шерифа. Конкретно он вспомнить не смог,  но  там  было
что-то про медведя, которого ловят за хвост.
   - Да, еще одно! - окликнула Сакс Белла, когда тот уже вышел за дверь.
Шериф остановился и обернулся. - Этот парень, как его зовут?
   - Гаррет Хэнлон. Но в Таннерс-Корнер все зовут его Насекомым.
 
*** 
 
   Пакенок - небольшой округ в  северо-восточной  части  штата  Северная
Каролина. Таннерс-Корнер, расположенный приблизительно в центре  округа,
самый крупный город. Он окружен  разрозненными,  маленькими  населенными
пунктами, такими как Блэкуотер-Лендинг, сгрудившихся вдоль  берега  реки
Пакенок, расположенной в нескольких милях к  северу  от  центра  города.
Местные жители называют ее Пако.
   Большинство населенных пунктов находится к  югу  от  реки.  Местность
здесь изобилует лесами, полями и прудами, но  к  северу  от  Пако  почва
становится предательской: Огромное Страшное Болото год от года расширяет
свои владения,  проглатывая  автомобильные  стоянки,  дома,  мельницы  и
заводские корпуса. На смену  лугам  и  тихим  заводям  приходят  кишащие
змеями топи, а пройти сквозь вековые чащи лесов можно лишь в том случае,
если посчастливится найти старую заросшую тропинку. По ту  сторону  реки
не встретишь ни одной живой  души,  кроме  самогонщиков,  наркоманов  да
нескольких безумцев, предпочитающих жить среди  трясины.  Даже  охотники
сторонятся этих гиблых мест, особенно после  случая,  произошедшего  два
года назад, когда на Тэла Харпера набросилось  стадо  диких  кабанов,  и
хотя он перестрелял половину из них, оставшиеся  успели  растерзать  его
прежде, чем подоспела помощь.
   Как и большинство жителей округа,  Лидия  Йохансон  редко  бывала  на
северном берегу Пако, а если и попадала туда,  то  никогда  не  отходила
далеко  от  обжитых  мест.  И  сейчас  она  в  отчаянии   думала,   что,
переправившись через реку, переступила при этом через какую-то  границу,
отделяющую то место, откуда  ей,  возможно,  никогда  не  суждено  будет
выбраться, границу не только в географическом смысле, но и в духовном.
   Девушка была в ужасе. Жуткое  создание  тащило  ее  за  собой.  Лидия
боялась  его  взглядов,  его  прикосновений,  боялась,  что   умрет   от
солнечного или теплового удара, боялась, что ее ужалит змея,  но  больше
всего ее пугало сознание того, что она никогда не  увидит  мир,  который
оставила на южном берегу реки. Свою размеренную  уютную  жизнь,  хотя  и
чересчур  монотонную,  немногочисленных  друзей  и  подруг  в  больнице,
врачей, с которыми  она  безуспешно  пыталась  заигрывать,  вечеринки  в
пиццерии, книги ужасов по ночам, мороженое,  малышей  ее  сестры.  Лидия
вспоминала с тоской  даже  неприятные  стороны  своей  жизни:  отчаянную
борьбу с лишним весом,  безуспешные  попытки  бросить  курить,  одинокие
ночи,  долгие  ожидания  звонков  от  мужчины,  с  которым  она   иногда
встречалась (она называла его  своим  "возлюбленным",  хотя  знала,  что
выдает желаемое за действительное)... даже все это  теперь  казалось  ей
бесконечно дорогим и близким.
   В теперешнем же ее положении не было ничего утешительного.
   Лидия  вспоминала  жуткое  зрелище,  которое  мельком  увидела  возле
охотничьей сторожки. Помощник шерифа Эд Шеффер, лежащий без сознания  на
земле, руки и лицо неестественно распухли от осиных укусов.
   - Должно быть, он сделал им  больно,  -  пробормотал  Гаррет.  -  Осы
нападают только тогда, когда их гнездо  в  опасности.  Он  сам  во  всем
виноват.
   Парень осторожно зашел в сторожку, чтобы забрать свои  вещи.  Осы  не
обратили на него никакого  внимания.  Скрутив  Лидии  руки  скотчем,  он
потащил ее в лес, и  вот  уже  несколько  миль  они  продирались  сквозь
мрачную чащу.
   Мальчишка шел как-то странно. Он дергал Лидию то в одну сторону, то в
другую, тихо говорил сам с собой, расчесывал красные пятна на лице. Один
раз, остановившись, он склонился над бочажком с водой. Дождавшись,  пока
какой-то жук или паук не пробежал по  зеркальной  глади,  Гаррет  окунул
лицо в воду, смачивая обожженную кожу. Взглянув на свои  ноги,  он  снял
оставшуюся кроссовку и отшвырнул  ее  в  сторону.  Они  продолжили  путь
сквозь усиливающийся зной.
   Лидия обратила внимание на торчащую у мальчишки из кармана карту.
   - Куда мы идем?
   - Заткнись, хорошо?
   Через десять минут  он  заставил  молодую  женщину  разуться,  и  они
перешли вброд неглубокий мутный  ручей.  Выбравшись  на  противоположный
берег, Гаррет усадил Лидию перед собой и, не отрывая взгляда от ее ног и
промежности, медленно вытер ей ступни гигиеническими салфетками, которые
достал из кармана. При прикосновении его руки  Лидия  ощутила  такое  же
отвращение, как и тогда, когда ей впервые  пришлось  сделать  надрез  на
трупе в больничном морге.  Мальчишка  надел  ей  белые  тапочки  и  туго
зашнуровал их,  задержав  руку  на  икрах  дольше  необходимого.  Затем,
сверившись с картой, снова потащил Лидию в лес.
   Щелкая ногтями, расчесывая щеку...
   Постепенно бочаги стали попадаться  все  чаще  и  чаще,  вода  в  них
становилась  все  чернее  и  глубже.   Лидия   предположила,   что   они
направляются к Огромному Страшному Болоту,  хотя  не  могла  представить
себе, зачем. Когда ей стало казаться, что  чавкающая  трясина  полностью
преградила им путь,  Гаррет  свернул  в  густой  сосновый  лес,  где,  к
облегчению Лидии, было гораздо прохладнее, чем на открытом болоте.
   Мальчишка отыскал еще одну тропу. Они двигались по ней  до  тех  пор,
пока не вышли к крутому холму. К вершине тянулась цепочка валунов.
   - Я не смогу лезть, - постаралась с вызовом произнести  Лидия.  -  Со
связанными руками я обязательно поскользнусь.
   - Чушь собачья, - раздраженно пробормотал  Гаррет,  словно  она  была
дурочкой. - У тебя хорошая обувь. Ты не поскользнешься. Смотри, я босой,
и лезу спокойно. Только взгляни на мои ноги!  -  он  показал  ей  пятки,
покрытые желтыми  мозолями.  -  Давай,  шевели  задницей.  Только  когда
заберешься наверх, дальше ни шагу. Слышишь? Эй, ты меня слышишь?
   Снова шипение. На щеку Лидии упала капля слюны, казалось, обжегшая ей
кожу, словно серная кислота.
   Господи, как же она его ненавидит!
   Лидия  начала  взбираться  наверх.  На  полпути  она  остановилась  и
оглянулась. Гаррет пристально следил за ней, нервно пощелкивая пальцами.
Проводя языком по передним зубам, он жадно смотрел на ее ноги, затянутые
в белые чулки. Затем его взгляд переместился выше, под юбку.
   Лидия поползла дальше. За спиной послышалось  дыхание  с  присвистом.
Парень двинулся следом за ней.
   На вершине холма была полянка, а  от  нее  в  густой  сосняк  уходила
единственная тропинка. Лидия шагнула вперед, в тень.
   - Эй! - окликнул ее Гаррет. - Разве ты не слышала? Я сказал  тебе  не
двигаться!
   - Я вовсе не собираюсь бежать от тебя!  -  ответила  Лидия.  -  Здесь
очень жарко. Я хочу уйти с солнца.
   Он указал на землю футах в двадцати впереди.  Там  тропинку  закрывал
толстый слой веток.
   - Ты могла туда упасть, - проскрежетал Гаррет. - И все испортила бы.
   Лидия присмотрелась внимательнее. Ветви закрывали большую яму.
   - Что там?
   - Ловушка.
   - А внутри?
   - Сюрприз для тех, кто вздумает идти за нами.
   Он произнес это с гордостью, самодовольно ухмыляясь, словно радовался
своей сообразительности.
   - Но ведь сюда может упасть кто угодно!
   - Черта с два! - процедил парень. - Мы находимся к  северу  от  Пако.
Здесь могут появиться только те, кто идет за нами. А эти люди  заслужили
то, что с ними произойдет. Пошли!
   Гаррет снова перешел на свистящий шепот. Схватив Лидию  за  связанные
запястья, он потащил ее в обход ямы.
   - Необязательно делать мне больно! - запротестовала молодая женщина.
   Оглянувшись,  мальчишка  ослабил  хватку,  хотя  его   более   нежное
прикосновение оказалось куда более  страшным.  Он  принялся  поглаживать
запястье Лидии средним пальцем, и она почему-то подумала о жирном клеще,
выбирающем, куда бы вонзить свое жало.
 
Глава 4 
 
   "Крайслер"  проехал  мимо  городского  кладбища.  Там  как  раз   шли
похороны. Райм, Сакс и Том проводили взглядом скорбную процессию.
   - Обратите внимание на гроб, - заметила Амелия.
   Гроб был  маленьким,  детским.  Участников  траурной  церемонии  было
немного, и все взрослые. Человек двадцать. Райм удивился, почему  народу
так мало. Подняв взгляд, он устремил его вдаль, поверх  взбиравшихся  на
холмы надгробий, на просторы затянутых дымкой лесов и топей,  теряющихся
вдали.
   - Неплохое местечко, - заметил он. - Ничего не имею против, если меня
похоронят на таком кладбище.
   Сакс,  обеспокоенно  смотревшая  на  кладбище,  устремила  на   Райма
холодный взор; судя  по  всему,  накануне  операции  ей  было  неприятно
слышать разговоры о смерти.
   Но вот  Том  аккуратно  вписал  микроавтобус  в  поворот,  и  за  ним
последовал полицейский автомобиль Джима Белла. Выехав на  прямое  шоссе,
машины прибавили скорость, и кладбище скрылось позади.
   Как и обещал шериф Белл, до Таннерс-Корнера от медицинского центра  в
Авери было ровно двадцать миль.  Встречающий  приезжих  щит  с  надписью
"ДОБРО  ПОЖАЛОВАТЬ"  заверял,  что  в  городе  проживает  3018  человек.
Возможно, это и соответствовало  действительности,  но  в  такой  жаркий
августовский полдень на главной улице  можно  было  увидеть  лишь  очень
немногих из названного числа. Пыльный городок, казалось, вымер. Сидевшая
на скамейке пожилая пара разглядывала пустынную улицу. Райм заметил двух
помятых тощих типов, по всей видимости, местных пьянчуг. Один  сидел  на
обочине мостовой, обхватив покрытыми струпьями руками голову, и, судя по
всему, боролся с симптомами похмелья.  Другой,  прислонившись  спиной  к
дереву, проводил сверкающий микроавтобус запавшими  желтушными  глазами.
Костлявая женщина лениво терла окна аптеки. Кроме этих пятерых, не  было
видно ни души.
   - Умиротворенное местечко, - заметил Том.
   - Можно сказать  и  так,  -  нахмурилась  Сакс,  похоже,  разделявшая
беспокойство Райма по поводу пустынных улиц.
   Главная  улица  представляла  собой  унылую  прямую  ленту  асфальта,
обставленную старыми зданиями, пытающимися спрятаться  за  рядом  редких
деревьев.  Райм  насчитал  один  супермаркет,  аптеку,  два   бакалейных
магазина, два бара, одну столовую,  магазин  женской  одежды,  страховую
компанию  и  одно  заведение,  служившее   одновременно   видеопрокатом,
кондитерской лавкой и маникюрным салоном. Между банком и  магазином  для
рыболовов, бойко торговавшим наживкой, втиснулся  крошечный  автосервис.
Всего два рекламных щита: один сообщающий о  ресторане  "Макдональдс"  в
семи милях по автостраде номер 17; на другом было выцветшее  изображение
броненосцев "Монитор" и "Мерримак" времен Гражданской  войны.  "Посетите
музей броненосного флота".
   Для того чтобы поглядеть на  сию  достопримечательность,  требовалось
проехать двадцать две мили.
   Отмечая все эти подробности жизни  провинциального  городка,  Райм  с
мучительной болью сознавал, что он, как  криминалист,  здесь  совершенно
чужой. Ему удавалось так хорошо анализировать  улики,  добытые  с  места
преступления, совершенного в Нью-Йорке, потому что он прожил  там  много
лет. Он знал город как свои пять пальцев, исходил  его  пешком  вдоль  и
поперек, изучил его историю, разбирался во флоре и фауне.  Но  здесь,  в
Таннерс-Корнере и его окрестностях, ему ничего не известно ни  о  земле,
ни о воздухе, ни о воде, он не знает привычек местных жителей, не  имеет
понятия, какие  они  предпочитают  машины,  в  каких  домах  живут,  где
работают, какие ими движут побуждения.
   Райм вспомнил, как он вместе с другими новобранцами впервые  предстал
перед  старшим  детективом  полиции   Нью-Йорка.   Тот,   прочтя   своим
подчиненным  лекцию  об  основных  особенностях  работы  в   мегаполисе,
закончил ее словами:
   - Кто мне может сказать, что означает выражение:  "рыба,  вынутая  из
воды"?
   -  Это  значит:  не  в  привычной  обстановке,  -  отозвался  молодой
полицейский Райм. - Так говорят о  человеке,  который  растерялся  и  не
знает, что делать.
   - А скажи-ка мне, что происходит с рыбой, вынутой из воды? -  рявкнул
седой ветеран-полицейский, обращаясь к Райму. - Рыба  не  теряется.  Она
дохнет, черт побери.  Это  самая  большая  опасность,  с  которой  может
столкнуться следователь. Незнание обстановки. Хорошенько это запомните.
   Том, остановив "Крайслер", занялся ритуалом выкатывания кресла. Райм,
схватив губами  управляющий  мундштук,  покатил  "Штормовую  стрелу"  по
крутому пандусу здания  администрации  округа,  судя  по  всему,  скрипя
сердце добавленному после принятия федерального закона об инвалидах.
   Трое мужчин в рабочей одежде, с ножами в ножнах на  поясе,  распахнув
дверь, направились к бордовому "Шевроле".
   Самый худой из них, толкнув самого здорового,  бородатого  верзилу  с
волосами, завязанными в сплетенный из мелких косичек  хвост,  указал  на
Райма. Затем троица, как по команде, оценивающе обвела  взглядами  Сакс.
Глаза верзилы задержались  на  зализанных  волосах  Тома,  его  стройной
фигуре, безукоризненном костюме и золотом кольце в ухе. Он шепнул что-то
третьему   мужчине,    внешностью    напоминающему    бизнесмена-южанина
консервативных  взглядов.  Тот  пожал   плечами.   Потеряв   интерес   к
незнакомцам, троица забралась в "Шевроле".
   Рыба, вынутая из воды...
   Шериф Белл, шедший  рядом  с  креслом-каталкой,  заметил  этот  обмен
взглядами.
   - Это Рич Калбо - тот, что самый здоровый. И его дружки, Шон О'Сариан
- это тощий, и Гаррис Томел. Калбо и вполовину не так  плох,  как  хочет
показаться. Он любит строить из себя крутого  парня,  но,  как  правило,
много хлопот не доставляет.
   О'Сариан, сидевший на заднем сиденье,  обернулся,  но  Райм  не  смог
определить, на кого он смотрел: на Тома, Сакс или на него самого.
   Шериф  быстро  взбежал  по  пандусу  к  двери.  Ему  пришлось  с  ней
повозиться; покрасив, дверь  больше  не  открывали,  и  она  прилипла  к
косяку.
   - Похоже, калеки здесь  редкость,  -  заметил  Том.  -  Как  вы  себя
чувствуете? - обратился он к Райму.
   - Замечательно.
   - Непохоже. Вы очень бледный. Как только войдем внутрь, я измерю  вам
давление.
   Они вошли в здание администрации округа. Как  показалось  Райму,  оно
было построено в начале 50-х годов. В  коридорах  стены,  выкрашенные  в
казенный    зеленый    цвет,    пестрели     рисунками,     выполненными
старшеклассниками,  фотографиями  Таннерс-Корнера,  отражающими  историю
городка, и полудюжиной объявлений о рабочих вакансиях.
   - Эта комната подойдет? - спросил Белл,  распахивая  дверь.  -  Здесь
хранятся вещественные доказательства, но сейчас мы быстро перетащим  все
в подвал.
   Вдоль стены стояли коробки.  Один  полицейский  пытался  выкатить  на
тележке большой телевизор. Другой нес два ящика с банками  из-под  сока,
наполненными прозрачной жидкостью.
   - Вот это, пожалуй, и вся преступность Таннерс-Корнера, -  усмехнулся
шериф. - Кража бытовой электроники и самогоноварение.
   - Это самогон? - спросила Сакс.
   - Самый что ни на есть настоящий. Тридцатидневной выдержки.
   - Марки "Оушен спрей"? - усмехнулся Райм, глядя на банки.
   - Излюбленная посуда  самогонщиков  -  из-за  широкого  горлышка.  Вы
пьете?
   - Только виски.
   - Полностью поддерживаю. -  Белл  кивнул  на  банки.  -  Федералов  и
налоговую инспекцию штата беспокоят нелегальные доходы. А нас  в  первую
очередь тревожит то, что мы теряем людей.  Вот  эта  партия  еще  вполне
приличная. Но частенько в самогон добавляют формальдегид, растворители и
ядохимикаты. Каждый год мы из-за некачественного пойла теряем  одного  -
двух человек.
   - А почему самогон иногда называют "лунным светом"? - спросил Том.
   - Потому что раньше его варили ночью на улице в полнолуние, чтобы  не
зажигать фонарей и не привлекать лишнего внимания, - разъяснил Белл.
   - А-а, - протянул Том,  чьи  вкусы  по  части  алкогольных  напитков,
насколько было известно  Райму,  ограничивались  марочными  французскими
винами.
   Райм огляделся вокруг.
   -  Нам  понадобятся  удлинители,  -  заметил  он,  кивнув  в  сторону
единственной розетки на стене.
   - Сейчас сделаем,  -  заверил  его  шериф.  -  Я  поручу  кому-нибудь
заняться этим.
   Отослав одного  из  помощников  за  удлинителями,  Белл  сказал,  что
позвонил  в  полицейское  управление  Элизабет-сити  и  попросил  срочно
прислать криминалистическое  оборудование,  заказанное  Раймом.  Приборы
будут здесь максимум через час. Райм, рассудив, что для  округа  Пакенок
это невероятная скорость, в очередной раз прочувствовал всю  серьезность
дела.
   В случаях насильственного похищения с сексуальными целями обычно есть
не  больше  двадцати  четырех  часов  на  то,  чтобы  найти  жертву;  по
прошествии этого срока она теряет всякую ценность в глазах похитителя, и
он, не задумываясь, с ней расправляется.
   Вернулся помощник с двумя удлинителями с заземлением.
   - Подойдут, - сказал Райм. - Сколько человек занимаются этим делом?
   - У меня три заместителя и восемь помощников. Еще двое в центре связи
и пять в канцелярии. Обычно мы их делим с отделом  планирования,  и  это
наше больное место, но из-за похищения, а  также  потому,  что  вы  сюда
приехали,  в   наше   распоряжение   отдадут   всех   свободных   людей.
Администрация округа нас поддерживает. Я уже говорил.
   Райм, нахмурившись, смотрел на стену.
   - В чем дело?
   - Ему будет нужна грифельная доска, - высказал предположение Том.
   - Вообще-то я думал о подробной карте округа, - уточнил  Райм.  -  Но
доска тоже не помешает. Большая доска.
   - Уже сделано.
   Райм и Сакс, переглянувшись, улыбнулись. Эти же  слова  были  любимой
поговоркой Роланда Белла.
   - Дальше, не могли  бы  вы  пригласить  сюда  своих  сотрудников?  Мы
устроим что-то вроде совещания.
   - И еще нам нужен кондиционер, - вставил Том. - Здесь очень жарко.
   -  Посмотрим,  что  можно  сделать,   -   небрежно   ответил   шериф.
Определенно, он не понимал одержимости северян прохладой.
   - В его состоянии невозможно долго находиться  в  таких  условиях,  -
твердо произнес Том.
   - Не бери в голову, - попытался унять его Райм.
   Подняв бровь. Том спокойно повторил:
   - В этой  комнате  необходимо  установить  кондиционер.  В  противном
случае я увожу Линкольна в гостиницу.
   - Том! - предостерегающе произнес Райм.
   - Боюсь, выбора у нас нет, - решительно промолвил его помощник.
   - Нет проблем, - заверил их Белл. -  Я  сам  об  этом  позабочусь.  -
Подойдя к двери, он крикнул:
   - Стив, зайди к нам на минутку!
   В комнату вошел молодой мужчина  в  полицейской  форме.  Его  коротко
остриженную голову украшали забавно оттопыренные уши.
   - Это мой шурин Стив Фарр, - представил его Белл.
   Стив был самым высокорослым помощником шерифа из всех, с  кем  успели
познакомиться приезжие. Его рост достигал шести  футов  и  семи  дюймов.
Лишь немного смутившись при виде Линкольна, Фарр тотчас же растянул губы
в радушной улыбке, проникнутой компетентной уверенностью.  Белл  поручил
ему найти кондиционер для импровизированной лаборатории.
   - Из-под земли достану, Джим.
   Подергав себя за мочку уха, Стив по-военному развернулся на  каблуках
и скрылся в коридоре.
   Какая-то женщина просунула голову в дверь.
   - Джим, здесь Сью Макконнел. Она на грани срыва.
   - Хорошо, я с ней поговорю. Передай, что уже иду. - Белл повернулся к
Райму. - Это мать Мери-Бет. Несчастная женщина. Год назад у нее умер  от
рака муж, а теперь вот это. Знаете, - покачав головой, добавил он,  -  у
меня у самого двое малышей, и я могу себе представить, каково ей.
   - Джим, пожалуйста, найдите карту, - оборвал его Райм. - И установите
доску.
   Удивленный его резким тоном, Белл неуверенно заморгал.
   - Разумеется, Линкольн. Если мы, южане, кажемся вам,  янки,  ч