Совет систрархов, и я думаю, Юноний
постарается приурочить свой удар именно к нему. Пошли  гонцов,  пусть  и  мы
ударим день в день.
   - А вам не кажется, что если бы до систрархов успели дойти некие известия
ПЕРЕД Советом, то многие были бы сговорчивее.
   Грон усмехнулся:
   - Я позабочусь о том, чтобы кое-кому кое-что стало известно до Совета, но
не хочу раньше времени тревожить Юнония. Если он действительно  посвященный,
то до него вести могут дойти намного раньше, чем до систрархов, а мне нужно,
чтобы он пребывал в  уверенности,  будто  полностью  контролирует  ситуацию.
Тогда ничто не помешает ему плыть по МОЕМУ каналу.
   Прошли полторы луны.
   Юноний стоял,  привалившись  к  косяку  прочной  двустворчатой  двери,  и
насмешливо наблюдал, как систрарх Саора трогает золото дрожащими руками.
   - Как видите, благородный Элизий, я не бросаю слов на ветер.
   Систрарх повернул к нему взмокшее лицо:
   - И когда же я могу получить обещанное, благородный Юноний?
   Тот шагнул в сторону, освобождая дверной проем, и жестом указал на выход:
   - После Совета, достойнейший,  сразу  после  того,  как  мы  спасем  нашу
великую державу, вырвав ее из рук обезумевшей шлюхи.
   Элизий сосредоточенно кивнул:
   - Но я хотел бы быть уверенным...
   Юноний усмехнулся. И этот туда же.
   - Хорошо, за день до Совета я  вручу  вам  в  качестве  задатка  четверть
оговоренной суммы.
   Систрарх обрадованно закивал.  Верховный  жрец  проводил  его  до  двери,
сердечно попрощался, лично прикрыл дверь и  презрительно  улыбнулся.  Низкие
твари, как мало надо, чтобы купить систрарха. Если бы он раньше  предполагал
это, сколько проблем вообще  бы  не  возникло.  А  он-то  сомневался,  когда
Хранитель Порядка предложил ему эту идею. Юноний  вздохнул.  Да,  Измененный
основательно потряс Орден. Никогда раньше ему не приходилось  полагаться  на
собственные ресурсы. До сих  пор  все  его  проекты  финансировались  щедрой
рукой. А сейчас даже сеть младших посвященных приходилось содержать за  свой
счет. Он уже основательно порастряс  мошну  храма,  и,  если  бы  не  деньги
купцов, можно было бы прикрывать лавочку. Юноний  бросил  взгляд  в  сторону
прочной, обитой бронзой двери. Конечно, систрархов это впечатляет. Но  он-то
знает, что большая часть этих денег не позднее чем в день Совета уйдет на юг
и запад - местным посвященным, а систрархам придется  подождать  с  выплатой
остальных трех четвертей до лучших времен. Которые - впрочем, Юноний в  этом
не сомневался - обязательно наступят. Только его  энергичные  действия  пока
отвратили от Элитии угрозу горгосского  и  венетского  вторжений.  Хранитель
Порядка твердо заявил ему об этом.  Элитию  может  спасти  лишь  его  успех.
Юноний вздохнул и, окинув взглядом двух могучих реддинов, стоящих у  дверей,
поднялся в свою комнату.
   Слуй увидел, как погасли окна, и подал знак.  Сержант,  стоящий  рядом  с
ним, несколько раз махнул полой плаща, заставляя огонь  маленькой  лампы  то
появляться, то исчезать. Слуй завернулся в плащ и принялся ждать.  По  этому
сигналу его люди, проникшие в  дом  через  вырытый  подземный  ход,  откроют
вентиль бронзового баллона, и внутрь потечет воздух,  который  Грон  называл
мудреным словом "закись азота". Что это означало, Слуй не знал, но тому, как
это действует, свидетелем был не раз. Через некоторое время  дом  наполнился
звуками хохота, потом все стихло. Слуй подождал еще некоторое  время,  потом
осторожно махнул рукой. Бойцы и нищие бросились вперед. Дверь выбили быстро.
Через  некоторое  время  окованные   бронзой   двери   в   глубине   комнаты
распахнулись, и наверх стали рысью подниматься люди  с  мешками,  в  которых
позвякивало золото. Не прошло и часа, как все было кончено.
   Грон спрыгнул с подоконника и неслышно подошел к ложу. Толла спала нагая.
Волосы разметались во сне. Он присел на  край  и  стянул  с  головы  капюшон
"ночной кошки", оставлявший  открытыми  только  глаза.  Некоторое  время  он
смотрел на обнаженную женщину, потом нежно провел ладонью по ее  груди.  Она
улыбнулась во сне, потянулась, как кошка, потом  открыла  глаза  и  села  на
постели. Он положил ладонь ей на губы, предупреждая готовый сорваться  крик.
Несколько  мгновений  она  напряженно  смотрела  на  него,  наконец   взгляд
прояснился.
   - О, Грон! Как ты сюда попал?
   Он, улыбаясь, кивнул в сторону окна:
   - Вспомни, я всегда умел неплохо лазать по каменным стенам.
   Она улыбнулась и прижалась к нему.
   - Зачем ты здесь?
   - Ты должна кое-что знать, но Юноний не должен знать о  том,  что  ты  об
этом знаешь. Я понятно изъясняюсь?
   Она сосредоточенно кивнула. Грон достал тубу.
   - Тебе предстоит поговорить с некоторыми систрархами. Здесь кое-что,  что
позволит сделать их несколько более сговорчивыми. Но главное вот что...
   Когда он закончил и, поднявшись, стал натягивать капюшон на  голову,  она
вдруг тонко улыбнулась, вытянула ногу и провела пальцами  по  его  животу  и
бедру.
   - Любимый, я не видела тебя целую четверть, неужели ты так и уйдешь?
   Грон шепотом ругнулся:
   - Женщина, до рассвета два часа, а если меня  увидят  реддины,  наш  план
полетит псу под хвост.
   Толла молча откинулась на  спину  и  провела  ладонями  по  своей  груди,
животу, бедрам, потом шаловливо высунула  язычок.  Грон  скрипнул  зубами  и
принялся стаскивать комбинезон "ночной кошки".

   Юноний оцепенело стоял в центре Места  власти.  Все  провалилось!  Золото
пропало, и то, каким образом это было сделано, указывало,  что  к  похищению
приложил руку сам Измененный. Систрархи  же,  не  получив  обещанных  денег,
пошли на попятный все, как один. А то, с каким остервенением они торговались
и требовали оговоренной суммы сразу, без всяких отсрочек, также наводило  на
мысль, что их кто-то предупредил. Но на самом Совете разразилась еще большая
катастрофа. Двое братьев, которых Юноний с  огромным  трудом  сумел  сделать
систрархами  небольших  городов  на  сеющем  зерно  востоке,  были  обвинены
базиллисой в растрате  и  схвачены  прямо  в  зале  Совета.  Обвинения  были
настолько хорошо подготовлены, что вечером братцы были уже удавлены.  Теперь
вряд ли кого из систрархов  заставишь  выступить  против  базиллисы.  Юноний
поднял кожаный кошель и потянул завязки.
   - Спешишь доложить о своем провале, брат Юноний?
   Жрец вздрогнул и замер, но спустя мгновение его рука метнулась к  кошелю.
Хлопнула тетива  арбалета,  и  рука,  на  волос  не  дотянувшись,  оказалась
пришпилена к бедру. Юноний  рухнул  на  каменные  плиты.  Грон  выступил  из
густого сумрака пещеры.
   - Как ты прошел? - простонал Юноний. - Там же "смертельное дыхание"?
   Грон пожал плечами, отпихнул ногой кошель и, уперев в горло Юнонию острие
кинжала, во избежание лишних движений с  его  стороны,  выдернул  арбалетную
стрелу.
   - Так же, как и ты, только раньше.
   - Но как ты узнал?
   - Секрет. А если откровенно,  спасибо  брату  Их-торму.  Он  сумел  долго
протянуть, сообщая нам интереснейшие вещи. По одной за четверть жизни.
   Юноний попытался подняться, опираясь на целую руку, но снова упал.
   - Что ты сделаешь со мной?
   Грон развязал кошель и, достав оттуда два  маленьких  свертка,  осторожно
насыпал две горки порошков, тщательно следя, чтобы ни одна  крупинка  одного
не попала на другой. Потом поднял взгляд на побледневшего Юнония:
   - Догадался? - Грон отступил на шаг и вытащил меч. - Во всяком случае,  у
тебя будет больше шансов чем у баши Дилмара. Ты знаешь, откуда придет смерть
и у тебя осталась еще одна здоровая рука и одна  здоровая  нога.  -  И  Грон
движением меча смешал порошки.

   Этой ночью он впервые открыто пришел к Толле, но когда утром он  вернулся
в таверну, его ждал Слуй.
   - Что?
   - Ночью прискакал гонец.
   Грон молча ждал продолжения. Слуй вздохнул и произнес:
   - Большая орда.

   Хранитель Порядка повернулся на скрип двери. Брат Эвер подошел и  склонил
колени.
   - Говори.
   - Все верно, мудрейший, вы  оказались  правы.  Эта  нечестивица  осталась
базилиссой. - Он помолчал. - Но я принес еще более печальные вести.
   - Ну?!
   - По всем северным и центральным  провинциям  сеть  разгромлена,  старшие
посвященные схвачены и увезены в Атлантор, младшие погибли.
   - А что брат Юноний?
   Эвер вздохнул:
   - Скорее всего, мертв.
   Хранитель Порядка стиснул кулак, так  что  побелели  костяшки.  Несколько
мгновений он пытался справиться с охватившей его яростью.  Наконец  ему  это
удалось.
   - Что ж, жаль только, что надежда на  брата  Юнония  несколько  задержала
наши планы. Конечно, если бы он встал у власти, вторжение прошло бы  гораздо
легче.
   Брат Эвер поднял на него удивленные глаза. Он слышал  своими  ушами,  как
Хранитель Порядка обещал брату Юнонию остановить вторжение,  если  его  план
увенчается успехом. Но кто может проникнуть в мысли мудрейшего?
   - Степняки уже выступили?
   - Да, мудрейший.
   - Отправляйтесь туда. Поможете брату Свазайру поддержать их порыв. А  мне
придется отправиться в Горгос.
   Брат Эвер склонил голову и вышел. Его била нервная  дрожь.  Он,  побочный
сын  акробата  и  карлицы  из  бродячей  труппы,  был  причастен  к  великим
свершениям и бросал в горнило невиданно кровавой войны сотни  тысяч  людских
судеб. Да, это было то, о чем он мечтал.

   Грон подъехал к долине перед рассветом. Костры степняков уже погасли,  но
склоны были покрыты сплошным черным  ковром  степных  шатров.  Он  некоторое
время рассматривал открывшуюся картину, цепким взглядом замечая и откладывая
в памяти все, что представляло хоть малейший интерес, потом подал коня назад
и двинул вдоль гребня. Спустя полчаса  неторопливой  трусцы  Хитрый  Упрямец
вдруг прянул ушами и, еле слышно всхрапнув,  остановился.  Грон  соскочил  с
коня и, взяв арбалет на изготовку,  скользнул  к  валуну  на  самом  гребне.
Осторожно выглянув из-за камня,  он  увидел  в  небольшой  лощинке  потухший
костер и троих степняков, сладко дремавших, завернувшись в  косматые  плащи,
чем-то напоминающие кавказские бурки. Грон внимательно оглядел  окрестности,
отложил арбалет и достал из заплечного колчана  два  болта.  Степняки  спали
слишком безмятежно - рядом явно был часовой. Вряд ли бы они расслабились под
боком у Дивизии. За последние пару лет "ночные кошки" сумели внушить к  себе
достаточно уважения. К тому же  довольно  странно,  что  эти  трое  вздумали
заночевать не в стойбище своего клана. Значит, им по какой-то  причине  тоже
необходима скрытность. Это было интересно.  Грон  еще  раз  окинул  взглядом
лощинку. Вроде чуть левее, у двух сосен, вздымающих свои  вершины  несколько
выше неровного купола леса, маячит что-то непонятное. Грон пригляделся. Нет,
неясно, ну что ж, воспользуемся советом Наполеона: ввязаться в  бой,  а  там
посмотрим. Он отодвинулся за камень, воткнул в землю болты, потом  укрыл  их
плащом так, чтобы это ничуть не напоминало  что-то  естественное,  и  плавно
скользнул в сторону. Когда между ним и камнем образовалось расстояние  шагов
- в двадцать - тридцать, Грон приподнялся, вытащил  из  колчана  еще  четыре
болта и воткнул в землю перед собой, опустился на колено и вскинул сдвоенный
арбалет,  который  только  начали  производить  мастерские  Дивизии.  Звонко
хлопнула тетива, Грон нажал на второй спуск, потом резко  развернул  арбалет
стременем вниз и, зацепив  крюком  тетиву  первого  лука,  двумя  движениями
рычага взвел первую тетиву. Арбалет хлопнул третий раз. Третий из степняков,
который, недоуменно озираясь спросонья, сел у потухшего костра, захрипел  и,
вцепившись руками в торчащий из груди арбалетный болт, повалился на спину. -
Грон быстро натянул обе тетивы, упал на землю и уже лежа воткнул под  зажимы
новые болты. Несколько мгновений ничего не происходило, потом от того  места
у двух сосен, которое  сразу  показалось  Грону  подозрительным,  послышался
гортанный крик, в котором звучали вопросительные ноты.  Несколько  мгновений
стояла тишина, затем раздался лошадиный топот, и  от  стены  леса  отделился
сгусток темноты, который  быстро  обретал  очертания.  Всадник  подскакал  к
лежащим телам, и в следующее мгновение в руках у него  появился  лук,  и  он
бешено закрутил коня, яростно высматривая врага. И тут же три  стрелы,  одна
за другой,  пробили  плащ,  оставленный  Гроном.  Грон  повернул  голову  и,
наклонившись к самой земле,  чтобы  нельзя  было  точно  установить,  откуда
пришел звук, издал глухой стон. Степняк радостно вскрикнул и послал  коня  в
сторону камня. Грон тем временем вскинул арбалет и напряженно  уставился  на
лес возле двух сосен. Его внимание  было  вознаграждено.  В  темноте  что-то
шевельнулось. Грон, не дожидаясь, пока цель станет более отчетливой, спустил
тетиву, и тут же резко повернулся, чтобы выстрелить по всаднику, до которого
оставалось  не  более  сорока  шагов.  Тот,  услышав  хлопок  тетивы,  резко
развернулся и вскинул лук, но выстрелить уже не успел. Арбалетный болт вошел
в переносье, навылет пробил череп и, выйдя из затылка, сдернул труп с седла.
Однако Грон этого не видел. Еще при  первом  выстреле  он  свистнул  Хитрому
Упрямцу и сейчас уже подбегал к коню. Когда  на  спине  оказалась  привычная
тяжесть, Хитрый Упрямец тут же пустил с места в карьер - человек, оседлавший
его, должен быть достоин такой чести. А если он не может удержаться, то  это
его проблемы.
   Пятый, тот, кого Грон подстрелил у двух  сосен,  был  еще  жив.  Это  был
совсем молодой парнишка. Болт пробил ему грудь, чудом не  задев  сердца,  но
легкое было разовано, поэтому, когда Грон подлетел  к  нему  и,  соскочив  с
коня, повернул к себе свесившуюся на грудь голову степняка, у того на  губах
уже лопались кровавые пузыри. Если Грон  хотел  что-то  узнать  -  следовало
поторопиться. Он на мгновение задумался. Обычный  метод  быстрого  получения
сведений сейчас не годился, парня и так корежило от боли при каждом  вздохе.
Грон наклонился к самому лицу степняка и произнес:
   - Я - Грон.
   Глаза юнца широко распахнулись, и он прошептал что-то вроде:
   - Враг Степи! - Но в следующее мгновение у него из горла хлынула кровь, и
он обмяк.
   Грон опустил парня на землю, выпрямился. Что ж, нельзя было сказать,  что
он ничего не узнал. Если даже  рядовой  степняк  знал,  кто  такой  Грон,  и
именовал  его   Враг   Степи,   значит,   этот   набег   явно   имел   некий
ритуально-религиозный оттенок. Что подтверждало подозрения, зародившиеся  из
целой цепочки несоответствий: степь  пошла  в  набег  по  выжженной  солнцем
траве, Большая орда собралась необычайно быстро, еще в  начале  лета  о  ней
никто и слыхом не слыхивал, к тому же он не мог припомнить ни  одного  хана,
который даже номинально мог бы претендовать на роль объединяющего  лидера...
А теперь еще и Враг Степи, причем каждое слово с большой буквы. То есть  все
это очень напоминало использование  некой  технологии  манипуляции  массовым
сознанием, которой в этом мире обладал только Орден. Грон двинулся обратно к
кострищу. Следовало попытаться получить ответ еще на один вопрос: что пятеро
степняков делали здесь, в стороне от основного стойбища?
   Когда он закончил, уже совсем рассвело. Грон задумчиво осмотрел сложенную
у костра кучу вещей  и  развернул  свиток,  найденный  в  кошеле  одного  из
степняков, который был одет в балахон колдуна. Прежде чем заняться  свитком,
следовало закончить с обыском, потому что в  любую  минуту  в  лощине  могли
появиться степняки. Но сейчас настало время и для свитка.  После  первых  же
прочитанных слов он улыбнулся. Теперь можно было считать,  что  его  вылазка
закончилась полным успехом. Он перехватил важного курьера.
   "Свазайр, посвященный второго ранга, к Хранителю Порядка.
   Да исполнится воля Творца, мне удалось убедить ханов, что Измененный есть
воплощение Исутара, повелителя  демонов  песчаной  бури  и  огненной  стены,
Великий Враг Степи, и что его низвержение есть завет, наложенный на ханов, а
отказ от участия в его свершении повлечет за  собой  проклятие  всего  рода.
Клянусь Творцом, это было довольно сложно. И не столько из-за того, что ханы
не верили, сколько из-за того,  что  Дивизия,  созданная  Измененным,  всеми
ханами почитаема за слишком опасного  противника.  После  того  как  прошлым
летом, после набега хана Уггойка, воины Измененного углубились  в  степь  на
три недели пути  и  внезапным  броском  уничтожили  все  три  стойбища  рода
Сайгака,  приколов  самого  хана  Уггойка  к  тотемному  столбу   полусотней
арбалетных болтов и отбив весь полон, многие из ханов пришли к выводу, что с
Измененным лучше не ссориться, Кроме того,  необходимость  тронуться  именно
теперь изрядно осложнила задачу, ибо ханы традиционно не ходят в  набеги  по
выжженной солнцем траве. Однако теперь все позади. В убеждении ханов  сильно
помогло дозволение воспользоваться Местами власти, ибо я смог убедить  ханов
родов Белого волка, Степной совы и Ворчливого оленя, что  сам  Великий  Отец
Степи покровительствует мне.  А  после  ритуала  заклания  жеребенка,  когда
присланный вами порошок сжег упрямого хана Сонгайка, все  еще  продолжавшего
противиться походу, остальные ханы приняли волю Творца. В настоящее время мы
стоим против войска народа долин. Надобно заметить, что они собрали  немалые
силы,  но  присланная  вами  "бесшумная  смерть"   должна   обеспечить   нам
преимущество и внести смятение в войска неприятеля.  Однако  для  укрепления
духа степняков я собираюсь провести  обряд  вызывания  духа  Великого  Врага
Степи и наложения на него проклятия страха, что должно еще  больше  укрепить
сердца ханов перед решительной битвой.  После  разгрома  воинов  Измененного
опишу все подробнее, а теперь же в заключение  сообщу,  что  вряд  ли  смогу
точно уложиться в объявленные  сроки,  ибо  степняки,  несомненно,  примутся
грабить долины, что сильно замедлит продвижение, но заверяю, что приложу все
усилия, дабы опоздать ненамного.
   Да свершится воля Творца!
   Свазайр, посвященный второго ранга".
   Грон удовлетворенно свернул свиток.  Теперь  расклад  был  ему  абсолютно
ясен. Ханы шли,  потому  что  боялись  Свазайра  больше,  чем  Грона.  Чтобы
переломить ситуацию, надо  всего  лишь  сделать  все  наоборот.  Он  свистом
подозвал Хитрого Упрямца и, одним движением  вскочив  в  седло,  двинулся  в
сторону стойбища.  Следовало  попытаться  разузнать,  где  и  когда  Свазайр
собирался накладывать проклятие на душу Великого Врага Степи.
   На закате он неторопливо трусил  на  Хитром  Упрямце  в  сторону  костров
войска народа долин. Грон улыбался. Судя по всему, и Свазайра, и его хозяина
сегодня ночью ждал очень неприятный сюрприз.

   Лучшие воины всех родов и кланов стояли вокруг шатра  на  расстоянии  ста
шагов от него. Рука со сжатым в ней мечом могла дотянуться острием до  плеча
соседа. Ни один из них не сомкнул глаз всю ночь, ибо каждый  знал,  что  все
ханы и колдуны собрались на волшбу. Сегодня с первыми  лучами  рассвета  сам
премудрый Свазайр даст ответ ханам по желудку священной овцы. Какой  уж  тут
сон?
   Свазайр потер виски длинными тонкими  пальцами.  Церемония  тянулась  уже
несколько часов. Курите-льницы сожгли  достаточно  анаши  и  чистой  маковой
соломки, чтобы ханы и колдуны впали в наркотический  транс.  Свазайр  и  сам
чувствовал, что, несмотря на противоядие, душная атмосфера шатра действовала
и на него. Колдун тряхнул головой - впереди было еще много работы. Он бросил
в жаровню, установленную на треножнике, горсть порошка и воззвал:
   - Явись, Враг Степи, явись, ибо я призываю тебя именем Великого Отца.
   Вспышка озарила грубое лицо идола с красными губами и черными, как смола,
зубами. Свазайр швырнул еще порошка, но в следующий момент слова  заклинания
замерли на его губах. Там, где еще мгновение назад был лишь деревянный идол,
стояла фигура, закутанная в темный  плащ.  О,  кобылья  течка,  неужели  эти
воскурения подействовали и на него  самог