думала,  что  становится  умнее  от
этого, а другие, такие как Тубби и его старик,  пусть  чувствуют  себя
дураками.

    Тубби скатился по последним ступенькам и оказался около этой самой
умывалки "Для малчиков". Кирпичная стена была выкрашена  в  зеленый  и
коричневый цвета еще лет тридцать назад,  с  низкого  потолка  свисали
какие-то трубки, душевые сетки и паутина, и  вас  охватывало  чувство,
будто вы находитесь в глубокой  и  узкой  могиле  или  еще  чем-нибудь
таком. Вроде того, что он видел в том фильме про мумию, на который  их
всех украдкой провел парень его старшей сестры. Это было прошлым летом
в Пеории, и были они там с Корди. Фильм был что надо, но он понравился
бы Тубби  гораздо  больше,  если  б  с  заднего  сиденья,  на  котором
устроились его старшая сестра Морин со  своим  прыщавым  кавалером  по
имени Берк, не доносилось все время  противное  пыхтенье,  чмоканье  и
сопенье. Теперь Морин беременна, и они с Берком  живут  неподалеку  от
свалки, там же где и Тубби с родителями, и лично ему не  кажется,  что
эти двое поженились.

    Корди, сидя впереди, в  тот  вечер  тоже  все  время  вертелась  и
оглядывалась  назад,  больше  интересуясь  распаленной  парочкой,  чем
отличным фильмецом.

    Тубби  помедлил  у  двери,  прислушиваясь  нет   ли   внутри   еще
кого-нибудь. Иногда там околачивался Старый Ван  Сайк,  вынюхивая  чем
занимаются ребята и не собираются  ли  они  сделать  что-нибудь  вроде
того, что наметил для  себя  сейчас  Тубби...  Или  вообще  ничего  не
делают...  В  таком  случае  от  него  вполне  можно  было  схлопотать
затрещину или подлый щипок в руку. Причем, он не  лез  ко  всем  детям
подряд... Например к богатеньким, вроде дочки доктора Стаффни, как  ее
там,  Мишель...  Только  несчастные  вроде  самого  Тубби  или  Джерри
Дейзингера, или еще кого-нибудь из бедных или из тех, кто  боялся  Ван
Сайка.

    Множество учеников боялось Ван  Сайка.  Тубби  подозревал,  что  и
множество родителей боялось его тоже. Тубби постоял, ничего не услышал
и на цыпочках вошел в умывалку.

    Это была длинная, с низким потолком, без окон сумрачная комната, с
одной   только   горевшей    вдалеке    лампочкой.    Писсуары    были
древними-древними и выглядели так, будто их вырубили из камня. Все они
постоянно протекали. К тому же все семь туалетных кабин были разбиты и
испещрены надписями... Имя Тубби красовалось на двух из них, а имя его
старика на одной... Почти все  кабинки  были  без  дверей.  Но  позади
раковин и писсуаров, позади кабин, в самом темном углу, около каменной
стены, имелось именно то, что и влекло сюдаТубби.

    Наружная стена была каменной. Противоположная,  та,  у  которой  и
были расположены писсуары, - кирпичной.  Но  внутренняя,  там,  позади
кабин, была сделана из чего-то вроде штукатурки, и вот здесь-то  Тубби
остановился и усмехнулся.

    В этой стене имелась дыра,  она  начиналась  в  шести  или  восьми
дюймах над каменным полом  (разве  мог  быть  еще  один  подвал  _под_
каменным полом?) и имела в высоту три фута. На  полу  Тубби  сразу  же
заметил кучку свежей пыли от штукатурки, и сгнившая сетка  торчала  из
стены словно обнаженные ребра.

    Выходит другие дети поработали  здесь  после  того,  как  он  ушел
отсюда утром. Отлично. Они сделали  почти  всю  работу  и  теперь  ему
предстоит завершить ее.

    Тубби наклонился и заглянул в дыру. Там  было  достаточно  широко,
чтобы просунуть руку, что он тут же и сделал. И сразу же наткнулся  на
другую каменную или кирпичную стену примерно в паре футов от первой. И
слева и справа было пустое пространство. Странно,  зачем  понадобилось
сооружать еще одну стенку, когда имеется старая.

    Тубби пожал плечами, вытащил руку и стал колотить по стене. Грохот
поднялся адский, штукатурка посыпалась, сетка затряслась, куски  стены
и пыль полетели в разные стороны, но  Тубби  не  сомневался,  что  его
никто не слышит. Стены  в  этой  дурацкой  школе  были  толще,  чем  в
крепости.

    Правда Ван Сайк вечно шнырял в этом подвале, будто он тут и жил...
А может он и вправду _живет_ здесь, подумал  Тубби,  по  крайней  мере
_нигде_ больше его никогда не встречали....Но этого странного  сторожа
с его грязными лапами и желтыми зубами никто из ребят не видел вот уже
несколько дней, да он и не обратит внимания,  если  кто  из  мальчиков
(_малчиков_, подумал Тубби) станет стучать по стене в умывалке.  Какое
ему, Ван Сайку,  дело?  Через  день  или  два  в  этом  клоповнике  не
останется ни одного человека и его снесут. Так какое же ему дело?

    Тубби работал с упорством, которое ему редко доводилось  проявлять
за все пять лет страданий, сначала в детском саду, где  ему  прилепили
кличку "замедленное развитие", и теперь в этой дерьмовой  школе.  Пять
лет  заставляли  "проблемного  ребенка"  сидеть  около  самых   старых
кошелок, этих миссис Гроссейнт, и миссис Хоу, и миссис  Феррис,  вечно
его парта ставилась так, чтобы они могли "приглядывать" за ним, и  ему
приходилось дышать их  старческими  запахами,  слушать  их  старческие
голоса и выполнять их старческие правила...

    Тубби еще раз стукнул в стену, она  поддалась,  известка  треснула
под самым его тапком, и он уставился в самую настоящую яму. _Здоровая_
яма. Прямо какая-то, хрен ее знает, _пещера_!

    Для четвероклассника Тубби был довольно крупным парнем, но  в  эту
дыру он свободно мог  пройти.  Он  _мог_  пройти!  Целый  кусок  стены
отвалился и теперь это было похоже на  люк  подводной  лодки  или  еще
что-нибудь такое. Тубби оглянулся по  сторонам,  сунул  левую  руку  и
плечо в отверстие и его лицо расплылось в широкой  усмешке.  Потом  он
шагнул внутрь. Да тут прямо тайный лаз!

    Тубби пригнулся, влез внутрь и правой ногой, и теперь  только  его
голова и одно плечо торчали снаружи. Он еще больше  пригнулся  и  даже
чуть крякнул, очутившись в холодном мраке.

    _Корди или Старик прямо обделались бы, если бы видели меня здесь!_
Хотя, конечно, с чего бы Корди оказаться в мужском туалете? Или есть с
чего? Тубби было прекрасно известно, что его сестра довольно  странная
штучка. Пару лет назад, когда она сама была в четвертом классе, Корди,
не пожалев на  это  целого  утра,  выследила  Чака  Сперлинга,  лихого
бейсболиста команды Младшей Лиги,  звезду  легкой  атлетики  и  вообще
первого  задавалу,  у  речки  Спун,  где  он  в  одиночестве  рыбачил,
навалилась на него, сбила с ног, уселась ему  на  живот  и,  пригрозив
разбить ему камнем голову, заставила парня кое-что показать.

    По словам Корди, тот, плача и сплевывая кровь, показал. Тубби  был
вполне уверен, что Корди никому об этом не расскажет, и был совершенно
твердо уверен, что и _Сперлинг_ не станет рассказывать тоже.

    Тубби откинулся назад, насколько позволяло его убежище, и отряхнул
волосы от штукатурки. Он выпрыгнет  и  до  ус„ру  напугает  того,  кто
первым зайдет отлить.

    Он подождал две-три  минуты,  но  никого  не  было.  Шум  и  гомон
слышались из подвального  коридора,  но  сюда  никто  не  приближался.
Единственным посторонним шумом было бульканье воды в писсуарах и гул в
трубах, будто школа сама с собой разговаривала.

    _Да здесь прямо  какой-то  потайной  лаз_,  снова  подумал  Тубби,
повернув голову влево  и  глядя  вдоль  темного  прохода  между  двумя
стенами. Тут было совершенно темно и пахло  точно,  как  под  наружным
крыльцом дома, где он часто прятался от матери с отцом и играл,  когда
был маленьким. Тот же затхлый, удушливый, гнилой запах.

    И как раз  тогда,  когда  ему  стало  неудобно  в  его  скрюченном
положении, он увидел свет в дальнем конце прохода. Это  было  примерно
там, где кончалась умывалка и начиналась наружная стена... Может, чуть
дальше. Это был не совсем  свет,  подумал  мальчик,  скорее  это  было
мерцание. Примерно такой же чуть  зеленоватый  отсвет  Тубби  видел  у
грибов-гнилушек в лесу, когда они со стариком охотились на енотов.

    Тубби почувствовал, как по шее побежали  мурашки.  Он  начал  было
выбираться из дыры, но затем догадался, что это за свет и ухмыльнулся.
Туалет "Для девочек" <тут все было написано без ошибок>  находился  по
коридору за следующей дверью и, наверное, свет шел оттуда. Значит, там
есть дыра, мигом сообразил Тубби.

    Если ему повезет, он увидит, как девчонки  отливают.  Может  быть,
это будет даже Мишель Стаффни или Дарлин Хансен, или еще кто-нибудь из
этих задавал-сучек из шестого класса, со спущенными до колен трусами.

    Тубби почувствовал, как подпрыгнуло  его  сердце,  кровь  побежала
быстрей и начал пробираться в ту сторону, дальше  от  дыры,  глубже  в
проход. Там было очень тесно.

    Пыхтя, смахивая с глаз паутину и пыль, Тубби  спешил  к  мерцанию,
уходя от света.


    Дейл и остальные школьники, выстроившись в линейку,  приготовились
получить табеля и разбежаться на каникулы, как вдруг раздался  ужасный
крик. Сначала он показался таким оглушающе-громким,  что  Дейл  принял
его за странный гром, раздавшийся с темнеющего за окнами неба. Но крик
был слишком высоким, дрожащим  и  для  грома  он  продолжался  слишком
долго. Но и человеческого в этом крике ничего не было.

    В первую минуту все решили, что он идет откуда-то сверху...  может
быть, с лестниц темного третьего этажа... но затем также  одновременно
все догадались, что это эхо, эхо,  отражающееся  от  стен,  лестничных
маршей, даже от труб и металлических радиаторов. Крик все  нарастал  и
нарастал. Прошлой осенью, когда Дейл с Лоуренсом гостили на ферме дяди
Генри и тети Лины, там как раз собирались резать свинью. Так вот,  эта
свинья, когда ее уже привязали за все четыре ноги  и  она  висела  над
оловянным корытом и нож уже распахал ее  горло,  вдруг  завизжала,  то
визг был примерно таким же, те же вой и хрипенье, будто  ведут  ногтем
по стеклу, а за ними слышится более глубокий, почти настоящий звериный
вопль, заканчивающийся странными захлебывающимися звуками.  Затем  все
начинается снова. И снова.

    Миссис  Дуббет  замерла,  протягивая  табель  первому  стоящему  в
колонке ученику, Джо Аллену. Она резко повернулась и глянула на  дверь
и целую минуту не сводила  с  нее  глаз,  даже  после  того,  как  шум
прекратился, как будто ожидая, что вот-вот появится сам  кричавший.  У
Дейла мелькнула мысль, что выражение ее лица странным образом сочетало
ужас с каким-то... каким-то предвкушением, что ли.

    Темный  силуэт  мелькнул  в  проеме  двери  и  ученики,  все   еще
построенные по алфавиту, одновременно выдохнули.

    Но  это  оказался  мистер  Рун,  директор  школы,  его  темный,  в
едва-заметную полоску костюм и черные, прилизанные волосы сливались  с
темнотой коридора позади него, и казалось, что его худое лицо парило в
воздухе, бесплотное и неодобрительное. Дейл взглянул  на  его  розовую
кожу  и  в  который  раз  удивился,  _до  чего  она  похожа  на   кожу
новорожденного крысенка_.

    Мистер Рун прочистил  горло  и  кивнул  старой  Заднице  Дуплетом,
которая так и стояла, застыв и все еще протягивая табель  Джо  Аллену,
стояла с широко распахнутыми глазами и такая бледная,  что  румяна  на
щеках казались полосками, проведенными цветными мелками на пергаменте.

    Мистер Рун глянул на часы.

    - Уже...э... три пятнадцать. Ученики готовы  быть  отпущенными  на
каникулы? - спросил он, заикаясь.

    Миссис Дуббет кивнула, ее правая рука изо всей силы сжимала листок
табеля, и Дейл был почти уверен, что сейчас услышит хруст костей.

    - А..., ну да, - добавил мистер  Рун  и  его  глаза  обежали  всех
двадцать семь учеников, будто те были  посетителями  его  собственного
дома. - Ну, мальчики и  девочки,  думаю,  мне  следует  объяснить  вам
причину шума, который вы только что слышали. Мистер  Ван  Сайк  сказал
мне, что это всего лишь шум бойлера.

    Джим Харлен обернулся и на секунду Дейл подумал,  что  тот  сейчас
опять состроит рожу. Это было бы просто несчастьем,  ибо  Дейл  был  в
таком состоянии, что не выдержал бы и разразился истерическим хохотом.
А ему отчаянно не  хотелось  оставаться  тут  после  уроков.  Но  лицо
Харлена имело выражение скорее скептическое, чем смешное и он  тут  же
отвернулся.

    - ...в любом случае я хочу воспользоваться возможностью и пожелать
вам приятных летних  каникул,  -  продолжал  мистер  Рун,  -  а  также
напомнить вам о той привилегии, которую вы имели,  обучаясь  в  Старой
Центральной  Школе.  Пока  трудно  с   уверенностью   предсказать   ее
дальнейшую судьбу, но мы все надеемся, что школьный  совет  округа,  в
своей мудрости, сохранит это здание для будущих поколений школьников.

    В конце линейки стояла Корди Кук,  все  так  же  глядя  в  окно  и
безразлично почесывая нос.

    Мистер Рун, казалось, ничего не замечал. Он  еще  раз  откашлялся,
как бы намереваясь продолжать, но  затем  снова  взглянул  на  часы  и
добавил: "Очень хорошо. Миссис  Дуббет,  будьте  так  добры,  раздайте
ученикам их табеля".  Затем  коротышка  кивнул,  повернулся  спиной  и
растаял в сумраке коридора.

    Старая  Задница  Дуплетом  моргнула,  словно  припомнив  где   она
находится, и вручила табель Джо Аллену. Тот, даже не заглянув в  него,
поспешил обратно. Остальные классы уже спускались  по  лестнице.  Дейл
часто обращал внимание, что в фильмах про школу ученики всегда носятся
как  угорелые,  чуть  только  их  отпустят  или  прозвонит  звонок  на
перемену. В то время  как  его  собственный  опыт  в  Старом  Централе
подсказывал, что обычно все ученики чинно ходят колоннами,  и  в  этом
смысле последние  секунды  последних  минут  последнего  дня  не  были
исключением.

    Колонна шестого класса прошла мимо миссис Дуббет, Дейл как и  все,
получил свой  табель  в  коричневом  конверте,  его  обдало  смешанным
запахом тальковой присыпки и пота,  и  он  поспешил  отступить  назад.
Наконец получила  свой  табель  Паулина  Зауэр*,  и  колонна  учеников
повернулась к двери, теперь уже не в алфавитном порядке. Дети, которых
ожидал школьный автобус,  построились  впереди,  городские  позади,  и
миссис Дуббет встала впереди всех, подняла руки, будто собираясь  дать
последнее  наставление,  помолчала,  и,  ничего  не  сказав,  махнула,
приказывая следовать за пятым классом.


    [* Z - последняя буква латинского алфавита.]


    Колонну повел Джо Аллен.

    Снаружи Дейл вдохнул влажный воздух и чуть ли затанцевал от  света
и неожиданной свободы. Здание школы  возвышалось  позади  него  словно
огромная молчаливая стена, на игровых площадках и спортивных полях уже
мельтешили  школьники,  забирая  со  стоянки  велосипеды   или   бегом
направляясь к школьным автобусам, откуда  их  уже  созывали  водители.
Дейл помахал на прощание Дьюану МакБрайду, садившемуся  в  авто