атус старшего начальника, но  по-прежнему  любил  по  вечерам
обходить крепостные стены. Шагая по стене, обращенной в сторону степи, перед
которой было устроено стрельбище, он услышал внизу  голоса.  Яг  затормозил,
облокотился на нижнюю часть бойницы и прислушался.
   - ...твой "давильный чан" позади, парень,  поэтому  не  надо  каждый  раз
орать как сумасшедший, когда к тебе обращается старшина.  Сейчас  твое  дело
доказать, что ты один из нас, понял?
   - Так точно!
   Снизу раздался смешок:
   - Я же тебе сказал, не ори.
   - Так точно.
   На этот раз уставной  возглас  был  отчеканен  на  полтона  ниже.  Первый
собеседник вздохнул:
   - Ладно, привыкнешь. Просто запомни: если ты один из нас,  то,  когда  ты
попадешь в беду, Корпус придет  тебе  на  помощь  со  всеми  своими  пиками,
арбалетами, боевыми униремами и всем, что есть у Корпуса, а  если  нет...  В
тот момент, когда я пойму это, то не буду на тебя орать, как эти  дебилы  из
учебного полка, а просто воткну тебе клинок  между  ребрами  или  под  левую
лопатку и пну труп в сторону, чтобы  не  загораживал  дорогу.  -  Говоривший
сделал паузу. - Понял?
   На этот раз голос новобранца звучал еле слышно:
   - Так точно.
   - Вот и слава богам. Эй, Смок, Угрбас, Ик, возьмите  парня  и  проверьте,
чему его там научили в учебном полку.
   Внизу  послышались  шаги  нескольких  человек.  Яг  усмехнулся.  Согласно
традициям Корпуса, из этого парня сейчас будут вполне профессионально делать
отбивное мясо. Но когда его наконец приведут  в  чувство  довольно  грубыми,
однако на фоне того, что парню пришлось пережить, почти нежными шлепками  по
щекам, первое, что он увидит, будут улыбающиеся лица и  фляга  с  бренди.  А
первое, что он услышит, будет не общепринятое в учебном полку: "Ты дерьмо!",
а добродушное: "Молодец, парень!  Смок  (или  Угрбас,  или  Ик)  при  первом
знакомстве продержался гораздо меньше", что далеко не всегда  было  правдой.
Яг, посмеиваясь, двинулся дальше по стене. Нет, что бы там Грон ни  говорил,
именно Корпус был величайшим  созданием  Грона.  Это  было  войско,  в  ряды
которого с жаром стремился любой, чьи мечты были заключены  в  клинке  меча.
Вот только Грон растрачивал его мощь вхолостую.  Это  войско  было  достойно
власти над миром.
   Следующий день принес много забот. Утром Яг приказал Слую самому заняться
схваченным посвященным, и спустя два часа Слуй доложил, что тот отдал концы.
Несмотря на то что они почти не получили от него никакой информации, Яг  при
этом известии почувствовал облегчение. К полудню с верфей прибыл корабельный
мастер Смигарт и, испуганно глотая окончания слов, стал просить отправить на
верфи листовую медь. Нужно было обшивать днища новых кораблей, а все  запасы
на верфи были уже исчерпаны. Яг небрежно кивнул и, вызвав ключника, приказал
снять людей из дежурного подразделения с занятий  и  поставить  на  загрузку
телег, после чего погнал ребят из своей сотни на полосу  "ночной  кошки".  А
когда ворота крепости уже готовы были закрыться на ночь, с дороги, ведущей в
сторону Западного бастиона и далее, к  крепости  Горных  Барсов,  послышался
сигнал рога. Курьер влетел в крепость на  взмыленном  коне,  бросил  поводья
подскочившему коноводу и, подбежав к подошедшему Ягу, звонко доложил:
   - Почта командору. Яг произнес:
   - Командор ушел в рейд, я - полковник Яг, - и протянул руку.
   Курьер раскрыл сумку, вытащил несколько свитков, отделил  один  и,  сунув
его обратно, протянул Ягу остальные. Яг быстро просмотрел,  отложил  один  и
кивнул в сторону сумки:
   - А это что?
   - Прошу прощения, но это приказано передать лично в руки командору.
   Яг удивленно воззрился на курьера. До сих пор у Грона  не  было  от  него
секретов.
   - Кем приказано?
   - Лично командором. Все послания от господина  Сайторна  отдавать  только
лично ему в руки.
   Яг недовольно кивнул и бросил быстрый взгляд  на  Слуя.  Тот  невозмутимо
стоял у его левого плеча. Яг стиснул свитки в кулаке, но тут же  расслабился
и, повернув голову в сторону дежурного по гарнизону, приказал:
   - Ладно, позаботьтесь о парне, ему сегодня пришлось много проехать. -  Он
двинулся  к  себе,  подавляя  желание  приказать  Слую  подпоить  курьера  и
аккуратно заглянуть в содержание секретного свитка.
   Вечером, разбирая почту, он наткнулся на  письмо  Комара.  Вернее,  писем
было два, одно Грону, а другое самому Ягу. Комар  сообщал,  что  три  купца,
купившие страховку и отправившиеся с грузом эли-тийских тканей  и  стекла  в
Хемт, были захвачены ситаккцами,  которые  так  обрадовались  столь  ценному
товару, что даже не стали выставлять на торги выкупных на аккумском рынке ни
купцов, ни капитанов, а просто распороли им животы,  чтобы  акулы  побыстрее
учуяли кровь, и сбросили за борт. А может, просто  дело  было  в  горгосской
блокаде, и ситаккцы посчитали, что выкупа ждать не имеет смысла? Яг  стиснул
кулак и с силой стукнул по столу. Если бы Грон два года назад двинул  Корпус
на Горгос, все храмы Магр на противоположном побережье  давно  бы  лежали  в
руинах, а на рабских рынках черноволосые горгосские рабы  давно  бы  шли  по
десять медяков за голову. Еще Комар писал,'  что  после  получения  известия
выплатил  страховку  семьям  погибших,  и  теперь  все  купцы  побережья   в
недоумении. С одной стороны, они считают эту затею глупостью, а с  другой...
До сих пор все, кто вкладывал деньги в  проекты,  одобренные  самим  Великим
Гроном, неизменно оставались в  выигрыше.  Поэтому  очень  многие  осторожно
выясняют, как можно поучаствовать в этом деле. Когда Яг прочитал эту  фразу,
то  досадливо  поморщился.  Похоже,  Грон  опять  окажется  прав  и   сумеет
заработать на абсолютно абсурдной идее.
   На следующий день, за час до полудня, Герлен взбудоражил  тревожный  звон
сигнального колокола. Яг взбежал  на  площадку  сторожевой  башни  и  приник
глазом к окуляру подзорной трубы. Картина, которую он разглядел,  сбивала  с
толку. К Герлену  приближался  отряд,  состоящий  из  тринадцати  горгосских
боевых триер и пяти унирем, очень похожих на те, которые ушли с  Гроном.  Яг
повернулся к сигнальщику и зарычал:
   - Гарнизону - тревога! Быть готовыми к отражению атаки с  моря.  -  Потом
бросил Слую:. - Гонца на  верфи,  пусть  перекроют  вход  в  гавань  и  тоже
изготовятся. - Затем вновь приник к окуляру. Когда корабли подошли ближе, Яг
разглядел на палубах и  у  рулевых  весел  триер  знакомые  фигуры  в  серых
кольчугах и с удивлением почувствовал,  что  наравне  с  облегчением  сердце
кольнуло и сожаление, возможно вызванное тем, что Грон все-таки вернулся.
   Корабли вошли в гавань Герлена. Грон пришвартовал триеры у дальнего пирса
и, не дожидаясь, пока поставят трапы, которые  пришлось  срочно  наращивать,
поскольку борта унирем были гораздо ниже, чем у  триер,  просто  перепрыгнул
через борт и сбежал вниз по веслам, поставленным перпендикулярно бортам.
   - Ну что, старина, какие новости?
   - Какие у нас новости, - хмыкнул Яг, -  вот  у  тебя,  я  вижу,  новости.
Уменьшил горгосский флот на тринадцать кораблей. И это в первом походе!..
   Грон засмеялся:
   - На восемнадцать, старый, на восемнадцать. Тринадцать, как  видишь,  еще
послужат, но уже другим хозяевам. А остальные кончили свой путь на  рифах  у
Зубьев дракона.
   Яг криво усмехнулся:
   - Порой мне кажется, что не нужно никакого Корпуса  и  флота.  Достаточно
только запустить тебя в Горгос, и через полгода нам будет не с кем воевать.
   -  Что-то  ты  сегодня  больно  желчный,  старина,  -  заметил  Грон.   -
Обижаешься, что не пускаю тебя в бой?
   Яг махнул рукой:
   - Да нет, я уже привык быть мелким  крысоловом.  -  С  этими  словами  он
отвернулся и двинулся обратно к воротам крепости, стараясь сохранить на лице
беспечное выражение. Великий Грон вернулся с великой победой, и  негоже  его
другу и соратнику выглядеть в этот  день  плакальщиком  на  похоронах.  Грон
посмотрел ему вслед и покачал  головой.  С  Ягом  явно  что-то  происходило.
Пожалуй, надо было давно поболтать с ним по душам, но у Грона совершенно  не
было на это времени.
   Спустя два часа Грон вызвал Яга. Тот отворил дверь  и,  сгорбясь,  вошел.
Грон указал ему на кресло перед столом:
   - Садись, Яг.
   Тот грузно опустился в кресло. Грон протянул ему свиток с письмом Комара:
   - Читал?
   Яг пожал плечами:
   - Я читал все, кроме письма того посвященного, который некогда хотел тебя
отравить. Оно предназначалось тебе лично в руки.
   Грон окинул его проницательным взглядом:
   - Что происходит, Яг?
   - Ты о чем?
   Грон продолжал молча  смотреть  на  него.  Яг  некоторое  время  сидел  с
независимым видом, потом заерзал и с вызовом глянул ему в глаза:
   - Это я должен спросить, что происходит, Грон? Ты стал мягкотелым. Корпус
был готов прижать Горгос еще два года назад, готов и сейчас, но мы  топчемся
на месте.  У  нас  достаточно  денег,  чтобы  нанять  сто,  пятьсот,  тысячу
кораблей, но этого не происходит. Вместо этого мы строим какие-то скорлупки.
У тебя появились тайные дела с отщепенцем из посвященных, о которых никто не
знает? Ты мне больше не доверяешь?
   - Яг, в моем мире это называется синдром вины,  -  сказал  Грон.  -  Тебя
что-то гложет, и ты пытаешься переложить свою вину на весь окружающий мир и,
в частности, на того, кто подвернулся под горячую руку, то есть на меня.
   Яг сидел не поднимая глаз, потом вздохнул:
   - Я устал, Грон, устал быть крысоловом.  Дорн,  Ливани,  Сиборн  водят  в
атаку полки, а я... я, который первым из нашего десятка сумел коснуться тебя
мечом, известен всему Корпусу не как воин, а как палач.
   Грон  несколько  мгновений  задумчиво  смотрел  на  него.  Ему  не  очень
понравился ответ Яга, он не  объяснял  многого  в  его  поведении,  но  Грон
чувствовал, что пока углубляться не стоит. Тем более  что  в  свои  основные
дела с Сайторном он не хотел посвящать никого, даже Яга. Чем меньше  в  этом
мире останется информации о том, что и как он  сделал,  тем  лучше.  Но  Ягу
нужен был намек. Он был слишком хорошим учеником, и если его не отвлечь,  то
Яг начнет копать сам и, вне всякого  сомнения,  чего-нибудь  накопает.  Грон
сделал проникновенное лицо и заговорил:
   - Знаешь, ты  нужен  мне.  И  нужен  именно  на  том  месте,  на  котором
находишься сейчас. Но обещаю, когда Корпус двинется на Горгос, ты будешь  со
мной. А это произойдет довольно скоро. - Грон сделал  паузу  и  заговорщицки
усмехнулся: - Только одно условие: ты должен поднатаскать  своего  волчонка.
Или, скорее уж, пещерного медведя.
   Яг вскинул голову, посмотрел Грону в глаза, расплылся в улыбке:
   - Идет, Грон.
   Грон добродушно усмехнулся:
   - Ну вот и хорошо. - Он  снова  поднял  свиток  с  письмом  Комара.  -  Я
собираюсь наказать того, кто прикончил купцов.
   Яг удивился:
   - Ты уже знаешь, чьих рук это дело?
   - Нет, но  собираюсь  узнать.  И  причем  скоро.  Не  позднее  чем  через
четверть.
   - Как? Разнюхать это можно только на Аккуме, но горгосцы перекрыли всякое
сообщение. Да если бы и нет, до  Аккума  даже  на  униреме  не  меньше  двух
четвертей.
   Грон усмехнулся:
   -  Маленький  секрет.  Из  тех,  что  есть  у  меня  с   "отщепенцем   из
посвященных". - Он хмыкнул, видя, что Яг хитро прищурился. - Я тебе расскажу
обо всем, но чуть позже. А сейчас прими к сведению,  что  через  четверть  я
опять буду вынужден тебя покинуть.
   Когда Яг вышел из кабинета Грона и прислушался  к  себе,  то  понял,  что
тяжесть, которая давила его  после  того  допроса,  исчезла.  Он  облегченно
вздохнул и неторопливо  начал  подниматься  на  стену.  Пора  было  начинать
привычный обход.
   Ассат почесал бороду и бросил взгляд в сторону галеры Суммута.  Та  ходко
шла под трапециевидным парусом, время от  времени  высовывая  из  волн  свой
кривой таран, слегка загнутый кверху. Ассат нахмурился. Суммуту в этот сезон
везло больше. Он трижды первым замечал небольших торговцев и  все  три  раза
успевал первым добраться до них. А коли соратник выбросил за  борт  торговца
абордажную команду, то команде  второй  "акулы",  если  первая  не  запросит
помощи, там делать нечего. И вообще, последнее время ситаккские  воды  стали
явно не тем местом, в котором можно что-то  заработать,  за  весь  сезон  не
наберется и десятка взятых на  меч.  Даже  на  Аккум,  на  знаменитый  рынок
заходили всего два раза. Нечего  было  выставить  на  торги.  Ни  рабов,  ни
выкупных пленников, ни товара. А теперь, за полторы луны до конца сезона, на
богатую добычу уже рассчитывать нечего.  Ассат  снова  покосился  в  сторону
галеры Суммута. Тому-то нечего  особо  сетовать  на  судьбу.  Два  последних
взятых им торговца оказались неожиданно  богатым  призом.  Редко  кто  возил
через ситаккские воды элитийские ткани или стекло, заботливо  упакованное  в
мягкую солому  и  войлок.  Обычно  товар  был  таким,  который  можно  легко
выбросить за борт, и рвануть вперед, спасая свою  жизнь  или,  как  минимум,
свободу. Правда, когда абордажные команды Суммута приставили  ножи  к  горлу
капитанов и купцов, те принялись размахивать  какими-то  свитками,  заявляя,
что они заплатили какую-то мзду, которую обозвали страховкой, и теперь-де их
ограбление ситаккцам даром не пройдет. Суммут тогда чуть живот не  надорвал,
рассказывая, как они надували щеки и грозно трясли бумагой.  О  боги!  Какие
дела творятся на свете и кто придумал так хитро обчищать купцов? А  главное,
почему они заплатили? Ни один чужой, даже боевой корабль, никогда не  трогал
ситаккцев в их водах. Надо быть  полным  безумцем,  чтобы  совершить  такое.
Ситаккцы открывали охоту за кораблями, которые  просто  сумели  отбиться.  И
бывало, что, созываемые дымом сигнальных костров, на  след  становились  три
или даже четыре двойки. И зачастую обреченный корабль заканчивал свой  путь,
уже видя стены родного  порта,  из  которого  даже  могли  появиться  боевые
корабли. Но  никто  не  отваживался  вступить  в  схватку  с  тремя-четырьмя
двойками ситаккцев. Ибо даже если ситаккцев удавалось отбить в  этот  раз  -
следующий караван из этого порта вполне мог стать и последним.  Единственным
шансом в ситаккских водах оставалось попытаться проскользнуть  незамеченным.
Но в последнее время слишком много "акул" выходили после зимних  штормов  из
ситаккских бухт, чтобы этот шанс смог стать реальным.
   Ассат вздохнул и вскинул ладонь к глазам. Солнце уже село. Но  его  косые
лучи еще вырывались из-за  горизонта  и  пронзали  вереницы  облаков  узкими
пучками,  чтобы  разбежаться  по  куполу  темнеющего   неба   перламутровыми
пологами. Ассат обвел взглядом горизонт,  повернулся  к  носу  и...  ошалело
вытаращился. Прямо по курсу в лоб "акуле" мчался неизвестный корабль.  Ассат
несколько мгновений оторопело пялился на вынырнувшую неизвестно откуда узкую
и длинную унирему неизвестных очертаний, судя по отсутствию тарана совсем не
боевую, однако явно идущую на абордаж, и наконец дико заорал.  Но  было  уже
поздно. Унирема с грохотом врезалась в борт  "акулы",  скользящим  движением
вытянула свой странный изогнутый нос поверх палубы на стыке борта и  гребной
камеры, а в следующее мгновение над палубой раздался  громкий,  многоголосый
хлопок арбалетных тетив.  Пираты,  кучей  бегущие  к  борту,  покатились  по
палубе, судорожно стискивая  руками  арбалетные  болты,  почти  по  оперение
ушедшие в грудь, живот  или  шею.  И  тут  же  с  униремы  хлынули  воины  с
обнаженными мечами и кинжалами в руках, затянутые в кольчуги, с гребенчатыми
шлемами на головах, с вычеканенным на кокардах изображением  горного  барса.
Ассат заорал:
   - Марсовый! Сигнал Суммуту! - и, выхватив меч, бросил взгляд на  соседнюю
галеру. То, что он увидел в отблесках  факелов,  заставило  его  обессиленно
опустить руки. Суммут отчаянно  защищался  от  униремы,  как  родная  сестра
похожей на ту, что напала  на  него.  Причем  у  Суммута  дело  было  совсем
безнадежным. Бой шел уже на площадке у рулевого весла.  Ассат  повернулся  в
сторону схватки, которую вели его люди, и, отчаянно взревев, ринулся вперед.
Но не успел он пробежать и десятка шагов, как откуда-то из-за борта возникла
фигура в тускло блестевшей кольчуге и,  умело  поймав  его  удар  на  лезвие
своего меча, ловко отжала его клинок вниз и засветила в лоб Ассату  стальным
шаром, венчающим рукоятку кинжала...
   Четверть часа спустя все было кончено.  Ситаккцы  были  ошеломлены  самим
фактом того, что на них напали. До сих пор максимум на что  годились  мощные
триеры горгосцев или быстрые диремы элитийцев -  это  грозно  шествовать  по
бокам каравана торговцев и  время  от  времени  посылать  в  сторону  хищных
силуэтов ситаккских галер тяжелые  каменные  ядра  баллист.  И  вот  сегодня
произошло невероятное - двойка галер была взята на  абордаж.  Это  произошло
всего  в  течение  четверти  часа  и  было  проделано  количеством   воинов,
приблизительно равным по численности ситаккцам. Причем сами  нападавшие  как
будто не понесли особых потерь.
   Ассат очнулся от того, что на него  вылили  ведро  воды.  Капитан  дернул
головой и вскинулся, чуть не повалившись на палубу,  однако  его  подхватили
сильные  руки.  Он  на  несколько  мгновений  повис  на  этих  руках,  потом
утвердился на ногах и открыл глаза. Обе  ситаккские  галеры  были  притянуты
борт  к  борту,  а  их  изрядно  поредевшие  команды  оказались   отжаты   к
противоположным  бортам.  В  шаге  от  ситаккцев  редкой  цепью  выстроились
нападавшие. Их было намного меньше, но их мечи были  обнажены,  а  несколько
ситаккцев, прижимавших к груди обрубки рук, являли собой  пример  того,  что
будет с остальными при малейшем неповиновении. Ассат оглядел соседнюю галеру
и вздрогнул. Суммут был подвешен за руки  к  верхушке  мачты  так,  что  мог
касаться палубы только самыми кончиками пальцев ног. Ассат  осторожно  повел
глазами по сторонам и облегченно вздохнул. Его держали за руки его же  люди.
Он  снова   принялся   осматриваться.   Обе   униремы   были   притянуты   к
противоположным концам связки. Было темно, хотя восток уже  начал  светлеть.
Поэтому вдоль сомкнутых бортов галер, шипя, горели воткнутые в  прорубленные
мечами в фальшборте щели факелы. Капитан пошевелил плечами,  показывая,  что
уже достаточно твердо  стоит  на  ногах,  и,  повернув  голову,  уткнулся  в
заляпанную кровью морду  Иссута,  помощника,  перевязанную  его  собственным
щегольским поясом. Тот зло зыркнул на капитана. Они всегда были не в  ладах.
Груда Иссута уже давно была второй по силе среди команды, и он не первый год
лелеял  мечту  стать  капитаном.  Но,  несмотря  на  свой  огромный  рост  и
чудовищную силу,  Иссут  был  слишком  вспыльчив,  что  внушало  большинству
остальных устойчивое сомнение в  его  способности  стать  капитаном.  Однако
сейчас они были в одинаковом положении, и потому Ассат проглотил неприязнь и
спросил:
   - Что они хотят? Иссут скривился:
   - Не знаю. Эти твари ничего не говорят. Сначала нас разоружили и  согнали
на нос. Потом притянули "акулы" друг к другу. А сейчас вот  выстроили  вдоль
бортов и зажгли факелы.
   Ассат кивнул. Потом оглядел строй воинов, стоящих перед толпой пиратов  с
угрожающе обнаженными мечами, и опять спросил:
   - А кто они?
   Иссут пожал плечами:
   - Не элитийцы. Слишком злы в драке. Да и не  горгосцы.  Хоть  и  злы,  но
умелы, а у тех одна свирепость. Если бы горгосцы совершили подобную глупость
и рискнули бы напасть, то, во-первых, они никогда не одолели  бы  нас  таким
числом, а, во-вторых, коль одолели бы, то положили бы всех.
   А эти большинство просто  вырубили.  Правда,  обращаются  с  нами  как  с
рабами. Сграггу обрубили руку, когда он просто  хотел  почесать  нос.  -  Он
поразмыслил. - Может, эти, с гор. О которых шла молва,  будто  они  отменные
рубаки и хорошо надрали зад горгосцам. Хотя я не могу понять, откуда  у  них
корабли.
   Капитан кивнул. Ох, не к добру уже которы