ел их даже просто разговаривающими друг с другом в классе - и он
бы расхохотался, если б не выражение лица Харлена, потемневшая повязка
на его руке и не двустволка в руках Корди.

    - Господи, - еле выговорил  Лоуренс,  показывая  на  ружье,  -  ты
схлопочешь крупные неприятности, если будешь таскать это с собой.

    - Закрой свою пасть, - бесстрастным голосом посоветовала Корди.

    Лоуренс тут же переменился в лице, сжал кулаки и шагнул к ней,  но
Дейл успел помешать  ему  и  приобнял  брата,  молча  призывая  его  к
молчанию и спокойствию.

    - Ну чего? - спросил он пришедших.

    - Что-то происходит,  -  шепнул  Харлен.  Но  тут  же  замолчал  и
нахмурился  при  виде  подходившего  к  ним  со  своего  двора  Кевина
Грумбахера.

    Кев глянул на Корди, подчеркнуто внимательно оглядел ружье, поднял
брови чуть ли не до уровня челки и скрестил руки. Он ждал.

    - Кев один из нас, - пояснил Дейл.

    - Что-то происходит, - повторил Харлен. -  Пошли  к  О'Рурку,  там
поговорим.

    Дейл кивнул и пропустил вперед  брата,  опять  взглядом  веля  ему
помолчать и не заводиться. Они вывели велосипеды,  Кев  отправился  за
своим.  Но  поскольку  Корди  была  без  велосипеда,  то  все  четверо
мальчишек шли пешком, ведя велосипеды сбоку. Дейл мысленно торопил их,
пока не появился кто-нибудь из взрослых и, увидев  кордино  ружье,  не
шуганул их домой.

    Машин не было. Депо Стрит была пустынным туннелем, чуть светлевшим
к западу. Третья и Вторая Авеню просматривались до самой Хард Роуд,  и
машин на них тоже не было. Улицы были по-воскресному пустынны.  Сквозь
листву еще виднелся пожар последних лучей солнца, но под  вязами  было
почти темно. Кукуруза, стеной  встававшая  с  восточной  стороны  Депо
Стрит, была выше головы  и  казалась  сплошной  темно-зеленой  стеной,
полностью поглощавшей солнечный свет.

    Майк не отозвался на их  кукареканье,  хотя  его  велосипед  стоял
здесь же, прислоненный к порогу. В доме О'Рурков зажгли свет и  ребята
видели, как мистер О'Рурк в рабочем  комбинезоне  уселся  в  машину  и
вырулил со двора. Из-под персикового дерева  они  проследили,  как  он
поехал по Первой Авеню в направлении Хард Роуд.

    Тихо пошептавшись вся пятерка отправилась  в  курятник  дожидаться
Майка.


    Сидя рядом с отцом Каванагом в его папомобиле, Майк  испытывал  то
великолепное чувство, которое можно было бы назвать "Вот  погодите,  я
все расскажу моему старшему брату". Это чувство  было  незнакомо  ему,
поскольку старшим среди детей был  он,  и  никто  не  защищал  его  от
школьных хулиганов, не выручал его из всяких разборок, скорее это  ему
приходилось служить защитой для младших. И  как  это  было  отлично  -
вручить решение проблемы надежные руки.

    Страх  Майка   показаться   дураком   в   глазах   отца   Каванага
уравновешивался - и даже больше  того  -  страхом  за  Мемо,  а  также
страхом перед той силой, что посылала Солдата по ночам к ее окну. Майк
прикоснулся к пластмассовой бутылочке в кармане его  брюк,  когда  они
свернули на  Шестую  Окружную  и  проехали  мимо  темной  и  пустой  в
воскресный вечер пивной "Под Черным Деревом".

    В долине между холмами уже  сгустилась  тень,  лес  стоял  черный,
листва с обеих сторон дороги  была  непроницаемо  густой  и  была  вся
покрыта пылью. Майку оставалось только радоваться, что  сейчас  он  не
сидит в тайнике под дорогой. На открытом склоне  холма  было  все-таки
лучше: солнце садилось, перистые облака отливали коралловым и  розовым
цветом. На гранитных памятниках  блистали  теплые  отблески  вечернего
солнца. Тени не было.

    Отец  Каванаг  чуть  помедлил  у  черных  ворот,  когда  они  тихо
закрылись за машиной. Он указал на позеленевшую от  времени  бронзовую
статую Христа, стоявшую в дальнем конце кладбища.

    - Видишь, Майкл, это место, где все покоятся в мире. _Он_ охраняет
покой мертвых так же, как хранит покой живых.

    Майк кивнул, хоть в ту же  минуту  его  пронзила  мысль  о  Дьюане
Макбрайде, который был совсем один на своей ферме, когда ему  пришлось
встретиться с тем, с чем он встретился.  _Но  Дьюан  все-таки  не  был
католиком,_ пронеслось в голове у него. Это ничего не  значит,  сказал
себе Майк. "Сюда, отец", подсказал он отцу Каванагу.

    Они  прошли  прямо  между  рядами  могил.  Подул  легкий  ветерок,
зашуршали листья деревьев, росших вдоль линии  забора,  и  затрепетали
маленькие американские флажки на  могилах  ветеранов.  Могила  Солдата
пребывала в прежнем состоянии, вся земля вокруг была  вскопана,  будто
здесь кто-то орудовал лопатой.

    Отец Каванаг в задумчивости потер подбородок.

    - Тебя беспокоит состояние могилы, Майкл?

    - Ну..., да.

    - Ничего особенного, - сказал священник. - Случается,  что  старые
могилы оседают, и потом требуется подсыпать новой земли.  Видишь,  тут
уже проклюнулись свежие ростки, скоро все  зарастет  травой  и  недели
через две ничего будет не заметно.

    Майк прикусил ноготь.

    -За могилами следит здесь Карл Ван Сайк, - тихо проговорил он.

    - Да?

    - Могли бы вы благословить эту могилу, отец? - спросил Майк.

    Отец Каванаг слегка нахмурился.

    - Произвести экзорцизм, Майк? - и он улыбнулся. - Боюсь,  что  это
не так легко, мой друг. Лишь немногие из священников  обладают  правом
производить экзорцизм... Это, к счастью,  уже  полузабытый  ритуал.  И
слава Богу... Да и им требутся особое разрешение,  либо  от  епископа,
либо от самого Папы.

    Майк пожал плечами.

    - Ну просто благословите, - попросил он снова.

    Священник  вздохнул.  Налетевший  опять  ветер  теперь   показался
гораздо холоднее, словно бы он предвещал бурю. Стемнело, и краски мира
постепенно угасли: камни  на  всех  могилах  стали  одинаково  серыми,
травяной ковер монохромно бледным, линия деревьев у горизонта казалась
почти черной. Даже тучи потеряли свой розовый  оттенок.  На  восточном
склоне неба зажглась одинокая звезда.

    - Думаю, наше благословение опоздало для бедного солдата, - сказал
отец Каванаг.

    Майк потянулся было за бутылкой со святой водой,  но  увидел,  что
священник уже поднял правую руку, сложив пальцы  для  благословения  в
жесте, который самому Майку казался наиболее  могущественным  из  всех
жестов в мире.

    - Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, - произнес отец Каванаг.  -
Аминь.

    С некоторой долей поспешности Майк протянул  ему  бутылочку.  Отец
Каванаг улыбнулся и покачал было  головой,  но  потом  окропил  могилу
несколькими  каплями  воды  и  снова  перекрестил  ее.   С   некоторым
опозданием Майк повторил его жест.

    - Ты удовлетворен? - спросил его отец Каванаг.

    Майк напряженно смотрел на могилу. Никаких  стонов  из-под  земли.
Никаких струек дыма оттуда, куда упали капли святой воды. Он  подумал,
а не идиот ли, собственно, он.

    Они медленно двинулись к воротам кладбища, туда, где стояла машина
и священник  начал  рассказывать  мальчику  о  некоторых  погребальных
обрядах разных времен.

    - Отец, - Майк замер на  месте  и  испуганно  схватился  за  рукав
ветровки священника, указывая в другую сторону.

    До ограды кладбища оставалось всего несколько рядов  могил.  Кусты
вечнозеленых растений, что-то вроде можжевельника с  толстыми  мощными
сучьями и колючими иглами, темнели футах  в  пятнадцати  от  них.  Они
казались такими же старыми, как самые старые из могил, примерно начала
века. Три дерева образовали почти правильный треугольник,  между  ними
темнела маленькая полянка.

    В самой гуще кустов стоял Солдат. Последний отсвет сумерек освещал
его широкополую шляпу, медную портупею, грязновато-серые обмотки.

    Что-то  внутри  Майка  даже  воспарило  от  радости,  хоть  сердце
испуганно  забилось.  _Он  настоящий!  Отец  Каванаг  видит  его!   Он
настоящий!_

    Священник действительно видел  это.  Его  тело  напряглось,  потом
расслабилось и он наклонился к Майку. Чуть улыбнувшись он произнес:

    - Конечно, Майкл, - прошептал он. - Мне следовало  бы  догадаться,
что если кто и станет подшучивать над такими вещами, то не ты.

    Солдат стоял, не двигаясь. Его лица мз-за шляпы не было видно.

    Отец Каванаг, отстранив рукой  Майка,  пытавшегося  его  удержать,
сделал ему навстречу три шага. Мальчик застыл на месте.

    - Сын мой, - проговорил священник. - Подойди ко мне. -  Его  голос
звучал  негромко,  увещевающе,  будто  он  звал  спуститься  с  дерева
непослушного котенка. - Подойди ко мне, и мы побеседуем.

    Никакого движения в тени деревьев. Солдат  казался  высеченным  из
камня серым монументом.

    - Сын мой, давайте мы с вами побеседуем,  -  снова  повторил  отец
Каванаг. Он сделал еще два шага вперед и был теперь  примерно  в  пяти
футах от молчаливой фигуры.

    - Отец, - тревожно позвал его Майк.

    Отец Каванаг оглянулся через плечо и улыбнулся.

    - В какую бы игру они не  играли  сейчас,  Майкл,  думаю,  что  мы
можем...

    И в это самое мгновение  Солдат  не  то  что  прыгнул,  скорее  он
каким-то страшным образом катапультировался из кустов. Звук, с которым
он бросился на священника, напомнил Майку ту бешеную собаку, с которой
Мемо сражалась несколько лет назад.

    Отец Каванаг был примерно на фут выше, чем  Солдат,  но  фигура  в
хаки ударила его высоко, руки и ноги обвились вокруг его тела  подобно
тому, как большая  кошка  обхватывает  ствол  дерева,  они  оба  упали
навзничь и покатились. Священник был слишком ошеломлен для того, чтобы
издать  какие-нибудь  звуки  кроме  кряхтения,  а  из  груди   Солдата
вырывалось лишь рычание. Они покатились по скошенной  траве,  пока  не
оказались  прижатыми  к  одному  из  старых  камней,   Содат   оседлал
священника и своими длинными руками сжал его горло.

    Глаза отца Каванага выпучились, рот широко раскрылся,  и  из  него
наконец вырвался крик.  Но  скорее  это  был  не  крик,  а  сдавленное
хрипенье. Шляпа Солдата все еще держалась на нем, но поля отогнулись и
теперь Майк видел бледно-восковое лицо и глаза  похожие  на  мраморные
шарики. Рот Солдата был распахнут, нет, не распахнут, скорее  он  зиял
подобно дыре вырубленной в глине, и внутри этой дыры Майк видел  зубы.
Слишком много зубов, целый круг коротких, белых клыков внутри круглого
безгубого отверстия пасти.

    - Майкл! - прохрипел отец Каванаг. Видно было, как он изо всех сил
сопротивляется длинным пальцам Солдата, сжимающим его горло. Священник
корчился и извивался, но небольшая фигурка плотно оседлала его грудную
клетку, колени в хаки словно впились в траву. - Майкл!

    Майк очнулся, прыжком одолел те десять футов, которые отделяли его
от борющихся, и стал молотить обеими руками по узкой спине Солдата. Но
это не было похоже на удары по человеческой  плоти,  скорее  казалось,
что он борется с мешком, наполненным кишащими червями. Спина корчилась
и извивалась под тканью мундира. Майк стукнул Солдата по голове,  сбив
с него  шляпу.  Верх  головы  был  совершенно  безволосым,  противного
бело-розового цвета. Мальчик еще раз стукнул по этой голове.

    Солдат высвободил одну руку, оторвав ее от горла отца  Каванага  и
наотмашь ударил Майка. Футболка на мальчике лопнула  и  он  обнаружил,
что, пролетев несколько футов, упал в заросли можжевльника.

    Он перекатился на живот,  вскочил  на  ноги  и  с  треском  рванул
огромный сук с ближайшего дерева.

    Солдат наклонялся все ниже к шее  и  груди  священника.  Щеки  его
стали раздуваться, будто его рот был набит жвачкой  табаку,  и  теперь
она просилась наружу. Сам рот странно удлинился, будто  зубы  внезапно
выросли из десен.

    Отец Каванаг высвободил левую руку  и  кулаком  ударил  Солдата  в
лицо. Майк увидел, как на щеке и брови у  того  появились  вмятины  от
удара, будто кулак рассерженного  скульптора  оставил  след  в  мягкой
глине. Но всего лишь через секунду  эти  вмятины  затянулись,  и  лицо
Солдата вновь приняло  прежнюю  форму,  глаза  вернулись  на  место  и
уставились на священника.

    Пасть  этого  чудовища  вытягивалась  прямо  на  глазах  у  Майка,
становилась похожей на вылепленную  из  плоти  воронку.  Отец  Каванаг
закричал. Непристойный хобот был теперь пяти футов в  длину,  вот  уже
восьми, и вот он прижимается к горлу отца Каванага.

    Майк бросился вперед, крепко уперся ногами в землю, так  будто  он
был на ринге, и сильно размахнувшись, ударил Солдата по  черепу  своей
палкой. Гулкий звук удара разнесся по кладбищу.

    На мгновение Майку  показалось,  что  он  буквально  снес  Солдату
голову. Череп и челюсть у него выгнулись  под  невозможным  углом,  и,
повиснув на длинной нити шеи, упали на плечо.  Ни  у  одного  существа
позвоночник не мог бы выдержать такого наклона.

    Белые глаза бешено завертелись, болтаясь как комочки белой  глины,
и сфокусировались на Майке. Левая рука Солдата быстрее змеи  рванулась
вперед, схватила сук и вырвала его из руки Майка.  Толстая  ветка,  не
меньше трех дюймов в толщину, хрустнула как спичка.

    Голова Солдата выровнялась, к ней вернулась прежняя  форма,  пасть
стала расти быстрее, все больше приближаясь к телу священника.

    - Боже мой! - выкрикнул  отец  Каванаг.  Крик  завершился  странно
захлебывающимся звуком. Солдата  вырвало  прямо  на  священника.  Майк
отшатнулся, его глаза в ужасе расширились, и  он  увидел,  что  поток,
извергшийся из вытянувшейся пасти, представлял собой коричневую  массу
кишащихся и копошащихся червей.

    Они сыпались на лицо отца Каванага, на его грудь, шею. Они  ползли
по закрытым векам священника, забирались под растегнутый воротник  его
рубашки. Некоторые из них упали прямо в его распахнутый рот.

    Отец Каванаг захлебывался и извивался, пытаясь выплюнуть на  траву
живую массу, пытался увернуться. Но Солдат склонялся  все  ниже,  лицо
его все продолжало  удлиняться,  теперь  он  сжимал  горло  священника
ставшими нечеловечески длинными пальцами. Сцена напоминала  карикатуру
на  любовника,  пытающегося  сорвать   долгожданный   поцелуй.   Черви
продолжали извергаться из его раздутых щек и воронки рта.

    Майк шагунл вперед и замер,  сердце  его  остановилось  от  ужаса,
когда он увидел, что черви, извивашиеся на груди отца Каванага  _стали
зарываться прямо  в  его  плоть._  Исчезая  в  отце  Каванаге.  Другие
заползали внутрь щек и напряженной шеи.

    Майк закричал, потянулся за сломанным суком, и вспомнил вдруг  про
пластмассовую бутылочку в него в кармане.

    Он схватил  Солдата  за  воротник,  почувствовав  пальцами  грубую
шерсть и тягучую, колышащуюся субстанцию под ней, и выплеснул воду  из
бутылки прямо на спину этого существа, не ожидая, что результат  будет
большим, чем он был при благословении могилы.

    Но результат оказался гораздо большим.

    Спина при попадании на нее святой воды зашипела, как бывает  шипит
кислота, попадая на мясо. В ткани  появился  ряд  дыр,  как  будто  ее
прошила пулеметная очередь. Солдат издал звук подобный тому, как шипит
большое  животное  при  падении  в  кипящую  воду,  скорее  шипение  и
клокотание, чем визг, спина  его  изогнулась  подобно  неправдоподбной
арке,  затылок  восковой  головы  коснулся  ботинок.  Безкостные  руки
скрючились как щупальцы и замолотили воздух, пальцы удлинились  дюймов
до десяти и заострились подобно лезвиям.

    Майк отпрыгнул назад и выплеснул остаток содержимого бутылки прямо
в лицо чудовища.

    В воздухе запахло серой, перед мундира  Солдата  охватило  зеленое
пламя,  и  он  покатился  прочь  со   скоростью,   невообразимой   для
человеческого тела. Отец Каванаг оказался освобожденным  и  лежал  без
движения. Тело его сотрясала рвота.

    Майк шагнул вперед, понял, что запаса святой воды  у  него  больше
нет и остановился футах в пяти перед зарослями  можжевельника.  Солдат
замер,  уткнувшись  лицом  в  землю  и,  согнув  пальцы,  стал  быстро
зарываться вглубь, он скользил сквозь мертвый дерн и сухие иглы  также
легко, как черви зарывались в плоть отца Каванага.

    Уже через двадцать секунд Солдат полностью  исчез  из  виду.  Майк
подошел поближе и увидел на том  месте  в  земле  свежий  туннель,  из
которого несло вонью разложившегося мяса. Прямо на его глазах  туннель
стал затягиваться  и  съеживаться  и  скоро  превратился  в  еще  одно
углубление в свежей земле. Мальчик повернулся к отцу Каванагу.

    Священник с трудом поднялся на  колени,  но  теперь  он  бессильно
облокачивался головой  на  могильный  камень.  Его  продолжало  рвать,
приступы рвоты повторялись снова и снова, хоть желудок уже опустел. На
его теле не видно было червей, остались только кроваво-красные отметки
на щеках и груди, очевидно он рванул рубашку, чтобы найти  их.  Хватая
ртом воздух, отец Каванаг продолжал шептать: "О, Иисус, Иисус, Иисус".
Это была литания.

    Майк перевел дух, подошел поближе и обнял священника за плечи.

    Теперь отец Каванаг  уже  рыдал.  Он  позволил  Майку  помочь  ему
подняться на ноги, шатаясь они побрели к воротам.

    Уже совсем стемнело. Авбомобиль  казался  темной  тенью  у  черной
ограды кладбища. Слабый ветер шуршал листьями деревьев и колосьями,  а
Майку чудилось, что это звуки издают твари, ползущие по  траве  позади
него, роющие туннель _под_ землей, по  которой  они  шли.  Он  пытался
поторопить отца Каванага.

    Он с трудом пытался  подавить  отвращение,  поднимающееся  в  нем,
когда  он  прикасался  к   телу   священника.   Майк   воображал   как
черно-коричневые черви, кишащие под кожей его спутника, переползают на
него, но не мог оставить священника одного. Тот еле переставлял ноги.

    Они достигли ворот, машина стояла рядом. Мальчик  подтолкнул  отца
Каванага к сиденью водителя, быстро обежал кругом машины,  уселся  сам
и, перегнувшись, захлопнул дверцы с обеих сторон. Отец Каванаг оставил
ключ зажигания в машине, и Майк  повернул  его.  Двигатель  заработал,
Майк тут же включил свет и фары, осветив ближайшие из могильных камней
и купы деревьев. Высокое распятие в дальней стороне кладбища  осталось
в тени.

    Священник с трудом что-то пробормотал.

    - Что? - переспросил  Майк,  прерывисто  дыша.  _Эти  темные  тени
вправду ползут по  кладбищу  или  ему  только  кажется?_  Трудно  было
сказать.

    - Ты... Тебе придется... самому  вести  машину,  -  выдохнул  отец
Каванаг. Он буквально обмяк на сиденье, почти свалившись на Майка.

    Мальчик досчитал  до  трех,  распахнул  дверцу,  стремглав  обежал
машину  и  шмыгнул  на  сиденье  водителя,  отодвинув  тело  стонущего
священника.  Он   быстро   захлопнул   за   собой   дверцу.   _Что-то_
действительно двигалось около стены сторожки.

    Майку доводилось несколько раз вести отцовскую машину, да  и  отец
Каванаг несколько раз позволял ему садиться за руль папомобиля,  когда
они отправлялись с пасторскими  визитами.  Майк  едва  мог  разглядеть
дорогу поверх высокого приборного щитка и  капота  линкольна,  но  его
ноги доставали до педалей. Он поблагодарил мысленно Господа за то, что
тут была установлена автоматическая трансмиссия.

    Майк снова включил зажигание, чуть подал машину  назад,  к  шестой
окружной, чуть не съехал в канаву с  противоположной  стороны,  быстро
остановился и  нечаянно  заглушил  мотор.  Но  машина  довольно  легко
завелась снова.

    _Тени среди могильных плит, они ползут к ограде._

    Майк газанул,  позади  машины  струя  гравия  хлестнула  футов  на
тридцать, когда он преодолевал крутой подъем холма, затем  на  высокой
скорости машина миновала пещеру, пивную "Под Черным  Деревом",  черную
стену леса. Майк чуть было не проехал поворот на Джубили Колледж  Роуд
и снизил скорость, заметив, что он уже мчится мимо водонапорной  башни
со скоростью семьдесят восемь миль в час.

    Он ползком проехал  по  теминым  улицам  городка,  уверенный,  что
сейчас Барни ли кто-нибудь еще увидит и оста