Она  подняла  голову  и  увидела,  что  глаза  всех  присутствующих
устремлены на нее. Словно все вокруг впали в состояние шока, если,  конечно,
агенты ФБР могли испытывать столь глубокие чувства.
   Она беспомощно взглянула на Деллрея.
   - Вы обнаружили отпечаток? - переспросил он, склонив голову набок.
   - Ну, да. Когда он боролся с последней жертвой, у него слетела  перчатка.
Поднимая ее, он оставил довольно четкий отпечаток пальца.
   - Где он? - встрепенулся Деллрей.
   - Господи! - воскликнул один из агентов. - Что же вы сразу не сказали?
   - Ну, я...
   По залу пробежал шепот.
   Трясущимися пальцами Сакс принялась перебирать конверты и  пакеты.  Найдя
нужный, она вручила фотоснимок Деллрею. Он осмотрел его и передал  человеку,
который, как сообразила Амелия, как раз и являлся специалистом по отпечаткам
пальцев.
   - Отлично, - сказал тот. - Определенно, это класс "А".  Сакс  знала,  что
отпечатки подразделяются на  классы  от  "А"  до  "С".  Последняя  категория
идентификации не подлежала. Но какое бы  удовлетворение  не  испытывала  она
сама от своей способности собирать вещественные доказательства, ее  гордость
была растоптана их коллективным ужасом оттого, что она упустила сразу  такую
важную деталь.
   Потом события стали разворачиваться лавинообразно. Деллрей передал снимок
одному  из  агентов,  и  тот  рысью  помчался  туда,  где   стояло   сложное
компьютерное  оборудование.  Он  поместил  снимок   в   прибор,   называемый
"Опти-скан". Другой агент включил компьютер  и  принялся  набирать  какие-то
команды. Деллрей тем временем схватился за  телефонную  трубку.  Нетерпеливо
постукивая ногой и опустив голову, он ждал, когда на его звонок ответят.
   - Джинни, это Деллрей, - наконец, заговорил он. - Пускай это станет потом
огромной  головной   болью,   но   я   закрываю   все   работы   по   помощи
северо-восточному  региону,  отдавая  приоритет  новой  операции...  Перкинс
находится здесь, и он уже дал  свое  согласие.  Если  этого  мало,  я  лично
свяжусь с Вашингтоном... Это касается ООН.
   Сакс знала, что компьютерный банк отпечатков пальцев, принадлежащий  ФБР,
использовался полицией всей страны. Именно к  нему  и  собирался  обратиться
сейчас Деллрей.
   - Просканировано, - доложил агент у компьютера. - Пересылаем.
   - Сколько времени это займет?
   - Десять-пятнадцать минут.
   Деллрей нетерпеливо сплетал и расплетал пальцы:
   - Ну, давай же, ну, пожалуйста...
   Вокруг Сакс закрутился целый вихрь активности. До нее доносились  обрывки
разговоров,  где  упоминались   оружие,   вертолеты,   наземный   транспорт,
антитеррористические мероприятия и тому  подобное.  Беспрерывно  раздавались
телефонные  звонки,  стучали   клавиши   компьютерных   клавиатур,   клацало
проверяемое оружие, разворачивались городские карты.
   Перкинс постоянно висел на телефоне, беседуя то ли со спецподразделениями
по борьбе с терроризмом, то ли с директором, то ли с мэром. А может быть,  и
с самим президентом.
   - А я и не знала,  что  этот  отпечаток  так  важен,  -  призналась  Сакс
Деллрею.
   - Такие вещи всегда важны, особенно, если имеется обширный  банк  данных.
Раньше отпечатки снимали больше для показухи. А вот теперь и общественность,
и пресса, да и сами жертвы будут знать, на что мы способны.
   - Да вы шутите.
   - Нет, ничуть. Взять хотя бы  Нью-Йорк.  Чтобы  найти  подозреваемого  по
отпечаткам вручную, потребуется лет пятьдесят. А компьютерная система поиска
потратит на это лишь пятнадцать минут.  Когда-то  вероятность  идентификации
составляла не более двух процентов, а сейчас возросла до двадцати  и  более.
Кстати, снимок просто бесценный! Кстати, Райм знает об этом?
   - Конечно.
   - И он не уцепился за него, как только увидел? Да, этот Линкольн допустил
роковую ошибку.
   - Послушайте, офицер,  -  обратился  к  Сакс  Перкинс,  прикрывая  трубку
ладонью, - поскорее заканчивайте опись вещественных доказательств.  Их  надо
отправить в лабораторию. Пусть ими занимаются специалисты.
   Тут Амелия вдруг вспомнила, что федералы, работающие в этой  лаборатории,
не раз обращались за помощью именно к Райму.
   - Хорошо, я все сделаю.
   - Мэллори, Кемпл, перенесите вещдоки в кабинет  и  снабдите  нашу  гостью
учетными карточками. У вас есть ручка, офицер?
   - Да.
   Сакс последовала за агентами в небольшой кабинет, нервно щелкая по дороге
кнопкой шариковой ручки. Она уселась за стол и,  когда  агенты  принесли  ей
стопку карточек, раскрыла мешок с собранными уликами.
   За ее спиной раздался голос,  и,  обернувшись,  Амелия  увидела  Деллрея,
чрезвычайно оживленного и довольного. Когда они ехали сюда в машине, кто-то,
обращаясь к нему, назвал его "Хамелеоном", и теперь  Сакс  начала  понимать,
насколько агент соответствовал своей кличке.
   Пританцовывая на месте, он игриво обратился к ней:
   - Мы называем нашего Перкинса  Большой  Циклоп.  Но  не  потому,  что  он
смахивает на монстра, как вы могли подумать, а от слова "эн-циклоп-едия".  К
тому же он всегда, когда надо,  лучше  других  знает,  как  следует  держать
вожжи.  А  в  сложившейся  ситуации  это  просто  необходимо.  -  Деллрей  с
вожделением втянул ноздрями воздух, проведя под носом сигаретой,  словно  то
была Бог весть какая дорогая сигара. - Кстати, офицер, а вы знаете,  что  вы
слишком умны и привлекательны, чтобы заниматься подобной работой?
   - Что вы имеете в виду?
   - На кой вам сдались все эти  преступления?  Вам  это  не  нужно.  -  Его
блестящая черная физиономия с лукавыми морщинками в уголках глаз, впервые за
все это время показалась Сакс вполне искренней.  -  Вам  следует  заниматься
общественной деятельностью, чтобы всегда быть на виду.  А  на  этой  службе,
вечно копаясь в грязи, вы и сами в нее постепенно превращаетесь.
 
*** 
 
   Одной из последних жертв безумного насилия Джеймса Шнейдера стал  молодой
человек по фамилии Ортега. Он появился на  Манхэттене,  приехав  из  Мехико.
Политическая обстановка на  его  родине  (предсказываемый  бунт  популистов,
рвущихся к власти, случился раньше, чем его ожидали) делала любой бизнес  по
крайней мере затруднительным. Тем не менее, предприимчивый  делец  прожил  в
городе всего неделю, и тут же таинственно исчез. Выяснилось, что в последний
раз его видели в таверне в западном районе, и власти сразу заподозрили,  что
он стал очередной жертвой Шнейдера. Грустно, но вскоре выяснилось,  что  это
действительно так.
 
*** 
 
   Собиратель костей вот уже  пятнадцать  минут  колесил  по  улицам  вокруг
Нью-йоркского университета. На прилегающей территории было много народу,  но
в  основном  детишки,  скейтбордисты  и  бездельничающие  во  время  каникул
студенты. Здесь  было  одновременно  празднично  и  дико.  Певцы,  жонглеры,
акробаты... Собирателю  костей  внезапно  вспомнились  музеи,  популярные  в
начале девятнадцатого века. Собственно, это  были  не  музеи  в  современном
понимании этого слова, а скорее сборище  палаток,  балаганов  и  павильонов,
предлагавших всевозможные шоу, демонстрируя всяческих уродцев, фокусников  и
тому подобное. Тут же продавался товар на любой вкус, начиная с  эротических
французских открыток, кончая щепками от креста, на котором был распят Иисус.
   Несколько раз собиратель костей  притормаживал,  но  услугами  его  такси
никто так и не воспользовался: либо из-за  нежелания,  либо  из-за  нехватки
денег.
 
*** 
 
   Шнейдер привязал каменные блоки к ногам сеньора Ортеги и сбросил его  под
пирс на реке Гудзон, чтобы грязная вода и рыбы могли уничтожить его тело  до
самых костей. Труп был обнаружен через две недели, и мы так и не знаем, была
ли жива несчастная жертва в тот момент, когда ее кидали в  воду.  Хотя  есть
все основания полагать, что все  происходило  именно  так.  Шнейдер  жестоко
укоротил веревку таким образом, чтобы лицо сеньора Ортеги находилось лишь  в
нескольких дюймах от поверхности воды. Без сомнения, несчастный изо всех сил
пытался добраться до нее  и  до  последнего  момента  созерцал  близкую,  но
недостижимую границу, отделявшую его от вольного воздуха.
 
*** 
 
   На глаза собирателю костей попался  болезненного  вида  молодой  человек,
стоявший у поворота. "Возможно, у тебя  и  СПИД,  -  подумал  убийца,  -  но
кости-то здоровы. К тому же, вон как они рельефно выступают под кожей.  Твои
кости вечны..." Однако юноше такси тоже не понадобилось, и собиратель костей
еще долго с вожделением поглядывал  на  худощавое  тело  в  зеркало  заднего
обзора.
   Собиратель костей так увлекся, что едва успел объехать пожилого  мужчину,
неожиданно оказавшегося прямо перед машиной и отчаянно голосовавшего длинной
тощей рукой. Человек отпрыгнул в сторону, а такси резко затормозило рядом  с
ним.
   Мужчина открыл заднюю дверь и нагнулся:
   - Смотреть надо, куда едешь, - бросил он, но это  прозвучало  скорее  как
нравоучение, а не как злобное порицание.
   - Простите, - с самым сокрушенным видом извинился убийца.
   Пожилой мужчина еще некоторое время колебался, но, поскольку других такси
на улице не было, сел наконец в машину.
   Дверца захлопнулась.
   "Старый и худой, - пронеслось в голове преступника. - Кожа, небось, будет
слезать с костей, как шелковый чулок".
   - Итак, куда прикажете? - обратился он к пассажиру.
   - В восточную часть.
   - Понял, - сказал водитель и, натянув на лицо лыжную маску, крутанул руль
и погнал машину на запад.
 
Часть третья 
Дочь копа 
 
   Переворот, переворот, переворот!
   Таков принцип Нью-Йорка... Даже кости наших предков не остаются  здесь  в
покое более четверти века.  Новое  поколение  людей  с  усердием  уничтожает
останки своих предшественников.
   Из дневника Филипа Хоуна, мэра Нью-Йорка, 1845 г.
 
Глава восемнадцатая 
Суббота, 10 часов 15 минут вечера - воскресенье, 5 часов 30 минут утра. 
 
   - Плесни-ка мне еще, Лон.
   Райм пил  через  соломинку,  Селитто  предпочитал  отхлебывать  прямо  из
стакана. Оба решили сегодня ничем не разбавлять  крепкие  напитки.  Детектив
развалился на старом плетеном стуле, и Райму через  некоторое  время  начало
казаться, что тот очень похож на Питера Лорре из "Касабланки".
   Терри Добинс ушел, но перед этим успел выдать  несколько  психологических
предположений  о  патологической  самовлюбленности   некоторых   федеральных
агентов. Джерри Бэнкс покинул их вскоре после визита Деллрея,  а  Мел  Купер
продолжал кропотливо разбирать и упаковывать свое драгоценное оборудование.
   - Великолепный напиток, - отметил Селитто, отпив еще глоток  "скотча".  -
Господи, я себе не могу позволить такую роскошь. Сколько же ему лет?
   - Именно этому, как я полагаю, двадцать. Детектив с  уважением  посмотрел
на золотисто-коричневую жидкость:
   - Да, женщина в таком возрасте тоже считается вполне созревшей и способна
доставить настоящее удовольствие.
   - Скажи мне лучше вот что, Лон. Я насчет Поллинга. Что означает этот  его
приступ ярости?
   -  Наш  маленький  Джимми?  -  Селитто  рассмеялся.  -  У   него   сейчас
неприятности.  Ведь  это  он   первым   посоветовал   вывести   Перетти   из
расследования и ничего не доложил в  ФБР.  Он  сам  поставил  себя  в  такое
трудное положение. И потом, ведь это он настоял,  чтобы  тебя  подключили  к
ведению дела. В общем, шумиха стояла порядочная. И не конкретно относительно
тебя. Просто участие гражданского лица в таком  ответственном  расследовании
вообще трудно себе представить.
   - Так, значит, это Поллинг просил за меня, а я почему-то считал, что шеф.
   - Да, но первым ему эту идею подсказал  именно  Поллинг.  Он  сразу  тебя
вспомнил, как только просочились новости о том, что  на  месте  преступления
найдены не совсем обычные вещественные доказательства.
   - И Джим захотел, чтобы я стал консультантом?
   "Как странно, -  подумал  Райм,  -  ведь  мы  с  ним  не  виделись  и  не
поддерживали никаких  отношений  вот  уже  несколько  лет".  С  того  самого
рокового дня, когда Райм получил травму. Но как раз тогда дело вел  Поллинг,
и именно он поймал Дэна Шепарда.
   - Ты, похоже, удивлен, - заметил Селитто.
   - Еще бы. Мы никогда не питали особо  теплых  чувств  друг  к  другу.  По
крайней мере, раньше.
   - А в чем дело?
   - Я в свое время послал на него жалобу, - признался Райм. - Это было  лет
шесть, а может, и все семь назад, когда Джим еще ходил в звании  лейтенанта.
Я застал его как-то с подозреваемым, которого он допрашивал прямо  на  месте
преступления. Я взорвался. Еще бы! Он ведь  портил  своим  присутствием  все
следы. Разумеется, мне пришлось доложить  об  этом.  И  уже  позднее,  когда
случилось так, что он стрелял в невооруженного  подозреваемого,  ему  и  это
дельце припомнили.
   - Ну, я думаю, такие мелочи уже  давно  забыты  и  прощены.  Это  я  могу
сказать  наверняка.  Знаешь,  как  он  старался,  чтобы  тебя  подключили  к
расследованию!
   - Лон, ты не мог бы сделать одолжение и набрать мне один номер?
   - С удовольствием.
   - Нет, - возразил вездесущий Том и мгновенно отобрал у детектива телефон.
- Пусть он привыкает набирать сам.
   - У меня нет на это времени, - закапризничал Райм. - Я так  и  не  понял,
как функционирует эта штуковина.  -  Он  указал  движением  глаз  в  сторону
хитроумного приспособления с джойстиком.
   - Но вы даже и не пытались научиться. А  это  большая  разница.  Кому  вы
хотите позвонить?
   - Бергеру.
   - Нет, не надо, - попытался отговорить хозяина Том. - Уже поздно.
   - Спасибо за напоминание, но в последнее время  я  только  и  делаю,  что
смотрю на часы, - холодно ответил Райм. -  Позвони  ему.  Он  остановился  в
отеле "Плаза".
   - Нет.
   - Я прошу тебя позвонить.
   - Вот, пожалуйста. - Том положил листок с записанным номером  на  дальний
конец стола, но Райм все же ухитрился прочитать  его.  Бог,  конечно,  отнял
многие  способности  Линкольна  Райма,  но  сохранил  ему   остроту   зрения
двадцатилетнего юноши. При помощи джойстика, переводя рычажок  на  различные
цифры щекой, он набрал нужный номер. Все оказалось не  так  сложно,  как  он
предполагал, но теперь Райм нарочно сделал процесс  довольно  длительным,  и
еще умудрился надоесть присутствующим  своим  нытьем.  Том  рассердился,  но
ничего не сказал и, гордо подняв голову, удалился на первый этаж.
   Бергера в номере не оказалось, и  Райму  пришлось  оставить  сбою  затею.
Теперь он бесился оттого, что ему никак  нельзя  было  со  злостью  швырнуть
трубку на рычаг.
   - У тебя какие-то проблемы? - встрепенулся Селитто.
   - Нет, - прорычал Линкольн.
   "Куда он исчез? - раздражительно думал Райм. - Уж в такое время мог бы  и
посидеть в гостинице". Сейчас Райма охватило давно забытое чувство ревности.
Как же так? Его личный доктор смерти  отправился  помогать  умирать  кому-то
другому!
   Неожиданно Селитто рассмеялся. Райм посмотрел  на  приятеля.  Тот  заедал
виски шоколадом, откусывая  прямо  от  плитки.  Он  совсем  забыл,  что  Лон
придерживался диеты, когда они  работали  вместе,  и  питался  исключительно
полуфабрикатами.
   - Я вот что хотел рассказать, - немного успокоившись, начал он. -  У  нас
работал такой Бенни Понцо, помнишь?
   - А как же, в отделе борьбы с организованной  преступностью.  Только  это
было, кажется, двенадцать лет назад.
   - Да.
   Райму нравилось занятие Бенни. Преступники там  всегда  профессионалы,  а
места преступлений особенно будоражили кровь. Кроме того, сами жертвы  очень
редко оказывались невинными овечками.
   - Вы о ком говорите? - подал голос Мел Купер.
   - Вспомнили одного боевого товарища, - откликнулся  Селитто.  -  Помнишь,
когда он требовал бутерброд, ну, хотя бы с конфеткой?
   Райм кивнул и тоже засмеялся.
   - Что же это за история такая веселая? - заинтересовался Купер.
   - Ну, хорошо, - начал Селитто. - Представь:  мы  с  Раймом  и  еще  двумя
парнями  работали  в  центральных  кассах  по  продаже   железнодорожных   и
авиабилетов. А Бенни, этакий здоровяк, вдруг уселся на скамейку, скорчился и
начал ощупывать свой живот.  Неожиданно  он  застонал:  "Я  голоден.  Я  так
голоден! Мне сейчас хотя бы бутербродик с конфетой". Мы переглянулись,  и  я
спросил: "А что это такое?". Он посмотрел  на  меня  так,  будто  я  с  луны
свалился, и заявил: "Ты что, вообще ничего не понимаешь?  Берется  шоколадка
"Херши", кладется между двумя батонами хлеба и съедается. Только и всего!"
   Все снова рассмеялись. Селитто протянул шоколад Куперу,  но  тот  замотал
головой, потом Райму.  Линкольн  вдруг  почувствовал  непреодолимое  желание
откусить хотя бы немножко. Вот уже год, как он не притрагивался к  шоколаду.
Он старался избегать подобных продуктов: сахара, пирожных, конфет.  Эта  еда
доставляла ему  немало  проблем.  Такие  мелочи,  над  которыми  никогда  не
задумывается здоровый человек, для инвалида  становятся  тяжким  бременем  и
здорово изматывают. Ну,  хорошо,  допустим,  вы  не  в  состоянии  нырять  с
аквалангом или покорять вершины Альп. Ну и что из  этого?  Многие  не  могут
себе это позволить. Но зато все  чистят  зубы.  Ходят  к  дантистам,  ставят
пломбы, ездят на электричках домой. А  когда  никто  не  смотрит,  то  любой
человек может запросто выковырять пальцем застрявший в зубах орешек.
   Любой, но только не Линкольн Райм.
   Он тоже отрицательно замотал головой и надолго приник к своей  соломинке.
Его глаза снова скользнули на  экран  компьютера.  Он  вспомнил,  что  начал
писать прощальное письмо Блэйн, когда этим утром Селитто и  Бэнкс  ворвались
сюда, в спальню, и нарушили его покой. Кроме того, ему  надо  было  написать
еще несколько писем.
   Одно  из  них  он  уже  долгое  время  откладывал  в  долгий  ящик.   Оно
адресовалось Питеру Тейлору, специалисту по  травмам  позвоночника.  Большей
частью они с ним разговаривали не о нынешнем состоянии здоровья Райма,  а  о
смерти. Доктор был ярым противником эвтаназии. Сейчас Райм почувствовал, что
просто обязан написать ему объяснительное письмо с изложением  всех  причин,
по которым он все же решил достичь своей цели и совершить самоубийство.
   А как насчет Амелии Сакс?
   Дочь Копа тоже, разумеется, получит записку. Так решил Райм.
   Калеки обладают благородным сердцем, калеки добры, калеки имеют  железную
волю...
   Да ничем они не обладают. Просто они умеют прощать.
 
*** 
 
   Дорогая Амелия! Моя дорогая Амелия! Дорогой офицер Сакс!
   Ввиду того, что я в течение некоторого времени имел удовольствие работать
с вами вместе, хочу воспользоваться случаем и поставить вас в известность  о
следующем. Хотя я и считаю вас предательницей и Иудой, я вас  прощаю.  Более
того, я желаю вам всего  наилучшего  в  вашей  будущей  карьере.  Пусть  вам
сопутствует успех в нелегком деле целования репортерских задниц...
 
*** 
 
   - А что ты знаешь о Сакс, Лон?
   - По-моему, все, кроме  того,  что  у  нее,  оказывается,  взбалмошный  и
несносный характер. Вот это мне было неведомо.
   - Она замужем?
   - Нет. Правда, у нее такое личико и фигурка, что, конечно, можно было  бы
представить, что в таком возрасте ей  уже  давно  пора  обзавестись  семьей.
Какой-нибудь симпатичный парень уже приметил бы ее. Но она даже ни с кем  не
встречается. Мы только слышали, что несколько лет назад  у  нее  был  то  ли
приятель, то ли жених, но она никогда об  этом  не  распространяется.  -  Он
заговорил тише. - Ходят слухи, что она лесбиянка. Но я утверждать ничего  не
буду. Что касается моей личной жизни, то я "снимаю" себе женщину  вечером  в
субботу в прачечной самообслуживания. Между прочим, очень оригинальное место
и никогда не подводит. Так что я не жалуюсь.
   Тебе придется научиться забывать мертвых...
   Райм вспомнил выражение ее лица в  тот  момент,  когда  он  произнес  эту
фразу. Что бы это могло значить? Потом он рассердился на  себя  за  то,  что
слишком уж много времени думает об этой женщине. И снова занялся соломинкой.
   Зазвенел звонок у входной двери. Райм и  Селитто  одновремен