онравилось. Линкольн закашлялся,  взглянул  на
стимулятор и поморщился, словно ему было стыдно оттого, что  он  зависит  от
какого-то механизма:
   - Сакс... Не думаю, чтобы нам еще когда-либо придется работать  вместе...
Я просто хотел сказать, что тебя впереди ждет блестящая  карьера,  если  ты,
конечно, сделаешь правильный выбор.
   - Ну, я думаю, мы еще не раз увидимся после того, как прижмем эту поганую
задницу.
   - Мне бы тоже этого хотелось. Я рад, что именно ты оказалась вчера первой
на железной дороге. Лучшего напарника для осмотра места  преступления  я  не
видел.
   - Я...
   - Линкольн, - вдруг раздался в комнате чей-то голос. Амелия оглянулась  и
увидела в дверях незнакомого мужчину. Он  с  интересом  осматривал  комнату,
изучая произошедшие в ней перемены.
   - Похоже, здесь кипела работа...
   - Заходите, доктор, -  пригласил  Райм  Бергера,  и  лицо  его  озарилось
улыбкой. Тот шагнул вперед:
   - Том мне уже рассказал, что вам вызывали "скорую". Это правда?
   - Доктор Уильям Бергер, познакомьтесь. А это Амелия Сакс.
   Но  Сакс  сразу  поняла,  что  она  в  данный  момент  просто   перестала
существовать в мире Линкольна Райма. Все то, что она хотела ему сказать, - а
она хотела выговориться, - придется теперь отложить до  лучших  времен.  Она
молча вышла из комнаты, и поджидавший ее Том, предварительно  плотно  закрыв
дверь в спальню, проводил девушку до выхода.
   Сакс вышла на душную улицу и тут же услышала позади себя голос:
   - Простите...
   Она обернулась и увидела доктора Тейлора, одиноко стоящего возле  дерева.
- Можно мне поговорить с вами? Буквально одну минутку.
   Они не спеша двинулись по тротуару.
   - Да? - Амелия приготовилась слушать. Тейлор остановился,  прислонился  к
стене дома  и  снова  машинально  пригладил  волосы.  Сакс  почему-то  сразу
вспомнилось, как ей удавалось одним словом или взглядом запугивать мужчин  и
делать из них полных идиотов. В который раз она подумала  о  том,  какой  же
бессмысленной и бесполезной силой является красота.
   - Вы ведь с ним друзья, как я понял, - наконец, начал доктор.  -  Я  хочу
сказать, что вы не просто коллеги, а еще и хорошие товарищи.
   - Конечно. Именно так.
   - Тот человек, который только что прошел к нему. Вы знаете его?
   - По-моему, он назвал его Бергер. Он врач.
   - Он не сказал, откуда он?
   - Нет.
   Тейлор поднял голову и посмотрел на окна спальни Райма:
   - Вы что-нибудь слышали об Обществе Леты?
   - Нет... То есть, погодите-ка...  Это  группа  медиков,  пропагандирующих
эвтаназию, если не ошибаюсь.
   Тейлор кивнул:
   - Я знаю в лицо всех  врачей  Линкольна.  И  никогда  не  слышал  фамилии
Бергер. Я подумал о том, не из этого ли он случайно Общества?
   - Что?
   Не планирует ли он...
   Так вот о чем они там ведут переговоры!
   Амелия почувствовала себя невесомой от полученного шока:
   - А он когда-нибудь раньше... думал об этом?
   - О да! - вздохнул Тейлор, вглядываясь в  ночное  небо.  -  О  да.  -  Он
прочитал ее фамилию на значке. - Офицер Сакс, я часами беседовал  с  Раймом,
пытаясь отговорить его от этой безумной затеи. Но я работаю с инвалидами вот
уже много лет и знаю, насколько они могут  быть  упрямыми.  Может  быть,  он
послушает вас? Всего несколько слов. Я вот тут подумал... Может быть, вы?..
   - О Господи, Райм, что  же  ты...  -  забормотала  Сакс  и  бросилась  по
тротуару к дому Линкольна, оставив доктора одного.
   Она ворвалась во входную дверь как  раз  в  тот  момент,  когда  Том  уже
собирался запереть ее. Она оттолкнула помощника и быстро пояснила:
   - Забыла свой блокнот.
   - Что?
   - Сейчас вернусь.
   - Туда нельзя, - предупредил Том. - Там врач.
   - Я только на секундочку.
   Когда Том сообразил, в  чем  дело,  она  уже  была  наверху.  Поняв  свою
промашку, он бросился за ней, перепрыгивая через две  ступеньки.  Но  Амелия
оказалась проворнее и сумела влететь в спальню прежде, чем тот  очутился  на
лестничной площадке перед только  что  захлопнувшейся  у  него  перед  носом
дверью.
   От  громкого  удара  Райм  и  доктор  одновременно   вздрогнули.   Бергер
наклонился  вперед,  скрестив  руки  над  столом.   Амелия   повернулась   и
моментально закрыла дверь на замок. Том принялся отчаянно стучаться. На лице
Бергера отобразились недовольство и любопытство.
   - Сакс, что это значит? - выпалил Райм.
   - Мне надо с тобой поговорить.
   - О чем?
   - О тебе самом.
   - Позже.
   - Когда именно, Райм? - саркастически поинтересовалась Амелия. -  Завтра?
А может, через недельку?
   - Я тебя не понимаю.
   - Может быть, ты сверишься  с  расписанием  и  назначишь  мне  аудиенцию?
Скажем, во вторую среду следующего  месяца?  Тогда-то  ты  сможешь  со  мной
поговорить? Ты меня примешь?
   - Сакс...
   - Мне нужно поговорить. Наедине.
   - Нет.
   - Ну что ж, раз ты не хочешь по-хорошему, будем  принимать  меры.  -  Она
шагнула к Бергеру. - Вы арестованы.  Вы  обвиняетесь  в  попытке  содействия
самоубийству. - Сверкнули наручники, и уже через пару секунд они со  щелчком
закрылись на руках обескураженного доктора.
 
*** 
 
   Она поняла, что находится в церкви.
   Кэрол Ганц лежала в подвале на полу. Единственный луч света,  проникавший
сюда, падал на стену, вырывая из мрака старую картину, изображающую  Иисуса,
в окружении миниатюр, рассказывающих о его  деяниях.  В  середине  помещения
сгрудились  с  полдюжины  небольших  стульев.  Как  догадалась  Кэрол,   они
предназначались для учеников воскресной школы.
   Она по-прежнему лежала в наручниках и с  заклеенным  лентой  ртом.  Кроме
того, похититель привязал женщину к трубе, торчащей  рядом  со  стеной,  при
помощи четырехфутовой веревки.
   На столе неподалеку от себя Кэрол увидела большой стеклянный кувшин.
   Если бы она дотянулась до него и разбила, то можно  было  бы  попробовать
перерезать веревку куском  стекла.  На  первый  взгляд  казалось,  что  стол
находится вне досягаемости,  но  женщина  все  же  решила  попробовать.  Она
перекатилась на бок и стала, извиваясь, как червяк, подползать к его ножке.
   Это тут же напомнило ей о ребенке. Маленькая, еще грудная Пэмми частенько
вот так ползала в кровати между ней и Роном. Кэрол расплакалась,  представив
себе, что ее малышка сейчас тоже находится в каком-то подвале, причем совсем
одна.
   Пэмми, плюшевый мишка, кошелек...
   На какой-то момент она размякла и совсем потеряла  надежду  на  спасение.
Лучше бы она вообще никогда не уезжала из Чикаго!
   "Нет, нельзя так  даже  думать!  -  мысленно  отругала  себя  женщина.  -
Перестань себя жалеть! Ты все сделала абсолютно правильно. И сделала это для
Рона. Ну, и ради себя, конечно. Он бы  гордился  тобой".  Именно  эти  слова
повторяла ей Кейт, и, в конце концов, Кэрол ей поверила.
   Она снова принялась ползти вперед. Еще один фут был преодолен.
   В голове ее плыл туман, и от слабости было трудно сосредоточиться.  Мысли
разбегались в разные стороны.
   В горле першило, очень хотелось пить. Пахло сыростью и плесенью.
   Она проползла еще немного, затем остановилась передохнуть, не сводя  глаз
со стола. И снова задача показалась  ей  невыполнимой.  Стоит  ли  стараться
понапрасну?
   Интересно, о чем сейчас думает крошка Пэмми? Где она? Что с ней?
   "Ах ты, подонок! - проклинала про себя Кэрол незнакомца. -  Все  равно  я
тебя найду и убью!"
   Она напрягла мышцы, приготовившись ползти дальше,  но  внезапно  потеряла
равновесие и опрокинулась на спину, всем  весом  навалившись  на  руки.  Она
задохнулась и тут же поняла, чем это грозит. Нет! Запястья хрустнули,  Кэрол
сдавленно вскрикнула и потеряла сознание. Когда она пришла в себя, ее  сразу
же затошнило.
   Нет, нет, нет! Если ее сейчас вырвет, то она умрет, ведь ее  рот  надежно
заклеен лентой. Этого нельзя допустить.
   Сражайся! Подави в себе эти рвотные позывы. У тебя все  получится.  Давай
же!.. Она негромко рыгнула.
   Нет! Управляй же своим организмом!
   Тошнота подступала все ближе.
   Контролируй дыхание...
   И  ей  удалось  справиться  с  собой.  Глубоко  дыша   через   нос,   она
сосредоточила все свои мысли на Кейт, Эдди и Пэмми, и, кроме того, на желтом
рюкзаке, в котором находились все ее сбережения. Она почти видела его  перед
собой. Там, внутри, заключалась вся ее новая жизнь.
   Рон, я не хочу, чтобы все так заканчивалось. Ведь я  приехала  сюда  ради
тебя, милый...
   Она закрыла глаза, думая только об одном: надо дышать спокойно,  ровно  и
как можно глубже. Уже через минуту ей стало значительно легче,  и  хотя  она
продолжала плакать из-за боли в вывихнутом запястье,  Кэрол  все  же  решила
доползти до стола. И вот позади еще один фут. Два...
   Неожиданно  она  почувствовала   глухой   несильный   удар:   ее   голова
натолкнулась на ножку стола. Она только и смогла, что  дотянуться  до  него.
Двигаться дальше не позволяла веревка.
   Тогда  она  принялась  мотать  головой  взад-вперед,  стараясь  посильнее
пихнуть  стол.  Кэрол  слышала,  как  плещется  жидкость  в   кувшине.   Она
остановилась и взглянула наверх.
   Горлышко кувшина виднелось над краем стола. Кэрол поднатужилась  и  снова
ударила головой по деревянной ножке.
   Нет! Слишком далеко находился  стол,  и  ее  уловка  не  удалась.  Кувшин
чуточку шевельнулся, но остался стоять. Кэрол потянулась вперед, надеясь  на
чудо, но крепкая веревка не растягивалась.
   Проклятье! В  отчаянии  глядя  на  кувшин,  она  только  теперь  обратила
внимание, что в жидкости, наполнявшей его, что-то плавало. Что же это?
   Она медленно отползла назад, чтобы получше разглядеть непонятный предмет.
В кувшине находилась лампочка. Нет,  эта  вещица  только  на  первый  взгляд
напоминала лампочку. Это было что-то вроде самой нити  накала  и  основания,
вкрученного в патрон. От него шел проводок, который соединялся  с  таймером.
Такие механизмы обычно используются  для  включения  и  выключения  света  в
квартире, когда хозяева уезжают куда-либо отдохнуть. В общем, эта  штуковина
здорово напоминала...
   Бомбу! Только теперь Кэрол учуяла слабый запах бензина.
   Нет, нет...
   Она попыталась как можно быстрее отползти от  стола,  не  переставая  при
этом всхлипывать. У стены находился шкаф  с  полками.  Он  наверняка  сможет
послужить ей укрытием при взрыве. Женщина устроилась рядом с ним и подтянула
колени к подбородку. Но ею тут же овладела паника, и Кэрол, рассердившись на
себя, вытянула ноги вдоль стены. От  резкого  движения  она  снова  потеряла
равновесие, и в ту же секунду с ужасом  осознала,  что  еще  раз  падает  на
спину.  Не  надо!  В  самый  последний  момент  ей  каким-то  чудом  удалось
удержаться в полусидячем  положении,  и  она  застыла,  боясь  пошевелиться.
Однако так продолжалось лишь пару секунд, после чего она все  же  повалилась
на спину, всей массой надавив на поврежденное запястье. Острая,  невыносимая
боль пронзила ее руку, и Кэрол - слава Богу! - опять лишилась чувств.
 
Глава двадцать пятая 
 
   -  Райм,  что  происходит?  Вы  не   должны   этого   допустить.   Бергер
заволновался. Райму казалось, что он в  свое  время  навидался  всевозможных
примеров  поведения  человека  в  обстоятельствах  подобных   тем,   которые
сложились сейчас в его собственной спальне. Основной проблемой  для  Бергера
являлись не те, кто хотел умереть, а те, кто старался заставить их жить.
   Том молотил в дверь, не переставая.
   - Том! - крикнул ему Линкольн. - У нас здесь все в порядке.  Можешь  пока
идти. - Затем он обратился к Сакс. - А мы уже, как мне кажется, попрощались.
Ты и я. Поэтому не стоит портить мне такой роскошный финал.
   - Ты не посмеешь этого сделать.
   "Кто же это успел наябедничать? Может быть,  Питер  Тейлор?  -  размышлял
Райм. - Доктор мог почувствовать, что мы с Томом пытаемся его одурачить".
   Райм заметил, как Сакс принялась изучать предметы, появившиеся на  столе.
Просто  дары  волхвов  какие-то:  бренди,  таблетки  и  самый   обыкновенный
пластиковый пакет. И резиновая полоска,  примерно  такая  же,  которую  Сакс
наматывала себе на туфли. (Сколько же  раз  он  возвращался  домой,  позабыв
снять эти чертовы полоски, и тогда Блэйн в ужасе повторяла:  "Какой  кошмар!
Соседи подумают, что ты не в состоянии купить себе новую  пару  обуви!  Нет,
Линкольн, ты меня с ума сведешь!")
   - Сакс, немедленно сними наручники с моего доброго доктора. И в последний
раз прошу тебя: выйди отсюда. Она нервно рассмеялась:
   -  Прости  меня,  но  его  поступок  в  штате  Нью-Йорк  оценивается  как
преступление. Между прочим, прокурор может при желании классифицировать  его
как покушение на убийство.
   - Я просто беседовал с пациентом, - вставил Бергер.
   - Вот поэтому вы и  обвиняетесь  только  в  попытке.  Пока  что.  Мы  еще
проверим ваши отпечатки пальцев через компьютерную систему. Посмотрим, может
быть, против вас еще что-нибудь найдется.
   - Линкольн, - уже не на шутку встревожился Бергер. - Как  же  так?  Я  не
могу...
   - Мы  сами  между  собой  разберемся,  -  настаивал  Райм.  -  Сакс,  ну,
пожалуйста...
   Она стояла, чуть расставив ноги, руки на бедрах, прекрасная и неумолимая:
   - Вперед! - рявкнула Амелия, посмотрев на доктора.
   - Сакс, ты даже не представляешь, насколько для меня это важно.
   - Я не позволю тебе убить себя.
   - Не позволю?! - разъярился Райм. - Не позволю? А с какой стати я  должен
спрашивать на это твоего разрешения?
   - Мисс... - спокойно начал Бергер, - офицер Сакс, это его личное решение,
и оно ничему не противоречит. Линкольн вполне осознает то,  что  делает.  Он
понимает больше, чем, пожалуй, все остальные мои пациенты.
   - Пациенты? - скривилась Амелия. - Вы, наверное, хотели сказать, жертвы.
   - Сакс! - укоризненно взглянул на нее Райм, стараясь, чтобы его голос  не
прозвучал слишком уж растерянно. - Мне потребовался целый год,  чтобы  найти
человека, готового помочь в таком деле.
   - Может быть, потому и так долго, что это неверное решение.  Об  этом  ты
никогда  не  задумывался?  И  почему   именно   сейчас?   Прямо   во   время
расследования?
   - Ну, а если бы у меня начался еще один приступ, переходящий в удар? Я бы
вообще потерял всякую способность общаться с внешним миром.  Я  сохранил  бы
возможность воспринимать все  происходящее,  оставаясь  при  этом  полностью
неподвижным. Ну, а если мозг у меня  продолжал  бы  работать,  тогда  вообще
никто бы не осмелился нажать за меня на курок. По  крайней  мере,  сейчас  я
могу отвечать за свои поступки.
   - Но почему ты так решил? - не унималась Сакс.
   - А почему бы и нет? Ну, скажи, что же тут неверного?
   - Ну... - Амелии казалось, что аргументы  против  самоубийства  настолько
очевидны, что и не стоит их перечислять. - Потому что...
   - Ну-ну, продолжай. Сакс...
   - Во-первых, это проявление трусости и слабости.
   Райм рассмеялся:
   - Ты что же, хочешь начать дискуссию по этому поводу? Неужели? Ну, что ж,
по крайней мере, это честно. "Трусость", говоришь ты. Давай  вспомним  тогда
сэра Томаса Брауна:
   "Когда жизнь становится ужаснее смерти, только тогда открывается истинная
ценность жизни". Смелость перед лицом непреодолимых бедствий и  страданий...
Классический аргумент в пользу жизни. Только  если  все  это  правда,  зачем
нужна анестезия перед операциями? Зачем продают аспирин?
   Почему болеутоляющие препараты занимают первое место по  продаже?  Прости
меня, но я могу сказать тебе точно, что в боли нет ничего хорошего.
   - Но ты не страдаешь от боли.
   - А как  ты  определяешь  понятие  боли.  Сакс?  Может  быть,  отсутствие
всяческих чувств и есть боль?
   - Но ты можешь приносить огромную пользу. Ты  только  посмотри  на  себя:
твои знания, твой опыт...
   - Это уже так называемый социальный аргумент. Он весьма популярен. - Райм
взглянул на погрустневшего врача, но тот молчал. Сейчас Линкольн увидел, что
Бергер заинтересованно смотрит на бледный позвонок,  лежащий  на  столе.  Он
взял его в закованные руки и медленно поглаживал. Райм  вспомнил,  что  этот
человек когда-то был ортопедом.
   - А кто сказал,  что  я  должен  обязательно  приносить  какую-то  пользу
обществу? - продолжал он, снова обращаясь к Амелии. -  Напрашивается  вывод,
не  могу  ли  я,  наоборот,  вносить  какой-то  отрицательный  вклад  своими
действиями? Ведь  я  могу  и  вредить  обществу.  Как  себе  самому,  так  и
остальным.
   - Ну что ж, такова жизнь.
   Райм улыбнулся:
   - Но я выбираю смерть, а не жизнь.
   Сакс задумалась, пытаясь подобрать нужные слова:
   - Это просто... В общем, смерть - это неестественно.
   - Разве? Вот Фрейд бы с тобой не согласился. В конце концов, он отказался
от принципа получения удовольствия, чувствуя, что должна существовать другая
реальность, не имеющая эротического  начала  и  в  то  же  время  являющаяся
движущей силой. Она и предусматривает логическое завершение всего того,  что
мы  сотворили  в  жизни.  Наше   саморазрушение   является   совершенным   и
естественным выходом.  Все  в  этом  мире  умирает  -  так  что  может  быть
естественней смерти? Амелия нервно почесалась.
   - Ну, допустим, - согласилась она. - Может быть, жизнь  для  тебя  -  это
вызов, это миллион проблем, которые остальные люди просто не замечают. Но  я
почему-то подумала... все то, что я знаю о  тебе,  наводит  на  определенную
мысль. Ведь ты как раз такой человек, который не отступает перед трудностями
и готов им противостоять.
   - Трудностями? Давай-ка я кое-что тебе расскажу. В течение целого года  я
был вынужден прибегать к помощи искусственного вентилятора легких. Ты видишь
шрам,  оставшийся  от  трахеотомии?  Так  вот,  при   помощи   изнурительных
дыхательных упражнений и моей чудовищной силы воли  мне  удалось  преодолеть
зависимость от этого механизма. В результате мои легкие остались  такими  же
сильными,  как  у  обычного  здорового  человека.  Даже  это  можно  считать
подвигом. И на это я потратил восемь месяцев своей жизни.  Ты  понимаешь,  о
чем я сейчас говорю? Шесть месяцев для того,  чтобы  управлять  элементарной
животной функцией, находящейся на уровне рефлекса. Я уже не говорю о  чем-то
гениальном, как, например, роспись Сикстинской Капеллы или техника  игры  на
скрипке. Я говорю, черт возьми, об элементарном дыхании.
   - Но ты же можешь потом поправиться. В следующем году, может быть, ученые
найдут выход и станут лечить такие заболевания.
   - Нет. Ни в следующем году, ни через десять лет.
   - Откуда тебе это известно? Исследования никогда не прекращаются...
   - Ну, разумеется. Тебе, наверное, неведомо, что в этой области  я  уже  и
сам понемногу стал специалистом. Пересадка  эмбриональной  нервной  ткани  в
поврежденные участки для стимулирования  восстановления  нейронов...  -  эти
слова легко слетали с его красивых губ.  -  Эффект  незначителен.  Некоторые
врачи предпочитают обрабатывать пораженные  зоны  всевозможными  химическими
препаратами, чтобы создать участок, благоприятный  для  регенерации  клеток.
Результат также невысок. У низших форм жизни, правда, наблюдается  некоторый
прогресс, но только не у высокоразвитых организмов. Если бы я был  лягушкой,
то уже снова мог бы ходить. Вернее, прыгать.
   - Значит, все-таки кто-то работает над этой  проблемой?  -  воодушевилась
Сакс.
   - Да, но ни один из ученых не ожидает прорыва в  ближайшие  двадцать  или
даже тридцать лет.
   - Ну, если бы результат был ожидаем, - вставила Амелия, - то его бы и  не
называли "прорывом".
   Райм засмеялся. Нет, эта женщина действительно неповторима.
   Сакс смахнула с лица вуаль непослушных волос и напомнила Райму:
   - Между прочим, твоя профессия касается юриспруденции, а  самоубийство  -
противозаконно.
   - А также грех, - отозвался Райм.  -  Кстати,  индейцы  из  штата  Дакота
считают, что люди, которые убили сами себя, после смерти должны  таскать  за
собой дерево, на котором повесились, в  течение  вечности.  И  что  же,  это
поверье ост