дя  ее,  Тейлор,  не  отрываясь,
смотрел на Райма. Его рука продолжала сжимать нож, а дыхание стало тяжелым.
   - Кто ты такой? - задыхаясь, спросил Линкольн.
   Тейлор молча обхватил пальцами руку Райма и несколько раз сжал ее. Тот не
мог сказать, сильно или нет.  Потом  доктор  взял  единственный  действующий
палец детектива и, погладив его окровавленным лезвием ножа,  засунул  кончик
под ноготь.
   Райм почувствовал боль и странное ощущение  подступающей  тошноты.  Затем
оно усилилось, и Линкольн начал давиться воздухом.
   Потом, видимо, Тейлора что-то насторожило,  и  он  замер  на  полувздохе.
Наклонившись, он внимательно посмотрел на подставку для книг,  где  покоился
том "Преступления в Старом Нью-Йорке".
   - Так вот оно что... Вы все же нашли его... Вся полиция должна гордиться,
что ты снова в их рядах. Линкольн Райм. Я рассчитывал, что пройдут дни, пока
вы обнаружите дом, а за это время собаки  успеют  обглодать  тело  Мэгги  до
костей.
   - Зачем же ты делаешь все это?
   Не удостаивая его ответом, Тейлор  продолжал  осматривать  Райма,  что-то
бормоча себе под нос:
   - Тогда ты  не  был  таким  безупречным.  В  старые  времена.  Тебе  ведь
случалось допускать ошибки. Раньше.
   В старые времена... Что он имел в виду?
   Доктор тряхнул волосами, седыми, а вовсе не  каштановыми,  и  взгляд  его
упал на учебник по судебной экспертизе, написанный Раймом. Он сразу же узнал
эту книгу, и тут Линкольн начал кое-что понимать.
   - Так, значит, ты читал мою книгу. Штудировал ее в библиотеке. Той самой,
что находится рядом с твоим домом.
   В конце концов, 823-й действительно оказался заядлым читателем.
   Итак, он ознакомился со всеми тонкостями  криминалистики.  Вот  почему  с
такой тщательностью  он  заметал  следы,  постоянно  носил  перчатки,  чтобы
ненароком не оставить своих отпечатков. Большинство преступников не обращало
бы внимания на те мелочи, про которые не забывал Тейлор. Он даже  специально
опрыскивал дешевым лосьоном место преступления.
   Ну и, конечно же, учебник  Райма  был  не  единственной  книгой,  которая
удостоилась его внимания.
   "Места преступлений" он тоже тщательно  изучил.  Оттуда  он  и  почерпнул
мысль о  возможности  подбрасывания  "ключевых"  предметов,  напоминающих  о
старом Нью-Йорке. И только Линкольн Райм мог догадаться об истинном значении
этих предметов.
   Тейлор взял в руки позвонок, подаренный им Райму восемь месяцев назад,  и
принялся машинально поглаживать его пальцами.  Теперь  Линкольн  смотрел  на
когда-то так тронувший его подарок как на жуткую прелюдию к кошмару.
   Глаза доктора были какими-то отсутствующими. Райм вспомнил, что и  раньше
замечал у Тейлора такой взгляд, когда тот обследовал его. Тогда  он  склонен
был относить  это  на  счет  сосредоточенности  врача,  а  теперь  прекрасно
понимал, что это проявление безумия. Питер постепенно утрачивал контроль над
собой.
   - Но скажи мне, - попросил Райм, - почему?
   - Почему? - злобно прошептал Тейлор,  ощупывая  колено,  икру  и  лодыжку
Линкольна. - Потому что ты был замечательным человеком, Райм.  Уникальным  и
неуязвимым.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ну, как можно  наказать  человека,  желающего  умереть?  Убив  его,  ты
всего-навсего исполнишь его желание. Поэтому мне хотелось пробудить  в  тебе
вкус к жизни.
   И тут Райм, наконец, все понял. Ответ пришел сам собой.
   Старые времена...
   - Это  была  подделка,  имитация,  -  прошептал  Райм.  -  Тот  отчет  от
патологоанатома из Олбани. Ты сам его написал.
   Колин Стэнтон... Питер Тейлор и был тем самым Колином Стэнтоном.
   Тем человеком, всю  семью  которого  убили  на  его  глазах  в  китайском
квартале. Мужем и отцом, стоящим в столбняке над окровавленными телами  жены
и детей, не знавшим, что предпринять.
   Ты допускал ошибки. Раньше.
   И теперь, как бы поздно это не произошло, все кусочки мозаики сложились в
стройную картину.
   Теперь стало понятным, почему он наблюдал за своими жертвами: за  Ти-Джей
Колфакс, Монелл и, наконец, за Кэрол  Ганц.  Он  рисковал  быть  схваченным,
когда предавался этому занятию, но ничего не мог с  собой  поделать.  Тейлор
наблюдал за ними так же, как когда-то смотрел на умирающих близких. Он хотел
отомстить, но его долг врача не позволял ему собственноручно отнимать жизнь.
И для того чтобы убивать, ему приходилось превращаться  в  своего  духовного
предтечу - Собирателя Костей, психопата  Шнейдера  из  девятнадцатого  века,
семью которого уничтожила полицейская ошибка.
   - После того как я вышел из психушки,  мне  удалось  прочитать  отчеты  о
расследовании того дела. О том, как ты не заметил спрятавшегося  преступника
и тот выбрался из квартиры. Я понял, что должен убить тебя. Но не мог  этого
сделать. Сам не знаю, почему... Я ждал, пока  что-нибудь  произойдет.  Потом
мне попалась книга про Джеймса Шнейдера...  Он  пережил  то  же  самое,  что
выпало и на мою долю. Ведь он-то смог отомстить,  так  почему  же  не  смогу
отомстить и я?
   Я разобрал их до костей.
   - Но заключение о смерти, - напомнил Райм.
   - Я составил его на собственном компьютере и отправил факс в  полицейское
управление. А потом стал другим человеком - Питером Тейлором.  Только  потом
до меня дошло, почему я остановился именно на этой фамилии. А ты  догадался?
- Глаза Стэнтона переметнулись на таблицу, составленную детективами. - Ответ
вот здесь.
   Знает основы немецкого языка.
   - "Шнейдер", - вздохнул Райм. - А по-английски - "Тейлор". Портной.
   Стэнтон кивнул:
   - Целые недели я проводил  в  библиотеке,  изучая  материалы  по  травмам
позвоночника, а потом позвонил  тебе.  Я  отрекомендовался  специалистом  по
опорно-двигательному аппарату. Мне хотелось убить тебя при первой же встрече
и, срезая с тебя плоть, наблюдать, как ты умираешь, истекая кровью.  На  это
могло потребоваться несколько часов, а может и дней. И что же выяснилось?  -
Глаза его расширились. - Оказалось, что ты сам желаешь смерти!
   Он склонился над Раймом:
   - Я до сих пор вспоминаю тот день, когда впервые тебя  увидел.  Сукин  ты
сын! Ты был практически мертв, и я понял, что надо сделать.  Заставить  тебя
снова ожить. Чтобы ты снова приобрел цель в жизни.
   Таким образом, выяснилось, что его не интересовали  личности  похищенных.
Ему было все равно.
   - Значит, тебе было наплевать, уцелеет жертва или нет.
   - Ну, разумеется. Передо  мной  стояла  задача  заставить  тебя  захотеть
спасать их от смерти.
   - А узел, - вдруг вспомнил Райм, глядя на веревочную петлю, свисающую  со
стены рядом с таблицей. - Это тот самый, что применяется в хирургии?
   Тейлор кивнул.
   - Ну, разумеется, я мог бы и сам  догадаться.  А  откуда  шрам  на  твоем
пальце?
   - На пальце? - нахмурился доктор. - Как же ты... Ах,  да!  Шея.  Ты  снял
отпечаток с шеи Ханны. Я знал, что в принципе это  возможно,  но  не  придал
значения, - сейчас он злился на себя. - В психушке я расколол стакан,  чтобы
вскрыть себе вены, и порезался, - безумными глазами он уставился на шрам.
   - Но ведь смерть твоей жены и детей, -  спокойно  произнес  Райм,  -  это
просто  случайность.  Жуткая,   кошмарная,   несправедливая,   но   все-таки
случайность. Никто ничего не сделал умышленно. Произошла ошибка, и мне очень
жаль, что она привела к таким последствиям.
   - А ты помнишь, что написано тобой в предисловии к собственному учебнику?
- почти пропел Тейлор и тут же сам процитировал:
   - "Криминалист  обязан  помнить,  что  любое  действие  влечет  за  собой
определенные последствия.  Присутствие  преступника  изменяет  каждое  место
преступления, какими бы незначительными эти  изменения  не  казались.  Поняв
это, можно идентифицировать преступника и определить его местонахождение,  с
тем чтобы справедливость  восторжествовала".  -  Стэнтон  ухватил  Райма  за
волосы и приблизил к себе его лицо. Линкольн  ощутил  дыхание  психопата  на
своей коже и увидел капельки пота, выступившие на посеревших щеках  доктора.
- Так вот, я - всего лишь последствие твоих действий.
   - Ну, и что ты собираешься сделать?  Убить  меня?  Теперь  это  не  имеет
никакого значения.
   Стэнтон отпустил его волосы и отпрянул от постели.
   - Ты хочешь знать, что я собираюсь сделать? - зашипел он. - Убить  твоего
доктора Бергера. Но не так, как это делает он. Никаких снотворных, уколов  и
выпивки. Посмотрим, как ему понравится  смерть,  выдержанная  в  старомодном
стиле. Потом настанет очередь твоего друга Селитто. А офицер Сакс?
   Что ж, и ее тоже. Один раз удача ей улыбнулась, но можно попробовать  еще
раз. Повторное захоронение, так сказать. Ну и, разумеется,  Тома.  Он  умрет
прямо здесь, на твоих глазах. Уж его-то я разберу по косточкам. Медленно и с
удовольствием. - Дыхание его участилось и стало прерывистым. -  Может  быть,
прямо сегодня им и займусь. Когда он вернется?
   - Ошибку совершил я. - Райм закашлялся и, вздохнув поглубже, повторил:
   - Я во всем виноват, можешь делать со мной все, что хочешь.
   - Нет, виноваты вы все.
   - Нет, ты не можешь... - Линкольн снова подавился воздухом, что  едва  не
привело к приступу, но справился с собой. Стэнтон  внимательно  наблюдал  за
ним.
   - Ты не можешь причинить им вреда. Я сделаю все, что ты... - Тут он издал
нечленораздельный звук, захрипел, голова его заметалась по подушке, а  глаза
едва не вылезли из орбит.
   Дыхание Райма остановилось, и плечи судорожно  затряслись.  Жилы  на  шее
натянулись, как стальные тросы.
   - Райм! - тревожно выкрикнул Стэнтон.
   Разбрызгивая слюну, голова Райма моталась из стороны в сторону, и все его
безвольное тело, казалось, содрогается от невидимого  землетрясения.  Голова
закинулась назад, из уголка рта потекла струйка крови.
   - Нет! - продолжал кричать Стэнтон, пытаясь делать Райму массаж сердца. -
Нет, ты не должен умирать! Он приподнял веки Райма, но увидел только  белки.
Стэнтон бросился к медицинской сумке  Тома,  нашел  лекарство  для  снижения
давления, наполнил шприц и ввел его Линкольну. Потом выдернул из-под  головы
Райма подушку, чтобы тот мог нормально дышать. Вытерев  губы  детектива,  он
принялся делать ему искусственное дыхание.
   - Нет! - бушевал Стэнтон. - Я не позволю тебе умереть!
   Но Райм ни на что не реагировал.
   Доктор снова проверил неподвижные глаза детектива.
   - Ну, давай же! Давай!
   Затем он застыл, уставившись на умиравшего перед ним человека.
   Потом он снова наклонился, чтобы в последний раз  попытаться  вдохнуть  в
Райма жизнь.
   И когда он приблизил ухо к губам Линкольна, чтобы  уловить  хоть  признак
дыхания, голова Райма со всей силы рванулась вперед, словно нападающая змея.
Его зубы вонзились в шею Стэнтона, перегрызая сонную артерию, и впились  так
глубоко, что даже заскрежетали по позвонкам.
   До самой...
   Стэнтон завопил и попятился от  постели,  но  зубы  Райма  не  разжались.
Последним усилием врач приподнял его тело над кроватью, оно потеряло  опору,
и они оба рухнули на пол. Горячая,  вкуса  старой  меди,  кровь  хлынула  из
разорванной шеи, заливая рот Линкольна.
   ... кости.
   Легкие Райма находились без воздуха уже целую минуту, но он и не  пытался
вздохнуть, игнорируя разрывающую их боль. Он не обращал внимания и на  рану,
которую  нанес  сам  себе,  прокусив  щеку,   чтобы   симулировать   приступ
дисрефлексии. Райм рычал от ярости, и перед ним  вставали  образы  то  Сакс,
закапываемой  заживо  в  землю,  то  Ти-Джей  Колфакс,  варящейся  в   струе
раскаленного пара. Он тряс головой, ощущая, как его зубы перемалывают  хрящи
и кости.
   Истошно крича и барабаня в бесчувственную грудь Райма  кулаками,  Стэнтон
изо всех сил пытался освободиться от впившегося ему в горло чудовища.
   Но ничего не помогало. Казалось, в мышцы  челюстей  Райма  вселилась  вся
сила жертв современного собирателя костей.
   На ощупь Стэнтон ухитрился приподняться с пола и добраться до столика, на
котором лежал его нож. Пару раз ему удалось ударить  им  Райма,  но  он  сам
находился в таком положении, что смог достать только руку и ногу противника.
Боль, которая любого другого человека лишила бы сознания, не  имела  никакой
власти над парализованным Раймом.
   Тиски его челюстей сжимались все сильнее, и вскоре, когда они  размозжили
дыхательное горло, крик Стэнтона стих. Лжедоктор  еще  пытался  вытащить  из
руки Линкольна нож, чтобы снова нанести удар, но тут тело  его  затрепетало,
пару раз сильно дернулось, и обмякло.
   Стэнтон осел на пол, вновь увлекая Райма за собой. Голова криминалиста  с
громким стуком ударилась о дубовый паркет. Но Линкольн так и не отпустил шею
убийцы: весь дрожа от напряжения и рыча, он продолжал терзать плоть,  словно
голодный лев, озверевший от вкуса крови.
 
Часть пятая 
Когда ты в движении - тебя трудно поймать 
 
   "Долг врача заключается не только в том, чтобы, продлить жизнь,  но  и  в
том, чтобы остановить страдания".
   Доктор Джек Кеворкян
 
Глава тридцать седьмая 
Понедельник, 7 часов 15 минут вечера - понедельник, 10 часов вечера. 
 
   Перед самым заходом солнца Амелия Сакс появилась в спальне Райма.
   На этот раз она уже не была одета  в  форму,  а  облачилась  в  джинсы  и
зеленую блузку. На ее красивом лице проглядывали свежие царапины, и, памятуя
о событиях последних трех  дней,  их  никак  нельзя  было  отнести  на  счет
самоистязания.
   - Фу! - поморщилась она, проходя мимо того места, где  умерли  Поллинг  и
Стэнтон. Несмотря на то, что Том тщательно вымыл пол с хлоркой,  на  паркете
до сих пор оставалось огромное розоватое пятно.
   Райм наблюдал, как Сакс остановилась и холодно  кивнула  доктору  Уильяму
Бергеру, стоящему у окна, на карнизе которого гнездились соколы, и держащему
в руке свой кейс.
   - Значит, ты разделался с ним? - спросила она, указывая на пятно.
   - Да. Он получил свое.
   - И ты справился без посторонней помощи?
   - Борьбу было трудно назвать честной, - согласился Райм. - Но  я  пытался
себя сдерживать.
   На улице рыжеватый отсвет заходящего солнца воспламенил верхушки деревьев
и выстроившиеся в стройные ряды здания вдоль Пятой авеню по  другую  сторону
парка.
   Сакс строго взглянула на Бергера, который тут же попытался оправдаться:
   - Мы с Линкольном просто беседовали.
   - Неужели? Последовала долгая пауза.
   - Амелия, - подключился к разговору Райм. - Я должен пройти через это.  Я
так решил.
   - Понимаю, - ее великолепные губы, чуть  испорченные  темными  черточками
швов, сжались. И это, пожалуй, была ее единственная внешняя реакция  на  его
слова. - Ты ведь знаешь, что я терпеть не могу, когда ты называешь  меня  по
имени. Просто не выношу.
   Как он мог ей признаться в том, что  как  раз  она  и  являлась  основной
причиной, по которой он все же решился закончить начатое им страшное дело?
   Проснувшись утром рядом с ней, он  с  горечью  осознал,  что  сейчас  она
поднимется, оденется и выйдет из его дома, чтобы вернуться к своей жизни,  к
нормальной жизни. Они были обречены в своей любви, если, конечно, он  вообще
имел право думать о ней... И то, что она встретит очередного Ника и  полюбит
его, было только вопросом времени. Дело 823-го закончено, а без него их пути
неминуемо должны разойтись. Это неизбежно.
   Да, Стэнтон оказался умнее, чем предполагал Райм. Линкольн  действительно
подходил к самому краю реального мира и снова почувствовал себя живым, когда
пришло прозрение.
   Сакс, я нагло врал тебе. Иногда мертвых нельзя забыть.  Иногда  случается
так, что ты уходишь вслед за ними...
   Амелия сжала кулаки и подошла к окну:
   - Я думала, что приду к тебе с разгромной пламенной речью  и  обязательно
отговорю от всяких глупостей. Но не смогла. Все, на что я  теперь  способна,
это сказать, что я не хочу, чтобы ты все-таки поступил по-своему.
   - Сделка есть сделка, - напомнил Райм. Она посмотрела на Бергера:
   - Черт! - Потом подошла к кровати, присела на корточки и положила руку на
плечо Линкольну. Некоторое время она молчала, поправляя волосы  у  его  лба,
затем заговорила снова:
   - Но ты можешь для меня кое-что сделать?
   - Что же?
   - Подарить мне несколько часов.
   - Но я не передумаю.
   - Я это уже поняла. Мне нужно всего два часа. Ты просто обязан перед этим
кое-что сделать.
   Райм вопросительно посмотрел на Бергера, который, неловко  переминаясь  с
ноги на ногу, заявил:
   -  Понимаете,  Линкольн,  я  не  могу  здесь  долго  задерживаться.   Мой
самолет... Если вы  решили  подождать  еще  недельку,  я  могу  вернуться  и
потом...
   - Все в порядке, - оборвала его Сакс. - Я сама помогу ему все сделать.
   - Вы? - недоверчиво переспросил Бергер. Она нехотя кивнула:
   - Да.
   "Ну, это совсем не в ее духе", - сразу же отметил про себя Райм. Но когда
он заглянул в ее голубые глаза, то  даже  через  выступившие  на  них  слезы
понял, что с девушкой что-то произошло.
   - Когда я оказалась... - тихо начала  она.  -  Когда  он  закапывал  меня
живьем... Райм, я не могла пошевелиться. Ни на дюйм. И в какой-то момент мне
ужасно захотелось умереть. Не жить, не сопротивляться, а побыстрее покончить
со всем этим. Теперь я понимаю, что ты чувствуешь. Райм кивнул и обратился к
Бергеру:
   - Все в порядке, доктор. Вы можете просто  оставить...  как  бы  нам  это
назвать поаккуратней?
   - Ну, скажем, атрибуты, - предложил Бергер.
   - Вот именно. Оставьте их на столе, пожалуйста.
   - Вы в себе уверены? - спросил врач у Сакс.
   Она снова кивнула.
   Доктор выложил таблетки, бренди и полиэтиленовый  пакет  на  прикроватный
столик. Потом порылся в своем кейсе и виновато сообщил:
   - По-моему, у меня нет резинки для пакета.
   - Ничего страшного, - успокоила его Сакс и взглянула на свои туфли.  -  У
меня найдется лишняя.
   Бергер подошел к кровати и положил ладонь на плечо Райма:
   - Желаю вам спокойного самоосвобождения.
   - Самоосвобождение, - сухо повторил Райм, когда Бергер скрылся за дверью,
и обратился к Сакс:
   - Ну, и что же я должен для тебя сделать?
 
*** 
 
   Круто развернувшись  на  скорости  пятьдесят  миль  в  час,  Амелия  чуть
притормозила, и переключилась на четвертую передачу.
   В открытые окна автомобиля врывался встречный ветер и трепал  им  волосы.
Порывы его были свирепы, но Сакс и слышать не хотела о  том,  чтобы  поднять
стекла.
   - Это будет совсем не по-американски, - заявила она, и стрелка спидометра
перевалила за цифру "100".
   Когда ты в движении...
   Райм  поначалу  предложил  покататься  по   тренировочному   полицейскому
полигону, но ничуть  не  удивился,  когда  Амелия  с  негодованием  отвергла
подобное предложение, сказав, что это развлечение для  малолеток.  Сама  она
после недели учебы в академии перестала его посещать. Поэтому они  помчались
на Лонг-Айленд, приготовив на всякий  случай  для  дорожной  полиции  вполне
правдоподобную версию, и даже отрепетировали детали.
   - Дело в том, что пятая скорость - не самая быстрая, - объяснила Сакс.  -
Она хороша тогда, когда преодолеваешь многомильный путь, а нам сейчас на это
наплевать. Сакс взяла левую руку Райма и, накрыв ее своей ладонью,  положила
на рукоятку коробки передач. Теперь они переключали их вместе.
   Мотор взревел, и они разогнались до 120 миль в час. Придорожные деревья и
дома так и мелькали мимо.  Лошади,  пасущиеся  на  полях,  провожали  черную
молнию "шевроле" недоуменными взглядами.
   - Это ли не самое лучшее, Райм?! - восторженно вопила девушка. -  С  этим
не сравнится ни секс, ни что другое!
   - Я чувствую под пальцем вибрацию, - заметил он. Она  улыбнулась,  и  ему
даже  показалось,  что  она  пожала  ему  руку.  Наконец,  пустынная  дорога
закончилась, появились встречные машины, и Сакс, с видимой неохотой, снизила
скорость. Потом она развернулась, и  теперь  нос  машины  смотрел  прямо  на
восходящую луну, почти невидимую в дрожащем вечернем мареве.
   - Давай попробуем сто пятьдесят, - озорно предложила она.  Линкольн  Райм
закрыл глаза и буквально