тово-синие,  с  недобрым
голубым блеском,  покрытые  мрачным  черно-зеленым  великаньим  лесом.
Приблизились, закрыли горизонт со всех сторон. Поле  зрения  сузилось,
взгляд то и дело натыкался на чудовищные стволы, переплетение  ветвей,
лиан,  кустов,  навалилось  ощущение  душной   жаркой   парилки.   "Я,
обезумевший в  лесу  Предвечных  Числ",  -  всплыли  в  памяти  строки
Верхарна, столь любимого Даниилом Шаламовым.  Откуда-то  сверху  вдруг
посыпались камни, превращаясь в  чудовищных  птиц  с  тремя  и  больше
головами,  одноруких   и   многоногих   уродов,   кентавров,   чертей,
динозавров, химер... Увидели  человека,  повернули  к  нему,  открывая
пасти.
    - Сказочные  конфабуляции  [Конфабуляция  -  ложное  воспоминание,
наблюдается  при  нарушениях  памяти.]  -  струйкой  снежной   поземки
просвистел  голос  Гиппократа.   -   Искажение   восприятия   в   зоне
дельтависочной  доли,  пси-корректировке  не   поддается,   необходимо
координированное хирургическое подавление.
    Мальгин не ответил. Для изменения психического состояния Купавы  и
вывода  ее  из  транса  ему  нужна  была  предельно  высокая   степень
концентрации внимания. Он выхватил меч, отразил атаки летающих ящеров,
сшибая  им  головы,  отрубил  неосторожно   приблизившимся   чудовищам
когтистые лапы, остальные остановились в нерешительности...
    Вторая часть личности хирурга в этот момент превратилась в разящий
луч лазера и в три касания разрушила  ансамбль  новорожденных,  чуждых
организму нейроструктур (сердце Мальгина дало сбой, болью  отозвавшись
в голове, - он работал на уровне физического  воздействия,  требующего
невероятной выносливости и отнимавшего громадное количество энергии).
    Химеры и динозавры в лесу "блаженных  мечтаний"  Купавы  растаяли,
как дым, лес посветлел, чернота из него ушла, он  уже  не  страшил,  а
манил отдохнуть...
    - Зондирование пассивное-гамма.
    - Падение тонуса.
    Мальгин слепо нащупал инъектор и сделал Купаве укол адаптогена.
    - Я имею в виду - у вас, - бесстрастно сообщил Гиппократ.
    Мальгин сделал укол себе. Полегчало.
    - Поехали дальше. Кажется, я уже вижу финал.
    - Финал  потребует  по  крайней  мере   двух   десятков   операций
одновременно.
    - Справлюсь!
    Хирург уже нащупал цепь ассоциаций, уводившую сознание Купавы  все
глубже и глубже в пучину ее неконтролируемых эмоций и пси-состояний, и
шел  по  "следам"  пси-наркотика,  преодолевая  сопутствующие  болевые
ощущения и удары фрустированной психики женщины. Усилием воли он  смог
бы изменить модальность сигналов боли, то есть переключить собственные
болевые ощущения на приятные, но тогда ему не  удалось  бы  определить
границы  нейроподавления  и  остановить  начавшийся  процесс   распада
психики.
    Склон мрачной, ощетинившейся скалами горы, дорога, вьющаяся  между
гигантскими обломками и выступами бурой и коричневой породы,  пропасть
справа, бездна...
    Мальгин в странной машине на  колесах  мчится  по  дороге  куда-то
вверх, рискуя свалиться в пропасть, а впереди еще одна машина,  корпус
отливает золотом, на корме  то  появляется,  то  исчезает  буква  "К",
напоминающая иероглиф, в кабине - женщина...  Женщина?!  Ну,  конечно,
это Купава!
    "Жми!" - хочется крикнуть Мальгину, но  пилот  -  он  сам,  вернее
водитель, и машина,  которую  он  ведет,  не  современный  аппарат,  а
старинный автомобиль, хотя и зализанных скоростных форм.
    Автомобиль вдруг на мгновение  расплылся  облаком,  превратился  в
коня, в ушах засвистел ветер,  стал  слышен  стук  копыт,  в  пояснице
тряско  отозвалось  седло,  но  длилось  это   недолго,   конь   снова
превратился в машину на колесах, и надо было во что  бы  то  ни  стало
догнать ту, что мчалась впереди...
    - Коррекция невозможна, - противным свистом ворвался в  уши  голос
Гиппократа. - Операционное поле слишком большое, около  трех  десятков
участков.
    - Заткнись! - в бешенстве рявкнул Мальгин.
    Он снова то скакал на коне  за  беглянкой,  то  мчался  за  ней  в
машине, петляя по жуткой горной дороге, то полз по кручам, сбивая руки
в кровь, то летел  на  тарахтящем  аппарате  под  названием  вертолет:
сознанием управляли дорожки ложной памяти  Купавы  и  ее  переживания,
отстраниться от них было почти невозможно, приходилось терпеть.
    Ему  наконец  удалось  довести  концентрацию  воли,  а  с  ней   и
напряженность собственного "скальпеля" - пси-поля до нужной кондиции и
вонзить "иглы-щупальца" в электронно-ионный конденсат нейронных узлов.
    Взрыв! Всплеск огня и веер дыма! Что-то больно  ударило  в  грудь,
сердце с  трудом  справилось  со  своим  кровным  делом  -  снабжением
кислородом работавшего на пределе мозга. В глазах потемнело...
    - Пранаяма [Пранаяма - контроль дыхания.], - долетел  слабый,  как
вздох умирающего, голос Гиппократа. - Прошли фазу самадхи  [Самадхи  -
трансовая медитация, приводящая к утрате своего "я".]...
    Хирург снова обрел способность "видеть".
    Он догонял "автомобиль" Купавы,  догнал,  ударил  бортом  в  борт,
отбрасывая от пропасти справа, еще и еще раз.
    Скрежет металла, удар, кувырок  через  голову,  звезды  в  глазах,
мгновенная боль в голове, ватная тишина...
    - Спазм перикарда, - прошипело в ушах,  как  вода  на  раскаленной
сковороде (Гиппократ).  -  Начались  судороги.  Необходима  стимуляция
ЦНС...
    Мальгин с трудом выплыл из колодца тишины, чтобы сообразить, о чем
идет речь, но руки уже сами, автоматически,  нашли  инъектор,  сделали
Купаве укол и массаж груди.
    Что-то  огромное  и  бесформенное  шевельнулось  вдруг  в  голове,
появилось ощущение, будто  его  накрыла  мрачная  тень  хищной  птицы.
Кто-то  чужой  посмотрел  на  него  тяжело  и  неодобрительно,   снова
шевельнул вселенную  его  мыслей  и  чувств.  Чужой.  Внутри.  "Черный
человек"!
    - Не мешай!  -  взмолился  Мальгин,  преодолев  волну  слабости  и
тошноты. - Прошу тебя, только не сейчас!
    Закончу - бери меня теплого...
    Ощущение взгляда ослабело.
    Очнувшись от псевдозабытья, Мальгин увидел горящую слева машину  и
Купаву, сползающую к пропасти со счастливой улыбкой на губах. Лицо  ее
было  разбито,  на  груди  расплывалось  красное  пятно,  платье  было
изодрано, туфли отсутствовали, в одной руке намертво  зажат  "стакан",
подаренный  Шаламовым.  Сил  Мальгину  хватило  лишь  на   то,   чтобы
выкарабкаться из покореженной кабины, упасть  на  камни  и  преградить
Купаве путь к пропасти. Вниз посыпались  каменные  обломки,  отзываясь
при ударах странным булькающим эхом, исчезли в черно-багровой  пелене,
скрывающей дно провала.
    - Дно-дно-но-но-но...  -  раздался  чей-то  гулкий   шепот.   Чей?
Гиппократа?  Свой  собственный?  Или  таинственного  наблюдателя,  чье
присутствие Мальгин почувствовал внезапно?
    - Коррекция не проходит...
    - Необходима  компьютерная  коррекция   с   фиксацией   мысленного
усилия...
    - Соберись, фиксируй внимание! Не расплывайся... А  это  еще  кто?
Может, Харитон?
    - Оперативное поле - семьдесят точек...
    - Она сопротивляется... падение вниз - атрофия чувства...
    - Работай  в  резонансе,  попробуй   внушить   когнитивную   карту
[Когнитивная карта - образ знакомого пространственного окружения.].
    Купава вдруг открыла глаза, увидела Мальгина, и лицо ее  мгновенно
исказилось: гнев, горечь, ненависть и ярость волнами побежали по нему,
как круги по воде.
    - Уйди! - Крик ее  резанул  слух,  породил  луч  боли,  пронзивший
сердце хирурга. - Не имеешь права! Ты чужой мне, чужой! Уйди,  я  хочу
покоя... покоя... покоя...
    Слово "чужой" отозвалось сотрясением головы  и  колющими  спазмами
желудка. Клим едва удержал контроль над второй "половиной" сознания  -
хирургической.
    Купава  обогнула  лежащего  Мальгина,  подползла  к  краю  обрыва,
посмотрела вниз и зажмурилась на мгновение. И тогда хирург, покрывшись
жгучим  потом  от  усилия,  бросил  непослушное  тело  к  ней.  Купава
царапалась,  стараясь  вырваться,  молотила  его  кулачками  по  лицу,
кричала, а он, прижимая к себе драгоценную ношу,  отползал  от  обрыва
все дальше и дальше, в то время как второе  "я"  хирурга  делало  свое
дело, стирая зарождающиеся ядра изменений психики...
    Гора задрожала, с грохотом обрушилась в пропасть  соседняя  скала,
камень под ногами Клима поехал, как живой, рухнул вниз, но хирург  все
же удержался, одной рукой намертво вцепившись в острый выступ  породы,
а второй удерживая затихшую женщину. Снова появилось ощущение зависшей
над головой гигантской птицы; ее тень,  холодная  и  тяжелая,  накрыла
людей. Свет в глазах померк. Мальгин почувствовал, что слабеет, к тому
же в голове опять заворочался "черный", мешая сосредоточиться, пытаясь
подчинить  измученное  сознание  хирурга,  внушить  ему  свое  видение
ситуации (на  мгновение  Мальгину  показалось,  что  находится  внутри
знакомой и чужой одновременно "пещеры" -  жилища  маатан  в  окружении
живых угрюмых черных глыб...).
    - Убью! - зарычал Мальгин в диком исступлении, так что  вскрикнула
Купава, стих ветер, прекратился  камнепад  и  замерли  горы.  "Черный"
притих, озадаченный, но Клим знал,  что  это  ненадолго.  Его  психика
раскачивалась все сильней, измотанная колоссальным напряжением сил,  и
сдерживать порывы памяти "черного" в сферу сознания  хирург  долго  не
мог.
    - Держись, мастер! - прилетел вдруг гулкий басовитый шепот, и  еще
чей-то голосок, невнятный, тонкий, совсем детский,  полный  тревоги  и
сочувствия, погладил душу теплой ладошкой ласки и сопереживания...
    Путешествие по внутреннему  пси-миру  Купавы  кончилось  внезапно:
горы, разбитые машины, тропа над пропастью -  исчезли,  перед  глазами
хирурга медленно проявилась обстановка чужой спальни, лежащая Купава с
мокрым от слез лицом.
    Мальгин потянулся к ней, но сил не хватило:  сердце  стучало,  как
насос, грудь разрывалась от хрипа, кровь летела по жилам со  скоростью
курьерского когга, кожа на ней светилась, комната плавно  кружилась  и
куда-то падала,  но  главное  Клим  все  же  увидел  -  Купава  дышала
спокойно,  и  сердце  ее  начинало  работать  в  нормальном  ритме.  В
следующую секунду он отключился...  чтобы  тут  же  вскинуться  снова,
найти женщину взглядом и... снова уйти в тягучий звон, свет и  хрип...
и опять выплыть из беспамятства,  дотронуться  до  Купавы  и  потерять
сознание  окончательно.  Последнее,  что   он   услышал,   был   голос
Гиппократа:
    - Кажется, вы победили, мастер...
    Он уже не видел, как в  квартиру  вошли  воинственно  настроенные,
подогревающие себя стадным инстинктом мальчики в кокосах, а  вслед  за
ними ворвались Железовский и Джума Хан, и последними -  врачи  "Скорой
помощи", вызванные Гиппократом.


                               Глава 11

    Борда   нашел   комиссара   безопасности   в   одном   из   боксов
вычислительного центра управления,  представлявшего,  по  сути,  почти
стандартное кокон-кресло со всеми  мыслимыми  видами  связи  с  инками
отдела (консорт-линия) - Умником, общим на все управление -  Стратегом
и погранслужбы - Большим Духом.
    Заместитель комиссара  по  Земле  только  с  виду  казался  добрым
толстячком, готовым расплыться в улыбке от любой шутки, на самом  деле
его характер ни в чем  не  уступал  железному  характеру  Бояновой,  а
требовательность и жесткая хватка были известны всем  в  отделе  -  от
стажера до кобры. Правда, к себе он был еще требовательней, за что его
и уважали.
    Все  же  боксы  ВЦ  несколько  отличались  от   рубок   управления
космической и энергетической техникой, в них еще  оставалось  место  и
для  динго-сферы,  и  для  посетителя,  пожелавшего   побеседовать   с
оператором.
    - Входите, Рене, я уже закончила, - проговорила Боянова в ответ на
деликатное покашливание заместителя.
    Кокон раскрылся, освобождая оператора, в  боксе  вспыхнул  неяркий
свет, вызвав медовые блики в глубине сотоподобных стен, сходящихся над
креслом готическим шатром.
    Борда смотрел вопросительно, и комиссар добавила:
    - Я не очень сильный аналитик, но иногда хочется  сделать  прогноз
самой, убедиться в правильности интуитивных выводов. Сегодня я  решила
сделать  квастерный  анализ  [Математическая  процедура   многомерного
анализа, позволяющая на основе множества показателей сгруппировать  их
в классы  (кластеры).]  социальных  отклонений  и  прикинуть  масштабы
общественной деградации, и вы знаете, что я почувствовала?
    - Вы пришли в ужас, - ответил Борда серьезно. Глядя на заместителя
пристально и печально, Боянова кивнула.
    - Да, я пришла в  ужас.  Масштабы  душевного  нездоровья  общества
нарастают по экспоненте, возникают паранойяльные системы,  усиливается
эскалация зон конфликтов на национальной  и  религиозной  почвах,  что
породило касту принципиального невежества с  полной  расторможенностью
животных влечений. Это...  это  страшно,  Рене!  Мы  так  старались  в
течение  сотен  лет  освободить  детей  от  какой  бы   то   ни   было
ответственности,  что   наконец   вырастили   великолепное   поколение
абсолютных потребителей! И ни одна из программ  интеграции,  повышения
духовности и культуры не сработала! И не работает.
    - Кроме одной.
    - Какой же?
    - Интрасенсы.
    - Интрасенсы - другая стать, они - реакция природы  на  вырождение
человечества, по словам Железовского,  и  тут  я  с  ним  согласна.  В
обществе,  а  еще  больше  в  молодежной  среде,   царят   разобщение,
дифференциация, потеря интереса к динамике, отсутствие жизнерадостного
ощущения жизни и прочие негативные явления. И стоило кому-то подкинуть
в эту среду патологический вирус сверхидеи...
    - Как появились "хирурги", готовые засучить  рукава  и  "излечить"
человечество от "чумы инородцев". Что ж, у них были  отличные  предки:
фашисты, сионисты, националисты, фанатики всех мастей... прочие убийцы
души - ахма-ха индуистов. - Борда поднял глаза,  вспоминая  что-то,  и
продекламировал: - "Асурья нама те лока андхена тама савритаха  гамете
тамсге бхиггагханти йе ке  чатмаханоджанаха".  -  Перевел:  -  "Убийца
души, кто бы он ни был, должен попадать  на  планеты,  известные,  как
миры безверия, полные темноты и невежества!"  Шри  Ишопанищад,  мантра
третья. Кстати, на такой мир мы наткнулись.
    Теперь Боянова смотрела  на  собеседника  вопросительно,  и  Борда
пояснил:
    - Маат. Планета действительно напоминает потухший ад.
    Комиссар  вздохнула,  зажмурилась,   потрясла   головой,   потерла
покрасневшие от усталости глаза.
    - С удовольствием отправила бы туда все эти "Клубы по  интересам":
дилайтменов, функционеров  "Братства  зрячих"  и  "эскадронов  жизни",
мазохистов, трахолюбов, "чистых наслажденцев", травников, созерцателей
любви,   хочушников,   любителей    острых    ощущений,    наркоманов,
проповедников "гонок за лидером"...
    - Да, - вставил заместитель.
    - Что? - очнулась Боянова.
    - Хорош зоопарк! Но у  этой  нечисти  есть  лидеры  и  Лидер,  это
несомненно, иначе "хирурги" не выступили бы со своим  ультиматумом,  а
их не поддержали бы "эскадроны". Выйти бы на этого Лидера, а  главное,
определить, кто такие "хирурги".
    - Да не главное это, - тихо сказала Боянова. - Задача помасштабней
- заставить человечество посмотреть на себя со стороны, глазами...  да
хотя бы тех же "черных людей".
    - Если бы они не ушли, - пробормотал Борда.
    - Они не ушли.
    - Да? - На лице заместителя появилось озадаченное выражение.
    - На сегодняшний день их у нас трое: Шаламов,  Лондон  и  Мальгин.
Может быть, будет больше.
    - А-а... - Борда помолчал.. - Но Мальгин... как бы это сказать...
    - Вы знаете, что он отколол? Он провел неинвазивную  [Неинвазивный
- бескровный.]  операцию  без  компьютерного  сопровождения.  То  есть
вообще без хирургической инконики.
    Борда недоверчиво взглянул на женщину.
    - Это невозможно.
    - Значит,  возможно.  Жена  Шаламова  не  выдержала  психотропного
давления наркоклипов, и Мальгин вытащил ее из транса, проведя глубокое
пси-зондирование.
    - Факт удивительный. - Заместитель помолчал. - И тревожный.  Такое
не под силу обыкновенному человеку.
    - Он специалист экстра-класса, может  быть,  единственный  на  всю
планету.
    - Все равно он человек... был, во всяком случае.
    - Значит, теперь он не человек... а экзосенс, и чего от него можно
ждать, неизвестно. Итог битвы между человеческим  и  нечеловеческим  в
его душе, увы, не предрешен, что бы там ни говорили его друзья.  Нужна
перестраховка.
    - Мне кажется,  вы  преувеличиваете  масштабы  личности  Мальгина.
Кстати, лично мне он  нравится.  То,  как  выглядит  подруга  мужчины,
обычно отражает его внутреннюю сущность, его идеал и вкус, а подруга у
Мальгина красоты необычайной.
    - Вы имеете в виду Карой Чокой? В таком случае вы  не  видели  его
бывшей жены, Купавы. Ее недаром называют феей  печального  очарования,
но от Мальгина она ушла. К Шаламову.
    Борда не нашелся, что сказать в ответ.
    - Зачем вы искали меня, Рене? Не доверяете компьютерной связи?
    Заместитель выдержал взгляд комиссара.
    - События нарастают лавинно:  отмечены  уже  четыре  нападения  на
информбанки с уничтожением информации об интрасенсах,  утечки  оружия,
спецснаряжения, транспортных средств... - Борда замолчал, заметив, что
Боянова морщится. Комиссар знала об этих событиях не меньше, чем он, и
тогда заместитель нехотя  признался:  -  В  отделе  происходит  утечка
информации, Власта, работать стало очень сложно, вы не находите?
    Боянова рассматривала  лицо  Борды  так  долго,  что  пауза  стала
неловкой. Правда, ее это не смутило.
    - Может  быть,  вы  правы,  Рене.  Назревают  события,  необходима
координация  действий  всех  тревожных  служб,  СЭКОНа,   общественных
комиссий по социоэтике, а мы - как на ладони! Б-р-р!
    - Не иронизируйте, Власта, вы же понимаете, что...
    Боянова успокаивающим жестом подняла руку.
    - Успокойтесь, Рене, и не обижайтесь, я действительно все понимаю.
Отделу нужна помощь извне. Нужен психопрогноз с максимально  возможным
сокращением альтернатив. Кто, по-вашему, может его сделать?
    - Психопрогноз, по  образному  выражению,  -  тень,  отбрасываемая
будущим,  -  проворчал  Борда,  -  не  всякий  интрасенс  способен  ее
заметить. Я  поразмышляю  над  кандидатурой.  Кстати,  от  интрасенсов
поступила...
    - Знаю я. Смешно и грустно.
    Боянова  имела  в  виду  поступившее  в  отдел  заявление   группы
интрасенсов с просьбой о защите и  недвусмысленной  угрозой  в  случае
"неприятия мер" избрать методы  защиты,  которые  будут  необходимы  и
достаточны.
    - Что еще вас беспокоит?
    - Не что, а кто: Майкл Лондон. Он на Земле и, как оказалось, живет
с семьей уже третий день, но... Но это не тот Лондон  -  вернее,  тот,
но... обыкновенный... Черт! - Заместитель взмок. - Власта, он перестал
быть экзосенсом. Ничего не помнит,  что  с  ним  было  после  бегства,
вернее, путешествия,  не  реагирует  на  пси-команды,  не  излучает  в
пси-диапазоне, как раньше, ну и так  далее.  Вежлив,  тверд,  спокоен.
Собирается  работать  охотоведом.  Все.   У   меня   лично   сложилось
впечатление... его словно подменили.
    Боянова встала из кокона и  молча  направилась  к  выходу  из  ВЦ.
Самообладанием она владела колоссальным, но взгляд  ее  был  настолько
красноречив, что Борда вдруг сам испугался своего предположения.
    У выхода из вычислительного центра они нос к  носу  столкнулись  с
Ландсбергом, но озабоченный  чем-то  председатель  СЭКОНа  не  заметил
коллег, и Боянова впервые пожалела, что она не интрасенс.
    Мальгин бездумно смотрел в окно во  всю  стену,  ожидая  приговора
врачей, и грезил с открытыми глазами. Сам  он  давно  "починил"  себя,
очистил тело от шлаков нервного стресса и  психологической  усталости,
но не хотел объясняться  и  клясться,  что  практически  здоров  и  не
нуждается