резко мотнул головой:
   - Нет, я спросил не об этом.
   Грон помолчал. Потом осторожно ответил:
   - Мне кажется, что она единственная женщина, с которой я мог  бы  связать
свою судьбу. Но знай - этого никогда не будет.
   Когда Франк вышел за  дверь  таверны,  в  которой  остановился  Грон,  он
улыбался. Грон был прав, на нем лежал долг крови, и он знал,  как  выполнить
его наилучшим образом.  Чтобы  это  сделать,  надо  дать  Элитии  наилучшего
базиллиуса, а он знал - где его найти.
   Дома его ждал полный восторг.  Мать,  которую  за  время  его  отсутствия
задвинули на самые задворки дворцовых интриг, просто  взлетела  от  счастья.
Правда, с вернувшимся сыном она пробыла не более получаса, тут же укатила во
дворец - восстанавливать утраченное реноме. Больше всех радовалась няня.  Он
два дня нежился в постели, объедался фруктами, а потом надел новую тунику  и
тоже поехал во дворец, в нижние  покои.  Молодежь  встретила  его  несколько
отчужденно, он даже слышал, как кто-то пробурчал:
   - Явился, сын базиллиуса, где только прыщи свои потерял?..
   Франк улыбнулся про себя: чему-чему, а терпению сержант Смив его  научил.
Посидев чуть-чуть, он взял в руки киафару и стал наигрывать простенькие,  но
приятные мелодии. Народ навострил уши, а потом  стал  перебираться  поближе.
Когда Франк запел, песню дружно подхватили, и он почувствовал, как отношение
к нему начинает меняться. Подошло время  обеда,  все  поднялись  и  пошли  к
дверям в обеденный зал, и тут от дверей раздался голос, от которого  у  него
дрогнуло сердце:
   - Ба, маленький сын базиллиуса, где же ты столько пропадал?
   Франк улыбнулся и произнес:
   - Здравствуй, Беллона.
   Она подошла к нему, все такая же рослая, крепкая и гибкая, и окинула  его
насмешливым взглядом:
   - А ты изменился, не знаю, правда, насколько? Народ замер, с любопытством
ожидая, что будет  дальше.  Франк,  продолжая  улыбаться,  отложил  киафару,
поднялся и произнес:
   - В чем-то изменился, а в чем-то нет.
   Она впервые взглянула на него снизу вверх и спросила:
   - А в чем да ив чем нет?
   - Я избавился от прыщей и слегка подрос, но я все так  же  хорошо  пою  и
играю на киафаре, и ты мне по-прежнему нравишься.
   Встреча с сестрой прошла неожиданно тепло.  Возможно,  это  была  заслуга
Грона.  Во  всяком  случае,  из  ее  личных  покоев  он  вышел   обладателем
собственных покоев во дворце, о чем раньше страстно мечтал, но не  мог  даже
надеяться.
   Вечером он сидел в одном из дальних  покоев,  смотрел  на  звезды  сквозь
открытое окно и бездумно перебирал струны киафары. За спиной  было  обширное
ложе, застеленное шкурами, и он подумывал, о том, что, возможно, и не  стоит
возвращаться в выделенную ему комнату, а, когда потянет ко  сну,  завалиться
прямо здесь. Тут дверь покоя тихо отворилась. Видимо, пришел хозяин комнаты.
Франк взял еще несколько аккордов и вздохнул - надо было идти.
   - Прости, друг, что задержался в твоей комнате, я уже ухожу.
   Он встал и,  повернувшись,  замер.  Беллона,  нагая,  сидела  на  ложе  и
насмешливо смотрела на него:
   - Эй, ты случайно там не умер? Кто-то говорил мне, что я ему  по-прежнему
нравлюсь.
   Франк шагнул к ложу, взял ее лицо в ладони, нежно поцеловал  и  опрокинул
ее на ложе.
   На следующую ночь она вернулась.  И  на  следующую  тоже.  Потом  он  уже
перестал их считать. Однажды ночью он проснулся и увидел, что она  сидит  на
ложе и плачет. Он коснулся ее плеча и спросил:
   - Что случилось?
   Она дернула плечом.
   - Ничего.
   Он сел и обнял ее. Она уткнулась в его волосатую грудь и затихла.  Только
всхлипывала. Он поцеловал ее в макушку и нежно сказал:
   - - Расскажи мне, и, клянусь, я сделаю так,  что  ты  больше  никогда  не
будешь из-за этого плакать.
   Она вдруг дернулась, оттолкнула его и отвернулась. Он схватил ее за плечи
и повернул к себе. Она попыталась вырваться, но ей это не удалось. Минуту он
смотрел в полные слез глаза, а потом, она прошептала:
   - Проклятье, я слишком стара для тебя.
   Франк улыбнулся и провел, рукой по ее крепкой груди:
   - Я этого не заметил.
   В этот момент в дверь грубо  забарабанили.  Франк.  погладил  Беллону  пo
волосам и пошел к двери. Когда он открыл, на  пороге  стоял  Алкает.  Окинув
Франка насмешливым взглядом, он иронично произнес:
   - Прошу простить, но тебя хочет видеть мой отец и твоя мать.
   Франк  улыбнулся.  Матушка  добилась  своего.   Ее   опять   включили   в
политические раскпады. Он мягко покачал головой:
   - Сейчас ночь.
   Алкает высокомерно усмехнулся и шагнул в комнату, открыв стоящих  за  ним
дюжих реддинов.
   - Не бойся, дворец безопасен, к тому же тебя проводят.
   Сопроводив свои слова выразительным взглядом, он повернулся к ложу. В  то
же мгновение его брови взлетели вверх, а потом он засмеялся:
   -  Так  ты  все-таки  затащил  ее  к  себе  в  постель?  Поздравляю,   ты
присоединился к славному братству.
   Франк почувствовал, как кровь хлынула к лицу, но он тут же  взял  себя  в
руки и расслабился. Алкает шагнул  к  ложу  и  пренебрежительно  махнул  ему
рукой:
   - Иди, Франк, я побеспокоюсь, чтобы она не замерзла.
   - Алкаст, тебе лучше уйти.
   - Что-о? - удивленно повернулся к нему Алкает.
   - Ты меня раздражаешь.
   - Ха-ха-ххек.
   Франк ударил его кулаком по темечку, и Алкает  мешком  свалился  у  ложа.
Франк повернулся к реддинам:
   - Заберите его.
   Старший осторожно произнес:
   - Нам приказано было проводить вас.
   - И что вы будете делать, если я не пойду?
   Реддины угрюмо переглянулись.  Прямого  приказа  применять  силу  они  не
получали, и тот, кто мог бы его отдать,  валялся  без  памяти.  А  проявлять
подобную инициативу в отношении сына базиллиуса...
   Когда утром Франк с Беллоной спустились в нижние покои.  Алкает  встретил
его ненавидящим взглядом и, презрительно  кривя  губы,  что-то  пробормотал.
Плотная толпа подлиз вокруг него радостно загоготала, зашевелилась, и оттуда
выскочил Ксун,  один  из  ближних  прихлебателей  Алкаста.  Окинув  взглядом
Франка, перебирающего струны киафары, он презрительно посмотрел на Беллону и
громко произнес:
   - Ну как, Франк, тебе понравилась моя подстилка? Беллона сжалась  как  от
удара, а Франк отложил киафару в  сторону  и  спокойно,  но  так  же  громко
произнес:
   - Если ты еще раз произнесешь это слово, я отрежу тебе язык.
   Над покоем повисла мертвая тишина. Ксун бросил  встревоженный  взгляд  на
Алкаста, но тот лишь криво усмехнулся, и Ксун вновь подбоченился и повторил:
   - Что ж, если моя подстилка тебе нравится, я дарю ее те...
   Франк неуловимым, но стремительным движением скользнул к нему и ударил...
Ксун рухнул на колени. Франк надавил на болевую  точку  у  основания  нижней
челюсти и, когда тот  от  боли  разинул  рот,  молниеносным  движением  руки
вытащил и растянул язык, а другой рукой  полоснул  по  нему  кинжалом.  Ксун
отчаянно  завизжал.  Франк  брезгливо  отбросил   кровоточащую   мякоть   и,
повернувшись к слуге, как и вс„ оцепенело пялящемуся на эту картину,  кивнул
на Кеуна и произнес:
   - Позови лекаря, надо прижечь, а то захлебнется собственной кровью.
   Когда Ксуна унесли, Беллона подняла измученное лицо и тихо спросила:
   - А что теперь?
   Франк обнял ее, прижал к себе и произнес:
   - Подожду, кто будет следующий, а потом отрежу язык ему. - Он  повернулся
к Алкасту и добавил чуть громче: - И тому, кто вложил в его губы эти слова.
   Дома разбушевалась буря. Мать при любом малейшем шуме ахала, нюхала соль,
стонала и  жаловалась  на  ужасную  мигрень,  орала  на  него,  как  уличная
торговка.
   - Ты понимаешь,  тупица,  что  ты  наделал?  Ты  своими  руками  разрушил
построенную мной, - она стукнула себя в грудь  стиснутым  кулачком,  -  твою
дорогу к трону.
   - Но разве я могу жениться на своей сестре?
   Мать возмущенно втянула воздух:
   - Да кто говорил об этой подзаборной сучке, которая  вешается  на  всяких
базарных нищих и портовых стражников! Ты стал бы единственным базиллиусом!
   - А ты  бы  крутила  мной  на  пару  с  Юнонием,  -  Франк  саркастически
улыбнулся. - Вернее, крутил бы Юноний, тебя бы он вряд ли подпустил близко к
трону.
   - Как ты разговариваешь с матерью? - взвизгнула она.
   - Так, как она того заслуживает, -  холодно  ответил  Франк  и  вышел  из
покоя, шарахнув дверью.
   Ночью он предложил Беллоне выйти за  него  замуж  и  уехать  с  ним.  Она
печально улыбнулась и покачала головой:
   - Нет, Франк, я не пойду с тобой к подножию богини и не уеду с  тобой.  Я
не могу бросить Толлу и никогда не смогу смириться с  тем,  что  тебе  будут
шептать обо мне в любой подворотне. Тебе не нужна такая жена. Но знай, когда
бы ты ни приехал в Эллор, я жду тебя. И так будет до тех пор,  пока  ты  сам
меня не бросишь.

   Он едва успел проскочить, пока не закрылись  перевалы.  Войдя  в  кабинет
Грона, он увидел там Гагригда и Сиборна. Только он успел доложить о прибытии
из отпуска, как Грон заявил:
   - Ну вот, все проблемы решены.
   Франк непонимающе посмотрел на них. Гагригд улыбнулся и объяснил:
   - Сиборн будет заниматься только Академией. Ее переводят в Южный бастион,
в долину Эгиор. Меня ставят на первый полк. Тебе принимать "ночных кошек".
   Франк не верил своим ушам.
   - Но... как же так... ведь я...
   Грон рассмеялся:
   - Ну вот, а ты говорил, что он, получив команду, не задает вопросов.
   Франк захлопнул рот и отдал честь:
   - Есть. Разрешите идти принимать сотню.
   Грон одобрительно кивнул:
   - Подожди на улице, капитан Гагригд сейчас спустится.
   Франк вышел на улицу. Было не по-зимнему тепло. Солнце светило ярко,  так
что на обрезах крыш начали появляться сосульки. Франк вдохнул воздух  полной
грудью и улыбнулся. Он был дома.

   Они  лежали  на  густой  медвежьей  шкуре,  прикрытые  только  роскошными
волосами Толлы, которые разметались по его груди и животу.
   - Боги, неужели ты опять уедешь?! - прошептала она.
   - Еще не скоро, - мягко ответил Грон, - у нас есть еще почти две луны.
   Толла отбросила волосы и села на шкуре.
   - О, Грон, я больше так не могу. Всю зиму я жду, когда  наконец  приедешь
ты, а когда ты приезжаешь, я теряю голову. Совершаю глупейшие ошибки. Юноний
вертит мной, как хочет.
   Грон сел.
   - Ну уж в это я никогда не поверю.
   Она повернула к нему мокрое от слез лицо.
   - Понимаешь, наша связь уже для него не секрет.
   Грон усмехнулся:
   - Не только для него. Убогно еще год назад поздравил меня. Правда,  когда
он понял, что я не хочу продолжать эту тему, то больше к ней не возвращался.
   Толла кивнула со слабой улыбкой, но потом снова посерьезнела:
   - Кроме того, мне кажется, Юноний знает, кто ты.
   Грон помолчал. О том, кто он такой, знала  только  дюжина  самых  близких
друзей. Конечно, если не принимать во внимание посвященных. Впрочем, то, что
Юноний обладает этим знанием, было лишним подтверждением тому, в  чем  он  и
так был уверен.
   Толла тряхнула волосами.
   - Ну почему боги так несправедливы ко мне?! Грон вздохнул, протянул  руку
к одежде, комом  валявшейся  рядом  со  шкурой,  и  начал  одеваться.  Толла
смотрела на него печальными глазами. Когда он  затянул  ремень,  она  тяжело
вздохнула и произнесла:
   - Мне придется выйти замуж, Грон.
   Он замер, потом медленно повернулся к ней:
   - За кого?
   Она горько усмехнулась:
   - Ты можешь догадаться.
   Грон задумчиво покачал головой:
   - Значит, Юноний перетянул на  свою  сторону  солидную  часть  систрархов
городов.
   Толла поднялась на ноги и тоже начала одеваться. Грон  испытующе  смотрел
на нее:
   - Я могу помочь тебе справиться с этим.
   В ее глазах вспыхнула надежда, но через мгновение погасла.
   - Как?
   Грон свистнул, и Хитрый  Упрямец  степенно  вышел  из-за  деревьев.  Грон
подсадил Толлу в седло ее белоснежной Нэрос и вскочил в седло сам. Некоторое
время они ехали молча, потом Грон договорил:
   - Понимаешь, мы все только думаем, что поступаем только  так,  как  хотим
сами. На самом деле у каждого из нас торчат во все стороны  такие  невидимые
ниточки, как у кукол-марионеток. Дерни тебя за одну -  поднимется  рука,  за
другую - откроется рот.
   Толла усмехнулась:
   - Я уже десять лет дергаю за эти ниточки.
   Грон кивнул:
   - Правильно. А сейчас дернули тебя, и тебе кажется, что некуда деваться.
   - Я уже выросла из  того  возраста,  когда  кажется,  что,  стоит  только
рвануться, и ниточки оборвутся, - молвила Толла. -  Если  я  откажусь  стать
женой Алкаста, Юноний начнет гражданскую войну.
   - Вот видишь, - пришла очередь усмехаться Грону. - Ты дергала за ниточки,
и другие люди прыгали, как тебе хотелось, но стоило  кому-то  дернуть  твои,
как ты пришла в ужас.
   Она недоуменно посмотрела на него:
   - Что ты хочешь этим сказать?
   - А то, что Юноний так же, как и ты, забыл, что где-то болтаются концы  и
его ниточек. Он так часто двигал людьми, как куклами, что стал казаться себе
чем-то вроде бога - не хуже тех, кто  наверху,  -  вершащего  судьбы  мелких
людишек. А это ошибка - что в политике намного хуже,  чем  преступление.  Он
такой же, как и все, и может очень скоро в этом убедиться.
   Толла смотрела  на  него  широко  распахнутыми  глазами,  потом  лицо  ее
прояснилось, и она восторженно прошептала:
   - Ты хочешь потянуть за его ниточки?
   Грон рассмеялся:
   - Это изрядно испортит ему настроение.
   Они выехали из леса и остановились на опушке,
   за гребнем начинался Сад сереброногих. Толла встревоженно  посмотрела  на
Грона:
   - Как ты будешь спускаться?
   - Так же, как и поднимался. - Он с улыбкой похлопал  Хитрого  Упрямца  по
шее. - Этот сварливый парень, по-моему, может  забраться  даже  по  отвесной
стене не хуже горного барса.
   Грон наклонился в седле, притянул девушку к себе и поцеловал.
   - Держись, все поправимо.
   - Когда я тебя увижу?
   Грон задумался.
   - Слушай, а почему бы не завтра на аудиенции. В конце концов, разве я  не
достоин того, чтобы меня пожаловали во Всадники.
   Она ахнула:
   -  Ты...  -  ее  голос  сорвался,  -  ты  понимаешь,  что   будет?   Грон
расхохотался, глядя в ее изумленное лицо.
   - Ну, во-первых, Юноний решит, что ты  преподнесла  ему  подарок.  -  Он,
погладил ее по щеке. - Не бойся, мне нужно, чтобы он хорошенько натянул свои
ниточки.
   К полудню Грон был уже на "ночном дворе". Он прибыл туда в  сопровождении
лейтенанта Слуя, правой руки Яга, который держал в  своих  руках  ниточки  к
очень многим людям в Элитии. Убогно встретил их, как всегда, радушно.
   - Ты всегда был щедр, Грон, и никогда не нарушал  своего  слова,  поэтому
тебе всегда рады на "ночном дворе".
   Грон небрежно кивнул Слую и уселся на знакомый ковер.
   - Похоже, ты расстилаешь его к моему приходу. Убогно хихикнул:
   - Нет, просто перед твоим прибытием в Эллор мне приносят новый с таким же
рисунком.
   Оба широко улыбнулись.
   - Что привело ко мне достойного Грона? - подвел к делу Убогно.
   Грон неторопливо отхлебнул традиционного дожирского.
   - До меня дошли слухи, что у тебя проблемы, Убогно?
   Тот нахмурился:
   - У всех иногда бывают проблемы.
   - Я говорю о Сногге и его шайке, - уточнил Грон.
   Убогно замер,  потом  принужденно  рассмеялся.  Сногг  пытался  сбить  из
молодых нищих сильную стаю и обвинял Убогно в том, что при нем  нищие  стали
слишком мягкотелыми и не получают того дохода, что был при Омере.
   - Ты многое знаешь, Грон. Грон кивнул и улыбнулся:
   - Ну, ты-то обо мне знаешь не меньше.
   Убогно немного повеселел:
   - У тебя есть просьба?
   Грон небрежно кивнул:
   - Я хочу предложить тебе одно дело, которое позволит заткнуть рот Сноггу,
изрядно обогатит твою мощну и немного поможет мне.
   Убогно ухмыльнулся:
   - Я думаю, что более правильно было бы поставить эти три цели в  обратном
порядке.
   - Мы будем спорить о порядке слов?
   Убогно энергично мотнул головой:
   - Я слушаю тебя очень внимательно, уважаемый Грон.
   Грон поставил кубок и наклонился к Убогно:
   - Известно ли тебе, зачем  Юноний  луну  назад  собрал  Паштора,  Тагруса
Дайорку и еще десяток купцов в своем доме?
   - Он просил денег.
   - И?
   - Они дали.
   - А знаешь ли сколько?
   Убогно пожал плечами:
   - Видимо, немало. Но что нам до тех денег, нам их не  видать,  как  своих
ушей.
   - Ты не прав.
   Убогно насторожился:
   - Ты хочешь сказать...
   Грон кивнул и вновь отхлебнул из кубка.
   - Они дали ему сто тысяч золотых.
   Убогно присвистнул. Грон усмехнулся:
   - Взамен он пообещал, что на будущий год  медальоны  останутся  только  у
них.
   - Тогда они не прогадали. - Убогно сузил глаза. - Но  я  не  представляю,
как он сможет это сделать. Базиллиса...
   - Сможет, если женит на ней своего сына.
   Убогно откинулся на мягкий валик. Помолчал.
   - Сегодня ты трижды смог удивить меня, Грон. Что же ты предлагаешь?
   - Я знаю, где эти деньги.
   Убогно подался вперед.
   - Сто тысяч золотых! - прошептал он севшим голосом.  Несколько  мгновений
он рассматривал Трона лихорадочным взглядом, но  потом  повалился  назад.  -
Невозможно. Я. еще не выжил из ума, чтобы связываться с,  Юнонием  и  вешать
себе на шею реддинов.
   Грон улыбнулся и допил дожирское.
   - Ты не понял, Убогно. С Юнонием свяжусь я и сделаю все так, что он будет
знать это.  Золото  тоже  возьму  я.  От  тебя  потребуется  только  немного
понаблюдать кое за кем и подставить спины своих  нищих  под  мешки,  которые
положат на них мой люди.
   Убогно некоторое время раздумывал.
   - Какова же будет моя доля? - поинтересовался он.
   - Треть.
   Убогно снова помолчал.
   - А что ты хочешь сделать с Юнонием?
   Грон зловеще улыбнулся:
   - Ну мы-то с тобой знаем, что это он направил  руку  того  купчишки,  что
подсыпал яд баши Дилмару.
   Убогно посмотрел прямо в глаза Грону:
   - Ты не оставил мне шанса.
   - Я сделал тебе предложение, от которого ты не смог отказаться, Убогно. -
Грон хлопнул его по плечу и кивнул на Слуя: - Это один из моих лейтенантов -
он объяснит детали. - И покинул "ночной двор".

   Алкает ворвался к отцу мрачнее тучи:
   - О боги, она сошла с ума!
   - Что случилось?
   - Она приказала приготовить к аудиенции текст  эдикта,  возводящий  этого
базарного десятника в достоинство Всадника!
   Юноний резко повернулся:
   - Ты шутишь?!
   - Клянусь Эором-защитником.
   Юноний посмотрел на языки пламени в камине.
   - Значит, эта высокомерная сучка решила отвергнуть мое предложение. -  Он
сделал паузу. - Что ж, скоро она сильно пожалеет об этом.
   Он поднял колоколец и зазвонил. Когда вошел  слуга,  Юноний  обратился  к
сыну:
   - Ступай, Алкает, и ничего не бойся, я  займусь  подготовкой  неприятного
сюрприза для нашей базиллисы. Конечно, грешно  так  поступать  с  влюбленной
женщиной, но она потеряла разум, а это непростительно.
   Когда Алкает вышел, Юноний усмехнулся и вполголоса произнес:
   - Спасибо, дорогая. Я никогда не был  в  восторге  от  идеи  свадьбы.  Ты
казалась мне слишком умной, чтобы я мог чувствовать себя спокойным.
   Вечером следующего дня Грон сидел в своей Комнате в таверне  "Трилистник"
и слушал Слуя. Церемония посвящения во Всадники  прошла,  как  и  ожидалось,
спокойно. То, что об этом событии заранее знала каждая собака  от  порта  до
стен дворца, тоже не было неожиданностью. Юноний хорошо позаботился об этом.
И в домах патрициев кипели нешуточные страсти о наглости "этой девчонки". Но
сейчас Грона волновали более важные вопросы. Слуй  закончил  доклад  и  Грон
спросил:
   - Значит, ты считаешь, что после этой "ночи длинных ножей" весь  север  и
центр Элитии будет чист от влияния Хранителей?
   Слуй пожал плечами, что при его размерах смотрелось угрожающе.
   - Возможно, кто-то и останется,  но  сети  не  будет,  это  точно.  -  Он
расплылся в улыбке. - Спасибо;брату Ихторму - он заслужил те  месяцы  жизни,
которые получил.
   - Прекрасно. Через две луны состоится