казала  ему
фотографию в своем бумажнике, он кивнул: "Да, похоже, я частенько видел его,
хотя это было давно".
   Хотя эти визиты носили неофициальный характер, Амелия  на  всякий  случай
вооружилась блокнотом. Правда,  ни  один  из  потерпевших  ничего  нового  о
преступнике не добавил.
   За окнами шумели деревья: клены  и  гингко  трепал  сильный  ветер.  Сакс
поднялась, скинула с себя форму и принялась чесаться. Особенно  под  грудью,
как всегда было после долгого ношения бронежилета. Потом  она  облачилась  в
домашний халат.
   Хотя подозреваемый номер 823 не слишком опасался ареста, к бегству он  на
всякий случай подготовился. Дом на Ван Бреворт оказался пуст. Хотя настоящий
владелец дома сообщил полиции, что постоялец проживал  достаточно  долго,  с
прошлого января (по подложным документам, разумеется), при осмотре жилища не
обнаружили даже  бытового  мусора.  После  того  как  Сакс  осмотрела  место
преступления, по ее следам прошлась целая бригада полицейских  экспертов  на
предмет обнаружения отпечатков пальцев. Однако первые  же  отчеты  оказались
безрадостными.
   - Складывается впечатление, что  он  не  снимал  перчатки,  даже  посещая
сортир, - заметил Бэнкс.
   Мобильная  группа  вскоре  обнаружила  и  такси,  и  седан,   оставленные
преступником в глухом  закоулке.  Местной  банде  автомобильных  воров,  как
заметил Селитто, потребовалось не более семи-восьми минут,  чтобы  разобрать
обе машины на запчасти. Любые  вещественные  доказательства,  которые  могли
хранить эти автомобили, разбежались по десятку магазинов.
   Сакс включила телевизор и отыскала канал новостей. Однако о похищениях не
было сказано ни слова:  темы  всех  репортажей  крутились  вокруг  церемонии
открытия конференции ООН.
   Амелия  смотрела  все  подряд:  и  комментарии   ведущих,   и   обращение
генерального  секретаря  ООН,  и  выступление  какого-то  посла  с  Ближнего
Востока, и даже рекламу.
   Она пыталась проявить интерес к передачам, поскольку  существовало  нечто
такое, о чем Сакс старалась не думать: ее сделка с Линкольном Раймом.
   Вроде бы, все закончилось. Кэрол и Пэмми  освобождены,  и  теперь  Амелии
придется выполнить свою часть договора - оставить Райма наедине  с  доктором
Бергером.
   С Бергером... Он  не  понравился  ей  с  первого  взгляда.  Во  всей  его
внешности,  в  спортивной  фигуре,  в  бегающих  глазках   и   всем   прочем
просвечивало  удовлетворенное  самолюбие.   Идеально   уложенная   прическа,
дорогая, с иголочки, одежда. Почему
   Райм не мог пригласить кого-нибудь, похожего на Кеворкяна?  Пусть  тот  и
странноват, но как-то больше подходит на роль доброго и мудрого дедушки.  Ее
веки сомкнулись. Забыть о мертвых...
   Сделка есть сделка. Но, черт тебя  подери,  Райм...  Нет,  она  не  могла
бросить его вот так, не попытавшись переубедить еще раз. Тогда,  в  спальне,
он застал ее врасплох, и она слишком  волновалась,  чтобы  привести  весомые
аргументы. У нее  есть  время  до  понедельника.  Вполне  достаточно,  чтобы
подготовиться и убедить Райма не делать этого. Хотя бы отложить, скажем,  на
месяц. Черт, да хоть на один день!
   А что она ему скажет? Амелия  решила  набросать  на  листке  план  своего
выступления перед Линкольном.
   Открыв глаза, она  выбралась  из  постели,  чтобы  вооружиться  ручкой  и
бумагой.
   И  застыла.  Дыхание  вырвалось  из  груди  со  свистом,  словно   ветер,
бушевавший снаружи...
   На нем была  черная  одежда,  лыжная  шапочка-маска  и  черные  перчатки,
блестящие, будто смазанные маслом.
   Посредине ее спальни стоял подозреваемый номер 823.  Ее  рука  машинально
дернулась в сторону прикроватного столика, в ящике которого лежали "Глок"  и
нож. Но преступник ожидал этого. В  воздухе  просвистела  лопата  и  ударила
Амелию по голове. В глазах блеснула вспышка, и девушка упала на пол.
   Ей удалось приподняться на четвереньки, но в тот же миг нога  ударила  ее
по ребрам, и она распласталась,  судорожно  ловя  ртом  воздух.  Потом  Сакс
почувствовала, как ее руки сковывают за спиной наручниками, а рот  залепляют
лентой. Движения нападавшего отличались быстротой  и  ловкостью.  Преступник
перевернул ее на спину, и халат девушки распахнулся.
   Она начала брыкаться, рефлекторно пытаясь избавиться от наручников.
   Получив еще один  удар  в  живот,  она  подавилась  воздухом  и  затихла.
Преступник подхватил ее под мышки и поволок через заднюю дверь  в  небольшой
садик, примыкавший к дому.
   Он не отрывал взгляда от ее лица: его не  интересовали  ни  ее  роскошный
бюст, ни плоский живот, ни лобок с рыжими  кудряшками.  Сейчас  Амелия  была
готова на все, лишь бы остаться в живых.
   Но  диагноз  Райма  оказался  верным.  Никакого   сексуального   влечения
преступник не испытывал. У него на  уме  было  что-то  совершенно  иное.  Он
сбросил ее тело между двумя грядками с анютиными глазками, так что соседи не
смогли бы ее заметить. Переведя дыхание, мужчина осмотрелся и воткнул лопату
в землю.
   Амелия Сакс расплакалась.
 
*** 
 
   Он елозил затылком по подушке.
   Однажды врач, наблюдая за ним в такой момент, высказался, хотя его  и  не
просили, что это обычное непроизвольное движение. Райм подумал, что  так  же
ведет себя и Сакс, бессмысленно терзая ногтями свои пальцы.
   Линкольн напряг мышцы  шеи,  поворочался,  устраивая  голову  удобнее,  и
посмотрел на таблицу. Он считал, что  перед  ним  находится  полная  история
безумия данного человека. Вот она вся: и в черных размашистых строках,  и  в
пробелах между ними. Однако конца истории Райм еще не видел. Пока.
   Он снова мысленно перебрал все "ключевые" предметы. Некоторые из них пока
оставались необъясненными.
   Шрам на пальце.
   Узел.
   Лосьон после бритья.
   Ну, пока нет самого подозреваемого, от шрама толку  никакого:  не  с  чем
сравнивать. Ничего определенного  относительно  узла,  кроме  поверхностного
заключения юного Бэнкса, что тот не относится к разряду морских.
   Теперь дешевый лосьон. Большинству преступников  и  в  голову  не  придет
пользоваться им перед делом. Тогда  зачем  он  им  так  обильно  поливается?
Инстинктивно Райм чувствовал, что этим ароматом  убийца  пытается  заглушить
другой, свойственный ему запах. Он опять перебрал в уме  возможные  причины:
запахи еды, алкоголя, табака...
   Почувствовав на себе чей-то взгляд, он чуть повернул голову влево. Черные
пустые глазницы черепа гремучей змеи пялились в сторону Клинитрона. Пожалуй,
это был единственный предмет, выбивающийся из общей картины.  Он  не  нес  в
себе никакой информации, а был подброшен только для того,  чтобы  подразнить
их.
   Внезапно Райма посетила  одна  мысль,  и  он  воспользовался  рамкой  для
переворачивания  страниц,  чтобы  найти  в  книге  "Преступления  в   Старом
Нью-Йорке" нужный абзац из главы о Джеймсе Шнейдере.
 
*** 
 
   Известный доктор,  занимающийся  проблемами  мозговой  деятельности  (это
недавно появившаяся, но ставшая уже модной  наука,  названная  психологией),
высказал неожиданную теорию, согласно которой  Шнейдер  вовсе  не  стремился
причинять вред своим жертвам. Этот ученый  муж  считал,  что  таким  образом
Шнейдер пытался отомстить тем, кто, как он полагал, сам причинил ему вред. А
именно, городской полиции или, может быть, обществу в целом.
   Кто знал, где находился источник этой ненависти? Возможно, как  и  истоки
Нила неизвестны современной науке, так ручейки, питавшие злобу  преступника,
могли оставаться непостижимыми для него самого. Хотя одна  из  причин  может
базироваться на следующем факте. В юном  возрасте  Шнейдер  стал  свидетелем
того, как его отец был арестован. Впоследствии он умер  в  тюрьме,  а  после
этого оказалось, что он был неповинен в грабеже,  в  котором  его  обвинили.
Сразу после ареста мать  мальчика  пустилась  во  все  тяжкие  и  совершенно
забросила ребенка. Джеймса воспитывала улица.
   Преступления, совершенные сумасшедшим, были своего рода вызовом: попыткой
выставить на всеобщее посмешище полицию, которая так несправедливо  обошлась
с его отцом и разрушила семью.
   Но так оно или нет, мы вряд ли узнаем.
   Однако ясно одно: выставляя напоказ несостоятельность защитников  закона,
Джеймс Шнейдер - Собиратель Костей - выплескивал свою ненависть на  город  в
целом, убивая его невинных жителей.
 
*** 
 
   Линкольн Райм откинул голову на подушку  и  снова  принялся  разглядывать
таблицу.
 
*** 
 
   Земля - пожалуй, самое тяжелое на этом свете.
   Эти почва, пыль, их железные объятия не душат человека, а сжимают со всех
сторон, обрекая на неподвижность, кончающуюся смертью.
   Сакс  сейчас  владело  одно  желание:  умереть.  Она  молила,  чтобы  это
произошло побыстрее. От страха, например, или вследствие разрыва сердца. Это
чувство родилось еще тогда, когда  первая  лопата  земли  обрушилась  на  ее
голову. Сейчас она молила о смерти едва ли не  сильнее,  чем  Линкольн  Райм
жаждал того момента, когда примет свои таблетки с бренди.
   Она лежала в могиле, которую преступник вырыл в ее собственном  дворе,  и
чувствовала, как жирная земля постепенно засыпает все ее тело.
   Испытывая садистское наслаждение, преступник хоронил ее медленно,  бросая
за раз не более половины лопаты, аккуратно разравнивая  землю.  Он  начал  с
ног, и теперь постепенно подбирался к ее  груди.  Земля  забивалась  ей  под
халат, и ее прикосновения напоминали шарящие пальцы любовника.
   Груз, давящий на Амелию, все нарастал, и ей уже трудно было  дышать.  Раз
или два преступник прекращал работу, чтобы взглянуть  в  ее  лицо,  а  потом
вновь брался за лопату.
   Он любит наблюдать...
   Руки Сакс были скованы за спиной, и она  бессознательно  вытягивала  шею,
чтобы как можно дольше оставаться на поверхности.
   Постепенно земля скрыла ее грудь, а потом плечи и шею.  Холодная  плотная
почва уже давила на горячую кожу ее щек, лишая девушку последней возможности
двигаться. Убийца наклонился над  ней  и  сорвал  ленту  с  ее  губ.  Амелия
попыталась было закричать, но в этот  момент  мужчина  бросил  горсть  земли
прямо в ее распахнутый рот. Она задохнулась. В ушах ее  зазвенело,  а  потом
почему-то послышалась мелодия песни, пришедшей из ее  детских  воспоминаний,
"Зеленые листья лета". Эту песню часто заводил отец, снова и снова отыскивая
ее на пластинке. Грустная мелодия назойливо  преследовала  Сакс,  и  девушка
закрыла глаза. Все стало черным. Она  попыталась  еще  раз  открыть  рот,  и
получила очередную порцию земли.
   Забывать о мертвых...
   И вот она уже под землей.
   Здесь совершенно тихо. Амелия не могла ни кашлянуть, ни вздохнуть.  Земля
- печать надежная. В легких почти не осталось воздуха, и  девушка  не  могла
издать ни звука. Тишина, нарушаемая лишь  навязчиво  звучащей  мелодией,  да
нарастающий шум в ушах.
   Затем давление  на  лицо  уменьшилось,  а  тело  стало  бесчувственным  и
невесомым, словно у Райма. Сознание начало меркнуть.
   Чернота, чернота. Ни единого слова от отца или от Ника...  Никаких  снов.
Никакого  переключения  передач,   чтобы   стрелка   спидометра   показывала
трехзначные цифры.
   Чернота.
   Забывать...
   Масса земли,  покрывшая  ее  тело,  постепенно  оседала,  утрамбовываясь.
Сознание удерживало лишь один  образ:  руку,  торчащую  из  могилы,  которую
Амелия видела вчера утром. Эта рука  извивалась,  словно  умоляя  о  пощаде.
Никакой пощады ей не будет.
   Рука манила Сакс за собой.
   Райм, мне будет не хватать тебя.
   Забывать...
 
Глава тридцать четвертая 
 
   Что-то  стукнуло  ее  по  лбу.  Довольно  сильно,  хотя   боли   она   не
почувствовала.
   Что, это? Что? Его лопата? Кирпич? Или,  может  быть,  наконец-то,  823-й
испытал  чувство  сострадания  и,  решив,  что  такая  смерть  бесчеловечна,
вернулся сюда, чтобы попросту перерезать ей горло?
   Второй удар, потом еще один. Она не могла открыть глаза,  но  даже  через
сомкнутые веки ощущала приближение света. Появились  цвета.  И  воздух.  Она
вытолкнула изо рта слипшуюся землю и начала делать осторожные  вдохи.  Затем
закашлялась и стала судорожно отплевываться.
   Наконец, она открыла глаза и через пелену слез увидела неясные  очертания
Лона Селитто. Он стоял  между  двух  полицейских  врачей,  один  из  которых
пальцами в резиновых перчатках продолжал выковыривать грязь у нее изо рта, а
другой стоял наготове с кислородным баллоном и маской.
   Селитто и Бэнкс быстро откапывали тело Амелии, раскидывая землю в  разные
стороны своими мускулистыми руками. Затем они аккуратно подняли ее и  вынули
из халата, словно змею из старой кожи. Селитто,  разведенный  несколько  лет
назад, быстро отвернулся, накинув на ее плечи свою  куртку.  Молодой  Джерри
Бэнкс успел все-таки полюбоваться на ее нагое тело. Но сейчас она совсем  не
сердилась на него.
   - Вы... успели?.. - только и смогла выговорить Сакс, прежде чем ее  снова
одолел приступ сильнейшего кашля.
   Селитто выжидающе посмотрел на  все  еще  запыхавшегося  Джерри,  который
тщетно пытался догнать подозреваемого. Он печально покачал головой:
   - Нет. Ему удалось скрыться.
   Амелия уселась на газоне и вдохнула кислород из баллона.
   - Но как вы узнали? - прохрипела она.
   - Райм, - пояснил Джерри. - И даже не спрашивай, как  это  ему  пришло  в
голову. Он позвонил и поднял на ноги всю команду. Мы были на местах, поэтому
сразу же рванулись сюда.
   Амелия почувствовала, как оцепенение  покидает  ее.  Только  теперь  она,
наконец, полностью осознала,  что  могло  произойти.  Она  выронила  из  рук
кислородную маску, поднялась, отступила на пару шагов, и  неожиданно  из  ее
глаз  хлынули  слезы.  Напряжение  уступило  место  безудержному   плачу   с
причитаниями:
   - Нет, нет! О Господи, нет!
   Она принялась шлепать себя по рукам  и  ногам,  пытаясь  стряхнуть  ужас,
который никак не  отпускал  ее,  продолжая  преследовать  девушку,  как  рой
разъяренных пчел.
   - О Господи! Нет!..
   - Сакс! - встревожился Бэнкс. - Сакс, что с тобой?
   Но Лон помахал ему рукой, жестом показывая, чтобы тот отошел в сторону:
   - Все в порядке, - коротко пояснил он. - Лон придерживал ее за  плечи,  а
девушка опустилась на четвереньки, и ее вырвало. Она еще долго всхлипывала и
сжимала кулаки, словно хотела раздавить остатки прилипшей к пальцам грязи.
 
*** 
 
   Амелия прижалась к нему лицом и обхватила плечи Райма. И замерла в  таком
положении она оставалась довольно долгое время.
   - Сакс... Сакс...
   Наконец, она отошла от Клинитрона и вытащила из угла комнаты  старое,  но
очень удобное кресло.  Амелия,  в  просторных  теплых  брюках  и  рубашке  с
короткими рукавами, с удовольствием плюхнулась в  него  и  перекинула  через
подлокотник свои красивые  длинные  ноги.  Сейчас  она  больше  походила  на
озорную школьницу.
   - Но почему именно мы, Райм? Почему он выбрал нас, и теперь мы  страдаем?
- Она произнесла это хриплым шепотом: земля здорово  поцарапала  гортань,  и
сейчас девушке было даже больно разговаривать.
   - Настоящие жертвы не те, кого он похищает, а именно мы,  -  объяснил  ей
Линкольн.
   - А кто именно - мы?
   - Ну, точно я и сам не знаю. Может  быть,  общество  в  целом.  Или  этот
город. Или ООН. Полицейские. Я  тут  немного  познакомился  с  его  библией,
прочитав главу о Джеймсе Шнейдере. Ты помнишь теорию  Терри  о  том,  почему
преступник оставляет нам "ключевые" предметы?
   - Конечно, - вступил в разговор Селитто. - Чтобы мы стали  соучастниками.
Ему требуется с кем-то делить  чувство  вины.  Тогда  ему  становится  легче
убивать. Он уже как бы не один.
   Райм кивнул, но при этом добавил:
   - Возможно, хотя лично я думаю  теперь  о  другом.  Я  полагаю,  что  эти
оставленные для нас предметы служат как бы для нападения на нас. Ведь каждая
погибшая жертва - это большая потеря.
   В своей старой простенькой одежде,  с  завязанными  в  хвостик  волосами,
Амелия сейчас казалась еще красивей, чем прежде. Но глаза ее выражали только
боль и ужас пережитого. Она как будто заново ощущала все то, что ей пришлось
испытать. Райм представил себе, что было бы с ним, если бы  Амелия  погибла,
похороненная заживо, и отвернулся.
   - Но что он имеет против нас? - удивилась девушка.
   - Понятия не имею. У  Шнейдера,  например,  ошибочно  арестовали  отца  и
посадили в тюрьму, где тот и умер. А что касается нашего преступника...  Кто
его знает? Лично меня, как вы все помните,  больше  интересуют  вещественные
доказательства...
   - ... а не причины преступления, - закончила за Линкольна Сакс.
   - Почему он выбрал нас и никак не может отстать? - задался вопросом Банкс
и задумался, глядя на Амелию.
   - Итак, мы обнаружили его логово и спасли девочку.  Мне  кажется,  он  не
рассчитывал на то, что все  это  произойдет  так  быстро.  Может  быть,  это
напугало его. Лон, теперь надо позаботиться о том, чтобы у  каждого  из  нас
была надежная круглосуточная охрана. Он, видимо, снялся с насиженного  места
после того, как мы потревожили его покой, но все равно далеко пока,  что  не
уходит. Теперь ему не терпится нанести нам как можно больше вреда. Я и  Лон,
Джерри, Сакс, Купер, Хауманн, Поллинг, - мы  все  стоим  на  очереди  в  его
страшном списке. Могу поспорить, что тут я не ошибаюсь. А сейчас необходимо,
чтобы на месте преступления у дома Сакс поработали ребята Перетти.  Конечно,
сейчас убийца  был  максимально  осторожен  и  вряд  ли  оставил  что-нибудь
существенное, но все же... Ведь ему пришлось буквально убегать  оттуда,  что
явно не входило в планы преступника.
   - Наверное, будет лучше, если я сама отправлюсь туда, - предложила Сакс.
   - Нет, - возразил Райм.
   - Но мне надо осмотреть место преступления.
   - Тебе надо немного отдохнуть, - отрезал Линкольн, и слова его прозвучали
как приказ. - И это обязательно. Ты, конечно, меня извини, но  выглядишь  ты
сейчас паршиво.
   - Он прав, офицер, - согласился с другом Селитто. - И никаких возражений.
Пока что мы в помощи не нуждаемся. Двести человек только и  занимаются  тем,
что ищут его. Кроме того, Фред Деллрей выпросил еще сто двадцать агентов для
помощи нам.
   - Вот интересно! На моем дворе было совершено преступление, а мне не дают
его осмотреть!
   - Все верно, - кивнул Райм. -  Лон,  по-моему,  правильно  тебе  объяснил
обстановку.
   Селитто направился к выходу:
   - Надеюсь, возражений уже не будет?
   - Нет, сэр.
   - Ну, Бэнкс, пошли, нам еще надо потрудиться. Сакс, вас подвезти? Или вам
еще доверяют машину?
   - Нет, спасибо, я сама на колесах, - слабо улыбнулась Амелия.
   Детективы ушли, и до Райма еще  некоторое  время  доносились  их  голоса:
сначала  на  лестнице,  потом  снизу,  из  прихожей.  Затем  входная   дверь
захлопнулась, и они с Амелией остались одни.
   Райм спохватился, заметив, что в комнате очень уж ярко  горит  свет.  При
помощи своего пульта управления он уменьшил накал ламп.
   Сакс потянулась.
   - Ну, что ж, - неопределенно сказала она, взглянула на часы и заметила. -
Уже поздно.
   - Разумеется.
   Она поднялась и подошла к столу, туда, где  лежала  ее  сумочка.  Девушка
раскрыла ее, вынула компактную пудру и принялась изучать поврежденную губу в
маленькое зеркальце.
   - Ну, в общем, не так уж и заметно, - успокоил ее Райм.
   - Франкенштейн какой-то, - нахмурилась она, потрогав губу.  -  Почему  до
сих пор не придумали делать нитки для швов под цвет тела? - Она убрала пудру
назад, щелкнула замком сумочки и перекинула ремешок  через  плечо.  -  А  ты
решил передвинуть кровать, как я вижу. - Только теперь она обратила внимание
на то, что Клинитрон переехал ближе к окну.
   - Том постарался. Теперь я могу из окна смотреть на парк, когда захочу.
   - Ну, что ж, это здорово.
   Она подошла к окну и выглянула.
   "Ну, давай же, что ты медлишь? -  подбадривал  себя  Линкольн.  -  Ничего
страшного тут нет". Он набрал побольше воздуха и выпалил:
   - Может, ты хочешь остаться здесь? Я имею в виду, что уже очень