тоже
помолчал немного.
    - А кто такой Паломник?
    - Один из путешествующих по нашему участку метро.  Говорят,  он  -
одна из многомерных реализаций существа второй волны разума..
    Джума подождал продолжения,  однако  Хранитель  не  стал  пояснять
сказанное. Тогда безопасник еще раз вылез из пещеры  орилоуна  на  его
крышу  и  долго  любовался  кратером,  диким   неземным   пейзажем   в
противоположной стороне и сплюснутым  синим  солнцем  над  горизонтом.
Планета во многом напоминала Землю, имела почти тот же газовый  состав
атмосферы и ту же силу тяжести,  но  живых  разумных  существ  уже  не
кормила...
    Проснулся Джума с чувством утраты и печали.
    Часы в потолке спальни показывали шестой час утра, в комнате  было
светло, и за стеной кто-то напевал. Вставать  не  хотелось,  но  Джума
вспомнил,  что  в  семь  придет  Ромашин,  и  заставил  себя  прервать
привычную  цепь   утренних   ассоциаций,   непременно   приводящую   к
воспоминаниям о Карой. Она все еще работала с ксенологами над  Маатом,
звонила редко и то лишь для того, чтобы перекинуться парой ни  к  чему
не  обязывающих  фраз.  В  таких  случаях   Джума   всегда   вспоминал
великолепное высказывание  Элберта  Хаббарда:  "Не  понимающий  вашего
молчания, вероятно,  не  поймет  и  ваших  слов".  Карой  не  понимала
молчания Джумы, и надеяться на восстановление прежних  отношений  было
все трудней.
    Час безопасник потратил на зарядку и  обычную  утреннюю  программу
тэквондо, принял душ и приготовил завтрак на двоих.  Ромашин  позвонил
ровно в семь, ни секундой раньше, ни секундой позже.
    - Как спалось?
    - Нормально, - сказал Джума, впуская гостя. - Один я  всегда  сплю
как младенец. Под утро видел сон, будто я  снова  смотрю  на  глубокий
кратер. Видимо, причина его появления потрясла меня  больше  остальных
чудес, вот и снится.
    В гостиной он кивнул на столик, накрытый для двоих.
    - На всякий случай я приготовил завтрак и на вас.
    - Не откажусь, - кивнул Ромашин, осматриваясь.
    В квартире безопасника он оказался впервые.
    Сверхсовременный  мебельный  гарнитур  Хана  создавал  неожиданные
пространственные и цветовые эффекты:  иногда  комната  будто  таяла  в
искристом мерцании, открывала "дальние  дали"  или  "окна  в  космос",
затем сжималась в тесный кокон  из  сверкающих  паутинных  полотнищ  и
золотых сетей и снова распахивала  дверь  в  "иные  миры".  Почти  все
предметы гарнитура - от кресел, дивана, стенных панелей  до  приставки
"домового" и видео, книжных полок -  меняли  форму  в  зависимости  от
игровых  комбинаций,  управляемых  "домовым",  и  лишь  два   из   них
оставались неизменными при всех превращениях:  столик  с  завтраком  и
витейр в рост человека - объемное голографическое  фото  Карой  Чокой.
Ромашин задержал на нем взгляд. Помолчав, спросил:
    - Почему вы разошлись? Если вопрос неприятен...
    - Отчего же? Все очень просто:  я  не  понимал,  что  нельзя  быть
умным, - Джума улыбнулся, - в постели. Впрочем, в этой шутке есть доля
истины. Кроме того, я не знал, что между "да" и  "нет"  не  существует
границы.
    Ромашин с любопытством оглядел погрустневшее лицо  хозяина,  хотел
что-то сказать, но передумал.
    - Самое жуткое из ощущений - чужой! - продолжал Джума Хан, уходя в
свои мысли, и с видимым усилием возвращаясь к действительности. - Но я
это пережил. Садитесь, Игнат.
    Ромашин еще раз, более внимательно,  посмотрел  на  безопасника  и
перевел разговор на другую тему.
    - Мне тоже иногда снятся забавные  картинки,  из  тех,  что  успел
увидеть. Как говорится, песнь обманчивых снов. А ведь мы с  вами  лишь
прикоснулись к тайнам инобытия, постояли на перекрестке неузнанного  и
непостижимого.
    - У меня ощущение, что туда нам уже не попасть никогда.
    - Представьте, у меня тоже.
    Устроились у столика в удобных  креслах,  принимающих  по  желанию
седока  любую  форму.  Завтрак  Джумы  состоял  из   салата,   жареных
шампиньонов, гренок и кофе.
    - А что вы думаете об эффектах, сопровождающих... э-э...  контакты
Шаламова с нашими доблестными пограничниками и безопасниками?
    - Ничего удивительного, - сказал Джума; ел он быстро, но красиво и
даже артистично. - Даниил владеет  мощным  знанием  "черных  людей"  и
научился  им  пользоваться.  Мне  только  странно,  что  сами  маатане
почему-то практически не  демонстрировали  нам  свои  возможности,  за
редким исключением. Ксенологи на этот мой вопрос не ответили.
    Безопасник покосился на Карой,  глядящую  на  него  с  насмешливым
вызовом, поколебался и, проведя рукой над  пластинкой  витейра,  убрал
изображение.
    - Давайте о деле. Я без вас кое-что разузнал и проанализировал,  и
у меня складывается некая мозаика,  в  которой  не  хватает  некоторых
деталей. Может быть, вместе мы  ее  сложим  и  найдем  Аристарха.  Мне
хочется верить, что он жив.
    - Мне тоже. Более того, один человек уверен в этом твердо.
    - Не Забава Боянова?
    Глаза Ромашина заискрились весельем.
    - А я думал, только я такой догадливый.
    Джума Хан не поддержал шутки.
    - Мне  стало   известно,   что   Железовский   вышел   на   центр,
координирующий работу сил,  которые  готовят  нечто  вроде  переворота
власти и "охоты на ведьм", то бишь  на  интрасенсов.  Но,  как  и  все
дилетанты,  решил  проверить  расчет  лично,  понадеявшись   на   свои
способности. В результате,  хотя  завод,  изготавливающий  оружие  для
перечисленных акций, раскрыт, центру удалось перебазироваться. Уверен,
что координаты нового местоположения центра хранятся в информсетях, но
не имею ни малейшего понятия, как это выяснить. Был бы  Железовский  с
нами, он бы смог, но...
    - Наверное, может и Шаламов.
    Джума допил кофе, оценивающе заглянул в спокойные глаза Ромашина.
    - Что вы хотите сказать?
    - Надо найти Даниила  и  попытаться  уговорить  его  помочь.  Если
откажется, поищем другой путь.
    Джума задумчиво покачал головой.
    - Идея почти неосуществимая, но, надо признаться, красивая. Вопрос
лишь в том, где искать Шаламова.
    - Он на Меркурии. Увел у пограничников когг и  прячется  где-то  в
больших разломах ночной стороны. Думаю,  что-то  его  тянет  к  "сфере
Сабатини", и  он  ищет  возможности  подобраться  поближе.  Мыслит  он
нестандартно, во всяком случае, не совсем по-человечески, и стоит этим
воспользоваться, пока его не накрыли наши коллеги.
    - Могут, - согласился Джума.  -  Опер  кримрозыска  Столбов  очень
способный парень... что отметила даже Боянова.
    По губам Ромашина скользнула легкая  улыбка.  Он  тоже  знал,  что
Власта неравнодушна к Столбову, хотя и  скрывает  это  от  всех.  Знал
Игнат и об отношениях комиссара с командором погранслужбы.
    - Но я не выслушал вас, - деликатно напомнил он.
    - Собственно, мои расчеты касаются непосредственно Железовского. -
Джума вопросительно взглянул на Ромашина, допившего свой кофе. - Еще?
    - Нет, спасибо.
    - Дело в том,  что  Аристарх  не  обычный  интрасенс,  если  здесь
применим термин "обычный". То есть он интрасенс, который  решил  пойти
дальше, развивая природный дар. Помните его рассуждения?  Человечество
вырождается, и появление интрасенсов - реакция популяции хомо  сапиенс
на вырождение.
    Ромашин кивнул с улыбкой.
    - Сказано это было с апломбом и  великолепным  самомнением,  но  в
чем-то Аристарх прав.
    - Этим он мне и нравится, - улыбнулся и Джума. - И он не одинок  в
своем мнении. Ученые тоже согласились, что  десятки  тысяч  лет  назад
возникший принцип  "не  убий"  привел  к  прекращению  индивидуального
развития  вида  хомо.  Человек  остановился  морфологически   и   стал
развиваться в общественной среде, формировать общественные  структуры.
Мозг его тоже перестал развиваться биологически...
    - И с появлением интрасенсов наступил черед нового витка эволюции,
- подхватил Ромашин с едва уловимой иронией. - Вы  правы,  Аристарх  в
своих постулатах не оригинален, хотя приоритет в этой области вряд  ли
ему необходим.
    - И  все  же  он  пошел  дальше.  Наряду  с  некоторыми  не  очень
симпатичными чертами характера у него  есть  одно  важное  качество  -
самоактуализация  [Стремление  человека  к  возможно   более   полному
выявлению и развитию своих личностных возможностей.], поэтому я иногда
завидую ему.
    - Знаменитые  "три  эс"   Аристарха:   самоанализ,   самоконтроль,
самосовершенствование. И что же? Каким образом знание  черт  характера
поможет нам найти его?
    - Помните, он водил нас на  экскурсию,  вернее,  показывал  сверху
бывшие промышленные зоны? "Черные социумы", как он их называл.  В  них
почти никто не живет, зоны эти имеют свой животный и растительный мир,
возникший в результате мутаций и  значительно  отличающийся  от  видов
ареала... В общем, это идеальные места для любых  заговорщиков  и  для
монтажа схронов, где можно прятать что угодно и кого угодно.
    Ромашин задумался.
    - Мысль понятна, однако реализовать идею сложно.  Площадь  "черных
социумов" на Земле составляет чуть ли не четверть всей поверхности, не
считая  горных  областей,  это  миллионы  квадратных   километров,   и
обследовать их... все равно, что ложкой черпать облака.
    Хозяин приподнял бровь.
    - Ну что вы, Игнат, я и не собирался обследовать  зоны  сам,  есть
другая идея: привлечь к этому Боянову.
    - Комиссара, лично? Или службу?
    - Ее сестру, Забаву. Она  интрасенс,  к  тому  же  неравнодушна  к
Аристарху и учует его быстрее,  чем  кто-либо  другой...  -  Джума  не
закончил, потому что зазвонил видео.
    - Включай, - скомандовал безопасник, обращаясь к "домовому".
    Домашний  комп  послушно  развернул  объем  передачи.  На   мужчин
взглянула смуглая женщина необычайно тонкой красоты, и даже  Джума  не
сразу признал в ней бывшего нейрохимика Карой Чокой - так она изменила
прическу. Теперь у нее была толстая черная коса, перекинутая на грудь,
а волосы собраны и тщательно прижаты к голове, открывая лоб.
    - Привет,  хирург.  Аль  не  узнаешь?  -   сказала   она   певуче,
наслаждаясь эффектом. - Здравствуйте, Игнат.  Освободишься  -  позвони
мне, Джу, хорошо? Что-то мне тревожно.
    - За кого? - промолвил Джума хрипловато.
    Карой усмехнулась, но взгляда не отвела.
    - За тебя тоже, безопасник. Будь осторожнее.
    Виом погас. Наступило молчание.
    - Девица-краса, черная коса, - глубокомысленно  изрек  Джума  Хан,
глядя перед собой остановившимся  взглядом,  в  котором  стыла  тоска.
Очнулся, виновато посмотрел на Ромашина.  -  Извините.  Говорила  она,
конечно, о Мальгине.
    - Я знаю, - кивнул Ромашин сочувственно и  добавил  с  философским
хладнокровием: - Amantes - amentes, влюбленные - безумные.  А  женщина
она красивая, надо признаться. Итак, план принимается. Пока - ваш,  не
выйдет - мой. Звоните Забаве.
    - А может быть, вы? - нерешительно произнес Джума.
    - Что, неужели трусите? - развеселился Ромашин.
    - Не трушу, но... побаиваюсь. Я встречался  с  Забавой  дважды,  и
каждый раз  у  меня  складывалось  впечатление,  что  она  видит  меня
насквозь. А я этого не люблю. Ибо таится  и  в  нас  нечто  уступающее
низменным инстинктам,  противящееся  интеллекту,  в  культ  возводящее
успех [А. Камю.].
    Ромашин знал автора последнего изречения, но промолчал.
    - Хорошо, звоню.
    Однако Джума не успел дать команду "домовому", чей-то вызов  снова
опередил его. К изумлению  приятелей,  звонила  сама  Забава  Боянова,
словно подслушала их разговор.
    - Доброе утро, джентльмены. Не помешала? Если вы всерьез  намерены
заняться поисками Аристарха, то я знаю, где он.
    Немая сцена была красноречивой.
    Забава невольно улыбнулась сквозь печаль и озабоченность.
    - Профессионалы в растерянности? Может быть, я не по адресу?
    - Дело в том, что  мы  только  что  говорили  о  вас,  -  произнес
пришедший в себя Ромашин. - И хотели просить помощи  именно  по  этому
поводу - поиск Аристарха.
    - Извинения излишни. Сколько вам потребуется времени на сборы?
    - Три минуты.
    - Тогда жду вас у метро-два Гомеля.
    Виом собрался в тлеющий уголек, погас.
    - Мне кажется, -  задумчиво  сказал  Ромашин,  глядя  на  мигающую
полусферу  "домового",  -  что  Аристарх  не  прав,  отталкивая  такую
красоту. И верность.
    - Молодой, полный сил, энергии и замыслов...  -  Джума  подумал  и
мрачно добавил: - Козел! Итак, коллега, наша экипировка?
    - Я одет. - Ромашин коснулся рукой  воротника  своего  серо-белого
кокоса. - Вам нужен такой же, с ПР  и  Умом  [ПР  -  пси-рация,  Ум  -
усилитель мышц.]. Оружие вряд ли понадобится, но на  всякий  случай  я
захватил вот это. - Эксперт сделал быстрое  движение,  и  в  его  руке
оказался  необычной  формы  и  цвета  -  алый,  словно  сделанный   из
раскаленного металла или стекла, - пистолет.
    - Что за шпалер? - заинтересовался Джума. - Суггестор?
    - Нет,  эта  штука  к  психотехнике  не   имеет   отношения.   Это
"строевик".
    Джума присвистнул.
    - Слышать - слышал, но никогда не видел.
    "Строевиком" на жаргоне  тревожных  служб  назывался  демонстратор
фазового поворота, как его окрестили ученые, оружие,  создающее  узкий
канал особого вида микроволновых взаимодействий, в результате  которых
атомы воздуха и любых встреченных на пути  луча  препятствий  начинают
двигаться в одном направлении, "строем". Физика явления была  известна
издревле, однако экспериментальные  образцы  демонстраторов  появились
недавно.
    - Ну и связи у вас, эксперт!
    - Пустяки, - скромно потупился Ромашин.
    Через несколько минут они уже садились  в  такси.  Оба  отличались
сдержанностью и спокойствием, хотя Ромашину эта черта  характера  была
дарована природой, а Джуме  Хану  -  тренингом,  натура  у  него  была
увлекающаяся,  веселая,  жизнерадостная,   поэтому   разговаривали   -
демонстрируя сдержанность - мало. Каждый думал об  удивительной  силе,
которая  зовется   любовью   женщины   и   которая   толкает   ее   на
самоотверженные,    порой     непредсказуемые     поступки     вопреки
обстоятельствам и логике. Забава Боянова, историк  с  мировым  именем,
социолог-исследователь, интрасенс,  любила  Аристарха  Железовского  и
была достойна ответной любви, но вряд ли она  оценивала  себя  с  этих
позиций. И оба еще не знали, что через много лет  судьба  поменяет  их
местами...
    У  метро  развлекалась  толпа  молодых   людей,   одетых   пестро,
экстравагантно и вызывающе.  Многие  из  них  носили  значки  в  форме
человеческого сердца, не стилизованного, а натурального,  с  надписью:
"Я люблю себя!" - это были дилайтмены, а  у  нескольких  рослых  юнцов
была выбрита левая бровь - признак "касты" "эскадронов жизни".
    - Вот кого не люблю, так не люблю, - проворчал Джума, определяя по
привычке массу агрессивности толпы и главаря.
    - Ребятишки ищут острых ощущений, - вполголоса ответил Ромашин.  -
Пусть веселятся в  пределах  допустимого,  здесь  есть  кому  за  ними
приглядеть.
    - Кого вы имеете в виду?
    - Посмотрите на крайнего слева.
    Джума   увидел   высокого,    хорошо    сложенного    мужчину    с
брезгливо-сонным лицом, на  лацкане  куртки  которого  голубел  значок
инспектора-социоэтика.
    - Странно, что он не вмешивается, ребята уж  слишком  расшумелись.
Или он уже вызвал подмогу? Подождите, спрошу.
    Джума  Хан  решительно  двинулся  к   меланхолически   любующемуся
происходящим инсоэтику, в  то  время  как  веселящиеся  парни  толкали
пассажиров метро, задирались и отпускали грязные шуточки.
    - Не пора ли вмешаться?
    Соннолицый смерил Джуму взглядом, процедил неохотно:
    - Не вижу смысла.
    - Но ведь это  ваша  обязанность,  -  удивился  безопасник.  -  До
конфликта - пара шуток!
    - А плевать!  Кстати,  какое  вам-то  до  этого  дело?  Иди  своей
дорогой, сейфмен.
    - О! - сказал  Джума,  поднимаясь.  -  Да  вы,  оказывается,  хам,
милейший! Не уважаете себя, дело  ваше,  не  уважаете  свою  работу  -
уходите на другую, но не уважать незнакомого человека - нехорошо! - Он
сжал пальцами плечо инсоэтика, лицо которого перекосилось от боли.
    - У нас проблемы, Джума? - раздался сзади тихий голос Ромашина.
    - Хамит,  -  коротко  ответил   Хан,   неохотно   отпустил   плечо
инспектора.  -  Оказывается,   среди   социоэтиков   тоже   попадаются
некомбатанты. Парень, уходи из комиссии сам, иначе я позабочусь, чтобы
от тебя избавились.
    - Когда для дела  нужны  трое,  двое  не  ссорятся,  -  миролюбиво
заметил Ромашин. - Говорят, там внутри кто-то пристал к девушкам, надо
помочь.
    - Этот  не  помощник.  -  Джума  окинул   презрительным   взглядом
инспектора-социоэтика, державшегося за плечо, и направился ко входу  в
метро, потом вернулся, сорвал значок социоэтика и сунул  в  карман.  -
Это тебе не понадобится, слизняк.
    В зале метро с линией кабин было почти пусто,  кабины  работали  в
основном на финиш, и выходящие пассажиры торопились удалиться, заметив
группу разрисованных под тигровую шкуру мускулистых громил  с  бритыми
головами. Их было  человек  восемь,  и  они,  выстроившись  кругом,  с
хохотом толкали в круг двух девушек. Одна из них, маленькая  брюнетка,
вскрикивала и плакала, а вторая, высокая красивая  блондинка,  закусив
губу, отбивалась молча и яростно.
    - Брейкеры, - хмуро сказал Джума. - А вот этих я уже ненавижу!
    Сленг брейкеров состоял из дикой смеси языковых искажений,  понять
которую было очень трудно. Впрочем, весь смысл их разговора сводился к
оценке девичьих фигур и перевода не требовал.
    - Эй,  орлы!  -  окликнул  их  Хан,   подходя   к   группе   вдоль
металлического   никелированного   поручня   с   завесой   турникетов,
регулирующего вход-выход. - Не надоело?
    Парни  оглянулись.  На  их  лицах  отразилось  недоумение,   потом
появились ухмылки. Девушки в это время попытались вырваться из  круга,
но двое парней схватили их  за  руки,  притянули  к  себе.  Блондинка,
чем-то похожая на Карой, вскрикнула от боли.
    - Отпустите! -  негромко  сказал  Джума,  темнея  лицом.  В  ответ
раздались   смех,   возгласы,   циничные   остроты,   советы,   самыми
благопристойными среди которых были:  "А  не  пошел  бы  ты..."  Перед
безопасником  пенилась  тупая  и   воинствующая   наглость.   Что   ей
увещевания, призывы к совести, добрые уговоры? Ей всегда были  понятны
только кулаки и зубы.
    Джума вдруг коротко, почти без размаха, ударил  ребром  ладони  по
поручню, смяв и  прогнув  трубу.  Смех  мгновенно  стих,  парни  молча
переводили взгляд с трубы на фигуру безопасника, готового к прыжку.
    - Покалечу! - тихо, но внятно предупредил Джума. - Отпустите их.
    - И покалечит, - философски заметил, подходя, Ромашин. - Он может.
- Эксперт напрягся, раздался  стон  металла,  труба  поручня  медленно
выгнулась  в  обратную  сторону.  Ромашин  полюбовался  ею,   погладил
вмятину, сжал ладонью, отпустил, и все увидели, что деформация поручня
почти исчезла.
    - Идите,  мальчики.  -  На  лице  Ромашина  появилась  добродушная
улыбка. - Пошалили и хватит. Вопросы есть?
    - Трезверы, - с разочарованием проговорил один из бритоголовых.  -
Линяем, любы!
    Парни отпустили девушек, упорхнувших к свободным кабинам метро,  и
потянулись к выходу, бормоча невнятные угрозы, а  когда  из  кабины  в
конце  зала  вышли  трое  молодых  людей  в  форме   линейной   службы
общественной безопасности - кто-то, очевидно, вызвал контроль порядка,
- брейкеры ретировались  с  завидной  быстротой.  Снаружи  послышались
свист, крики, топот.
    - Надо рассказать им... - начал было Джума, но Ромашин потянул его
за рукав.
    - Опаздываем, сами разберутся.
    В кабине метро Джума взял Ромашина за руку,  внимательно  осмотрел
ладонь, хмыкнул.
    - Как вы это проделали? Я имею в виду поручень.
    - Ловкость рук и никакого мошенства, - улыбнулся эксперт,  вытащил
из  кармана  нечто   вроде   тонкой   пер