Старика.

    - Вот что я скажу тебе, парень, - сказал дядя Арт. - Я поспрашиваю
про колокол в городе... например, у тех старых козлов, с которым часто
болтаю о том о сем. И пошурую в своих книжках, чтобы выяснить есть  ли
что-нибудь стоящее в легенде об этой чертовой штуке. Идет?

    Лицо Дьюана даже просветлело от радости.

    - Думаешь, у тебя что-нибудь найдется?

    Дядя Арт пожал плечами.

    -  Пока  что  это  больше  похоже  на  небылицы.  Но  меня  всегда
интересовала всякая такая чертовщина,  я  люблю  опровергать  подобные
бредни. Поэтому я загляну в свои справочники, в книгу Кроули*,  словом
тут все может пригодиться. Договорились?


    [* Алистер Кроули (1875-1947) - британский чернокнижник, противник
христианства. Основал свою  собственную  религию,  в  которой  центром
являлась его собственная личность, называл себя "библейским  зверь  по
имени 666" (См. Апокалипсис). Имел много приверженцев, особенно  среди
немолодых женщин, использовал жертвоприношения животных, некоторые  из
проповедуемых им ритуалов имели сексуальную направленность и  включали
применение  сильных  галюциногенов.  Написал  "Книгу  Тота".  (Тот   -
египетское божество мудрости, магии и обучения. Ассоциация с греческим
Гермесом.) ]


    - Отлично! - обрадованно воскликнул Дьюан. Словно гора свалилась с
его плеч.

    Прежде чем они спустились с холма, Дьюан оглянулся и глянул вверх.
Пикапа Старика не было возле пивной! В конце концов  сегодняшний  день
может оказаться неплохим. Теперь они проезжали мимо кладбища и  Дьюану
бросилась  в  глаза  куча  громоздившихся  у  задней  стены   кладбища
велосипедов: наверное, это Дейл с ребятами, если он сейчас  выйдет  из
машины, то сможет разыскать их в лесу. Но тут Дьюан  покачал  головой.
Он  и  так  сегодня  достаточно  долго  увиливал  от  своих   домашних
обязанностей.

    Старик был дома, больше того он был  совершенно  трезвый,  и  даже
больше того он трудился в огороде, занимавшем  примерно  три  четверти
акра. Лицо и руки Старика за этот день покрылись  темным  загаром,  но
настроение было отличным. Дядя Арт остался у них  выпить  пива,  Дьюан
сидел рядом, потягивая свою коку и  прислушиваясь  к  их  добродушному
подтруниванию друг над другом. О колоколе дядя Арт не упомянул.

    После его  отъезда  Дьюан  закатал  рукава  фланелевой  рубашки  и
принялся за прополку огородных гряд рядом со Стариком. Они работали  в
согласном молчании примерно часа  полтора  -  два,  затем  отправились
мыться перед ужином, и Старик поднялся  наверх  подправить  кое-что  в
одной из своих новых машин, пока Дьюан возился с гамбургерами и  рисом
и варил кофе.

    За ужином они болтали  о  политике,  Старик  рассказывал  о  своей
работе в команде Эдлая Стивенсона во время предыдущих выборов.

    - Не знаю, что из себя представляет этот Кеннеди, - заметил он.  -
Он  уверенно  идет  на  выдвижение,  но  я  никогда  не  доверял  этим
миллионерам.  Но,  с  другой  стороны,  хорошо  будет,  если   выберут
католика. Хоть немножко пошатнут устои дискриминации в этой стране.  -
И  он  рассказал  Дьюану  о  провале   Альфреда   Е.Смита   во   время
избирательной кампании 1928 года.

    Дьюан, конечно, читал об  этом,  но  он  внимательно  слушал  и  с
подчеркнутым интересом кивал, счастливый уже тем, что  может  говорить
со Стариком, когда тот трезвый и ни на кого не злится.

    - Поэтому для католика шансы стать президентом весьма невелики,  -
заключил тот. Он посидел минуту, словно анализируя правоту собственных
выводов, затем встал, выполоскал тарелки под краном и  отставил  их  в
сторону для последующего более тщательного мытья.

    Дьюан выглянул за окно. Было еще только начало  шестого,  довольно
рано, но тень от тополя, что рос  позади  дома,  уже  дотягивалась  до
окна. И мальчик, стараясь  говорить  равнодушно,  задал  отцу  вопрос,
который вертелся у него на языке с самого возвращения из библиотеки  и
задать который он страшился.

    - Ты уходишь куда-нибудь сегодня вечером?

    Старик минуту помолчал, наполняя мойку водой. Очки его запотели от
пара. Он снял их и вытер подолом рубахи, будто обдумывая ответ.

    - Наверное, нет, - наконец проговорил он. - Мне нужно поработать в
мастерской и кроме того, я подумал, что пора бы нам с тобой  закончить
ту партию в шахматы, которую мы начали на прошлой неделе.


    Внезапная атака увенчалась полным успехом.

    Одолеть последние тридцать футов было нелегко - они  проползли  по
грязному склону по-пластунки, не имея никакого  прикрытия  на  случай,
если Маккоун или  Дейзингер  вздумают  выглянуть  из  своего  опорного
пункта. Но Майк и Кевин, и  Лоуренс,  и  Дейл  все-таки  сделали  это,
несмотря на некоторые помехи вроде придушенного хихиканья  со  стороны
Лоуренса, и когда они наконец добрались  до  верха,  то  свалились  на
Джерри и Боба совершенно неожиданно, те смотрели  абсолютно  в  другую
сторону, и две кучи метательных  снарядов  были  аккуратно  сложены  в
шести футах позади них.

    Майк кинул свой ком грязи первым и попал Бобу Маккоуну  по  спине,
чуть выше пояса. Затем все шестеро открыли яростный огонь,  забрасывая
друг друга снарядами и только стараясь защитить лица во время  броска.
Затем они сошлись в рукопашной и борьба продолжалась уже в партере, то
есть вниз по склону холма. Кевин, Дейзингер и  Дейл  первыми  потеряли
равновесие и скатились вниз футов  на  тридцать  по  пологому  склону.
Кевин первым вскочил на ноги и ринулся за боеприпасами, заготовленными
противником, но Маккоун принялся  поливать  его  спину  огнем  в  виде
комьев грязи, пока Майк не толкнул его сзади и тогда пришла их очередь
покатиться по склону в туче пыли.

    Минут через пятнадцать уже происходила коронация Короля Холма,  но
другие претенденты тут же сбивали его с ног и тащили вниз, а он  снова
карабкался вверх, восстанавливая попранные  права  и  осыпаемый  тучей
снарядов. Будучи низверженными Маккоун и Дейзингер  отступили  к  краю
пруда и начали обстрел с большого расстояния. Их песенка  была  спета,
но лихорадка тщесславия вызвала  небольшую  междоусобицу  в  рядах  их
противника и скоро каждый уже сражался за самого себя.

    Дейл схлопотал такой удар в солнечное  сплетение,  что  рухнул  на
землю и минуты три  не  мог  отдышаться,  пока  рядом  разворачивалась
панорама битвы. Затем Майк ударился о торчащий чуть ли не из-под земли
камень, упал и порезал бровь. Рана была неглубокой, но  крови  вытекло
устрашающее  количество.  Дейзингеру   удалось   овладеть   выигрышной
позицией на самой вершине, но он имел неосторожность приподнять голову
и тут же схлопотал огромный кляп земли прямо  в  рот.  Он  отступил  к
подножию холма, бешено, но невнятно ругаясь и  зажимая  обеими  руками
рот, пока минуты через две не убедился, что зубы все на  месте.  Тогда
он стер грязь с пореза на нижней губе и снова полез вверх с вымазанным
кровью и грязью подбородком. Кевин случайно оказался  как  раз  позади
своего бывшего лидера и когда Майк наклонился, чтобы  бросить  камень,
то Кевин схлопотал удар кулаком прямо в  лоб.  Действия  на  мгновение
прекратились, и все мальчики на вершине с любопытством  уставились  на
него.  Конечно  Грумбахер  воспользовался  моментом,  чтобы   потешить
почтенную публику. Он скосил глаза, заспотыкался, сделал вид, что ноги
у него заплетаются, и опрокинулся на спину,  задрав  вверх  скорченные
как у трупа ноги. Все  ребята  расхохотались  и  закидали  его  новыми
комьями грязи, выражая полное свое одобрение.

    Именно Лоуренс довел игру до ее кульминационного момента.

    В какой-то неожиданный, но решающий  момент  он  остался  один  на
вершине холма среди групп борющихся  мальчишек,  когда  все  остальные
оказались поверженными.  Он  вскочил  на  бугорок  у  опорного  пункта
противника, вскинул руки над головой и воскликнул: "Я - Король!"

    После  мгновения  ошеломленного  молчания  раздались  три   залпа.
Снаряды летели прямо в него. Наконец, после того, как шесть  или  семь
из них достигли цели, и его рубашка  оказалась  буквально  залепленной
грязью, мальчишка отвернулся, спрятав лицо и замер, а плотные  очереди
продолжали барабанить по его спине и  голове,  сбив  даже  бейсбольную
кепчонку.

    - Эй! - предостерегающе закричал Дейл, замахав остальным, чтобы те
прекратили огонь. Лоуренс замер в той  позе  в  какой  сидел,  а  Дейл
прекрасно  знал,  что  если  уж  его  брат  заплакал,  то  значит  ему
_по-настоящему_ больно.

    Но тут Лоуренс поднялся, сделал грациозный, медленный пируэт,  все
еще окруженный облаком пыли, и рухнул вперед.

    Нет, он не _совсем, чтобы_ рухнул, скорее  он  взмыл  в  воздух  с
грацией умирающего лебедя в исполнении дублера из ковбойского  фильма,
выполнил полный кувырок в воздухе и затем снова  сложился  пополам  вл
втором смертельном падении и навзничь упал на землю, широко  раскинув,
словно бескостные, ноги и  сохраняя  вялость  трупа.  Ребята  невольно
отшатнулись,   когда   над   ними   пролетело   кувыркающееся    тело,
перевернулось на краю воды и замерло, бессильно  уронив  в  воду  одну
руку.

    - У-у-у, - завистливо промычал Кевин. Остальные  криками  выразили
свое полное одобрение.

    Лоурнес встал, отряхнул с  одежды  и  волос  пыль  и  склонился  в
глубоком поклоне перед почтенной публикой.

    С этого момента примерно пару часов, пока безмятежный день  угасая
переходил в мягкий вечер, ребята умирали. Стоя  на  вершине,  они  изо
всех сил старались увертываться от летящих комьев  земли,  которыми  в
них стреляли остальные. Когда наступал соответствующий  по  их  мнению
момент, выполнялась процедура умирания.

    Безусловно самой комической она была в исполнении Кевина.  Он  был
похож на престарелого актера, который будучи  застреленным,  старается
поудобнее улечься на пол сцены. При этом  он  старался  придержать  на
месте кепку. Дейзингер  и  Маккоун  были  самыми  лучшими  вопителями,
умирая  в  сопровождении  самых  оглушительных  и  жалобных   вздохов,
стенаний и криков боли.  Майку  удалось  изобразить  самый  грациозный
прыжок, к тому же он сумел дольше всех остаться  неподвижным.  Как  ни
барабанили по нему снаряды, он не поднимался, пока  не  решил,  что  с
него и зрителей уже  достаточно.  Дейл  заслужил  всеобщее  одобрение,
первым исполнив, так сказать, потерю лица: он здорово ободрал кожу  на
носу и щеке, когда проехался физиономией по крутому откосу.

    Но Лоуренс все-таки удлось  вернуть  себе  лавры  победителя.  Его
финальный coup de grace* состоял  из  нескольких  спотыкающихся  шагов
назад, пока он не скрылся из виду. Пока  остальные  недоумевали,  куда
делся этот бандит, он появился снова, но теперь он не бежал, а  летел.
Дейл буквально рот разинул, чувствуя,  что  сердце  у  него  перестало
биться, когда его младший брат пролетел над  ним  на  высоте  примерно
тридцать футов. Его  первой  мыслью  было:  _Боже  милостивый,  он  же
разобьется._  Немедленно  за  этой  последовала  другая:  _Мама  убьет
меня._.


    [* coup de grace(фр.) -  последний  удар,  удар  из  милосердия  к
побежденному.]


    Лоуренс не разбился. И не умер. Прыжок был таким мощным и сильным,
что он перелетел твердый берег пруда дюйма три шириной и  плюхнулся  в
воду, хорошенько обрызгав при этом Кевина и Майка.


    Эта сторона пруда была ужасно мелкой -  она  едва  достигала  пяти
футов - и Дейл уже вообразил своего брата тонущим со свернутой набок и
забитой грязью головой. Дейл уже стягивал с себя  футболку,  собираясь
нырять, чтобы спасать брата, и какую-то часть его мозга  уже  занимала
мысль о том, что этому стервецу придется делать искусственное дыхание,
когда Лоуренс выскочил на поверхность, показывая в великолепной улыбке
свой далеко не столь великолепный прикус.

    В этот раз аплодисменты были настоящими.

    И каждый попытался повторить  Смертельный  Прыжок.  Когда  подошла
очередь Дейла, ему это удалось только после трех фальшстартов и только
потому, что с берега на него смотрели три  внимательные  физиономии  и
отступать было нельзя. Но пруд был  _так  ужасно  далеко._  Даже  имея
длинные ноги рослого шестиклассника  ему  понадобилось  изо  всех  сил
разбежаться и как можно  сильней  оттолкнуться  от  бугра  над  бывшим
опорным  пунктом,  чтобы  благополучно  миновать  полоску   смертельно
твердого берега. Дейл никогда не решился бы на это - да и ни  один  из
ребят тоже - если бы не видел, что такое  вообще  возможно.  Когда,  с
четвертой попытки, ему удался прыжок,  его  неосознанной  мыслью  было
скупое восхищение братом.

    В течение нескольких секунд Дейл  Стюарт  летел,  словно  парил  в
высоте не меньше двадцати пяти футов над головами остальных,  а  внизу
еще продолжался холм  и  поверхность  пруда  сверкала  так  невозможно
далеко за прогретой солнцем  до  твердости  кирпича  глиной  береговой
полосы. Тут снова появилась сила тяжести и он  начал  падать,  руки  и
ноги крутились словно он крутил невидимые педали... уверенный, что  он
сделает это... затем абсолютно уверенный, что _не  сделает  это_...  и
потом он все-таки сделал это, и прохладная зеленая воа сомкнулась  над
ним и набралась в нос, и он заколотил ногами,  чтобы  оттолкнуться  от
травянистого дна, и вот он снова среди света и  воздуха  и  визжит  от
чистого восторга, пока другие что-то выкрикивают и аплодируют.

    Последним это совершил Кевин -  заставив  остальных  минут  десять
ждать, пока он откашливался, что-то сосредоточенно бормотал  себе  под
нос,  и,  обслюнив  палец,  определял  направление  ветра.  И  наконец
вырвался на точку отскока с силой пушечного ядра,  и  его  прыжок  был
самым дальним, он вошел в воду футах  в  четырех  от  берега,  сдвинув
ступни и зажав пальцами ноздри. Из всех четырех он сохранил достаточно
самообладания, чтобы перед прыжком снять футболку и джинсы,  оставшись
в одних теннисках и трусах.

    Он вынырнул на поверхность, победно  усмехаясь.  Остальные  в  это
время, аплодируя и приветствуя его криками, топили в  воде  его  вещи.
Кевину оставалось только проворчать что-то по-немецки и проследить  за
шестым прыжком Лоуренса, на этот  раз  ради  разнообразия  выполнившим
полный кувырок перед самым падением в воду.

    Уже совершенно мокрые ребята, чавкая кедами, отправились на другую
сторону пруда, чтобы теперь выкупаться по-настоящему,  ныряя  в  самом
глубоком месте со скал высотой футов восемь. Обычно  они  купались  не
здесь - обилие водяных ужей и родительские наставления  о  "совершенно
бездонном карьере" обычно заставляли их  отправляться  на  чьей-нибудь
машине в бассейн около  дороги  на  Оук  Хилл  -  именно  поэтому  это
вечернее купание и ныряние доставили ребятам огромное удовольствие.

    Потом им пришлось часа полтора сохнуть  -  Дейл  даже  задремал  и
проснулся от какого-то непонятного  страха  -  и  они,  разбившись  на
команды, стали играть в лесу в прятки. Майк, поглядев на ватагу  ребят
в странно сморщенных и помятых после высушивания  на  ветвях  джинсах,
улыбнулся и спросил: "Кто со мной?"

    С ним оказались Лоуренс и Маккоун. Дейл,  Джерри  и  Кев,  дав  им
пятиминутную  фору,  для  чего,  согласно  бойскаутским  руководствам,
пришлось досчитать до трехсот,  отправились  на  поиски  их.  Дейл  не
сомневался, что ни Майк, ни Лоуренс не станут использовать  их  тайных
Убежищ.

    Ребята гонялись друг  за  другом  по  лесу  и  пастбищу  еще  часа
полтора,  меняясь,  когда  приходило  в  голову,  командами,  и  жадно
припадая к бутылке с  водой,  которую  Маккоун  захватил  из  дома,  а
израсходовав запас, снова наполнили ее водой  из  пруда.  Все  пили  с
одинаковой жадностью, хотя Кевина несколько и смущал зеленоватый  цвет
их напитка. Наконец все угомонились и  уже  вместе  бродили  по  южной
стороне карьера, захватив и первые полмили Цыганской Тропы.

    Велосипеды валялись там, где  они  их  оставили.  Солнце  каким-то
образом превратилось в сверкающую золотую луковицу, повисшую над полем
старого Джонсона. Воздух был полон вечерним туманом, пыльцой и влагой,
но небо  казалось  бесконечным  и  прозрачным,  и  его  голубизна  уже
темнела, превращаясь в вечернюю синеву.

    - Кто последним доберется до "Черного Дуба", тот гомосек, -  вдруг
выкрикнул Джерри Дейзингер и рванул вперед, изо всей силы  нажимая  на
педали, словно готовясь нырнуть на дно оврага.

    Остальные закричали и на огромной скорости пустились вдогонку,  не
обращая внимания на крутизну спуска и подступающие  сумерки,  чувствуя
как прохладный ветерок над ручьем забирается в волосы, и привставая  и
нажимая на педали еще старательнее при подъеме на холм. Если бы в  это
время какой-нибудь машине случилось проезжать мимо пивной "Под  Черным
Деревом", ребятам наверняка пришлось бы стремглав съезжать на обочину,
не заботясь о разбитых коленях и разорванных штанах. Но они об этом не
думали. Они мчались изо всех сил, крики постепенно смолкли, потому что
надо было беречь дыхание для  последних  двадцати  ярдов,  и  все  они
задыхались и хватали ртом воздух, когда добрались до финиша.

    Выиграл Майк. Он оглянулся, выдал победную  улыбку  и,  не  снижая
скорости,  продолжал  гонку  в  направлении  Джубили   Колледж   Роуд,
проходящую в нескольких сотнях ярдов севернее.

    Они расслабились, только свернув к Элм Хэвен,  шестерка  разбилась
на две равные группы, и  Лоуренс  первым  придумал  отпустить  руль  и
ехать, спрятав руки за спину. И вот уже  все  шестеро  ехали,  заложив
руки назад, бесшумно  скользя  между  высокими  стенами  поднимающихся
колосьев.

    Дейл даже забыл поглядеть в  ту  сторону,  где  недавно  произошел
инцидент с Дьюаном, когда они проезжали мимо. Глубокие следы колес еще
бороздили землю, и  пшеница  была  примята  на  расстоянии  не  меньше
нескольких ярдов от забора, но Дейл не смотрел  туда,  он  смотрел  на
запад, где солнце  как  раз  увенчало  золотой  короной  низкую  линию
деревьев, которая была Элм Хэвеном.

    Дейл зверски устал, все тело болело от дюжины ушибов, мускулы ныли
от напряжения, руки и ноги были расцарапаны и к  тому  же  ногам  было
неудобно в севших после неожиданной стирки джинсах. Пить  хотелось  до
того что пересохли губы, и болела  голова,  и  ужасно  хотелось  есть,
потому что по-настоящему он ел за завтраком  тринадцать  часов  назад.
Чувствовал он себя великолепно.

    То чувство опасности и  угрожающего  мрака,  которое  овладело  им
после начала каникул, сегодня словно улетучилось. Страх перед Ка Джеем
с его ружьем исчез. Дейл был рад, что он и Майк  и  все  остальные  по
молчаливому уговору решили оставить все  дела,  связанные  с  Тубби  и
Старым Централом.

    Лето пошло так, как ему и надлежало.

    Ребята снова схватились за рули, когда  после  проселочной  дороги
оказались на все еще теплом, хоть и начавшем остывать асфальте  Первой
Авеню. Дейлу уже были видны деревья на перекрестке перед домом  Майка,
за стадионом и широким пустырем городского парка мелькнула  стена  его
собственного дома.

    Маккоун и Дейзингер помахали на прощание и уехали вперед, торопясь
добраться туда, куда они торопились добраться.  Дейл,  Кевин,  Майк  и
Лоуренс последние пятьдесят ярдов ехали почти в  полной  темноте,  под
первыми раскидистыми старыми деревьями Элм Хэвена.

    Дейл чувствовал себя ужасно счастливым, когда они  распрощались  с
Майком и неторопливо поехали по Депо Стрит к дому.  Лето  должно  быть
именно таким. Они таким и _будет_.

    Никогда еще Дейл не был так неправ.

                               Глава 14


    Старик, отец Дьюана, оставался трезвым до самого конца недели. Это
нельзя было назвать рекордом, но зато  остаток  первой  недели  летних
каникул Дьюан провел почти счастливым.

    В четверг, девятого  июня,  на  следующий  день  после  поездки  в
библиотеку университета Брэдли, позвонил дядя  Арт  и  велел  передать