столь полно знакомы с опытом и  мудростью
Ордена, как, скажем, жрецы Магр...
   Гость усмехнулся, показав,  что  намек  понят,  а  хозяин  между  тем
продолжал:
   - Так вот, сегодня мы вынуждены признать, что предостережения  Ордена
по поводу Корпусных школ имели под собой все основания.  И  в  настоящее
время мы полностью разделяем мнение Ордена, что  с  этими  школами  надо
что-то делать. - Тут Клунг дал волю эмоциям:
   - Эти мерзкие гнездовья греха и  вольномыслия  растлевают  неокрепшие
детские души, отвращают наследников самых влиятельных родов  от  веры  и
благолепия предков, сеют смуту в молодых умах. Ни одно вражеское  войско
не смогло бы нанести большего вреда нашему народу, чем эти...  эти...  -
Рта Сха задохнулся от возмущения и умолк.
   На некоторое время в зале воцарилась напряженная тишина. Рта Сха  был
занят тем, что приводил в порядок свое возбужденное дыхание и  мысли,  а
гости просто держали паузу. Наконец Клунгу удалось с собой справиться  и
его лицо вновь приняло невозмутимое выражение. Старший  их  гостей  взял
бокал с вином, неторопливо  сделал  большой  глоток  и,  повернувшись  к
жрецу, вкрадчиво произнес:
   - Что ж, я рад, что теперь наши  позиции  совпадают.  Однако  мне  бы
хотелось услышать, чем, по вашему  мнению,  Орден  может  помочь  вам  в
решении столь благородной задачи. По-моему, у высших иерархов  Сха  есть
все необходимые силы  и  авторитет  для  того,  чтобы  полностью  выжечь
скверну в землях, подвластных руке Сха.
   Клунг чуть вздернул верхнюю губу  (мысленно  кляня  себя  за  нервный
срыв, который изрядно подпортил его реноме в глазах гостей)  и  степенно
ответил:
   - Это так. Более того, что касается опасности,  которую  представляют
Корпусные школы для нашего народа, то тут мы единодушны как никогда.
   Но, - тут он позволил себе слегка опустить уголки  губ  в  намеке  на
горестную  улыбку,  -  причина,  по  которой  прежний   Верховный   жрец
согласился с требованиями нечестивого Грона (это имя  он  произнес  так,
словно  выплюнул),  никуда  не  исчезла.  Поэтому,  если  мы  попытаемся
очистить нашу землю от этой скверны,  последствия  сего  угодного  богам
поступка будут ужасающими.
   Гость понимающе кивнул. За прошедшее  время  слава  Корпуса  достигла
самых дальних уголков Ооконы. Его тяжелые мечи  и  длинные  пики  успели
испробовать на прочность щиты армий всех племен  и  народов,  о  которых
было известно географам Ооконы, да в придачу еще и доброй сотни  тех,  о
существовании которых они прежде и не подозревали. И всем  были  памятно
то, что сделал Корпус с Ситаккой, жители которой, подстрекаемые местными
жрецами, разгромили две из трех Корпусных школ, находившихся на острове.
   - Что ж,  я  вполне  разделяю  ваши  опасения.  Но  мне  пока  сложно
догадаться, каким образом Орден может помочь вам решить эту проблему.
   Уголки губ Клунга дернулись в легкой иронической улыбке:
   - У Ордена есть возможности это сделать. Достаточно вспомнить, что  в
рядах этого нечестивого  воинства  всего  лишь  около  пятидесяти  тысяч
копий. И если, скажем, бунты черни,  подобные  тому,  что  произошел  на
Ситакке, вспыхнут сразу в нескольких местах,  то  у  Корпуса  просто  не
хватит сил... - Клунг замолчал, однако его красноречивый взгляд  показал
старшему из  гостей,  что  он  мог  бы  продолжать,  но  из  уважения  к
присутствующим ограничится многозначительным молчанием.
   Впрочем, продолжение  лежало  на  поверхности.  Скоординированные  по
времени выступления в разных концах Ооконы показали  бы  Грону,  что  за
всеми этими бунтами торчат уши той могущественной организации, с которой
он так долго и в общем-то успешно  сражается  в  этом  мире.  А  значит,
основной удар Корпуса пришелся бы по землям,  простирающимся  далеко  от
тех, что находятся под благословенной властью Сха.
   Губы старшего гостя сложились в ответную улыбку.
   -  Возможно,  вы  правы.  Хотя  Орден  и   ослаблен   преследованиями
Измененного, мы все же располагаем достаточными силами, чтобы обеспечить
нечто подобное.  Но  все  дело  в  том,  что  подобные  действия  всегда
рассматривались нами в  качестве  одного  из  этапов  более  глобального
плана,  направленного  на  полную  очистку  нашего  мира   от   скверны,
занесенной  Измененным.  А  мы  пока  еще  не   готовы   к   полному   и
всеобъемлющему осуществлению этого плана.  Так  что...  -  Гость  развел
руками, словно извиняясь.
   Клунг недовольно дернул ногой, правда, еле заметно.  Ну  естественно,
он и не сомневался, что у Ордена существуют планы по  поводу  того,  как
вернуть себе былое влияние в Ооконе. Но он и не подумает  способствовать
реализации этих планов. Конечно, терпеть эти богомерзкие Корпусные школы
дальше нет совершенно  никаких  сил,  ибо  они  подрывают  самоё  основу
цивилизации. Но если платой за их разрушение станет восстановление былой
власти Ордена, то... он лучше потерпит школы. Потому что в  ином  случае
он будет каждый вечер укладываться на  ложе  без  всякой  надежды  вновь
увидеть  рассвет.  Поэтому  было  жизненно  необходимо  убедить   гостей
действовать немедленно.
   - Возможно, это не самая разумная мысль. Гость с деланным недоумением
вскинул бровь:
   - Вы сомневаетесь в мудрости Хранителей Ордена?
   На лице Клунга изобразилось сложное выражение, в котором  можно  было
прочитать и сарказм, и сочувствие, и иронию.
   - Я ничуть не сомневаюсь в том, что  Орден  возглавляют  ныне  весьма
достойные люди, но... Мудрость Хранителей (он нарочито выделил  эти  два
слова, поскольку предполагалось, что Рот Сха никоим  образом  не  должен
был знать внутреннее  название  библиотеки  Острова)  ныне  покоится  на
морском дне... -  Клунг  мгновение  помедлил,  стараясь  придать  своему
молчанию максимальную многозначительность. -  И...  разве  тех,  кто  не
покладая рук трудится ради восстановления величия Ордена,  не  беспокоит
мысль, что Измененный может просто не  дать  им  времени  закончить  эти
труды. Почему бы вам не воспользоваться ситуацией и  не  принять  помощь
тех, кто готов стать вашим союзником, уже сейчас, не дожидаясь, пока  до
Измененного дойдут странные слухи и он решит вновь обрушиться на Орден?
   Клунг замолчал и демонстративно приник к кубку с чрезвычайно редким в
этих краях дожирским вином. Гость некоторое время сидел, задумчиво глядя
перед собой, затем повернулся к увлеченному вином жрецу:
   - И вы готовы принять участие в убеждении... нерешительных?  -  Клунг
сурово сжал губы:
   - Среди служителей Сха нет нерешительных. А что касается остальных...
то до меня дошли слухи, что служители Фанера и его  жен  тоже  озабочены
деятельностью Корпусных школ в Венетии. Тамарис тоже на грани  волнений.
Так что не думаю, чтобы для убеждения имеющих власть в иных местах,  еще
не подвергнувшихся разлагающему влиянию Измененного  настолько  глубоко,
как Элития, потребовалось бы приложить так уж много усилий.
   Гость кивнул:
   - Но вы понимаете, что устранение этой скверны будет лишь  началом...
партии, причем следующий ход сделает Измененный?
   Рта Сха мысленно усмехнулся. Похоже, окунь заглотнул наживку.
   - Несомненно... несомненно...  Но  все  дело  в  том,  что  никто  не
собирается оказывать Корпусу серьезного вооруженного  сопротивления.  Во
всяком случае, У НАС дело обстоит именно так. Пусть даже Корпус войдет в
Сетх. Пусть Измененный потребует репараций.  Верховный  готов  выплатить
любые, самые неразумные репарации и даже изрядно уменьшить армию. Это  и
к лучшему. Когда чернь наконец поймет, КТО главный виновник их голода  и
нищеты, у нас окажется недостаточно сил, чтобы сдержать голодные бунты и
оградить обучителей вновь отстроенных школ  (а  я  не  собираюсь  мешать
Измененному их отстраивать) и небольшие гарнизоны,  оставленные  для  их
защиты, от лавины оголодавших и жаждущих мести простолюдинов. Многие  из
которых, несомненно,  окажутся  обученными  солдатами,  выброшенными  из
армии после сокращений.
   Гость несколько мгновений  молчал,  размышляя  над  сказанным,  затем
восхищенно цокнул языком:
   - Воистину мудрость служителей Сха не  знает  границ.  Недаром  среди
большинства цивилизованных народов Отец-змея является символом разума. Я
немедленно доведу до Хранителей ваши мудрые мысли...

***

   На следующее утро гости Рта Сха  тронулись  в  обратный  путь.  Когда
мрачная громада Храма скрылась за волнистой  линией  горизонта,  старший
повернулся к своему младшему товарищу  и,  скривив  губы  в  насмешливой
улыбке, презрительно произнес:
   - Теперь ты понял, Играманик, в чем заключается  величие  Ордена?  Мы
готовы были выступить еще два года назад. Но тогда мы оказались бы одни,
а те, кто сейчас умолял нас стать союзниками, со  злорадством  наблюдали
бы, как Измененный гоняется за остатками Ордена, будто  стая  гончих  за
лисой. Так что мы набрались терпения и попытались вложить в головы  этих
тупоумных прислужников каменных идолов наши собственные мысли...  ну,  и
слегка подтолкнуть Грона к активным действиям. - Он хохотнул. - Нет,  ты
вспомни, с каким апломбом этот мелкий служка  окраинного  божка  излагал
передо мной мои же собственные идеи! -  Старший  бросил  быстрый  взгляд
через плечо, проверяя,  не  услышали  ли  чего  подозрительные  храмовые
стражники, составляющие их охрану и почетный эскорт, и,  понизив  голос,
добавил:
   - Так что теперь первый удар Измененного обрушится именно на  них.  А
уж мы постараемся этим воспользоваться...

2

   - Команда-а-а, разой-дись! Четкий строй слегка  вздрогнул  и  потерял
свою безупречную четкость. И сразу стало видно, что стоящие в строю люди
никакие не военные. Одеты они  были  довольно  разношерстно:  одни  -  в
короткие туники, другие - в принятые среди горцев  Атлантора  бешметы  и
жилеты,  а  кое-кто  щеголял  в  горгосских  и  венетских   нарядах.   У
большинства за плечами висели туго набитые  мешки,  когда-то,  вероятно,
выглядевшие  абсолютно  одинаковыми,  но  с  тех  пор  успевшие  изрядно
пообтрепаться и обрасти разноцветными заплатами и шрамами грубой штопки,
а у ног некоторых стояли слегка  пооббитые  морские  рундучки.  Впрочем,
пока эти люди стояли в строю,  вся  эта  разношерстность  совершенно  не
резала глаз, ее затмевала четкость линий коротко  остриженных  затылков,
вскинутых подбородков и  разведенных  на  строго  выверенное  расстояние
носков.
   Хотя  отданная  команда  предписывала  разойтись,  большинство  людей
остались на своих местах, только развернулись  друг  к  дружке.  Кое-где
вспыхнул разговор, кто-то достал кисеты с "чихальником",  кто-то  фляги.
Этих людей связывало  слишком  многое,  чтобы  вот  так  сразу  выкинуть
последние пять лет своей жизни и разбежаться в  разные  стороны.  Корпус
дал им очень многое: силу, уверенность в себе, гордость, а  некоторым  и
шанс начать жизнь сначала. Недаром в Корпусе  было  очень  много  людей,
которые после "давильного чана"  меняли  свои  имена  на  прозвища.  Как
видно, имена эти стоили того, чтобы их навсегда забыть. Но дело было  не
только в этом. Корпус... это было  что-то  особенное,  эта  была  жизнь.
Жизнь трудная, наполненная свистом стрел, многосуточными маршами, тяжкой
работой, но жизнь, в которой каждый из них мог быть полностью  уверен  в
том, кто с ним рядом, в том, кто стоит с ним спина к спине.  Бывший  раб
или портовый нищий, которые раньше, заслышав свист бича надсмотрщика или
топот портовой стражи, тут же спешили забиться в самую узкую щель,  моля
всех известных богов, чтобы на  этот  раз  беда  обрушилась  на  кого-то
другого, только не на него, теперь, спустя пять лет, знали, что есть  на
свете люди, с которыми они примут все - и бич, и  меч  врага,  и  мор...
потому что: "Мы заботимся о Корпусе, Корпус заботится о нас".
   - Ба-а-а, никак Кремень?
   Крепкий невысокий мужчина  со  слегка  кривоватыми  ногами  и  ежиком
седоватых волос обернулся на голос:
   - А, это ты, Булыжник... Давненько не виделись.
   Подошедший ухмыльнулся:
   - Да уж, почитай с  самого  "давильного  чана".  А  ты,  я  вижу,  до
сержанта дослужился. - Он показал кивком на пятно на левом плече,  своей
формой напоминавшее сержантский шеврон. Пятно явственно выделялось своей
яркостью на выгоревшем фоне.
   Тот, кого назвали Кремнем, усмехнулся в ответ:
   - Ты, я гляжу, тоже. - И он кивнул на точно такое же пятно  на  левой
стороне груди товарища; такое расположение  показывало,  что  обладатель
сержантского шеврона служил во флоте. - Ты тоже в этой  партии?  И  как,
уже надумал, куда двинуть?
   Булыжник  вытянул   губы   трубочкой,   отчего   его   лицо   приняло
задумчиво-лукавое выражение:
   - Кто знает, кто знает... -  Он  помедлил.  -  Ты  как,  все  еще  со
зверем?
   Кремень помрачнел и несколько секунд стоял  молча,  видимо  вспоминая
что-то неприятное, потом вновь поднял глаза на собеседника:
   - И да, и нет. Коготь... его зарубили. Но я  выдрессировал  щенка  из
его последнего помета. Его зовут Джуг.
   Булыжник удовлетворенно кивнул:
   - Я на это надеялся.
   Кремень нахмурился, но служба в Корпусе в первую очередь  приучает  к
сдержанности, поэтому он нарочито ленивым движением потянулся к висящему
на поясе кисету с размятыми  сушеными  листьями  "чихальника",  захватил
горсть, неторопливо скатал шарик, засунул в левую ноздрю, втянул воздух,
на мгновение замер... и оглушительно  чихнул.  Бывший  сержант  Булыжник
наблюдал за его манипуляциями с кривой усмешкой.
   - Ну что, так и  будем  стоять?  Или  все-таки  пойдем  пропустим  по
кружечке? - наконец выдавил из себя Кремень.
   Булыжник рассмеялся:
   - Когда это сержант-ветеран отказывался от доброго пойла?
   Таверна "Рыбий коготь" ничем не отличалась от таких же таверн, частой
сетью облепивших  порты  и  рыночные  площади,  -  закопченный  потолок,
длинные столы с лавками вдоль стен, очаг с вертелом  и  короткая  стойка
для тех, кто зашел лишь пропустить  стаканчик-другой.  Только  она  была
немного почище, лавки и столы были покрыты кое-какой резьбой, а стоявшие
на стойке стаканы и кружки выглядели (в отличие от большинства таких  же
заведений, где подобные предметы использовались  до  тех  пор,  пока  не
протирались до дыр) почти новыми. Два ветерана уселись у дальней  стены.
Не успели они опустить на  лавки  спои  сухопарые  зады,  как  у  стойки
возникла упитанная служанка с симпатичными ямочками на щеках:
   - Что пожелают господа сержанты? Булыжник довольно хмыкнул:
   - Где ты так научилась разбираться в воинских званиях, красавица?
   Та польщено хмыкнула:
   - Тоже мне наука. Да в наш порт каждый год приходят маршевые  команды
уволенных из Корпуса. Да и хозяин наш  тоже  из  ваших.  Так  что  здесь
любому ветерану всегда ставят одну бесплатную кружку солодового хмеля.
   Тут Булыжник с размаху засветил себе ладонью по лбу:
   - О темная Магр, мне же рассказывали о таверне старого  Пагрима.  Так
ведь зовут вашего хозяина?
   - Ну да. - Служанка кивнула.
   - В таком случае, красавица, живо зови своего хозяина. Скажи ему, что
с ним хочет выпить ветеран с Багровой эскадры.
   По-видимому, это название что-то сказало  служанке,  потому  что  она
тихо ойкнула и тут же исчезла, оставив витать над  столом  нежный  запах
лавандового масла. Как видно, она была изрядной чистюлей  и  тратила  не
такое уж и большое жалованье на благовония. Кремень хмыкнул. Да-а-а,  за
те пять лет, что он провел в рядах Корпуса, жизнь на  гражданке  изрядно
переменилась. Если уже и простые служанки могут себе позволить  покупать
благовония, то сколько добра можно снять с тех, кто побогаче...  Но  эта
мысль прошла как-то краем, просто по инерции,  не  вызвав  ни  малейшего
желания действовать. Если народец так оброс  жирком,  значит,  популяцию
шакалов, каким и он сам был раньше, изрядно проредили. По правде говоря,
пять лет назад он запродался (как он тогда считал) корпусному вербовщику
именно из-за того, что "волкодавы" стратигария уже дышали ему  в  спину.
От некогда лихой банды, заставлявшей отстегивать дань даже самые большие
караваны, следовавшие  по  Пензалийской  дороге,  остались  лишь  жалкие
ошметки - все ближайшие соратники либо были в  колодках,  либо  украшали
собою придорожные дубы, а он метался между Пензалой и Роулом, мучительно
ища щель, в которую можно было бы забиться...
   -  Значит,  это  ты  с  Багровой  эскадры,  сынок?  Кремень  отряхнул
воспоминания и повернул голову на голос. К их столу неторопливо  подошел
мужик,  одетый  в  поношенную,  но  чисто  выстиранную   и   выглаженную
деревянным катком тунику, на которой, к их удивлению,  красовался  почти
новый сержантский шеврон. Кремень удивленно присвистнул:
   - Тебя наградили правом носить шеврон? Мужик усмехнулся:
   - Нас всех наградили таким правом... всех, кто выжил тогда...
   Кремень  замер.  Он  слышал  только  об  одном  случае,  когда   всех
выживших...  и  мертвых  занесли  в  списки   Корпуса   "навечно",   что
автоматически  давало  право  носить  знаки  различия  Корпуса  и  после
увольнения из его рядов. Впрочем, на  тех,  кто  был  занесен  в  списки
Корпуса навечно, понятие "увольнение из рядов" не распространялось.  Они
считались "в бессрочном отпуске", причем  все  -  и  живые,  и  мертвые.
Поэтому им  продолжали  платить  денежное  содержание  (за  мертвых  его
получали вдовы или, если таковых не было в наличии, сиротские приюты), а
живых приглашали на присягу и церемонии вручения сержантских,  шевронов.
Кремень  окинул  взглядом  таверну.  Да-а,  теперь  понятно,  как  этому
ветерану удалось прикупить  таверну  на  таком  бойком  местечке  и  так
прилично ее обустроить. В Корпусе платили не то чтобы  очень  щедро,  но
неплохо, так что и он, Кремень, мог при желании купить себе таверну,  но
где-нибудь подальше, в мелком порту,  куда  заходят  в  основном  только
рыбацкие посудины, или в не  слишком  крупном  селении  на  каком-нибудь
торговом маршруте. Вот только  на  большинстве  торговых  маршрутов  ему
делать нечего. Его там  уже  успели  запомнить.  Накрепко.  И  если  для
"волкодавов" стратигария он теперь уважаемый  ветеран  Корпуса,  то  для
большинства тех, с кем он встречался в прежние времена и кто  знает  его
под старым именем, он по-прежнему грязный бандит и убийца...
   - Значит, ты один из Сорока бойцов?
   Голос Булыжника отвлек Кремня от размышлений. Хозяин таверны  опустил
на стол три кружки с солодовым хмелем, которые принес, пододвинул две из
них гостям, а третью поднес ко рту и сделал звучный глоток.
   - Слушай, а мне всегда было интересно, как там у вас  было  на  самом
деле? Похоже на то, как рассказывают?
   Хозяин шумно вздохнул и сделал еще один глоток.
   - И да, и нет. Я, честно говоря, и не помню.  Когда  нас  подняли  по
тревоге, нам никто ничего не объяснил. Ни сколько там будет этих тварей,
ни как далеко нам идти. Впрочем, если честно, никто из нас об этом и  не
спрашивал. Лейтенант сказал, что  вансаны  захватили  шестерых  наших  и
собираются посадить их на кол. А то, что этих вансанов было больше шести
сотен, мы узнали только после боя. А,  тогда...  мы  просто  торопились.
Очень торопились. И все-таки опоздали... Так что когда мы вышибли ворота
и увидели наших ребят, корчащихся на кольях, и измазанные их кровью рожи
тех тварей... мне уже  было  некогда  считать,  сколько  их  там.  -  Он
хмыкнул. - Когда мы наконец добрались до  ворот,  я  думал,  что  сейчас
упаду и больше не смогу пошевелить даже пальцем...
   Булыжник понимающе кивнул:
   - Ну еще бы, вы прошли за сутки почти пять десятков миль...
   - Так вот, когда  я  увидел  ребят...  откуда  только  силы  взялись.
Говорят, лейтенант погиб одним из первых. Поймал арбалетный болт  еще  в
воротах. Может быть. Стреляли они густо. Когда я очухался, во мне  самом
торчало три штуки, вот здесь, здесь и  здесь.  -  Хозяин  задрал  рукав,
оттянул ворот и задрал полу туники, показывая шрамы. -  Но  там  уже  не
надо было никем командовать