аданный  квадрат  риска,  стала  известна  вся  имевшаяся  в   центре
информация.
    Поскольку дом Ландсберга все еще  находился  под  наблюдением,  то
засечь гостя - им оказался Клим Мальгин - не составило труда.  И  хотя
Бояновой, получившей  сообщение  спустя  секунду  после  этого,  очень
хотелось узнать,  что  нужно  хирургу  в  замке  бывшего  председателя
СЭКОНа, поднимать тревогу она  не  стала,  помня  просьбу  Мальгина  и
заявление Столбова об отказе следить за  ним,  а  тем  более  готовить
захват. Но потом поступило еще одно донесение - о  взрывном  выделении
пси-энергии в районе Хаапсалу, и Власта решила самолично поговорить  с
Мальгиным, расставить точки над "i". Сообщение о  появлении  "пакмака"
Шаламова в том же районе застало ее по пути на базу "Десна-3",  откуда
она немедленно дала в эфир "три девятки" и перешла на  борт  дежурного
спейсера, подготовленного к операции "Сын сумерек". К моменту прибытия
спейсера по вектору тревоги район  был  перекрыт  по  вертикали  тремя
слоями радарного  слежения  и  накрыт  "стаканом"  второго  резервного
погранфлота УАСС.
    Визуальное слежение заработало в тот момент, когда спейсер выходил
из кенгуру над заливом, и Столбов наконец увидел всю панораму событий,
подготовленных к действию компьютерным  сопровождением  и  предыдущими
усилиями большого количества людей.
    Корма "пакмака" Шаламова торчала из глубокой борозды,  пропаханной
в зеленом газоне лужайки  перед  стеной  замка.  От  удара  два  когга
сорвались с креплений  и,  завязнув  в  дерне,  отстали  от  основного
комплекса связки - трех коггов и осевого драккара.  Верхний  шлюп  был
сдвинут и смят, но центральный модуль не пострадал.  Шаламова  в  нем,
наверное, уже не было, открытый люк говорил сам за  себя.  Но  не  это
привлекло внимание прибывших оперативников: от "пакмака" к  замку  шла
широкая черная полоса  обуглившейся  травы,  и  эту  полосу  протыкала
редкая цепочка метровых вмятин, будто здесь прошел некто  массивный  и
громадный, как людоед из сказки. Но и это оказалось не главной деталью
пейзажа, и даже не снесенные и втоптанные в грунт  ворота.  Все  шесть
строений  замка  были  искорежены!  Искривлены!  Особенно  центральная
зубчатая башня  -  чертог  Ландсберга,  завитая  в  странную  шипастую
спираль. И даже отсюда, с расстояния  в  полтора  десятка  километров,
чувствовалась дрожь: воздуха, стен замка,  деревьев  вокруг,  холма  и
земли.
    - Что  там  происходит?!  -  раздался  в  наушниках  экрана  голос
Бояновой. - Дайте картинку!
    - "Пчелы" туда не  проникают,  -  отозвался  сдержанный  начальник
группы наблюдения. - А те, что сидели там, прекратили  передачи  сразу
же после появления объекта номер один - Мальгина.
    - Пошлите зонды.
    - Запустили два, оба тут же замолкли. Удалось только увидеть,  как
из замка бежали собаки.  Кстати,  минуту  назад  наблюдался  настоящий
переполох среди местной фауны: удрали все звери и улетели все птицы!
    - Димитр, - позвала инспектора Боянова, - сделайте же что-нибудь.
    - Обойме-Д  -  "заскоки"  пси-зет,  -  скомандовал  Столбов,   что
означало:  обойме  десанта  надеть  защитные  скафандровые  комплексы,
снабженные пси-защитой. После этого  он  оставил  Боянову  в  компании
прибывших командора погранслужбы и заместителя комиссара Рене Борда, и
капсула лифта унесла его в недра спейсера. Спустя две минуты,  накинув
ЗСК и заняв кокон пилота десантного "пакмака", Дмитрий катапультировал
свою связку к дому Ландсберга. О появлении богоида  -  "тысячеглазого"
(или  "миллионоглазого"  -  называли  его   по-всякому)   орилоунского
"призрака" - ему стало известно, когда "пакмак" выходил  из  пике  над
замком,  преодолев  расстояние  от  спейсера  до  замка  за  считанные
секунды.
    Знакомое  ощущение  разверзающейся  бездны  охватило   инспектора.
Холодок страха  зябко  взмурашил  кожу  на  спине.  Дмитрию  вдруг  на
мгновение    приоткрылась    колоссальная    глубина    происходящего,
замаскированная  внешним  отсутствием  масштабности,  но   наполненная
внутренней, пока еще непроявленной мощью и жуткой всепокоряющей  волей
противоборствующих  сил.  Не  было  сомнении:  Мальгин  встретился   с
Шаламовым, и контакт их по какой-то причине обернулся конфликтом.
    "Нам здесь делать нечего..." Додумать Столбов не  успел:  страшный
удар неведомой силы настиг снижающийся "пакмак", как мухобойка - муху,
и вмазал  его  в  лужайку  перед  замком,  рядом  с  разбитой  связкой
Шаламова. Связка инспектора раскрылась, когги посыпались с  креплений,
как бревна расползавшегося  штабеля,  и  Дмитрий  успел  вырвать  свой
осевой драккар из этой кучи, прежде  чем  второй  удар  не  впрессовал
оставшиеся машины в землю. Однако приблизиться к замку ему все-таки не
удалось, да и вряд ли он сумел  бы  что-нибудь  сделать,  даже  владея
мощью спейсера. В игре, затеянной Шаламовым и  Мальгиным,  участвовали
гораздо более грозные силы.
    Замок Ландсберга начал бесшумно и плавно разваливаться, таять,  на
его месте проявилась из воздуха удивительная  святящаяся  конструкция,
непрерывно  усложняющаяся,  растущая  в  размерах,  меняющая  цвет   и
плотность.  Она  переросла  замок,  достигла  в  диаметре   километра,
выбросила вверх сверкающий полупрозрачный  шпиль,  пронзивший  облака.
Кипение света и форм в ее  недрах  достигло  апогея  -  и  все  это  в
абсолютной тишине, лишь ветер постанывал в оперении даккара, да  шипел
прибой на берегу залива. Перестал восприниматься даже пульсирующий фон
связи "спрута". Все, кто наблюдал за этой картиной, затаили дыхание.
    Выросшее на месте замка здание теперь  напоминало  гигантский  ком
перламутровой сверкающей пены, продолжавшей расти и делиться, а шпиль,
выросший из его центра, вытянулся  уже  за  пределы  атмосферы  Земли,
отбросив с пути корабли погранфлота,  как  пушинки.  А  затем  по  обе
стороны шпиля появились две исполинские - выше рухнувших башен замка -
фигуры: одна человеческая,  вернее,  имеющая  человеческие  пропорции,
колеблющаяся, полупрозрачная, с размытым ликом, другая  нечеловеческая
-   лоснящаяся   призрачной    чернотой    глыба,    внушающая    ужас
апокалиптическими очертаниями, в которой  смешались  чуть  ли  не  все
твари, созданные воображением Босха, Дали и современных неомистиков.
    Вероятнее всего, это были внушенные образы, разбуженные  в  памяти
бушующим пси-штормом, который породила  борьба  Шаламова  -  Мальгина,
потому что видеоаппаратура шлюпа Столбова не видела  того,  что  видел
он, однако ему было не до анализа своих ощущений. Черный монстр поднял
нечто  вроде  огромного  меча,  собираясь  обрушить  его   на   голову
противника, и Столбов выстрелил - сработал инстинкт,  а  не  разум,  -
понимая, что никого в "пенной" горе нет, и все же веря,  что  помогает
именно Мальгину.
    Разряд  аннигилятора  уничтожил  часть  пенной  структуры,  прошел
насквозь черную фигуру огненным копьем, не причинив ей вреда, но  гнев
и ярость инспектора были адресованы точно, и Шаламов их услышал.
    Будто огромная когтистая лапа сжала вдруг голову Столбова так, что
затрещал череп! Дмитрий зарычал от  боли,  слепо  нащупывая  цель  для
нового  выстрела,  но  тело   перестало   повиноваться   ему,   голова
"взорвалась", превращаясь в пылающий факел,  боль  заполнила  тело  по
макушку, лавой хлынула из глаз и ушей, и он стал погружаться в  жаркий
ад небытия, не имея сил ни сопротивляться, ни даже предупредить десант
и весь флот об опасности  вмешательства.  Защита  скафандров  не  была
рассчитана на пси-атаку такой мощности, флот надо было отводить.
    В последнее мгновение  перед  беспамятством  Столбову  показалось,
будто кто-то ослабил хватку когтистой лапы, разжал когти, отвел лапу в
сторону, накрыл голову инспектора светящимся нимбом защиты, но так  ли
все это было на самом  деле,  Дмитрий  уже  не  узнал.  Спас  его  инк
драккара, вовремя перехватив управление и бросив шлюп прочь  от  места
схватки двух экзосенсов, двух магов.
    Отход десанта, ведомого Столбовым, показал всем,  в  том  числе  и
комиссару, что события  начинают  выходить  из-под  контроля.  Если  у
молодых  пограничников  и  безопасников  еще  тлела  надежда  укротить
извержение пси-вулкана, то у Бояновой не было  и  тени  сомнений,  что
флот не способен остановить экзосенсов. Однако оставался  шанс  успеть
что-то сделать, и Боянова начала с главного -  с  эвакуации  населения
города и близлежащих поселков. Убедившись, что  эвакуация  началась  -
опыт у пограничников и спасателей в этом деле был огромный,  -  Власта
созвала сверхкороткое эфирное совещание руководителей тревожных служб,
чтобы поставить вопрос: что делать?
    Первым отозвался командор погранслужбы Торопов:
    - Уничтожить!
    Второе  предложение  дал  Ван   Гочжу,   исполняющий   обязанности
председателя СЭКОНа:
    - Выбросить за пределы атмосферы!
    За первое предложение высказался, кроме Торопова, только  директор
УАСС, но его не поддержали ни  Боянова  и  ее  заместители,  ни  Совет
безопасности. Правда, Власта подумала, что  проблема  уничтожения  еще
может появиться на повестке дня,  когда  все  другие  аргументы  будут
исчерпаны, и все же она надеялась на  мирный  исход  операции,  тщетно
ломая голову над причиной схватки Шаламова и Мальгина.
    Умник уже имел опыт "вырезания" объекта  на  поверхности  Земли  и
выбрасывания  его  за   пределы   атмосферы   (шаламовский   генератор
отрицательной энергии), поэтому отработка императива заняла  считанные
секунды. Четыре спейсера с  необходимым  оборудованием  выдвинулись  к
заливу, квадратом охватывая зону странного боя "белой и черной магий",
опустились до высоты в двести  метров,  включили  генераторы  полей  и
стали  сближаться.  Пятый  спейсер  вонзил  свое  поле  горизонтально,
отрывая "поле боя" от  земли,  а  шестой  накрыл  этот  образовавшийся
"сосуд"-куб  "крышкой"  своего  поля.  Синхронизация   действий   была
великолепная,  командовал  парадом  Умник,  незримо  присутствующий  в
каждом инке спейсеров, и первое время казалось, что сияющий, пенящийся
ад с исполинами, ворочавшимися в клубах  дыма  и  облаках  искр-звезд,
вот-вот потухнет и, заключенный в прозрачный куб,  начнет  путешествие
сквозь атмосферу. Но произошло неожиданное: спейсеры,  эти  гигантские
машины пространства, похожие на  зеркальные  пирамиды,  достигающие  в
размерах трехсот метров, с безупречной эстетикой форм,  защищенные  от
большинства  космических   катаклизмов,   накрыла   волна   искажений,
превратив их в  подобие  отражений  на  воде,  колеблющейся  от  волн.
Строгие пирамиды кораблей начали деформироваться, вытягиваться языками
в разные  стороны,  пока  не  превратились  в  лепестковые  бутоны  со
стеблями  невиданных  тюльпанов,  сломали  строй,  заметались,   стали
падать. Два из них вырвались из сферы  искажений  и  успели  выровнять
полет, хотя прежнюю форму не восстановили, остальные рухнули на  берег
залива и на липовую рощу.
    Тишину  эфира  нарушили  испуганные  возгласы,  запросы  кораблей,
команды руководителей  второго  эшелона  подстраховки  и  спасательных
шлюпов.
    Боянова зажмурила глаза до боли, вдруг  осознав,  что  все  сейчас
зависит от нее, от единственного правильного решения,  ошибка  вела  к
непредсказуемым последствиям, к катастрофе, и не было рядом  человека,
который мог бы помочь.
    - Флоту-два... -  начала  Боянова,  не  зная,  как  продолжить.  -
Флоту-два отойти на дистанцию поражения, - быстро подсказал Шевчук  на
волне личной связи. - Подготовиться к залпу. Флоту-один  подготовиться
к погашению взрывной волны и отражению радиации.
    Боянова молчала.
    Масштабы  непонятного   конфликта   двух   экзосенсов   продолжали
расширяться, зона бесшумного буйства огня и света достигла в  диаметре
трех километров, погнала по заливу волны, с корнем уничтожила  липовые
рощи и сады в округе. Дважды гигантская ветвистая молния -  черная!  -
била с небес в "пену" превращений материи, и  дважды  пространство  со
всем впаянным в нее содержимым - воздухом, землей, спейсерным флотом -
вздрагивало и шаталось, так что у людей наступала дурнота и темнело  в
глазах.
    - Флоту-два...
    И в этот момент в  зал  спейсера  ворвалась  группа  людей,  среди
которых Власта с изумлением узнала сестру, Железовского, Баренца. "Кто
это? Зачем? Что вам надо?" - хотела она спросить, но прикусила язык  -
все прибывшие были интрасенсами.
    - Мы пришли помочь, Власта, - быстро заговорила старшая Боянова. -
Нас много, здесь у вас  двенадцать  прайд  воздействия,  и  на  других
спейсерах по двенадцать. Позволь нам попробовать всем вместе.
    Тишина в зале. Тишина в эфире. Комиссар встретила умоляющий взгляд
сестры, посмотрела на сосредоточенные  лица  Баренца  и  Железовского,
ушедшего в себя, пытавшегося связаться с  кем-то  (с  Мальгиным?),  на
лица других интрасенсов, молодых и  не  очень  (старых  не  было),  но
похожих неуловимым единством мысли и чувств, затем сказала всего  одно
слово:
    - Пробуйте.
    Нельзя сказать, что Мальгин был не готов к встрече с Шаламовым, он
не был готов к встрече с Шаламовым-псинеуром, в глубине души  полагая,
что еще не все потеряно и Дана  можно  вернуть  в  лоно  человечества.
Однако судьба распорядилась иначе. К дому Ландсберга прибыл не  просто
Шаламов-экзосенс, но нечеловек с дезорганизованной, больной  психикой,
доведенный до крайней  степени  возбуждения.  Последней  каплей  этого
процесса послужили, к сожалению,  Ромашин  и  Джума  Хан,  выследившие
Шаламова и пытавшиеся войти с ним в контакт.
    Однако он их не понял, и теперь в нем бушевали  ураганы  ревности,
тайфуны  ненависти,  смерчи  агрессивности,  жестокости   и   зависти,
уверенность в  праве  повелевать.  Взывать  к  голосу  рассудка  этого
существа, рассуждать логически -  значило  напрасно  терять  время,  и
Мальгин  понял  это,  когда  получил  оглушающий  пси-удар,  едва   не
повергший его в шоковое состояние. Но и после этого Клим потратил  еще
несколько секунд, пытаясь достучаться до  человеческого  "я"  Даниила,
осколка человеческого разума, с которым контактировал всего  два  часа
назад. Попытка оказалась тщетной, разобраться в хаосе души Шаламова  с
ходу Мальгину оказалось не под силу, надо было переходить  на  уровень
гиперчувств, уровень инфрафизического прорыва собственной  психики.  И
Клим начал разгон, не  имея  в  запасе  даже  тысячной  доли  секунды,
получая удар за ударом и  с  трудом  защищаясь  от  бьющих  в  голову,
обжигающих валов дикого океана безумия, в который превратилась психика
Шаламова. Но и защищаясь, Клим ни разу не ответил ударом на  удар:  им
владело единственное чувство - жалость да еще память о прошлом, но  не
гнев и ненависть.
    Еще когда Шаламов шел к дому  Ландсберга,  Мальгин  поразился  его
облику: это был не человек, а четырехметровый  монстр,  соединивший  в
себе жуткие формы жизни иных планет  с  обликом  хищных  динозавров  и
млекопитающих Земли. Описать это существо человеческим языком вряд  ли
удалось  бы,  хотя  главные  черты  его  -  тигра  и  тираннозавра   -
проглядывали в текучем изменении форм  довольно  четко.  Видимо,  пала
последняя преграда воли,  сдерживающая  распад  человеческого  "я",  и
разум Шаламова затопили инстинкты, многие из которых  принадлежали  не
только млекопитающим и древним формам жизни Земли, но и существам иных
эволюций, полную информацию о которых хранила память "черных людей".
    Сначала Клим надеялся решить проблему контакта с  Даниилом  мирным
путем, и на его улыбку и добрый пси-посыл -  язык  слез  и  улыбок  не
требует перевода - Шаламов даже извлек из тюрьмы  своей  звероподобной
личины маленький осколочек человеческой сущности, выдавив хриплое:
    - Привет,  мастер,  я  тебя  вычислил...  помоги   мне   выбраться
отсюда... тесно... давит... травят меня твои друзья, как волка...
    Но тут взгляд монстра упал на "картину", которую не успел свернуть
хирург,  и  снова  безумие  овладело  мозгом  Шаламова,  подняв   бурю
деформированных чувств и преодолев порог сдерживания  чудовищных  сил,
которыми владел Даниил, не осознавая этого.
    Прошло две или три минуты, прежде чем  Мальгин  вышел  на  уровень
владения пространством близкодействия, бегло огляделся.
    Замок Ландсберга прекратил  существование,  на  его  месте  дрожал
раскаленный воздух, почва спеклась от жара и начала плавиться. Рощи  в
округе обуглились  без  огня,  вода  в  заливе  кипела.  В  нескольких
километрах перестраивался погранфлот, прицеливаясь  к  атаке,  которая
никому ничем не могла помочь. Что-то мешало Мальгину выключить себя из
потока времени и достичь уровня  дальнодействия,  он  не  сразу  нашел
причину, даже  две:  деятельность  людей  и  необходимость  сохранения
картин - срезов времени, в одной из которых  прятались  самые  дорогие
для него люди.
    Первая проблема  решилась  просто.  Мальгин  настроился  на  волну
"спрута", и тысячи  людей  во  главе  с  Бояновой,  примчавшиеся  сюда
защищать свой дом, Землю, других людей, услышали его звучный голос:
    - Всем,  кто  меня  слышит.  Я  Мальгин.  Атака  только   усугубит
ситуацию,  помешает  мне  и  вызовет  негативную   реакцию   Шаламова.
Результат сравним с общеземной  катастрофой.  Дежурьте  рядом,  но  не
вмешивайтесь, пока я сам не попрошу помощи.
    Вторая  проблема  отнимала  слишком  много  внимания  и   энергии,
приходилось напрягаться, лавировать, изворачиваться, уходить  от  атак
разъяренного псинеура, и  на  это  уходили  почти  все  силы.  Мальгин
почувствовал,  что  долго  так  не  продержится,  надо   было   что-то
предпринимать. Отступить, уйти с Земли в пределы Солнечной системы  не
составило бы труда, но Шаламов мог натворить здесь таких  дел,  что  и
представить невозможно, и Мальгин медлил, кружа по озеру расплавленной
земли, где некогда стоял замок  Ландсберга,  прикидывал  и  отбрасывал
варианты и никак не мог  решиться  на  действие  -  ответный  бой  или
бегство.
    И в этот момент к нему пришла помощь.
    В  мозг  вторглась  мощная  струя  пси-энергии,  вливаясь  в   его
"закрома"   весомым   резервом.   Мысль,   сопутствующая   ей,    была
коллективной,  составленной,  как  мозаика,   из   множества   цветных
"стеклышек" - пси-гармоний, но Мальгин прочел ее без труда:  это  были
интрасенсы. На благодарность у него не оставалось ни сил, ни  времени,
и Клим с утроенной энергией принялся строить себя, нащупывать  путь  к
могуществу особого рода - повелеванию материей  мысленным  усилием  на
основе полного знания протекающих в ней процессов, то  есть  тем,  что
невежество людей называло магией.
    Положение  стабилизировалось,  хотя  ярость  Шаламова   продолжала
расти, он уже достиг влияния  на  внутриядерные  процессы  и  зажег  в
округе гигантский  костер  спонтанного  ядерного  распада;  в  реакцию
вовлекались  даже  стабильные   изотопы   легких   элементов,   горел,
взрывался, распадался воздух!
    И снова чья-то могущественная воля пришла на помощь  изнемогавшему
Мальгину, дав ему короткую передышку,  возможность  оглядеть  панораму
событий и перестроить "эшелоны внутренних резервов". На  сей  раз  это
был   богоид,   древний   посланник   Вершителей,   система   контроля
безопасности, ответственная за данную Вселенную. Она  влилась  широким
пси-потоком в  сознание  Мальгина  и  стала  частью  его  "я",  как  и
коллективное сознание интрасенсов.
    Время для Мальгина остановилось.  Но  для  охвата  волны  безумия,
творившего ад вокруг, не хватало еще каких-то усилий, и  Клим  получил
требуемое, вызвав Вершителя.
    Сначала откликнулся Майкл Лондон - и оказался рядом,  оставаясь  в
то же самое время и на краю Вселенной. Затем отозвался  Паломник  -  и
тоже вынырнул из  далей  чужих  пространств,  соединяясь  с  личностью
Мальгина.  И  наконец,  один  за   другим   ответили   Кузьма-негуман,
Держатель, и Строитель Пути, и Живущий-за-Пределами