щелчком  вывернул  сюрикен  с  ладони  и  зажал
кончиками пальцев, а затем послал с подкруткой по дуге вдоль окна. Звездочка
чиркнула  по  горлу  стоящего  у  окна.  С  легким  чоканьем  горло  бандита
развалилось, и тот с жалобным всхлипом дернул руками  и  начал  заваливаться
назад. А в следующее мгновение Франк  уже  влетел  в  комнату,  сбив  плечом
заваливающийся труп. Миг спустя хлопнули тетивы двух арбалетов, и двое,  что
держали Беллону и сына, отлетели к стене. И в тот момент, когда арбалеты  со
стуком упали на пол. Франк уже стоял лицом к оставшимся с обнаженными мечами
в руках. Секунду он всматривался в их  побелевшие  лица,  а  потом  произнес
свистящим шепотом:
   - Бросьте мечи.
   Те разжали дрожащие руки, и клинки упали  на  пол.  За  окном  послышался
лошадиный топот. Видно, оставшиеся сообщники, поняв, что в  комнате  наверху
происходит что-то неладное, решили не искушать судьбу  и  дать  деру.  Когда
топот стих, Беллона устало спросила:
   - Почему ты их не убиваешь?
   - Пригодятся, когда я буду оправдываться перед Толлой, почему я прикончил
Алкаста.
   Тут вожак  расхохотался.  Франк  шагнул  вперед  и,  уперев  острие  меча
весельчаку под подбородок, спросил:
   - Почему смех?
   Вожак вызывающе вскинул голову и произнес:
   - Господин Алкаст как раз сегодня вечером собирался побеседовать  с  этой
вашей базиллисой, и, я думаю, эта беседа ей не очень понравится.
   Франк посмотрел в его высокомерные глаза и заметил;
   - В таком случае вы мне уже не понадобитесь, - и два раза взмахнул мечом.

   Толла очнулась и, застонав, села. От удара голова немного побаливала. Она
чуть приподняла голову, похоже, ее принесли в какую-то  пещеру.  Пол  пещеры
был тщательно выровнен и отполирован и представлял собой широкий круг.
   - Тебе нравится твое ложе?
   Она обернулась. Перед ней, улыбаясь, стоял Алкаст в одной нижней  тунике.
Толла скрипнула зубами:
   - О боги!
   Алкаст издевательски захохотал:
   - Да, моя радость, все это сделал я. Неужели ты  могла  подумать,  что  я
прощу вашей мерзкой семейке смерть моего  отца?  Кстати,  твой...  семяносец
убил его именно в этом месте. И знаешь, как я решил  ему  отомстить?  Именно
здесь я покрою тебя, а потом, когда ты родишь мне сына, я назову его Юнонием
и воспитаю так, как захочу. - Он снова захохотал, а Толла осознала, что  она
обнажена. Толла огляделась. У стен стояло несколько фигур в плащах,  и  двое
из них держали ее детей.
   - Да, моя радость, я решил, что твоим выродкам будет полезно узнать,  как
получаются дети,  и  посмотреть,  как  ты  будешь  корчиться  под  настоящим
мужчиной. - И он, улыбаясь, стянул с  себя  тунику  и  встал  перед  ней  на
колени. Она молча смотрела на него. Алкаст нахмурился, в глазах этой  стервы
не было страха, одна ненависть, но потом  решил  не  забивать  себе  голову.
Однако, когда он подмял ее под себя и грубо раздвинул ноги,  она  неожиданно
вырвала руку и, выхватив из волос длинную бронзовую заколку,  точным  ударом
вонзила ему в глаз. Этот недоносок забыл, что когда-то она была  гетерой.  А
гетеры  хорошо  умеют  защищаться  от  насильников.   Алкаст   заверещал   и
задергался, но она обвила его руками и ногами  и,  нащупав,  как  научил  ее
Грон, сонную артерию, изо всех сил надавила на нее, молясь всем богам, чтобы
не промахнуться. Ее били по голове, рукам, ногам, тащили за волосы,  но  она
держалась, пока тело Алкаста не дернулось последний раз и не затихло.  Когда
ее отодрали от трупа, какой-то дюжий мужик несколько раз врезал ей по лицу и
прорычал:
   - Обыщите ее.
   Грубые мужские руки больно тискали ее повсюду, пока наконец один  из  них
не доложил:
   - Все чисто, только ногти и зубы.  Тот  мужик  ударил  ее  несколько  раз
кулаком по лицу и, брезгливо кривя губы, произнес:
   - Тварь! Не захотела одного господина Алкаста, попробуешь всех нас.
   Толла посмотрела ему в глаза и сказала:
   - Назови мне свое имя. Бандит опешил:
   - Зачем?
   Толла хищно ощерилась и произнесла:
   - Чтобы, когда Грон до вас доберется, он знал, с кого начинать.
   Мужик пару секунд тупо смотрел ей  в  глаза,  затем  с  размаху  засветил
кулаком в ухо и, поднявшись, зло бросил:
   - А пошла она к духам. Пусть эти умники сами с ней развлекаются.
   В следующий раз Толла очнулась уже крепко связанной и с кляпом во рту. Е„
куда-то везли, перекинув через спину лошади. И  она  вспомнила,  что  как-то
сказал ей Грон: "Я приду за тобой, за вами, даже в Мир  мертвых.  Ты  только
дождись меня, ладно?" А что еще ей оставалось делать?

   Грон стоял перед десятью самыми близкими ему по эту сторону  атланторских
гор людьми. Дорн, возмущенно фыркнув, всплеснул руками:
   - Ты сошел с ума, Грон!  У  тебя  десятки  тысяч  воинов,  лучших  бойцов
Ооконы! А ты чего придумал? Дай команду, и мы сотрем Горгос с  лица  мира  и
перевернем каждый камень, но найдем твою семью.
   - Трупы моей семьи, - сказал Грон, - да и то лишь в том случае, если  они
в Горгосе и если при первом же звуке сигнального горна Корпуса их не  увезут
в другое место.
   - Мы можем заблокировать все побережье, - сумрачно возразил Гамгор.
   - Ты говоришь это серьезно, Гамгор? - справился Грон.
   Тот виновато потупился. С  тем  количеством  кораблей,  какое  они  имели
сейчас, невозможно было  заблокировать  даже  одно  восточное  побережье.  В
кабинете установилась тишина, которую нарушил Грон:
   - Как видите, иного выхода нет. Они переиграли меня по всем статьям. И  я
пришел к выводу, что даже этот зимний поход был просчитан  ими  еще  весной,
когда они планировали налет ситаккцев. Сейчас  они  опережают  меня  на  два
шага, и мне нужно время, чтобы подравнять шансы. Я понимаю,  ЧТО  вы  сейчас
испытываете, но... К тому же, я думаю, не пройдет и года,  как  вы  догоните
меня. Вместе со всем Корпусом.
   Сиборн вздохнул:
   - Мы будем готовы раньше. Грон кивнул:
   - Если раньше возникнет ситуация, на которую  я  отреагировал  бы  именно
походом, вы так и поступите. Мы это уже обговаривали, и все же  постарайтесь
не спешить. Мобилизация должна быть  закончена,  а  подразделения  -  пройти
полное сколачивание. Горгос - это чужая  страна,  а  я  не  хочу,  уничтожив
Горгос, потерять и Корпус. И потом, мне нужно время. Я не смогу найти их  за
два дня. И даже за две луны. Если не  произойдет  чуда.  Но  я  на  него  не
рассчитываю, - Грон обнажил зубы в некоем подобии улыбки, - ведь они считают
богов кем-то вроде своих подручных.
   В кабинет постучали. Грон  хмуро  повернулся  к  двери.  Он  приказал  не
беспокоить, даже если половина Герлена рухнет в море.
   Дверь тихонько открылась, и на пороге возник боец:
   - Там... капитан Франк.
   Грон быстро кивнул. Франк вошел в комнату  и,  бросив  взгляд  на  Грона,
склонил голову:
   - Прости...
   Грон шагнул к нему и полуобнял за плечи:
   - Оставь, я знаю, что ты сделал все, что мог.
   - Я узнал, что они напали и на нее, только когда  покончил  с  теми,  кто
пытался прикончить меня. Я бросился во дворец, но нашел там лишь пять трупов
нападавших. Они сняли ближнюю охрану, однако Толла успела  поднять  тревогу.
Но когда реддины ворвались на детскую половину, там уже никого не было.
   Грон указал Франку на стул:
   - Из твоего письма я знаю, что главным был Алкаст . Но как вы  могли  его
упустить?
   - Его никто не упускал, до самого последнего момента он  свободно  жил  в
доме своего отца.
   Грон изумленно вздернул бровь, но тут же понимающе вздохнул и  с  горечью
произнес:
   - Толла....
   Франк сжал кулаки:
   - Я должен, должен был убедить ее или плюнуть и прикончить его,  несмотря
на ее приказ! Грон, глядя в пространство, тихо сказал:
   - Он будет первым. Франк грустно усмехнулся:
   - Нет. Мы нашли его труп в той пещере  Места  власти,  где  ты  прикончил
Юнония. Он лежал голый и с бронзовой заколкой Толлы в левом глазу.
   По комнате пронесся удивленный шепоток. Грон подался вперед.
   - Да, - подтвердил Франк, - мы проследили их  путь,  но  недалеко.  Следы
ведут к западному побережью, однако  после  Исоэтана  мы  потеряли  след.  Я
отправил погоню по всем трем дорогам, выходящим из Исоэтана, - на протяжении
двух дней пути их никто не видел.  Либо  они  навели  нас  на  ложный  след,
либо... - он развел руками, - к тому же у меня нет всех  нитей.  Смурат  был
убит в ту ночь. Яг должен прислать замену.
   - Яг убит, - сообщил Грон.
   Франк, не веря своим ушам, уставился на Грона, но потом с усилием кивнул,
показывая, что понял. Грон откинулся на спинку кресла и на  несколько  минут
задумался, затем обвел взглядом всех присутствующих:
   - Полагаю, что на этом мы закончим. Пока думайте, что еще я могу для  вас
сделать до отъезда. А мне надо поговорить с Франком.
   Все встали и потянулись к выходу из комнаты. Когда за последним закрылась
дверь, Грон сказал:
   - Рассказывай, и поподробнее. Выслушав  Франка,  Грон  молча  переваривал
услышанное. Наконец заговорил:
   - Значит, они знали, что представляет из  себя  "ночная  кошка"...  и  не
только это... Что ж, это лишь подтверждает мое решение. - И, заметив  взгляд
Франка, пояснил: - Они и здесь готовили мятеж. Расчет, судя  по  всему,  был
очень солидный. Гражданская война. Они  соблазнили  Яга,  который  помог  им
подобраться ко мне. Яг создал целую  организацию  из  недовольных  князей  и
части офицеров Корпуса. После моей гибели он  наивно  рассчитывал  захватить
власть, но все с помошью Ордена кончилось бы  гражданской  войной.  А  когда
Корпус был бы обескровлен междоусобицами, а Атлантор лежал бы в  развалинах,
сюда достаточно было бы двинуть даже не Горгос или венетов, а вшивую орду, и
здесь установилась бы кладбищенская тишина. - Грон вернулся к  главной  теме
разговора: - В твоем рассказе  меня  обнадеживает  только  одно.  Если  меня
собирались  убить,  то  похищать  семью  не   было   бы   никакого   резона.
Следовательно, либо это была подстраховка, во что  я  не  очень  верю,  либо
против меня работают  две  различные  независимые  команды,  которые  жестко
конкурируют друг с другом. Что навевает определенные надежды.
   Он задумался, а Франк, подождав некоторое время, осторожно спросил:
   - Что ты решил предпринять? Грон искривил губы в улыбке:
   - Скорее всего, эти парни ждут, что я немедленно выступлю на Горгос.  Они
готовы к этому и имеют не один подготовленный ответ. Но я  так  не  сделаю-.
Вернее, я сделаю не совсем так... Я выступлю против Горгоса, но... один.
   - Как это? - не понял Франк. Грон пояснил:
   - Я отправлюсь в Горгос. После  этого  похода  я  узнал  очень  многое  о
Горгосе и об Ордене в Горгосе. Но для всех я останусь на месте. Корпус будет
проводить мобилизацию бойцов, разворачивать новые дивизии, то  есть  активно
готовиться к войне. А я буду передвигаться по Корпусу тайно  и  под  сильной
охраной, что, конечно, для меня не  очень  характерно,  однако  после  всего
случившегося многим в Ордене это покажется закономерным.
   То Сиборн, то Дорн, то Ливани, то Угром будут время от времени объявлять,
что я нахожусь у  них,  и  отсылать  приказы  от  моего  имени.  К  тому  же
посвященным будет не до проверок. Яг с их  помощью  развернул  целую  тайную
сеть, которой сейчас активно займется Слуй. И им снова станет очень жарко  в
Атланторе. Так будет продолжаться до тех пор, пока либо они сделают  что-то,
что заставит Корпус выступить немедленно,  либо  я  найду  наконец  Толлу  и
детей. А вот тогда... - И тут улыбка Грона превратилась в оскал, от которого
у Франка одновременно мороз пошел по коже и вспотело между лопатками.
   - Но почему ты?
   - А разве ты знаешь  кого-то,  кто  сможет  это  сделать  лучше  меня?  -
выдохнул Грон.
   Франк, не зная, что ответить, потерся щекой о плечо.
   - Да, но...
   - Все, что ты сможешь сказать, я уже выслушал от них, -  Грон  кивнул  на
дверь, -  но,  чтобы  окончательно  закрыть  эту  тему,  могу  сказать,  что
рукопашный бой, кузнечное дело,  гелиограф,  страховка,  медицина  и  многое
другое были для меня в моем  родном  мире  чем-то  побочным.  А  то,  чем  я
собираюсь  заниматься  в  Горгосе,  составляло  мою  основную  профессию  на
протяжении сорока лет. То есть почти в два раза больше, чем я  живу  в  этом
мире.
   Франк потрясенно смотрел на Грона, а тот спокойно кивнул, будто  еще  раз
подтверждая, что все, что он произнес, - чистая правда.
   На следующее утро Грон вызвал одного Сайторна. Когда тот вошел в кабинет,
Грон поспешно свернул  карту  Горгоса.  Сайторн  понимающе  улыбнулся.  Грон
отреагировал на его улыбку  спокойным  взглядом.  Он  решил,  что  отныне  и
надолго ни один человек не будет знать о его делах больше того, чем ему было
необходимо для эффективного выполнения своей доли работы. Даже  если  кто-то
сочтет это оскорбительным по отношению к себе. В его мире это  была  обычная
практика режимных предприятий. А у Сайторна не  было  никакой  необходимости
знать о маршруте, которым Грон собирался двигаться по Горгосу.
   - Какие проблемы?
   Сайторн неопределенно пожал плечами:
   - Пока никаких, - и, помолчав, добавил: - Если  то,  что  ты  собираешься
создать, принесет столько же смертей, как до сих пор, то...
   Трон изобразил слабую улыбку:
   - Это еще не все смерти. В результате оно будет способно на большее.
   Сайторн в упор посмотрел на него, тихо спросил:
   - А ты уверен, что сможешь... что твоя попытка стоит стольких смертей?
   - Нет. - Грон мотнул головой. - Не уверен, но я не вижу  другого  выхода.
Все, что ты и другие до сих пор рассказали мне об Ордене и Творце,  убеждает
меня, что ничто иное не поможет. Хотя может оказаться,  что  и  этого  будет
мало. Но что делать? Сидеть и ждать?
   Сайторн опустил глаза:
   -  Теперь  каждый  раз,  когда  передо  мной  сидит  человек,  я  начинаю
представлять, как он будет выглядеть спустя полгода работы в руднике.  -  Он
вздохнул. - Мне страшно, Грон.
   Тот сумрачно кивнул. Они помолчали. - Знаешь, - заговорил Грон, - в своем
мире я изо всех сил старался держаться как можно дальше от власти. Я считал,
что власть невозможна без подлости, преступлений, предательства, всего того,
что я больше всего ненавидел. И хотя я сам занимался не  вышиванием  гладью,
но высшая ответственность всегда лежала на ком-то еще. Так что. с совестью у
меня все было в порядке. Или почти в  порядке.  Здесь  я  старался  поначалу
поступать так же. Но когда я узнал, что у меня на загривке повис этот Орден,
то кинулся в бой очертя голову и сам не заметил, как влип. А сейчас я думаю,
что, может быть, для всех было бы лучше, если бы  они  прикончили  меня  еще
тогда?
   - Ты прав, и был  бы  прав  еще  долго,  -  безмятежным  тоном  подхватил
Сайторн. И тоном ниже закончил: - Еще девять лет. А потом...
   В комнате воцарилась тишина.
   - Ладно, - вздохнул Грон, - времени на философию нет. Ты подобрал  людей?
Сайторн кивнул:
   -  Да.  На  каждый  обрабатываемый  сектор   по   три   литейщика,   пять
шлифовальщиков и четыре ювелира. С запасом. Кроме того, есть еще около сотни
ремесленников в предварительном лагере. Я их пока придержал и  не  отправляю
на рудник.
   - А какие слухи ходят по степи? - полюбопытствовал Грон.
   Сайторн улыбнулся:
   - После того как мы развернули работы в Урочище бродячих духов,  степняки
говорят,  что  твой  эликсир  тебе  делают  духи,  которым  ты  скармливаешь
пленников и тех, кто посмел тебе перечить. Духи высасывают души и  оставляют
исковерканные тела. Наверно, они раскопали какой-то могильник.
   - Вот и хорошо, - заметил Грон. - Лучше пусть это дело посильнее обрастет
слухами.
   Они обсудили еще несколько вопросов, и Сайторн ушел. Грон снова развернул
карту и долго разглядывал ее.  Эта  карта  была,  наверно,  самой  точной  и
подробной картой Горгоса во всей Ооконе. Над ее составлением трудились сотни
людей, по крупицам собирая все, что было известно купцам, матросам и пленным
горгосцам об их стране. Это был уже пятнадцатый лист. Самый юг Горгоса. Грон
задумался. Почти двадцать лет назад он высадился на берег Элитии, ничего  не
зная об этой стране и мало что зная об этом мире. Но если  тогда  впереди  у
него была целая жизнь, то сейчас он почти физически чувствовал, как  убегают
отведенные ему минуты. Грон перевернул карту и, придвинув лист бумаги,  стал
по памяти рисовать все, что запомнил. У него не было возможности  таскать  в
котомке карты Горгоса, но он вполне мог таскать их в  своей  голове.  Раньше
при некоторых усилиях ему вполне удавалось это делать. Даже  когда  он  учил
карты, скажем, провинции Мверу в  Замбии.  Хорошо  тренированная  память  не
подвела и сейчас. Он рассчитывал, что к утру сможет ориентироваться в  любом
уголке Горгоса не хуже, к примеру, купца,  уже  бывавшего  в  тех  краях.  А
сон... что ж, после отоспимся.
   На рассвете следующего дня лейтенант Слуй подъехал к  калитке  в  Степных
воротах в сопровождении пары каких-то чучел, укутанных в башлыки кочевников.
Сделав знак часовому, он  с  каменным  лицом  подождал,  когда  тот  оттянет
тяжелую створку, и тронул коня. Возвращая створку обратно, часовой,  налегая
всем телом, потянул ,за кольцо и с  удивлением  отметил,  что  лейтенант  со
странными спутниками  поехали  вовсе  не  по  дороге,  ведущей  к  Западному
бастиону, и не в сторону  степи,  а  двинулись  на  юг  вдоль  берега  моря.
Впрочем, рассудил часовой, эти спутники смотрелись бы странно с кем  угодно,
КРОМЕ этого лейтенанта. А потому это происшествие не заслуживало того, чтобы
о нем помнить особенно долго, даже до конца смены.
   Когда башни Герлена скрылись за поворотом скалы, Грон и  Тамор  размотали
башлыки, а Слуй остановил лошадь. Тамор повернулся к Грону:
   - А может, все-таки снарядить унирему? Ребята быстро забросят тебя на  ту
сторону Горгоса.
   - Нет, - твердо сказал Грон. - Унирему вполне могут заметить, и  кое-кто,
до чьих ушей в конце концов дойдет это сообщение, вполне  может  догадаться,
что делала унирема за мысом Скранг. А эта лоханка, конечно,  будет  плестись
туда целых две луны, но зато никому не придет в голову,  что  она  годна  на
что-то большее, чем перевозка кож.  -  И  спросил:  -  Ты  подобрал  хороший
экипаж?
   Тамор утвердительно кивнул и усмехнулся:
   - Все прошли "давильный чан", а две трети были со мной еще до Хемта.
   Повернувшись к морю, они принялись вглядываться в горизонт. Наконец из-за
мыса неторопливо выплыл небольшой "торговец" с серым прямоугольным парусом и
двумя десятками весел по бортам.  На  веслах,  однако,  сидели  не  рабы,  а
матросы. Потрепанный вид этого корабля прекрасно давал понять, что  ни  один
купец не доверит ему сколько-нибудь ценный груз. А явно горгосские очертания
внушали надежду на то, что в горгосских водах корабль  не  будет  подвергнут
особо серьезному досмотру и дело ограничится обычной мздой. Это был один  из
торговцев, захваченных при возвращении из набега на Ситакку, и вряд ли кто в
Горгосе уже начал беспокоиться по поводу его невозвращения. В конце  концов,
капитан вполне мог решить переждать зимние бури в одном из  портов.  Корабль
подошел к берегу, и с борта скинули доску,  которая  должна  была  послужить
трапом. Это тоже было обычным для таких кораблей. Грон кивнул Слую  и  вслед
за Тамором взбежал по доске на борт. Спустя  мгновение  наверху  послышалась
команда,  сопровождаемая,  как   это   принято   на   торговцах,   отборными
многоэтажными присловьями. Весла по бокам напряглись,  и  торговец,  натужно
скрипя днищем, сполз  обратно  в  воду,  неуклюже  развернулся  и,  на  ходу
поднимая парус, двинулся в открытое  море.  Слуй  проводил  его  взглядом  и
тронул коня. Пора было возвращаться в Герлен. Слуй ехал и думал,  увидит  ли
он командора еще хотя бы раз в жизни или тот  ушел  навсегда.  Но  вдруг  он
поймал себя на странном чувстве. Он  понял,  что  ему  стало  немного  жалко
Горгос.
   Часть III
   ПЕСНИ С ВОЛКАМИ
   Толстый человек в  длинной,  ниже  колен,  кожаной  т