- Слуй так произнес последние два слова, что, будь
рядом кто-то третий, ему сразу стало бы ясно, что  он  имеет  по  поводу
этого Защитника и Посланца свое мнение,  несколько  отличное  от  мнения
Грона, недаром тот поморщился. - Ситакка и Тамарис, - продолжал Слуй,  -
слишком слабы, чтобы там имелись сколь-нибудь  знающие  фигуры.  Венетия
сегодня покрыта сетью Ордена почти как Горгос ТОГДА. И это  значит,  что
мы рискуем запутаться в связях мелких и средних фигур и потерять темп. А
в Хемте позиции Ордена никогда не были особенно сильны.  Так  что  кроме
всего прочего там наибольшие шансы на то, что цепочка  до  действительно
крупной фигуры окажется самой короткой.
   Грон кивнул и, немного помолчав, задумчиво добавил:
   - ЕСЛИ они заранее не просчитали такую возможность.
   Оба застыли в молчании, глядя на волны.  В  любой  схватке,  будь  то
обычная рукопашная или тонкая игра мастеров удара из-за угла, чаще всего
выигрывает не тот, у кого больше сил и оружия, а тот, кто  умеет  играть
минимальными силами, но с максимальной эффективностью. Тут главное -  не
ошибиться в оценке возможностей противника. Ибо СЛИШКОМ МАЛЫЕ силы будут
разбиты прежде, чем успеют провести хотя бы толковую  разведку  боем.  А
если силы СЛИШКОМ ВЕЛИКИ, то это тоже знак того,  что  ты  не  правильно
оценил возможности противника.  И  та  часть  его  сил,  для  подавления
которых ты вывел в точку удара излишек своих, находится сейчас где-то  в
другом месте и готова нанести внезапный  удар.  Впрочем,  Грон  и  Слуй,
планируя свои действия, опасались больше того, что силы, предназначенные
для отражения первого удара по Корпусным  школам,  скорее  недостаточны,
чем того,  что  они  избыточны.  Последние  бойцы  из  групп  ветеранов,
призванных заменить обслугу Корпусных школ, должны были прибыть на место
уже  четверть  назад.  Заброска  групп  осуществлялась  самыми   разными
способами - и морскими судами,  и  сухопутными  купеческими  караванами.
Где-то это делалось скрытно, где-то приурочивалось  к  плановой  замене.
Причем в группах прикрытия были не  только  бойцы,  замаскированные  под
обслугу. Некоторые из бойцов должны  были  замаскироваться  под  местных
бродяг-дервишей,  каковых,  например,   по   дорогам   Венетии   шлялось
неимоверное количество, и прибиться к школам в самый последний момент. А
часть вообще не должна была появляться в школах, устроившись в  качестве
рабочих, грузчиков  или  слуг  в  каких-нибудь  близлежащих  мастерских.
Группа прикрытия каждой  из  Корпусных  школ  должна  была  состоять  из
двенадцати - двадцати опытных бойцов. И их было вполне достаточно.  ЕСЛИ
они правильно просчитали силы и направление первого удара...
   На третий день пути, когда они  двигались  вдоль  побережья  островов
Бродячих  туманов,  марсовый  засек   дымы   на   одном   из   островов,
расположенных с внешней стороны рифовой гряды.  Похоже,  кто-то  подавал
сигнал. Тамор тут же сыграл "боевую тревогу" и приказал разбудить  Грона
и Слуя. Оба появились на рулевой площадке через минуту.  Грон  несколько
мгновений рассматривал небольшие  клубы  дыма,  взлетавшие  с  неравными
промежутками над одним из островков, задумчиво хмыкнул  и  повернулся  к
Тамору:
   - Ну, что скажешь, старый пират? Кто это там семафорит?
   Тамор пожал плечами:
   - Кто его знает? Гамгор говорил, что наши патрули не заходили  в  эти
воды уже года два. Просто не за чем  было.  Всех,  кто  был  более-менее
опасен, уже давно вздернули на реях, а местную шваль разогнали по норам.
Так что если даже это и какая-нибудь пиратская  шайка,  то  они  нам  не
страшны. Сильной эскадры за два года не собрать, а  прибрежная  шелупонь
ничего  нам  не  сделает.  Чтобы  атаковать   "Росомаху",   лодчонок   и
двадцативесельных  суденышек  мало.  -   Тамор   помолчал,   внимательно
вглядываясь. - Думаю, это скорее всего наблюдательный пост  какой-нибудь
рыбачьей деревеньки.  Уж  больно  примитивный  код.  Всего  два  сигнала
повторяются. Похоже, пока наших ребяток здесь  не  было,  местная  шваль
повылезала-таки из норушек и стала потихоньку щипать рыбаков. Вот они  и
поставили пост. А сейчас  они,  видно,  на  промысле,  вот  он  вовсю  и
семафорит своим, что вблизи деревни появились опасные  люди.  Слуй,  все
это время продолжавший молча разглядывать остров, негромко сказал:
   -  И  все-таки  я  думаю,  нам  стоит  поближе  посмотреть  на   этих
сигнальщиков.
   Грон и Тамор удивленно повернулись к Черному  Капитану,  но  тот,  не
говоря больше ни слова, пошел вниз по трапу на палубу, где  боцманы  уже
строили абордажную команду. Грон хмуро кивнул Тамору:
   - Вот что, Тамор, давай-ка правь к острову. Может, это и паранойя, но
лучше пусть будет так, чем потом окажется, что мы  приняли  за  рыбацкий
пост соглядатаев Ордена и потому вляпались в подготовленную засаду.
   Тамор выругался себе под нос и оглушительным басом прокричал команды.
   "Росомаха" со скрипом развернулась на киле и двинулась к острову. Как
полагается перед боем согласно требованиям Морского боевого  устава,  на
весла села свежая смена гребцов...
   Деревенька  оказалась  маленькой.  Но  расположена  она  была  крайне
неудачно для  тех,  кто  решился  бы  ее  штурмовать.  Когда  "Росомаха"
завернула за мыс, Тамор удивленно присвистнул. На  узкой  полоске  земли
между обрывистым откосом и полосой  прибоя  лепились  к  скалам  десятка
полтора небольших лодочных сараев. А наверх вела узкая  тропа.  В  самой
середине подъема, там, где тропа делала крутой поворот,  была  прилажена
деревянная площадка, на которой сейчас толпилось пятеро лучников.
   - Ты гляди, как все устроено! Такую позицию с ходу не возьмешь.
   Грон  приставил  к  глазам   подзорную   трубу   и,   присмотревшись,
ухмыльнулся:
   - Да нет, все не так печально. Скорее всего, их мужчины на промысле и
сигнал подавался  именно  им.  На  стрелковой  площадке  пацаны  лет  по
тринадцать да какой-то дед, который сейчас орет на них и  отвешивает  им
подзатыльники. - Он повернулся к Тамору. - Для нас это не противник.  Но
ты  прав,  эта  деревянная  площадка...  Не  думаю,  чтобы  рыбаки  сами
додумались до устройства такой стрелковой площадки. Ведь здесь древесина
дорого стоит. Да и конструкция выглядит уж больно продуманно. Во  всяком
случае, по сравнению с лодочными сараями. Но я хочу, чтобы  твои  ребята
взяли эту площадку аккуратно, без трупов.  А  то  потом,  когда  я  буду
беседовать с жителями, это может создать определенные проблемы.
   Тамор кивнул:
   - Раз там пацанва, то это ерунда. У  них  силенок  не  хватит,  чтобы
хорошенько натянуть лук. Да и луки у них,  как  я  уже  вижу,  венетское
дерьмо. - Он прокричал команду.
   Когда умолкло эхо, разбуженное его зычным голосом, Грон  с  сомнением
сказал, качая головой:
   - Ну, сверху вниз,  положим,  и  пацаненок  может  пустить  стрелу  с
достаточной силой. Но будем надеяться, что они не очень умелые стрелки.
   Тамор сверкнул зубами в улыбке, каковая всегда  озаряла  его  лицо  в
преддверии схватки, и прорычал:
   - Ничего, сейчас мы им гонору поумерим... - Он навалился  на  рулевое
весло, и "Росомаху" чуть повело в сторону. В  этот  момент  арбалетчики,
уже  заполнившие  носовую  штурмовую  площадку,  одновременно   спустили
тетивы. Две дюжины арбалетных болтов с гулким хлопком ударили в одну  из
опор площадки, она с хрустом треснула и подломилась,  тех,  кто  был  на
площадке,  ощутимо  тряхнуло.  Пацаны,  уже  успевшие   изготовиться   к
стрельбе, выпустили из рук луки и испуганно уцепились за перила.  И  тут
"Росомаха" въехала носом на прибрежный песок. Абордажная группа  горохом
посыпалась с обоих бортов. Бойцы  рысью  пролетели  открытый  промежуток
между обрезом воды и первым поворотом тропы и, шустро перебирая  ногами,
полезли наверх. Дед бранью и затрещинами сумел заставить  пацанов  вновь
взять в руки луки, двое даже успели спустить тетиву, но  мальчишки  были
так напуганы, что стрелы пролетели далеко в стороне от карабкавшихся  по
тропе абордажников, которые умело  прикрывались  щитами.  Момент,  когда
защитники могли доставить им хоть какие-нибудь неприятности, был упущен.
Горная  подготовка  была  непременной  частью  подготовки  любого  бойца
Корпуса. Она начиналась еще во время  прохождения  "давильного  чана"  и
продолжалась все время прохождения службы. Поэтому снять  бойца  Корпуса
на горной тропе было очень нелегко даже для опытного стрелка...
   Через полчаса после  первого  залпа  арбалетчиков  на  вершине  скалы
появился боец абордажной команды. Он помахал мечом, показывая,  что  все
кончено.
   Грон, Слуй и Тамор, ожидавшие окончания штурма у глубоко врезавшегося
в гальку форштевня, пошли к тропе.
   Деревня действительно оказалась небольшой, в полтора  десятка  хижин.
Впрочем, как посмотреть. Вполне возможно, что на островах это был  почти
мегаполис. Абордажники согнали  всех  жителей  на  центральную  площадь,
отделив от толпы старейшин, пятерых  незадачливых  лучников,  щеголявших
свежими синяками и шишками, и еще двоих - худенькую  девчушку  и  дюжего
парня с явственно написанным на лице диагнозом. Насколько Грон помнил, в
его  прежнем  мире  эта  болезнь  называлась   болезнью   Дауна.   Слуй,
поднявшийся  чуть  раньше  них,  уже  успел  переговорить  с   боцманом,
возглавлявшим  абордажную  команду,  и  сейчас  беседовал  с  одним   из
старейшин.  Тамор  остановился  у   края   скалы   и   окинул   взглядом
открывающуюся панораму.
   - Отличный вид, Грон. Как-то во время рейда на Рузмуся...
   Его прервал напряженный голос Слуя, неведомо как выросшего у него  за
спиной:
   - Тамор, мы сможем догнать венетскую акку? Тамор уставился на него  с
недоумением:
   - Акку? Да запросто.
   Слуй протянул руку, куда-то показывая:
   - Не торопись. Акка стояла в бухте вон у того островка. И  снялась  с
места сразу, как только заметила дымовой сигнал.
   Тамор устремил взгляд туда, куда показывал Слуй.
   - Значит, нас ждали? - подал голос Грон. Слуй мрачно кивнул:
   - Полгода назад  на  острове  появилась  какая-то  странная  болезнь.
Туманы начали приносить с собой, как они говорят,  "злой  воздух".  Если
этот злой воздух заставал рыбаков в море, то, недолго подышав  им,  люди
слабели, покрывались струпьями и умирали или  как  минимум  выходили  из
строя почти на целую четверть. Так продолжалось около луны.
   А потом на острове появились какие-то странные люди. Они говорили  со
старейшинами и пообещали очистить туманы от "злого  воздуха".  А  взамен
обязали старейшин установить пост для наблюдения за проходящими судами и
выделить для  обучения  двух  сигнальщиков.  -  Слуй  кивнул  в  сторону
девчушки и дауна. - Эти двое - сироты, поэтому старейшина недолго  думая
скинул эту обязанность на их плечи... Тут Тамор в сердцах выругался:
   - Ах ты, Магровы яичники! Там же полоса рифов. Придется делать крюк в
полтора десятка миль. Если они снялись сразу,  как  эти  ублюдки  начали
дымить, мы вряд ли успеем догнать их до темноты. А потом - ищи ветра...
   Грон задумчиво повел головой:
   - Очень интересный расклад  получается.  Я  бы  многое  отдал,  чтобы
узнать, ОТКУДА им было известно, что мы  пойдем  этим  маршрутом.  -  Он
повернулся к Тамору:
   - Знаешь, мне бы ОЧЕНЬ хотелось пообщаться с командой акки.
   -  Но...  Грон...  понимаешь...  -  Тамор  побагровел,  насупился  и,
повернувшись к абордажникам, прорычал:
   - Все на борт! Уходим! - После чего обратил сердитое лицо к Грону:
   - Вот что, Великий Грон, мы пойдем ЧЕРЕЗ рифы, и, если кончится  тем,
что наши кишки намотаются на камни, - пеняй на себя.
   Грон усмехнулся и кивнул.

2

   Сегодня с утра капитан Арамий был немного не  в  духе.  Впрочем,  это
было заметно только тем, кто давно его знал. В море капитан  всегда  был
спокоен и невозмутим. Но тем, кто проплавал с ним большую  часть  жизни,
было видно, что капитан недоволен.
   Это и понятно. Вот уже третью луну  они  торчали  на  этом  проклятом
островке. И это в самое горячее время!  Конечно,  предложенная  плата  с
лихвой компенсирует все затраты. Редко когда им удавалось заработать  за
сезон так много. Но ведь деньги - это  еще  не  все.  Три  луны  команда
валяет дурака на забытом всеми богами островке. На акке уже  по  десятку
раз надраены все бронзовые детали,  даже  скобы  и  шляпки  гвоздей,  из
закупленного на полученный аванс материала сшито  два  новых  паруса,  а
сигнала все нет как нет. Команда,  поначалу  даже  обрадовавшись  такому
ничегонеделанию, принялась потихоньку роптать. Все они были моряками,  и
сидеть три луны подряд, не ощущая качания палубы под ногами, не слизывая
с губ соленые брызги, не видя танец дельфинов и не  слыша  гул  ветра  в
снастях, было для них слишком тяжким испытанием. Тем более что  эти  три
луны они провели вдали от портовых шлюх и  припортовых  кабаков.  Вот  и
сегодня с утра двое матросов  успели  сцепиться,  да  так,  что  боцману
Манасию, чтобы их успокоить, пришлось крепко приложить обоих - одного по
уху, а другого в живот. В таких ситуациях гигант Манасий был  совершенно
незаменим. К тому же он боготворил своего капитана и считал  его  лучшим
моряком всех времен и народов, за что ему прощалось некоторое тугоумие и
недостаток знаний в морском деле. Несмотря на то  что  боцман  плавал  с
капитаном уже пятый год, Арамий до сих пор не решался оставить  на  него
вахту даже в открытом море и при самой  спокойной  погоде.  Ибо  не  был
уверен, что к тому моменту, когда он вновь вернется на рулевую площадку,
на корабле все будет в порядке. Вот и сейчас боцман, по идее, должен был
бы уловить  признаки  надвигающейся  склоки  заранее  и  задавить  ее  в
зародыше, но Манасий с самого утра был чем-то  очень  увлечен  и  потому
обратил внимание на свару, лишь когда дело дошло до потасовки...
   - Вот, капитан, отведайте акульего супа. Куманию  и  Ваимару  удалось
ночью загарпунить акулу.
   Манасий вырос за плечом капитана с глиняной миской,  от  которой  шел
аппетитный запах. Его глаза сияли собачьим восторгом  от  того,  что  он
вроде бы сумел угодить своему  кумиру  (то,  что  капитан  Арамий  любит
акулий суп, было известно по всему побережью). Так  вот  чем  был  занят
Манасий все утро. Но сейчас даже любимое блюдо не могло поднять капитану
настроения. Однако, чтобы не обижать боцмана, он взял миску и благодарно
кивнул. Манасий просиял  и  тихо  испарился.  А  Арамий  вновь  вернулся
мыслями к тому  дню,  когда  он  дал  согласие  заняться  делами  той...
Госпожи.
   Он вернулся в таверну  в  полном  смятении  чувств.  Всю  свою  жизнь
капитан Арамий относился к женщинам довольно спокойно, если  не  сказать
больше. Для него женщины всегда были чем-то вроде... редких  благовоний,
что ли. Слава богам, у него никогда  не  было  своего  дома,  требующего
постоянного присутствия хозяйки, и он не забивал  себе  голову  бытовыми
проблемами типа стирки и приготовления пищи, в море  питаясь  солониной,
сухарями и свежевыловленной рыбой, а на берегу отдавая эти  проблемы  на
откуп хозяину таверны. Так  что  с  бытовой  точки  зрения  женщины  его
совершенно не интересовали. Встречались еще женщины-заказчицы,  и  среди
них попадались такие, которые были не  против  немного  увеличить  доход
капитана от совершенной сделки, правда, в несколько иной валюте.  Но  он
всегда старался дать понять, что относится к ним точно  так  же,  как  к
другим заказчикам, инстинктивно понимая, что любая попытка дать  слабину
принесет ему гораздо больше проблем, чем удовольствия. Так что он просто
не замечал, что его заказчики - женщины. Ну а для всего остального  были
шлюхи. И вот ихто он отбирал словно редкие благовония или дорогие  ткани
- тщательно и неторопливо,  прислушиваясь  к  мнению  тех,  кого  считал
специалистом в этой области. Но так было до того  момента,  пока  он  не
столкнулся с Госпожой...
   - Капитан, капитан! Дымы! Дымы!!
   Арамий  вскочил  на  ноги.  Точно,  над  небольшой  пальмовой  рощей,
закрывавшей бухту от противоположного берега островка, напротив которого
как раз  и  располагался  тот  остров,  где  несли  дежурство  неведомые
капитану караульщики, ритмично взмывали в  небо  мохнатые  хлопья  дыма.
Арамий обернулся. Кричавший  матрос  держал  в  руке  поварешку,  а  это
означало, что тот, кому было назначено  следить  за  сигналом,  прозевал
его, и неведомые караульщики  подавали  сигнал  уже  неизвестно  сколько
времени. Вообще-то это было не так уж страшно, поскольку между капитаном
и его  возможным  преследователем  лежала  полоса  рифов,  но  у  Арамия
отчего-то екнуло сердце.
   - Боцман - всем на судно, отплываем немедленно.
   Манасий подобострастно кивнул и закричал:
   - Куманий, бери троих - снимайте палатку. Ваимар - грузите  паруса  и
сушеную рыбу...
   - Манасий! - Голос капитана был  непривычно  резок,  от  чего  боцман
оцепенел. - Я что сказал? Всем на борт. Бросить все - уходим.
   Манасий  повернулся  к  капитану  и  уставился  на  него   изумленным
взглядом.
   - Но капитан...
   - Ты не понял?
   В тоне капитана было что-то такое, от чего Манасий подавился  словами
и, торопливо повернувшись, заорал:
   - Бросить все - всем на борт. Живо-живо-живо!
   Через десять минут  акка  выскочила  из  бухты.  Преследователей  они
заметили сразу. Манасий охнул и, достав из-за  пазухи  амулет  из  храма
Верховного морского  владыки,  начал  прикладываться  к  нему  губами  и
бормотать маны, прося сурового и своенравного покровителя моряков спасти
и уберечь. С противоположенной стороны полосы  рифов  им  наперерез  шла
боевая дирема Корпуса. А любой капитан Срединного моря знал, что нет  на
море  более  страшного  противника.  Несколько  минут   все   напряженно
всматривались в приближающуюся смерть, затем Манасий обратил к  капитану
лицо с расплывшейся на ней ухмылкой и обрадованно прокричал:
   - Капитан, эти идиоты идут прямо на камни!  -  Заметив,  однако,  что
капитан не разделяет его веселья, он  тут  же  стер  с  лица  ухмылку  и
насупился. Арамий еще несколько мгновений вглядывался в идущую атакующим
темпом дирему, затем повернулся к кормчему:
   - Ну и что ты думаешь, Исмарок?
   Тот с минуту молчал, вглядываясь в буруны, вскипающие с обоих  бортов
диремы при каждом гребке, затем пожал плечами:
   - Не знаю, капитан, осадка у них гораздо больше, чем  у  нас,  но  их
капитан достаточно опытен. Я сам не сразу приметил это место,  приглядев
дырку вон там, на два пальца левее загнутого зуба, но для их диремы  там
слишком мелко... А они  углядели  вот  эту  щель,  тут,  конечно,  можно
ободрать оба борта, но на высокой волне глубины может хватить. По-моему,
нам стоит посадить на банки полную смену гребцов.
   Манасий несколько мгновений переводил взгляд с одного на другого, все
еще не веря, что капитан и кормчий говорят серьезно,  и  поняв  наконец,
что они не шутят, громко скомандовал:
   - Эй, рыбья немочь, на весла, на весла, на весла!
   Корабль мгновенно  наполнился  топотом  босых  ног,  грохотом  весел,
торопливо продеваемых в уключины, тихим матерком спешащих людей,  сбитых
с толку непонятной кутерьмой. Но Арамий этого совершенно не замечал.  Он
не отрывал взгляда от диремы, которая, набирая скорость, неслась к узкой
расщелине в рифовой стене. Кормчий еще  раз  обернулся  через  плечо  и,
скривившись, пробормотал:
   - О Фанерова мошонка, они идут так, будто  уверены,  что  пройдут.  Я
знаю только одного человека, который рискнул бы  ТАК  идти  на  рифы,  -
добавил он после короткого молчания. -  Он  был  адмиралом  Корпуса,  но
потом поссорился с Гроном и поклялся никогда  вновь  не  становиться  за
рулевое весло. Его звали Тамор...
   Арамий, ничего не ответив, резко повернулся  к  боцману  и  отрывисто
приказал:
   - Боцман, максимальный темп! Манасий поспешно кивнул, прокричал:
   - Максимальный темп! - и принялся отсчитывать гребки:
   - И-па! И-па! И-па...
   Акка,  подгоняемая  толчками  двух  деся