что
здесь раздавалось пыхтение и тяжелое дыхание  обоих  мальчиков.  Носки
Дейла и голые ноги Лоуренса скребли по полу.

    Дверь еще подалась. Теперь между дверью и стеной зияла пропасть  в
целый фут шириной, оттуда словно бы потянуло холодным ветром.

    - Господи... на могу... удержать, - выдохнул Дейл. Его левая  икра
касалась старого комода, скользила, но он никак не  мог  найти  опору,
чтобы вернуть дверь обратно. Что бы там внутри ни было,  оно  обладало
силой по меньшей мере взрослого человека.

    Дверь открылась еще на два дюйма.

    - Мама! - закричал Лоуренс. - Мама, помоги! Мам!

    С крыльца донесся ответный возглас, но Дейл понял, что до  прихода
мамы дверь им не удержать.

    - Беги! - выдохнул он.

    Лоуренс глянул на  него,  и  послушался.  Он  побежал,  но  не  из
комнаты. В два шага и один огромный прыжок Лоуренс очутился  на  своей
кровати.

    Без помощи брата Дейл не мог противостоять  движению  двери.  Силы
были неравными. И он отпустил ее, запрыгнув на  столешницу  комода,  и
поджав ноги. Лампа и несколько книжек свалились на пол.

    Дверь распахнулась, ударив мальчика по коленям. Лоуренс завизжал.

    На лестнице были уже  слышны  шаги  мамы,  слышен  был  ее  голос,
спрашивавший в чем дело, но прежде чем Дейл смог  открыть  рот,  чтобы
отозваться, из кладовки волной ударил ледяной воздух,  словно  открыли
дверь в погреб с тухлым мясом и оттуда что-то выбежало.

    Оно было очень низким и длинным -  по  меньшей  мере  фетыре  фута
длиной - и бесплотное словно тень, только  гораздо  темнее.  Это  была
сама  темнота,  скользившая  по  полу  как   какой-то   бешеный   дух,
вырвавшийся из бутылки. Дейлу были  видны  страшные,  подобные  лапам,
нити, молотящие воздух. Невольно он подтянул ноги еще выше. Фотография
в рамке упала на пол и разбилась.

    - Мама! - крикнули они оба опять одновременно.

    Черное существо бежало по полу. Дейл подумал, что  оно  похоже  на
таракана, если только можно вообразить таракана в четыре фута длиной и
несколько дюймов высотой, и  сделанного  при  этом  из  черного  дыма.
Черные отростки скребли пол.

    - Мам!

    Страшное существо юркнуло под кровать Лоуренса.

    Тот совершенно бесшумно метнулся на кровать Дейла, как акробат  на
батуте.

    В дверях стояла мама, переводя взгляд с  одного  на  другого.  Оба
мальчика визжали.

    - Эта штука... из кладовки... убежала под...

    - Под кровать... оно черное... _и большое_!

    Мама кинулась в коридор и вернулась со шваброй.

    - Марш отсюда! - приказала она сыновьям. И включила свет.

    Дейл колебался только  мгновение,  прежде  чем  спрыгнуть  вниз  и
позади мамы шмыгнуть к двери.  Лоуренс  тем  же  великолепным  прыжком
перепрыгнул с кровати Дейла на свою собственную и затем тоже  метнулся
к двери. Оба мальчика стремглав выскочили  в  коридор  и  прижались  к
перилам. Дейл обернулся и заглянул в комнату.

    Мама опустилась на четвереньки, поднимая край покрывала с  кровати
Лоуренса.

    - Мама! Нет! - крикнул Дейл и бросился обратно, чтобы оттащить  ее
назад.

    Она выронила швабру и схватила сына за плечи.

    - Дейл... _Дейл_... прекрати.  _прекрати._  Тут  ничего  нет.  Вот
смотри.

    Между двумя всхлипываниями, грозившими  перейти  в  рыдания,  Дейл
оглянулся. Под кроватью ничего не было.

    - Наверное, оно убежало под  кровать  Дейла,  -  послышался  голос
Лоуренса от двери.

    Со все еще цепляющимся за нее Дейлом мама обернулась и  приподняла
оборки покрывала на кровати Дейла. Сердце мальчика почти остановилось,
когда она наклонилась со шваброй в руках.

    - Вот видишь, - сказала она, вставая с колен и  отряхивая  юбку  и
колени.  -  Там  ничего  нет.  А  теперь  скажите,  _что_вам  все-таки
показалось?

    Оба брата загалдели одновременно. Дейл прислушивался к собственным
словам и понял как глупо звучит их описание: что-то  большое,  черное,
бесплотное, низкое. Оно вдруг открыло дверь  кладовой  и  убежало  под
кровать как гигантский жук.

    Нет.

    - Наверное, оно вернулось в кладовку, - предположил Лоуренс,  едва
удерживаясь от слез и с трудом переводя дыхание.

    Мама  довольно  внимательно  посмотрела  на  них,  затем  все-таки
повернулась и открыла дверцу кладовки шире. Дейл невольно отшатнулся к
двери, когда она переворошила там всю  одежду,  отодвинула  в  сторону
тенниски и заглянула за притолоку  двери.  Кладовка  была  не  слишком
глубокой. И совершенно пустой.

    Мама скрестила на груди руки и посмотрела на мальчиков. Они стояли
в дверях, оглядываясь назад, на лестничную площадку и темные проемы  в
спальню родителей и гостевую комнату, будто страшная тень могла за  их
спинами переметнуться туда.

    - Вы, ребята, просто напугали друг друга до смерти,  так  ведь?  -
строго спросила мама.

    Оба мальчика горячо затараторили, снова описывая  увиденное.  Дейл
показал, как они пытались удержать дверь.

    - И этот жук открыл ее? - спросила мама смеющимся голосом.

    Дейл вздохнул.  Лоуренс  поднял  на  него  глаза,  словно  говоря:
_Что-то все еще находится под моей кроватью. Просто мы его не видим._

    - Мама, - обратился Дейл к матери самым рассудительным и спокойным
тоном, на какой он был только способен. - Мы не могли бы спать сегодня
в вашей комнате? В спальных мешках?

    Секунду она колебалась. Наверное, подумал Дейл, она вспомнила  тот
случай зимой, когда они выпрыгнули, напуганные шагами  "мумии"...  или
тот раз прошлым летом, когда они до поздней ночи сидели в  поле  около
бейсбольной  площадки,  пытаясь  наладить  телепатический  контакт   с
пришельцами... и вернулись  домой  обескураженные,  когда  космический
корабль пришельцев оказался обыкновенным самолетом.

    -  Ладно,  -  кивнула  она.  -  Возьмите  ваши  спальные  мешки  и
раскладушку. А мне придется выйти и сказать миссис Сомерсет,  что  мои
взрослые сыновья испугались померещившегося им жука.

    Она спустилась по лестнице, мальчики  старались  не  отставать  от
нее. Они подождали, пока  мама  вернется  в  дом,  затем  упросили  ее
постоять рядом, пока они отыщут в гостевой раскладушку и спальники.

    Мама не разрешила даже  оставить  свет  включенным  на  ночь.  Оба
буквально не дышали, когда она вошла в  их  комнату,  чтобы  выключить
свет там, но все было нормально.  Швабру  мама  оставила  у  изголовья
кровати, должно быть в виде оружия.  Дейл  вспомнил  о  пневматическом
пистолете, который отец держал в шкафу вместе с двустволкой. Пули, как
он знал, хранились в нижнем ящике комода.


    Свою раскладушку Дейл придвинул так  близко  к  краю  кровати,  на
которой спал Лоуренс, что бы там не осталось ни малейшего зазора.  Еще
долго, долго после того как мама ушла спать, Дейл чувствовал тревожное
настороженное дыхание не спавшего брата.  Такое  же,  каким  было  его
собственное.

    Когда рука Лоуренса скользнула под одеялом к его пальцам, Дейл  не
оттолкнул ее. Он был уверен, что это  действительно  Лоуренс...  а  не
что-нибудь, сидящее в темноте под кроватью... и крепко сжал  ее.  Так,
держась за руки, братья и заснули.



                               Глава 17


    В среду, пятнадцатого июня,  управившись  со  своими  газетами,  и
перед тем, как идти в костел Св. Малахия,  Майк  отправился  в  подвал
собственного дома.

    Утро было солнечным и теплым, солнце  уже  стояло  высоко  и  тени
дубов и вязов протянулись по двору, когда Майк  оторвал  металлическую
заслонку, преграждающую вход в лаз. В домах  всех  ребят,  которых  он
знал, имелись нормальные подвалы, а не лазы. _Что ж_, подумал  он,  _у
всех имеются и туалеты в доме, а не на улице._

    Он предусмотрительно  захватил  с  собой  бойскаутский  фонарик  и
сейчас включил его. Паутина. Грязная земля. Трубы, темные  от  времени
доски с  обратной  стороны  пола.  Снова  паутина.  Пространство  едва
достигало восемнадцати дюймов в высоту и все пропахло кошачьей мочой и
запахом свежевырытой земли.

    Помня про опасных черных пауков и потому извиваясь изо  всех  сил,
чтобы не задеть руками липкие, беловатые нити паутины, Майк  осторожно
продвигался к передней части подпола. Чтобы добраться туда, ему  нужно
было  миновать  пространство  под  комнатой  родителей   и   небольшим
коридором.  По  мере  того,  как  он  полз,  темнота  продвигалась   и
продвигалась следом  за  ним,  и  скоро  слабый  свет  в  начале  лаза
потускнел. Мальчика  охватила  паника  и  он  все  время  оглядывался,
стараясь не  выпускать  из  виду  небольшой  прямоугольник  солнечного
света, чтобы не заблудиться. Вход теперь казался  очень  далеко.  Майк
продолжал ползти вперед.

    Когда, по его подсчетам, он уже должен был быть  под  гостиной,  в
трех ярдах впереди он увидел каменную стенку фундамента, только  тогда
Майк остановился, перевернулся на бок и перевел дух. Правой  рукой  он
касался деревянной поперечной скобы, левая  запуталась  в  паутине.  В
воздухе витала пыль, забиралась  в  волосы,  заставляла  его  моргать.
Занавес пылинок плясал в узком луче фонарика.

    _Господи, ну и хорош я буду, когда  придется  идти  помогать  Отцу
Каванагу служить мессу_, сокрушенно подумал он.

    Майк повернулся налево, луч фонарика уперся в северную стену  дома
футах в пятнадцати от него. Какого дьявола... то есть, какую чепуху он
тут ищет? Майк сжался и начал двигаться по окружности, стараясь  найти
признаки того, что фундамент поврежден.

    Трудно было сказать, так ли это.  Кругом  был  камень,  а  грязная
почва  была  плотно  утрамбована  и  испещрена  следами   когтей   как
нескольких поколений кошек,  принадлежавших  О'Руркам,  так  и  других
животных, находивших здесь убежище. Повсюду  виднелись  твердые  кучки
кошачьего помета.

    _Это, наверняка, был кот или  скунс_,  подумал  Майк  с  невольным
вздохом облегчения. Затем он увидел дыру.

    На первый взгляд это пятно  было  всего  лишь  тенью,  но  оно  не
исчезло, когда на него упал луч света. Майку пришло в голову, что это,
должно быть, круг черной пластмассы или кусок брезента, забытый  здесь
отцом. Он подполз фута на четыре ближе и остановился.

    Все-таки это была дыра, почти идеально  круглая,  примерно  дюймов
двадцать  в  поперечнике.  Туда  можно  было  засунуть  голову,   если
захотеть. Только Майк не хотел.

    Кроме того оттуда пахло.  Майк  подавил  отвращение  и  подвинулся
ближе. Вонь накатывала из туннеля, будто ее приносил ветер с кладбища.

    Подняв валявшийся поблизости камень, Майк бросил его  в  дыру.  Но
звука падения не услышал.

    Тяжело дыша, с сердцем, бьющимся так сильно, что  его  удары  были
наверное слышны даже Мемо в ее комнате, Майк чуть приподнял фонарик  и
постарался осветить внутренность дыры.

    Сначала он подумал, что ее стены  сделаны  из  красной  глины,  но
затем  увидел  похожие  на  ребра  перепонки,  кроваво-красные  хрящи,
подобные  внутренним   поверхностям   кишок   какого-то   неизвестного
существа. _Похоже на туннель в сторожке на кладбище._

    Майк отпрянул, подняв при этом тучу пыли и вляпавшись одной  рукой
в паутину, а другой - в кошачий помет. И  в  то  же  мгновение,  вдруг
оглянувшись он не увидел  прямоугольника  света.  Что-то  загораживало
вход.

    _Но нет, вот он появился_.

    Майк торопливо полз вперед, не обращая внимания  на  то,  что  все
время  задевает  головой  доски,  а  лицом  паутину.  Фонарик   теперь
переместился  почти  под  его  живот  и  ничего  не   освещал.   Майку
показалось, что под  кухней  он  видит  еще  одно  отверстие  туннеля,
гораздо большего размера, но туда он не стал ползти.

    Какая-то тень загородила отверстие, закрыв доступ свету. Майк  мог
видеть руки и ноги в том, что он называл "обмотками".

    Перекатившись вбок, он схватил железную палку. Тень присела  около
отверстия, стало совсем темно.

    - Микки? - раздался голос его сестренки Кэтлин,  тихий,  чистый  и
невинный в своей неторопливости. - Микки, мама говорит, что тебе нужно
идти в церковь.

    Май почти без чувств свалился во влажную грязь. Правая рука у него
дрожала.

    - Хорошо, Кетти, только отойди, пожалуйста, чтобы  я  мог  вылезти
отсюда.

    Тень исчезла.

    Когда Майк выбрался наконец, его сердце буквально ныло от боли. Он
закрыл заслонкой проход, вбил гвозди.

    - Ой, какой ты грязный, - проговорила Кетлин, улыбаясь брату.

    Майк оглядел себя. Вся его  одежда  была  покрыта  серой  пылью  и
паутиной. Ссадины на локтях кровоточили. Все лицо было в  грязи  и  он
даже  ощущал  ее  вкус.  Поддавшись  мгновенному  импульсу  он   обнял
сестренку. Она радостно прижалась к нему, ничуть не  заботясь  о  том,
что может тоже запачкаться.

    На мемориальную службу в похоронное бюро Хауэлла в  Пеории  пришло
более сорока человек. Дьюану показалось, что Старик  слегка  раздражен
таким оборотом  дела,  ему  словно  хотелось  оставить  эту  церемонию
похорон брата только для себя. Но извещение, помещенное  в  газете,  и
несколько телефонных звонков, сделанных им, заставили  людей  приехать
даже из Чикаго и Бостона. Явилось несколько коллег дяди Арта по заводу
Катерпиллар, и один из них не скрываясь рыдал в течение всей службы.

    Священника не было, ибо дядя  Арт  твердо  придерживался  семейной
традиции  воинствующего  агностицизма,  но  короткие  надгробные  речи
произнесли несколько людей: коллега дяди по работе, тот самый  который
не мог удержаться от слез, кузина Кэрол, которая прилетела из Чикаго и
в тот же  вечер  должна  была  вернуться  обратно,  и  привлекательная
женщина средних лет по имени Делора Стивенс, которую Старик представил
как "друга дяди Арта". Дьюан задал себе вопрос, как долго дядя  Арт  и
эта женщина были любовниками.

    Последняя  речь  принадлежала  Старику:  Дьюан  нашел   ее   самой
впечатляющей: никаких слов  о  загробной  жизни,  или  о  наградах  за
достойно прожитые дни, только горькие  нотки  в  голосе  из-за  потери
брата, и несколько слов о личности, которая не  поклонялась  фальшивым
ценностям,  а  посвятила  жизнь  служению  другим  людям,  честному  и
беззаветному. Закончил свою речь Старик чтением отрывка  из  Шекспира,
любимого писателя дяди Арта. Дьюан ожидал услышать "Все полеты ангелов
несут тебя к отдыху...", зная как ценил дядя Арт иронический подход ко
всему на свете, но то, что он  услышал,  было  песней.  Местами  голос
Старика срывался, но он держал себя в  руках  и  загадочные  последние
слова прозвучали на удивление сильно:

             Для тебя не страшен зной,
             Вьюги зимние и снег,
             Ты окончил путь земной
             Ты обрел покой навек.
             Дева с пламенем в очах
             Или трубочист - все прах.
             Все прошло - тиранов нет,
             Притеснения владык,
             Больше нет ярма забот,
             Равен дубу стал тростник.
             Царь, ученый, врач, монах
             После смерти - все лишь прах.
             Не страшись ни молний ты...
             Ни раскатов громовых...
             Ни уколов клеветы.
             Радость, скорбь - не стало их.
             Кто любовь таил в сердцах,
             Все как ты, уйдут во прах.
             Злобных сил не знай ты...
             Духам не внимай ты...
             Ада не страшись ты...
             К небу вознесись ты...
             Спи среди цветов и трав,
             Память вечную снискав.*



    [*  У.Шекспир  комедия  "Цимбелин".  Акт  IY,  сцена  2.   Перевод
П.Мелковой.]


    В часовне послышались рыдания. Старик прочел весь стих по  памяти,
затем склонил голову и вернулся на свое место.

    В  задернутом  занавесом  алькове  заиграл  орган.  Медленно,   по
одиночке или небольшими группами, люди стали расходиться. Кузина Кэрол
и еще несколько человек немного задержались, чтобы  сказать  несколько
слов Старику или погладить Дьюана по голове. Застегнутый воротничок  и
туго  повязанный  галстук  стесняли  мальчика   и   казались   чужими,
воображение рисовало ему дядю Арта, который подошел бы к нему и заявил
смеясь: "Ради всего святого, парень,  сними  ты  эту  дурацкую  штуку.
Галстуки носят лишь бухгалтеры и политиканы".

    Наконец Дьюан и Старик остались вдвоем. Вместе  они  спустились  к
подвал похоронного бюро, где находилась "пещь огненная"  и  тело  дяди
Арта было предано огню.

    Майк терпеливо дожидался, когда Отец Каванаг пригласит  его  после
литургии на  завтрак,  состоящий  обычно  из  кофе  и  багеля*,  чтобы
поговорить со священником о том, что он видел в лазе.


    [* Багель - в  католической  церкви  лепешка  из  пресного  теста.
Напоминает нашу просвирку.]


    Еще три года назад Майк понятия не имел о том, что  такое  багель.
Но с тех пор, как отец Каванаг стал приглашать на  завтрак  нескольких
самых надежных из своих министраторов (алтарных служек), мальчик  стал
экспертом в таких делах, и  теперь  совершенно  невозмутимо  намазывал
багель сливочным  сыром  или  укладывал  на  него  аппетитные  кусочки
копченой лососины. Для того же, чтобы убедить священника  в  том,  что
одиннадцатилетнему мальчику можно разрешить пить  кофе,  потребовалось
некоторое время. Также, как обычай  называть  епархиальный  автомобиль
"Папомобилем", это было их общей тайной.

    Майк жевал багель и размышлял  как  бы  ему  лучше  сформулировать
вопрос: _Отец Каванаг, у меня есть кое-какие трудности  в  жизни.  Они
связаны с мертвым солдатом, роющим туннель под моим домом и пытающимся
схватить мою бабушку. Не может ли Церковь помочь мне в этом?_

    Наконец, он сказал так:

    - Отец, Вы верите в зло?

    - Зло? - переспросил священник, отрывая взгляд  от  газеты.  -  Ты
имеешь в виду зло как абстрактное понятие?

    - Я не знаю, что такое абстрактное понятие, - пробормотал Майк.  С
отцом Каванагом он часто чувствовал себя полнейшим дураком.

    - Зло как категория или как сила, исходящая от поступков людей?  -
уточнил священник. - Или ты имеешь в виду  вот  такие  вещи?  -  И  он
указал на снимок в газете.

    Майк посмотрел на него. На фотографии был  изображен  человек,  по
имени Эйхман,  который  был  заключенным  в  каком-то  месте,  который
назывался Израиль. Майк ничего об этом не знал.

    - По-моему я имел в виду то  зло,  которое  исходит  от  поступков
людей, - ответил он.

    Отец Каванаг сложил газету.

    - А-а, древний вопрос о воплощении Зла. Ну что ж,  тебе  известно,
чему учит нас Церковь.

    Майк покраснел, но все-таки отрицательно покачал головой.

    - Та, та, та, - теперь священник его явно поддразнивал. - Тебе  не
мешало бы повторить уроки катехизиса, Майкл.

    Майк кивнул.

    - Ага, но все-таки что говорит Церковь насчет зла?

    Отец  Каванаг  достал  пачку  Мальборо,  щелчком  выбросил  оттуда
сигарету, зажег ее. Затем кончиками пальцев  осторожно  снял  с  языка
щепотку табаку. Его голос стал серьезным.

    - Ну, тебе известно, что Церковь признает  существование  Зла  как
независимой силы...  -  Он  встретил  недоумевающий  взгляд  Майка.  -
Например, Сатана. Дьявол, другими словами.

    - О, да, - Майк вспомнил исходящий  из  туннеля  запах.  _Сатана._
Неожиданно вся суета показалась ему немножко глупой.

    - Многие теологи, как например Фома Аквинский и другие, штудировал
проблему зла на протяжении многих веков, пытаясь понять, как оно может
быть самостоятельной силой,  в  то  время  как  власть  Святой  Троицы
является всевышней и неоспоримой, как говорит об этом Святое  Писание.
Вполне удолетворительных  ответов  получено  не  было,  но  безусловно
догматы Церкви призывают нас верить, что зло  имеет  свою  собственную
власть, своих собственных посланцев... Ты следишь за ходом моей мысли,
Майкл?

    - Да, вроде, - неуверенно ответил Майк. - Значит это может быть...
Посланцы зла это что-то наподобие ангелов?

    Отец Кав