й. год на Ситакке ходят слухи  о
душе Хорки, вселившейся в человека. Ибо предание гласит,  что,  когда  такое
случится, - Ситакка падет. Впрочем, такие слухи  возникали  уже  не  раз,  а
Ситакка пока жива, и "акулы" каждую  весну  по-прежнему  выходят  на  охоту.
Хотя, с другой стороны, что-то  непонятное  творится  в  мире.  Вот  и  этот
абордаж...
   В это мгновение раздался чистый  звонкий  звук.  По  рядам  воинов  будто
пробежала какая-то дрожь. С носа  униремы,  привязанной  к  галере  Суммута,
спрыгнули две фигуры в доспехах, ничем не  отличавшихся  от  остальных.  Но,
судя по тому, как подобрались воины, стало  ясно,  что  это  командиры.  Они
неторопливо подошли к мачте, окинули взглядом висящего Суммута,  потом  один
из них, видимо старший, кивнул другому.  Тот  повернулся,  сделал  несколько
шагов, перепрыгнул через борт между факелами и, подойдя к Ассату, указал  на
него рукой. Два воина прянули вперед и, походя двинув по  зубам  не  вовремя
вытянувшему  шею   Иссуту,   отчего   Ассат   почувствовал   даже   какое-то
удовлетворение, рывком выдернули капитана из  толпы  его  людей.  За  спиной
раздалось недовольное ворчание, которое, впрочем, мгновенно утихло.  Стоящие
рядом товарищи с культями вместо кистей рук наглядно  доказывали,  насколько
опасно шутить с этими обманчиво-равнодушными  молчаливыми  фигурами.  Ассата
подволокли к борту, грубо перевалили на галеру Суммута и швырнули на палубу,
совсем рядом с мачтой, к которой был подвешен Суммут. Ассат чуть не  ткнулся
носом в  его  грязные  ноги  и  брезгливо  сморщился.  И  тут  все  смолкло.
Послышались шаги, а чуть погодя Ассат увидел,  как  перед  самым  его  носом
остановились ноги в крепких кожаных калигах на подошвах,  подбитых  шершавой
акульей кожей. Такие калиги не скользили  по  палубе,  даже  сплошь  залитой
водой. Он поднял глаза. Перед ним  стоял  второй  из  командиров.  Тот,  что
остался  на  палубе  галеры,  когда  первый  приходил  за  ним.  Окинув  его
спокойным, но каким-то мертвым взглядом, таким смотрят на труп люди, которые
на своем веку повидали уже много  трупов,  командир  повернулся  к  Суммуту,
обвисшему на посиневших и вздувшихся от перетянувших их веревок руках.
   - Капитан Суммут?
   Тот  с  трудом  приподнял  голову  и  посмотрел  на  стоящего  перед  ним
помутневшими глазами. Подошедший слегка искривил  губы  в  гримасе,  которую
каждый мог понимать по собственному желанию. Кто-то, возможно,  счел  бы  ее
улыбкой, но для этого нужно  было  иметь  большое  воображение  и  несколько
большую уверенность в том, что он увидит восход солнца.
   - Мы искали именно вас. Я думаю, вам интересно узнать - почему?
   Если Суммуту и было это интересно, то он никак этого не показал. Командир
напавших повторил гримасу, потом поднял руку, и из-за его  спины  выдвинулся
воин с какими-то свитками в руках. Командир  развернул  их  и  ткнул  в  нос
Суммуту:
   - Ты ограбил корабли, которые имели нашу страховку.
   У Ассата засосало под  ложечкой.  Странный  фарс  оборачивался  кошмаром.
Командир опустил взгляд на Ассата:
   - Ты мог бы его остановить.
   Ассат молчал. По извечному ситаккскому закону моря, тот, кто  имеет  меч,
может обвинить склонившего голову хоть в сожительстве  с  камбалой  и  будет
прав. По-видимому, это знал и командир. Бросив на лежащего взгляд, в котором
мелькнула ирония, он поднял глаза на Суммута и негромко произнес:
   - Снимите эту падаль.
   Воин, стоявший за левым плечом капитана, шагнул вперед и одним  движением
меча перерубил веревку. Суммут рухнул на палубу. Командир склонился над  ним
и сунул в лицо свитки:
   - Ты ведь посмеялся над этим, Суммут, и отправил купцов на  корм  акулам.
Даже не стал выставлять их на торги на аккумском базаре.
   Суммут повел глазами на болтавшиеся  перед  носом  свитки,  но  не  сумел
сфокусировать взгляд. Командир сделал шаг назад и выпрямился.  Потом  окинул
взглядом стоящих у бортов пиратов, вздохнул и негромко, но  так,  чтобы  его
слова услышали все, кто находился на палубах обеих "акул", произнес:
   - Каждому да воздается по делам его. - Затем сделал знак рукой  и  вернул
свитки своему воину. Тот взял бумаги и, шагнув вперед, одним ударом развалил
Суммуту живот на две половины. Ситаккец взвизгнул и прижал  руки  к  ужасной
ране, чисто рефлекторно пытаясь  не  дать  кишкам  вывалиться  наружу.  Что,
впрочем, ему не очень удавалось. Воин смял свитки и резким движением  вогнал
их в разрубленный живот. Суммут тоненько завизжал  и  засучил  ногами.  Воин
шагнул назад, воткнул меч  в  палубу,  и,  кивнув  товарищу,  вместе  с  ним
подхватил тело Суммута, и выбросил за борт. Командир  дождался  всплеска  и,
чуть склонив голову над бортом, негромко произнес:
   - Передай купцам, что мы выполнили нашу часть договора, Суммут.
   Несколько мгновений стояла тишина, потом  раздался  всплеск  от  плавника
всплывшей акулы. Командир сумрачно глянул в сторону команды Суммута:
   - Этих следом. Так же.
   Над палубой поднялся дикий вой, кое-кто пытался  сопротивляться,  но  это
кончилось тем, что вместо нескольких человек  в  воду  полетели  безногие  и
безрукие, но еще живые обрубки. Только Сассат, по прозвищу Хвост  Суммута  -
невысокий, но подвижный, как ртуть, и, по слухам, являвшийся причиной  того,
что в последнее время Суммут перестал захаживать к портовым шлюхам, -  сумел
вывернуться и, проскользнув  под  опускающимся  мечом,  прыгнул  к  капитану
униремы. Сверкнул спрятанный нож,  но  тут  же  замер,  остановленный  рукой
командира, перехватившего кисть Сассата и задержавшего острие на  расстоянии
ладони от своего горла. Противники застыли, глядя друг другу в глаза,  потом
командир начал медленно разворачивать руку с  ножом  к  животу  нападавшего.
Сассат. яростно завизжал, перехватил нож второй  рукой,  пытаясь  остановить
это неумолимое движение, но это ему не помогло. Ассат  завороженно  смотрел,
как нож приближается к животу,  разрезает  рубаху,  как  Сассат,  побледнев,
пытается отодвинуться, потом изо всех сил втягивает живот,  как  нож  рывком
входит  в  тело  и  Сассат,  за  миг  до  этого  снова  закричавший,   вдруг
захлебывается собственным криком, а нож медленно ползет вверх,  оставляя  за
собой  сначала  черную  полосу,  которая  затем  разваливается,  выпуская  в
образовавшийся проем скользкие кишки. Командир на мгновение  задержал  руку,
затем сделал какое-то движение, после которого Сассат  обмяк  и,  прерывисто
дыша, обвис на руке, все еще сжимающей нож. Неуловимым движением одной  руки
командир вышвырнул тело за борт. Ассат вздрогнул и закрыл глаза, а его  губы
сами собой прошептали:
   - Хорки.
   Некоторое время из-за борта слышались отчаянные крики, иногда переходящие
в звериный вой, потом все  стихло.  Командир  задумчиво  посмотрел  на  лужи
крови, залившие палубу у борта, медленно повернулся к помертвевшему Ассату:
   - Сколько груд в твоей команде?
   Ассат несколько мгновений с ужасом смотрел в повернувшееся к нему лицо, а
потом сипло прошептал непослушными губами:
   - Четыре.
   - Кто еще, кроме тебя, старшие в грудах? И постарайся сказать так,  чтобы
я понял с первого раза. Ассат судорожно сглотнул и постарался:
   - Иссут, мой помощник, Ссам, кормчий, и Нут-тум, боцман.
   Командир кивнул воинам,  и  через  некоторое  время  все  трое  названных
рухнули на палубу  рядом  с  Ассатом.  Иссут  задрал  голову  и  прошипел  в
побелевшее лицо капитана:
   - Пресная медуза, ты предал нас! - За что тут же получил рукоятью меча по
макушке. Командир молча смотрел на них.
   - Как бы ты поступил, Иссут, - наконец заговорил он, - если бы знал,  чем
кончится нападение Суммута?
   Тот яростно вскинулся и заорал:
   - Поставил бы марсового получше. Чтобы пораньше заметить ваши  корыта.  -
Он завыл и выдал самое грязное ругательство из тех, которые  знал,  а  потом
снова завопил: - "Акулы" с Ситакки еще пойдут по вашему следу. Вы еще будете
кормить волков моря!
   Командир несколько мгновений смотрел, как беснуется Иссут, а потом кивнул
воину. Тот спокойно шагнул вперед, схватил Иссута за горло, взмахнул  мечом,
и вскоре вой Иссута захлебнулся за бортом. Командир обратился к Ссаму:
   - А ты?
   Кормчий, мелко дрожа, забормотал  что-то,  но  командир  наморщил  лоб  и
негромко произнес:
   - Я не слышу.
   Ссам задрожал так, что застучали зубы, но на мгновение справился с дрожью
и взвизгнул:
   - Я бы его остановил.
   Командир кивнул и повернулся к Нуттуму:
   - А ты, боцман?
   Тот торопливо закивал головой:
   - Я тоже, и я тоже, тоже...
   - А что скажет капитан?
   У Ассата затеплилась какая-то странная надежда.
   - Я никогда... - Его голос осекся, но Ассат справился с волнением и более
твердо произнес: - Я никому не позволю нападать на купцов,  у  которых  есть
ваша... эта...
   - Это называется страховка. - Командир усмехнулся. - Что ж, ситаккцы,  вы
угадали правильный ответ. И всего со второй попытки. - Он сделал паузу. -  А
чтобы вы никогда его не забывали, - приказал  он  негромко,  -  обрубить  им
большие пальцы.
   Когда взошло солнце, Ассат стоял на все еще залитой кровью  палубе  своей
галеры и тупо смотрел на плавающие вокруг обгоревшие бревна,  оставшиеся  от
галеры Суммута. А у самого горизонта белели косые  мазки  парусов  уходивших
унирем. Ассат потер лоб перебинтованной ладонью и стиснул зубы. Пожалуй, это
был его последний поход. Море становилось очень  неуютным  местом,  и  виной
этому был совсем не бог морей Саиттан.

   В дверь постучали. Грон отложил лист  и  потер  глаза.  С  той  поры  как
вернулся из рейда к Ситакке, он, не разгибаясь, трудился  над  учебником.  В
Герлен возвращалось все больше кораблей, а новые бороздили прибрежные  воды,
слаживая команды и  проводя  учебные  абордажи.  Правда,  пока  он  запретил
опускаться на юг ниже траверза Зубьев дракона. Флот  готовился  к  атаке  на
горгосцев. Но все, что было необходимо, пока хорошо делалось без него. И  он
решил наконец заняться выполнением обещания, данного Улмиру еще две с лишним
луны назад.
   - Да!
   Дверь отворилась, и вошел Яг. Грон отложил самописку и посмотрел на  Яга.
Тот,  тяжело  ступая,  подошел  к  столу  и  оперся  на  него  руками.  Грон
усмехнулся.  Яг,  что  называется,  производил  впечатление.   Он   поседел,
погрузнел, лицо избороздили морщины, но  мощные  мышцы,  оплетающие  руки  и
натягивающие рубаху на плечах, остались прежними, а в глазах  горел  огонек,
очень многим казавшийся недобрым.
   - Ну-ну. - Яг бросил насмешливый взгляд на стол,  заваленный  исписанными
листами, взял один, просмотрел. - Что пишешь на этот раз?
   - Думаю, это будет называться  что-то  вроде  "О  некоторых  особенностях
современных представлений о физике".
   - Ну и как, все получается?
   Грон с хрустом потянулся.
   - Пока не знаю. - Он вздохнул. - Слишком  разный  уровень.  То,  что  мне
кажется очевидным, для  многих  других  -  невероятное  откровение.  -  Грон
усмехнулся. - Я ведь никогда не учил физику. У меня были интересы  несколько
в других областях. Достаточно далеких от начального  образования,  да  и  от
университетского тоже.
   Они помолчали.
   - А что такое физика?
   - Когда отпечатают, я пришлю тебе экземпляр. Прочитаешь - узнаешь.
   Яг неодобрительно покачал головой. Грон рассмеялся.
   - Ну конечно, тебе бы хотелось, чтобы я  мчался  на  белом  коне  впереди
Корпуса давить Орден и покорять народы.
   Яг искривил губы в улыбке, пытаясь сердиться на фразу об этой  непонятной
физике. Как ему казалось, он совсем не заслуживает  даже  такого  косвенного
напоминания о том, что был сыном  портовой  торговки  и  научился  читать  и
писать, только когда Грон заставил его это сделать.
   - Я давно уже оставил всякие попытки понять твои действия.  Единственное,
в чем я убедился к сегодняшнему дню, что, как бы абсурдно ни  выглядело  то,
что ты предлагаешь, в конце концов оно оказывается ошеломляюще эффективным.
   Грон удивленно уставился на Яга:
   - Признаюсь, одной  этой  фразой  ты  дважды  поверг  меня  в  изумление.
Во-первых, тем, что ты признал, что хотя бы часть того, что  я  совершил  не
мечом, заслуживает одобрения, а во-вторых, тем, что  ты  умудрился  выразить
это ТАКИМ образом. Яг снова изобразил улыбку:
   - Растем.
   Некоторое время они смотрели друг на друга. Потом Яг отвел  взгляд.  Грон
нахмурился. Трещина, которая образовалась между ним и Ягом, никак не  желала
зарастать. С этим надо было что-то делать, но время, время... Грон попытался
продолжить разговор:
   - Значит, сейчас ты считаешь, что и моя идея со страховкой тоже  была  не
совсем абсурдной? Яг коротко кивнул:
   - Комар пишет, что, после того как дошли слухи о  твоем  рейде  и  судьбе
капитана Суммута, купцы в очередь выстраиваются. Комар  уже  замучился.  Его
перехватывают в банях,  рвутся  в  дом,  подкупают  слуг.  Пытаются  всучить
деньги, лошадей, красивых рабынь и еще кучу всякой дорогой дряни. Только  бы
он согласился взять страховку.
   Грон кивнул. Об этом Комар не преминул написать и ему.
   - Я же тебе говорил, что, для  того  чтобы  получить  деньги  от  купцов,
совсем не обязательно принуждать их к этому мечом.
   Яг искривил губы:
   - Ну, пока мы отдали больше, чем получили.
   Грон возразил:
   - Скоро будет наоборот. Подожди, если дело так пойдет и дальше, то  скоро
откроем страховые конторы у венетов и в Горгосе.
   - Столько хлопот... - Яг все еще кривил губы. -Достаточно было бы  издать
эдикт и отрядить пару сотен для вразумления особо упрямых.
   - Ты прав, - согласился Грон, - но это  сработало  бы  только  один  раз.
Потом у тебя не было бы ни купцов, ни  золота.  А  так  они  будут  отдавать
деньги каждый год.
   - Потом можно было бы, как ты и планируешь, обратиться к  другим  купцам,
тем же венетским или горгосским. А что касается  денег,  то  как  только  ты
уничтожишь пиратов, кто станет тебе платить?
   - Ну, есть еще бури, молнии, рифы. Разве, если не будет  пиратов,  каждый
купец будет точно уверен, что вернется с товаром? К тому же кто тебе сказал,
что я собираюсь уничтожить ВСЕХ пиратов. Те, кто вовремя поймут, кого  можно
грабить, а кого нет - пусть живут.
   Яг кинул на  Грона  удивленный  взгляд  и  вновь  криво  усмехнулся.  Они
посидели молча, ощущая некоторую неловкость, висящую в воздухе. Яг вздохнул.
Грон хмыкнул:
   - Не кори себя, паук, я прекрасно знаю, насколько редко  ты  приходишь  с
хорошими вестями.
   Яг поднял на него тяжелый взгляд. Несколько мгновений рассматривал, потом
тихо спросил:
   - А почему "паук"?
   Грон несколько мгновений раздумывал, в какой форме объяснить свои  слова,
потом решил с юмором съязвить:
   - Ты не знаешь, как тебя  называют  в  Корпусе?  -  Он  деланно-изумленно
посмотрел на Яга. Тот помрачнел. - Кстати, и не только в Корпусе.  Я  думаю,
дело в том, что ты, как паук, широко  раскидываешь  свои  невидимые  сети  и
ловишь в них зазевавшихся... мух.
   - Я не слышал,  -  буркнул  Яг.  Грон  покачал  головой  и  спокойно,  но
несколько наставительно произнес:
   - Вероятно, ты сумел убедить своих  подчиненных,  что  подобные  сведения
тебе не нужны или их донесение до твоего уха опасно для доносящего.
   Яг разлепил губы:
   - Ты ткнул меня носом в мое дерьмо как щенка. Грон хохотнул:
   - Не злись. Ты же знаешь, я занимался тем, чем  занимаешься  ты,  намного
дольше. И скажу тебе, что у меня  были  не  менее  сильные  противники,  чем
Орден. А что касается моих слов, то будь уверен - это просто добрый совет.
   Яг кивнул:
   - Знаю, но мне от этого не легче. Оба еще немного помолчали,  потом  Грон
встал, сгреб исписанные листы,  легко  постукивая  кипой  об  стол,  как  он
научился, когда работал в типографии еще  в  ТОЙ  жизни,  сделал  аккуратную
пачку и положил ее на задвинутую в угол этажерку. Потом сел за чистый стол и
откинулся на спинку стула.
   - Ну что ж, докладывай.
   Яг сурово вздохнул.
   - Наш маленький друг объявился в храме Магр.
   Грон на мгновение задумался. Оба понимали, что это могло означать  только
одно. Перемирие, в длительность которого не верила ни одна сторона и которое
все-таки продержалось четыре года,  окончательно  закончилось.  Точнее,  оно
окончилось еще тогда, когда первые горгосские триеры вышли из своих  портов,
но сейчас дело  запахло  большой  войной.  Намного  страшней,  чем  та,  что
пронеслась над страной четыре года назад. Грон поднял глаза на Яга:
   - Что-нибудь еще известно?
   Яг пожал плечами. После того как Грон открыл, каким образом  ему  удалось
быстро узнать о виновном в гибели купцов, Яг, несмотря на то что  уже  вовсю
пользовался его гениальной задумкой, все  еще  чувствовал  восхищение.  Грон
придумал, как использовать заблокированные  Орденом  Места  власти.  Они  не
могли установить связь  со  своей  стороны,  но  каждый,  кому  Грон  вручил
магические предметы и научил, как надо с ними обращаться, в определенные дни
приходил в расположенные поблизости Места власти  и  сам  вызывал  Атлантор.
Информация шла потоком.
   - За это время  в  храме  побывали  несколько  капитанов,  около  десятка
посвященных высшего ранга в одеждах кочевников, а также купцы,  паломники  и
еще полторы тысячи посетителей. В самом храме у нас нет источников, так  что
вполне возможно, что кто-то проник туда в обличье паломника или дровоноса, -
Яг испытующе поглядел на Грона, - хотя  я  сильно  сомневаюсь.  Тогда  бы  и
остальные гости хоть как-то маскировались... - Он помолчал и веско закончил:
- По информации, поступающей из разных мест, Орден чувствует себя в Горогосе
как никогда свободно. По-моему, они решили  даже  пренебречь  своим  древним
правилом - абсолютным  соблюдением  тайны  ради  повышения  оперативности  и
эффективности действий.
   - Да, в борьбе  с  Измененным  Орден  отринул  много  своих  традиций,  -
отозвался Грон. - Правда, для нас это не так уж и  хорошо,  потому  что  они
связывали его по рукам и ногам. Взять одно  только  одобрение  использования
механических молотов и мехов, приводимых в движение водяным колесом. Так что
даже если Орден... уцелеет, он  уже  никогда  больше  не  будет  таким,  как
раньше.
   Яг машинально отметил, что Грон говорил о себе в третьем лице.
   - Ты сильно изменил весь этот мир, Грон, - сказал  он.  -  О  тебе  будут
помнить еще много поколений.
   По лицу Грона пробежала тень.  Какое-то  время  он  молча  сидел,  уставя
взгляд на стену.
   - Как люди? - наконец заговорил он.
   - Те, что в долине, в суточной готовности, - ответил Яг,  -  а  остальные
работают. Пока все целы. Во  всяком  случае,  были  целы,  когда  отправляли
последнее донесение, - поправился он, - кстати, сведения о Храме  пришли  от
одного из тех, кто ушел год назад.
   Три года назад Грон приказал Ягу отобрать сотню надежных людей из  бойцов
Корпуса, которые заканчивали службу, и объяснил, по каким  критериям  и  как
производить отбор. Яг наметил пять сотен кандидатов, полгода  запугивал  их,
соблазнял деньгами и посулами и наконец, отобрав полторы  сотни,  привез  на
беседу к Грону. Тот сначала поговорил с  каждым,  а  потом  собрал  всех  на
небольшой лужайке у водопада, милях в семи от крепости Горных Барсов.  Место
было  выбрано  с  умом.  Площадка,  на  которой   расположились   приехавшие
небольшими  группами  бойцы,  переодетые  в  одежду  крестьян,   табунщиков,
погонщиков волов и  горных  охотников,  была  окружена  редким  кустарником,
который не  давал  возможности  соглядатаю  спрятаться  поблизости  и  очень
затруднял наблюдение издалека. А водопад заглушал слова. Так  что  в  десяти
шагах за пределами площадки уже ничего невозможно было разобрать. И подходов
к площадке было несколько. Так что если кто и  засек,  что  сюда  съезжаются
какие-то люди, то для того, чтобы выследить всех, нужно  было  задействовать
слишком много людей. А Яг, по совету Грона, собирался сразу после  окончания
собрания выпустить  своих  новичков  из  команды