живые лесные колокольчики.
    Железовский и Шаламов одновременно посмотрели  друг  на  друга.  У
бывшего спасателя был такой вид, будто он принюхивается.
    - Черт возьми!  -  с  расстановкой  сказал  он.  -  Это  же  кокон
"эскалатора"! А я гоняюсь за ним по спецхранам  как  проклятый.  Каким
образом он у тебя оказался?
    - Взял  на  временное  хранение  у  безопасников.   Скоро   должны
появиться остальные путешественники, и надо быть уверенным, что выйдут
они целыми и невредимыми.
    - Он мой, и я заберу его с собой.
    Железовский набычился.
    - Не сейчас, Даниил. Гарантирую, что, когда он вам понадобится для
перехода в трансфер, вы его получите. Только не нужно пробовать на мне
вашу технику внушения, я могу не выдержать и просто набью  вам  морду.
Физически. Будьте уверены, я это сделаю.
    - Будзюцу, - задумчиво пробормотал Шаламов, слабо улыбнулся. -  Не
мальчик, но муж. Я тоже кое-что смыслю в этом плане, хороший  спарринг
получился бы. Надо  же,  как  все  обернулось.  Мне  с  самого  начала
казалось, что я чую пульсацию "струны", никак в  толк  не  мог  взять,
почему бы это. Кокон! Надо теперь... подумать...
    - Чаю  хотите?  -  спросил  Железовский,  расслабляясь.   -   Могу
предложить морс, тоник, селем, сбитень.
    Шаламов  перестал  улыбаться,  посмотрел  на   него   как   сквозь
прозрачное стекло. Облик спасателя начал плыть, колебаться,  меняться,
не останавливаясь на конкретной фигуре.
    - Что с вами?!
    - Я... останусь... у... тебя! -  раздельно  выговорил  Шаламов.  -
Не... сообщай... никому!..
    - Это  уж  я  обещаю!  -  Железовский   вскочил,   сбросив   маску
хладнокровия, и помчался в кабинет за эмканом.
    Перед тем как окончательно провалиться  в  небытие,  Даниил  успел
прочитать мысли математика: "Упустить такой уникальный случай!..  Клим
был прав - у него учащаются фазы "черного сознания", а  с  маатанином,
пусть и в облике Шаламова, я еще не общался..."
    Иглы боли  вонзились  в  глазные  яблоки,  огненная  нить  прошила
насквозь все тело, уперлась в голову, и наступила тьма...


                               Глава 8

    С высоты в девять километров местность  под  спейсером  напоминала
заснеженный  кратер  вулкана,  фонтанирующий  паром.  Диаметр  кратера
понемногу рос и уже достиг четырех километров, хотя, конечно, никакого
вулкана здесь не было, а снежная громада родилась из смерзшихся  газов
в результате действия излучателя "отрицательной энергии" - как  назвал
это устройство Железовский, или "генератора холода" -  как  продолжали
звать работники управления.
    Температура в эпицентре явления продолжала падать, по утверждениям
физиков, хотя  непосредственно  измерить  ее  они  не  могли  -  таких
термометров просто не существовало. Нижний предел созданных  на  Земле
термоизмерителей равен минус двумстам семидесяти трем  градусам,  а  в
"кратере" создавались температуры в десятки тысяч градусов  со  знаком
минус! Измерить их можно было только косвенными методами, по вторичным
эффектам, и  физики  справились  с  этим,  создав  за  короткое  время
необходимые приборы.
    - Минус тридцать две тысячи! - уточнил лидер ученых  из  Института
пограничных физических проблем, покосившись на соседку.
    Боянова никак не прореагировала на  замечание.  В  координационном
зале  спейсера  погранслужбы  "Шевалье"  находилось  всего   несколько
человек:  руководитель  исследовательской  группы   Грушин,   командор
погранслужбы Торопов, представитель СЭКОНа,  комиссар  безопасности  и
Алексей Шевчук, с которым Боянова постоянно советовалась.
    - Начинаем, - холодно сказал Торопов.
    Боянова, словно завороженная пейзажем, замедленно кивнула.
    Из "кратера вулкана" изредка вылетала  трасса  пронзительно-желтых
штрихов света, прожигала вихрящиеся  над  районом  бедствия  облака  и
уносилась в пространство. Как оказалось, она свободно пробивала  любые
экраны, оставляя идеально круглые дыры, края которых  долго  сохраняли
температуру, близкую к абсолютному нулю.
    - Десанту - выброс! - скомандовал Торопов, и это было единственным
проявлением  воли  руководителя,  остальными  действиями  обойм  риска
руководил инк-координатор операции.
    Спейсер снес яйцо "пакмака", разделившегося над фонтаном  пара  на
пять аппаратов: четыре когга и осевой драккар.  Граненые  "макаронины"
коггов нырнули в облако тумана, скрылись из глаз, а  драккар  медленно
вдвинулся в толстую струю фонтанирующего ослепительно белого пара, так
чтобы не попасть под очередь световых "пуль".
    Впереди сидящих в креслах  людей  развернулись  виомы  оперативной
обстановки - заработали камеры коггов, переключив диапазоны видения на
мягкий рентген. Изображение  в  более  крупном  виоме  синтезировалось
инком так, что было видно, чем занимаются машины десанта.
    Снежно-ледяная опухоль уже погребла под собой парк вокруг  станции
метро и часть жилого массива, жителей  которого  удалось  эвакуировать
без паники. Одна из камер показала расколотое вдоль множеством  рваных
трещин дерево, зрелище притягивало взор и вызывало сердцебиение.
    По  неслышимой  команде  гости   включили   терморезаки.   Длинные
полотнища оранжевого пламени вонзились в  склоны  "вулкана",  раздался
булькающий свист, сопровождаемый оглушительным треском: замерзшие газы
не плавились, а взрывоподобно  испарялись,  чтобы  тут  же  замерзнуть
опять, буквально в  сантиметрах  от  потоков  раскаленной  плазмы.  Но
резаки работали непрерывно, и вскоре пламя ограничило  ровный  квадрат
со стороной в десять метров, из  верхней  грани  которого  посверкивал
желтый луч работающего генератора холода.
    Что-то вонзилось в склон горы, как снаряд, исчезло из глаз:  пошел
еще один резак,  автономный,  предназначенный  отрезать  кусок  снизу.
Схватка огня и холода таким образом длилась еще несколько минут. Затем
сверху на ограниченный пламенем горелок квадрат упало ажурное  кольцо,
прилипло ко льду, и вырезанный из  кислородно-азотного  льда  и  снега
параллелепипед,  завернутый  в  "мешок"  из  пламени,  стал   медленно
вытягиваться из образовавшегося колодца. Еще одно металлическое кольцо
обхватило параллелепипед за пределами огня, затем еще одно и еще, пока
весь он по длине, равной двумстам метрам, не оказался  в  "браслетах",
как рука индийской девушки-танцовщицы.
    На высоте километра над землей пламя погасло,  и  когги,  выполнив
свою  миссию,  отвалили  в  сторону.  Их   место   заняла   эскадрилья
беспилотных  галионов,  взявших  в  силовые  захваты  серебристо-белый
брусок, окутанный струями пара и полосами искрящейся изморози.  Теперь
стало видно, что в нижней части полупрозрачного бруска, ближе  к  дну,
разгорается и гаснет желто-зеленый клубок огня,  выстреливая  вверх  и
вниз очереди  ослепительных  световых  стрел.  Ледяной  параллелепипед
продолжал подниматься в небо не слишком быстро, но ровно  и  уверенно.
Бригада кризисных ситуаций погранслужбы работала четко и слаженно.
    - Молодцы!  -  похвалил  всех  представитель  СЭКОНа.   -   Хорошо
справились. Что значит опыт!
    - Опыт увеличивает нашу мудрость, но не уменьшает  нашей  глупости
[Генри Шоу.], - меланхолически заметила Боянова. Оглядела вытянувшиеся
лица присутствующих,  вздохнула.  -  К  слову  пришлось.  Пограничники
действительно молодцы. Но решать этот ребус, я имею в виду  "генератор
холода", придется еще долго. Он  опасен,  как  неуправляемый  пулемет.
Ваши намерения, командор?
    - Отбуксировать его поближе к светилу. По крайней  мере  там  один
"ствол пулемета" можно направить прямо в Солнце, а по вектору  второго
поставить маяки.
    - Хорошо, возражений нет. Я снимаю ВВУ. Идемте, Алекс.
    Шевчук и Боянова вышли из зала, направляясь к отсеку метро.
    - Куда  теперь?  -  осведомился  заместитель,  приноравливаясь   к
широкому летящему шагу женщины. - Не  больно-то  вежлива  ты  с  отцом
дочери.
    - Он того заслуживает. А сейчас  мы  на  Меркурий.  Покажешь  свою
любимую "сферу Сабатини". Она по-прежнему растет?
    Шевчук невольно улыбнулся.
    - Свою? Впрочем, "сфера" и в самом деле теперь  моя,  как  главный
персонаж  области  ответственности.  Да,  она  растет   и   продолжает
пузыриться призраками маатанских проникателей.
    Они  вошли  в  отсек  метро,  и  в  этот  момент  рация   "спрута"
прочирикала вызов.  Боянова  остановилась,  мысленно  дав  "добро"  на
соединение.
    - Власта,  -  раздался  в  ухе  характерный   инфрабас   Аристарха
Железовского, спутать его с кем-либо  было  невозможно.  -  У  меня  в
гостях Шаламов. Срочно прилетайте,  только  без  ваших  оперативников,
одна, а то спугнем. Адрес знаете?
    - То есть как Шаламов?  Почему  у  вас?  -  переспросила  Боянова,
застигнутая известием врасплох, но математик уже выключил связь.
    - Нашли Шаламова? - спросил Шевчук c интересом. - Я с тобой.
    - Он у Железовского... математика из ИВК...  нет,  я  пойду  одна,
будем держать связь.
    - На всякий случай следовало бы поднять  ватагу  перестраховки,  -
начал заместитель, но комиссар уже  исчезла  в  кабине  метро,  махнув
рукой. Жест означал: занимайся  своим  делом.  Шевчук  только  головой
покачал, не одобряя поспешность начальницы.
    Дежурный выдал адрес Железовского тотчас же, объяснив, каким путем
добраться быстрее всего, но как  ни  спешила  Боянова,  встретиться  с
Шаламовым ей не пришлось.
    Дверь  открыл  хозяин,  бледный,   державшийся   за   голову,   но
чрезвычайно довольный. Увидев  Власту,  он  развел  руками,  сморщился
было,    но    тут    же    попытался    вернуть    свой     привычный
равнодушно-бесстрастный вид.
    - К сожалению, он ушел. Очнулся от  фазы  "черного",  шарахнул  по
черепу в пси-диапазоне, конечно, и ушел. Я  до  сих  пор  в  нокдауне.
Извините, прошу.
    Боянова   вошла.   Обстановка   квартиры   Железовского   ее    не
интересовала, но то, что чистота и порядок в  комнатах  поддерживаются
весьма заботливо, хотя и не по-женски, Власта отметила. Чувствовалось,
что хозяин аккуратист и любит уют.
    Аристарх пригнал из кухни поднос с напитками  и  орехами,  оставил
висеть его возле гостьи, видя, что та садиться не собирается.
    - Почему он появился у вас?
    Железовский коротко пересказал ей содержание беседы  с  Шаламовым.
Математик был возбужден, хотя и старался скрыть свои эмоции.
    - А  потом  он  отключился,  я  имею  в  виду  человеческую  часть
личности,  и  телом  завладел  "черный  человек".   Зрелище   не   для
слабонервных, надо признаться.
    - Как он одет?
    - Гол как сокол. - Железовский выдержал паузу, видя  растерянность
в глазах Бояновой. - Дело в том, что он способен трансформировать тело
чуть ли не  в  любой  предмет.  Одежду  не  носит,  но  кожа  обладает
свойствами абсолютной мимикрии, так что кажется, будто это костюм.
    Сообщение произвело на  Боянову  впечатление,  которое  она  и  не
пыталась скрыть.
    - Это еще семечки, - продолжал не остывший Железовский. - Если  бы
вы видели, что было потом! Ко мне Даниил пришел не в  своем  облике  -
скопировал какого-то  любителя  поесть,  а  когда  сознанием  завладел
маатанин,  тело  человека  начало  превращаться  в   фигуру   "черного
человека", но до конца не трансформировалось, что-то помешало:  то  ли
человеческие инстинкты восстали, то ли маатанину была не  столь  важна
форма внешней оболочки. Во всяком случае, упырь получился  жутковатый:
ноги почти исчезли, туловище превратилось в лоснящуюся бугристую тушу,
руки наполовину утонули в ней, голова расплылась бугром...
    - Не  увлекайтесь,  -  перебила  математика  Власта,  поколебалась
немного и села. - Меня больше интересует го дз„  Шаламова,  а  не  его
внешность.
    - Чего? - поперхнулся Железовский.
    - Душевное состояние.
    - А-а...  -  Аристарх  сбился  с  мысли,  порозовел.  -   Душевное
состояние  -  разговор  особый.  От  человеческой   сущности   остался
небольшой обломок, Даниил все чаще доверяет  "черному"  и  практически
перестал бороться за власть внутри себя. Он мыслит в  основном  чужими
категориями и сообразуется с чужими ценностями. Я кое-какие  параметры
успел записать,  пока  длилась  фаза  "черного",  включил  диагностер,
нацепил на Даниила датчики. Вот запись. - Математик сунул руку в стену
и  вынул  из  замаскированной  ниши,  в   которой   пряталась   панель
медицинского  диагностера,  таблетку  кассеты.  -  Правда,  делал  это
впопыхах, так что за качество записи не ручаюсь.
    - Спасибо, - кивнула Боянова. - И что было дальше?
    - Дальше   вылупившийся   монстр   голосом   Шаламова   потребовал
подключить   его   к   научной   компьютерной   сети   и   не   мешать
функционированию. Возражать не имело смысла, и для начала  я  соединил
его со своим рабочим компом, так вот он его буквально высосал! То есть
Шаламов-маатанин уничтожил  память  инка!  Поскольку  мне  стало  жаль
компа, я предложил Шаламову компромисс:  я  даю  ему  консорт-линии  с
информсетью, он отвечает на все мои вопросы. Думал  он  долго,  минуты
две, пытался зондировать и внушать, но я  героически  отбился,  и  ему
пришлось согласиться. И я узнал столько, что волосы до сих пор дыбом.
    - И он с вами разговаривал? - недоверчиво проговорила Власта.
    - Во-первых, разговор шел в пси-диапазоне, я как-никак  интрасенс.
-  В  голосе  Железовского  проскользнули  нотки   самодовольства.   -
Во-вторых, Шаламов в состоянии "черного" мыслит многопланово, то  есть
как бы пятью-шестью головами сразу,  и  ему  несложно  было  "одну  из
голов" сориентировать на беседу-работу со мной.
    Боянова мельком взглянула на браслет, высветивший время.
    - Продолжайте, но сжато, у  меня  мало  времени.  Кстати,  как  вы
думаете, куда он двинулся от вас?
    - Могу только догадываться о маршруте. Он ищет Купаву и  вероятнее
всего начнет посещать всех общих знакомых.
    - Он еще способен думать о жене? Зачем она ему в таком состоянии?
    - Я задал этот вопрос его второму "я", и "черный" ответил: "Она  -
его оптимальный партнер".
    Боянова покачала головой.
    - Не очень-то убедительно.
    - Что имею, то и дарю. Человек без души - всего лишь  биомеханизм,
приводимый в движение системой  процессов  окисления,  которые  питают
энергией компьютеры  тела  и  движители.  У  Шаламова  же  еще  что-то
осталось от души, послеличность, сохранившая привязанность к женщине.
    - Хорошо, продолжайте, к дискуссии на подобные темы я  не  готова.
Что интересного он вам сообщил?
    - Интересного уйма! От вселенских тайн и масштабов  до  иероглифов
нечеловеческого духа. Вы знаете, что наша Вселенная из-за  хаотической
инфляции подобна мыльной пене? Мы  с  вами  живем  в  одном  из  таких
"пузырьков", так называемом метагалактическом домене. Так  вот  размер
нашего домена - десять в степени миллион сантиметров! То есть то,  что
мы видим в телескопы, - ничтожная  часть  пузырька-домена.  И  все  же
Вершители, невзирая  на  расстояния,  используя  уцелевшие  реликтовые
"суперструны", смогли построить сеть  метро,  соединяющую  большинство
доменов! Впечатляет, не правда ли? Не  менее  удивительной  вещью  для
меня оказалась страсть Даниила к путешествиям.  Он  успел  побывать  в
тысяче разных миров с разными физическими законами и  узнать  столько,
что у меня до сих пор голова кругом. Чего, например,  стоит  известие,
что  человечество  -   единственная   из   уцелевших   технологических
цивилизаций во Вселенной! Да и то только потому, что у  него  появился
шанс поворота к биоцивилизации.
    - Я и не знала, что мы вымираем. Что за шанс?
    - Интрасенсы.
    - Это Даниил... м-м... "черный" вам сообщил или ваш вывод?
    - Мой, но он хорошо коррелируется...
    Движением ладони Боянова остановила математика.
    - Довольно, поговорим о тайнах экзосенса Шаламова позже, а  сейчас
меня  занимают   другие   проблемы.   Кстати,   что   заставляет   его
путешествовать? Я имею в виду, что подобная страсть к  странствиям  не
совсем обычная вещь для нас с вами.
    Железовский кивнул, с усилием возвращая себе бесстрастный вид.
    - Вы правы. Я думаю, это уже влияние "черного". Маатане, насколько
нам известно, представляли  собой  энергоинформационные  аккумуляторы,
созданные Вершителями для каких-то  своих  целей,  и  смысл  их  жизни
состоял в постоянном сборе информации и аккумулировании  энергии,  вот
наш  получеловек  и  включает  свою   стандартную   программу,   когда
овладевает сознанием. Да и на психике Шаламова  сей  факт  не  мог  не
отразиться.
    - Это... страшно!
    Железовский шевельнул плечом так, что под  тонкой  тканью  костюма
рельефно обозначились мускулы, но возражать не стал.
    - Поневоле  вспоминается  изречение,  -  продолжала   Боянова.   -
"Человек в самом себе носит самого  страшного  из  своих  врагов"  [Ж.
Ламетри.]. К Шаламову изречение подходит идеально. К сожалению. А ведь
у нас в запасе еще два экзосенса: Лондон и Мальгин.  Выдержат  ли  они
бой с чужой психикой или сломаются, как Шаламов?
    - За Мальгина можете быть спокойны, он выдержит,  а  что  касается
Лондона... - Математик слегка замялся. - Разве он не  дома,  в  полном
здравии?
    Боянова уловила заминку хозяина, остро взглянула на него.
    - По-моему, вы тоже знаете, Аристарх: мы имеем дело не  с  прежним
Майклом Лондоном. Так?
    Железовский снова пошевелился, что-то его беспокоило, тревожило, а
может быть, просто  он  с  нетерпением  ждал  ухода  комиссара,  чтобы
заняться любимым  делом.  Боянова  подождала  ответа,  не  получила  и
собралась уходить.
    - Еще несколько моментов. Вы не спрашивали  "черного",  что  такое
"сфера Сабатини"?
    - Эйнсоф? -  Железовский  улыбнулся.  -  Спрашивал.  По  выражению
Даниила-"черного",  эйнсоф  -  место,  где  можно  случайно  коснуться
чего-то (я не понял, чего именно), что вызовет взрыв вакуума.  В  моей
интерпретации - взрыв нашего домена.
    - Ах, Ромашин, Ромашин, -  покачала  головой  Боянова.  -  Как  же
опасны твои самодеятельные исследования...
    - При чем тут Ромашин? - удивился математик,  но  женщина  его  не
слушала.
    - Еще раз предлагаю перейти на работу  в  отдел,  не  нужна  будет
конспирация и особые методы связи. К тому же, уверяю вас,  работать  у
нас не менее интересно, чем в ксеноцентре ИВК, проблем хватает.
    - Не хочу, - сказал склонный к прямоте  Железовский,  не  чувствуя
смущения. - Не люблю формальных структур, узаконенной системы методов,
процедур, работы и деловых отношений. Лучше работать на контракте: вам
важен результат, мои личные соображения вас не должны волновать, как и
нормы поведения.
    - Что ж, ultima ratio [Последний  решительный  довод  (лат.).].  -
Голос комиссара похолодел. - Как дела с заданием? Завершаете?
    - В  стадии...  э-э...  предварительного...   м-м...   поиска,   -
промямлил Железовский.
    Боянова молча смотрела на него, не выказывая эмоций, но  математик
видел, о чем она думает.
    - Впрочем, извините, мне было просто некогда, - сказал он, опуская
голову.
    - Вы  меня  удивляете,  Аристарх,  -  спокойно,  с  ноткой  грусти
проговорила Власта. Она чувствовала, что математик знает, о  чем  идет
речь. - Вы сами предложили нам помощь, и вдруг  оказывается,  что  вам
некогда! Как это понимать? Мне казалось, что вы уже  достигли  age  of
descretioin [Возраст ответственности (англ.).] и способны отвечать  за
свои решения, теперь же убеждаюсь,  что  поторопилась  с  предложением
работать у нас.
    Комиссар повернулась к двери.
    - Завтра будет готов анализ и  расчет,  -  проговорил  красный  от
стыда Железовский ей в спину. - Я набрел на интересное явление: многие
высокотехнологические заводы-автоматы делают детали, которые потом  не
поступают к потребителю продукции. Когда удастся проследить каналы  их
вывода, можно ждать открытий.
    - Каких? - Боянова оглянулась через плечо.
    - Ваши подопечные "эскадроны  жизни"  делают  себе  таким  образом
какую-то сложную те