в  достижения  личных  вершин.   Вот   и
появляются все чаще  "эскадроны  жизни",  "клубы  острых  ощущений"...
"хирурги", наконец.
    - Вздор! - бросил Ландсберг, но тут же  поправился  с  улыбкой.  -
Извините, погорячился. Но "хирурги" - это нонсенс, миф, глупая выходка
гонцов  с  испорченной  фантазией.  Не  все,  о  чем   кричат   отроки
определенного возраста, нужно принимать на веру.
    - Может быть, однако нападения на интрасенсов множатся. "Хирургов"
это рук дело или "врачей" иного плана, не знаю,  но  работать  с  ними
необходимо. Служба безопасности -  на  три  четверти  профилактическая
организация,  и  проблема  "хирургов"  -  наша  проблема,   вместе   с
инспекцией социоэтики, конечно. Я вас убедила?
    - Нет, - упрямо качнул головой председатель СЭКОНа.  -  Я  считаю,
что вы распыляете силы, лезете не в свое дело, отвлекаетесь от главных
проблем. "Сфера Сабатини", генератор холода, Шаламов,  Мальгин  -  вот
ваши проблемы! И это действительно  "события  уровня  1",  как  вы  их
называете. В общем, на  Совете  я  буду  против  вашей  концепции,  не
обессудьте. Кстати, говорят, что Шаламов гуляет по Земле и  становится
все опасней и опасней. Не пора ли вашей службе заняться им вплотную?
    Боянова не успела ответить - прощебетал входной сигнал.
    Ландсберг прищурился.
    - Кажется, еще гость?
    - Я никого не жду, - ответила удивленная Власта, в то время как ее
дочь открывала дверь.
    В гостиную вошел веселый Джума Хан, нахмурился, увидев Ландсберга.
    - Извините, я не вовремя?
    - Вовремя, вовремя, - сказал, вставая, председатель СЭКОНа. -  Мне
уже пора, Власта, я и так преступно отнимаю ваше  время.  Доспорим  на
Совете. Всего доброго. - Вышел.
    - Садитесь,  коль  вошли.  -  Боянова  задумчиво  смотрела   вслед
Ландсбергу, тряхнула головой, отгоняя какую-то злую мысль. -  Надеюсь,
ваши новости не более огорчительны, чем те, которые  я  выслушиваю  за
день в личине комиссара.
    Джума, осматриваясь, сел в кресло,  и  киб  принес  ему  небольшой
поднос с тостами и чашкой дымящегося кофе розового цвета.
    - Итак, где вы были, гриф?
    Безопасник отхлебнул кофе, поднял палец, отмечая качество  напитка
(похвала была хозяйке приятна), и нараспев продекламировал:

              Я утопал в гармонии вселенной
              И отражал вселенную в себе [Ф. Глинка.].

    Заметив мелькнувшее в глазах женщины изумление, Джума рассмеялся.
    - И как ни странно, это  правда.  Уходя,  мы  не  позаботились  об
экипировке, и о путешествии я могу только рассказывать, но это  долгий
процесс. Если позволите,  я  надиктую  рассказ  на  браслет  и  запись
передам в отдел завтра утром. А для того чтобы проиллюстрировать,  как
далеко меня заносило, я приведу пару примеров и дарю вам сувенир.
    Джума достал из кармана  небольшую  зеленую  еловую  шишку  -  так
показалось Бояновой, подал ей. В глубине каждой чешуйки  горел  желтый
огонек, она была теплой  и  бархатисто-нежной  на  ощупь.  Полежав  на
ладони несколько  мгновений,  она  вдруг  раскрыла  чешуйки,  так  что
Боянова вздрогнула, едва не выронив "шишку", и из-под  каждой  чешуйки
стали вылетать эфемерные светящиеся шарики, словно пузырьки воздуха  в
воде. К потолку протянулась струйка невесомых световых пушинок.
    - Игрушка совершенно безвредна, - сказал Джума, понизив  голос.  -
Можете  быть  совершенно  уверены.  И  не  только  безвредна,   но   и
способствует расслаблению. Подставьте ладонь.
    Боянова  накрыла  "шишку"  ладонью,  светящиеся   пузырьки   стали
ударяться в ладонь и лопаться. В руке женщины возникло ощущение, будто
о  ладонь  нежно  трется  мордочкой   пушистая   кошка.   Власта   как
зачарованная держала бы ладонь долго, если бы не иронический  блеск  в
глазах Джумы. Она отдернула руку, нахмурилась, сказала сдержанно:
    - Спасибо за подарок. Однако физикам я все-таки покажу.
    Джума слегка развел руками, мол, дело ваше.
    - Путешествовал я недолго, но успел посетить столько  экзотических
уголков нашего метагалактического домена, что ни в сказке сказать,  ни
пером описать. Как, например, описать Белый лес? Но абсолютно белый  -
с серебристым блеском, ажурный, феерически  красивый...  -  Безопасник
вдруг полузакрыл  глаза  веками  и  продекламировал  в  своей  манере,
нараспев:

              Леса эти странны. Кора их, как иней.
              А листья - снежинок нежней.
              Их ветви склонились над влагою синей
              Невиданных, новых морей [Н. Морозов.].

    - О, да вы поэт, - заметила Боянова с ответной иронией.
    - Да не я, - махнул рукой  Джума.  -  Жил  когда-то  поэт,  строки
которого я прочитал  в  детстве  и  случайно  запомнил.  Но  лучше  не
скажешь. Или, например, был  я  на  таком  объекте.  Представьте  себе
планету размером с нашу старушку Луну, состоящую из необычных ракушек.
Эдакий космический коралл с перламутровым отливом.  Но  "ракушки",  из
которых он состоит...  растут!  И,  достигнув  определенных  размеров,
отрываются от "кораллового дома" и уходят в космос,  исчезают.  То  ли
это живые существа, то ли кто-то выращивает таким способом космические
корабли, не знаю, однако своими глазами наблюдал за  стартом  выросших
"ракушек". Еще примеры?
    - Не надо, лучше... - Боянова не договорила,  в  дверь  позвонили.
Через полминуты в гостиную вошел невозмутимый Игнат Ромашин..
    - Вот и наш эксперт, - без  удивления  сказал  Джума.  -  Живой  и
невредимый. Не хватает только Мальгина.
    - Я  начинаю  бояться  его  возвращения,  -  улыбнулась   Боянова,
предлагая новому гостю кресло. - Где он, если не секрет?
    - Не знаю, - в один голос ответили мужчины.


                               Глава 10

    Особытиях на  Луне,  связанных  с  фигурантом  розыска  Шаламовым,
Столбову  стало  известно  через  час  после  этих   событий:   прямых
свидетелей не  оказалось,  а  информация  со  спутников,  обозревающих
лунную поверхность, поступила в отдел  лишь  после  обработки  массива
инком. Реакция Бояновой на сообщение была соответствующей,  и  Столбов
даже  не  счел  нужным  оправдываться.  Розыск  запоздал  дважды:  при
определении траектории украденного  Шаламовым  аппарата  и  к  моменту
схватки "сына сумерек" с  неизвестными  лицами,  выдававшими  себя  за
пограничников.
    - И где он теперь? - спросила Боянова, пережив  вспышку  гнева.  -
Куда направился? Где его ждать? Кто на него напал?
    Столбов молчал. Он мог бы сослаться  на  погранслужбу,  помешавшую
идентифицировать угнанный когг в Приземелье, но не сделал этого, зная,
что отношения между руководителями двух служб и без того натянуты.
    - Есть предположение, что Шаламов на Меркурии, - прервал  молчание
Столбов. - На плато Моря Жары видели странный объект с глазами...
    - "Тысячеглазый"! -  быстро  проговорила  Боянова.  -  Орилоунский
автомат, сопровождавший Шаламова. Ищите его  на  Меркурии,  я  позвоню
пограничникам - помогут. До связи.
    - Еще одно маленькое сообщение,  -  заторопился  инспектор.  -  Мы
нашли квартиру,  где  он  остановился,  уйдя  из  дома.  Если  он  там
появится, мы узнаем тотчас же.
    Боянова,  прищурясь,   оглядела   сосредоточенное   волевое   лицо
Столбова, улыбнулась краем губ.
    - Извините, если я говорила с вами излишне резко.
    - Поделом, - кивнул Столбов, сохраняя деловой  вид.  -  Нормальный
человек должен переживать несравнимо больше отрицательных эмоций,  чем
положительных, чтобы удовольствие не обесценивалось. До связи.
    Объемное изображение инспектора  исчезло  -  он  был  на  Луне,  а
Боянова работала в кабинете. Несколько минут она ни о чем  не  думала,
вспоминала поведение Столбова, его жесты, то, как он сначала думает, а
потом говорит, и не говорит вовсе,  если  не  имеет  смысла  говорить.
Улыбнулась. Ах, Димитр, Димитр, где ты был семь лет назад?
    Зазвонил секретарь:
    - Зам-один - изменения в плане?
    - Нет, -  очнулась  Власта,  -  только  личное  поручение.  Включи
консорт-линию.
    Через две секунды виом консорт-канала  открыл  "окно"  в  квартиру
Борда. Толстяк завтракал и с бутербродом в руке  выглядел  хоббитом  в
норе.
    - Приятного аппетита, - пожелала  Боянова,  сдерживая  усмешку.  -
Рене, проверьте связи Ландсберга, но очень тихо, шепотом.
    Борда проглотил кусок бутерброда, но ответить не  успел,  комиссар
уже выключила связь, что вряд ли увеличило аппетит заместителя.
    - Обжора,  -  улыбнулась  Боянова,  зная,  что  это   единственная
слабость Борда, и вывела поток оперативных сообщений на стол.  Три  из
них заставили ее задуматься.
    При  транспортировке  к  Солнцу  вырезанного  со  льдом  на  Земле
генератора холода случилось "событие  уровня  2"  -  по  классификации
безопасников:  драккар,  пилотируемый  инком,  внезапно   повернул   к
Меркурию, перестал  слушаться  команд  и  с  ходу  врезался  в  "сферу
Сабатини", растворившись в ней без следа. Столкновение породило мощный
всплеск излучений и частиц от нейтрино до  "голых"  кварковых  пар,  и
среди  исследователей  "сферы"  поднялась  тихая  паника,  но  вспышка
излучений закончилась, и "сфера" успокоилась, если можно было  назвать
покоем ее дыхание и обычные эффекты.
    Второе сообщение пришло из секретариата ВКС: в Совет от Ассоциации
общественных объединений  поступила  официальная  жалоба  о  том,  что
служба  безопасности  использует  в   своей   работе   со   свободными
неформалами антиконституционные  недемократические  методы  -  слежку,
запугивание, навешивание ярлыков, насилие и тому  подобное.  Обвинение
не соответствовало истине, но Боянову успокоить эта  мысль  не  могла,
она знала, как трудно отмыть доброе имя тому, кто честен, благороден и
принципиален.
    Третье сообщение было  о  похищении  психотехники  из  медицинских
учреждений трех  десятков  городов  по  всему  земному  шару.  Поймать
похитителей не удалось, компьютерное  прикрытие  они  обеспечили  себе
отличное.
    - А это еще зачем? - спросила Боянова Умника. - Разве  медицинская
психотехника не может быть заказана прямо на заводах-изготовителях?
    - Применение суггесторов и аппаратуры гипнотерапии  контролируется
комиссией по борьбе с наркосредствами, - ответил инк отдела. - Кстати,
вся  эта   аппаратура   легко   превращается   в   оружие,   доработка
незначительна. Видимо, те силы,  которые  стремятся  к  дестабилизации
общества, хорошо знают об усилении охраны на складах оружия,  а  также
имеют доступ к служебной информации. Предлагаю ввести режим "шлюз"  по
всем системам обработки информации отдела и погранслужбы.
    Боянова покачала головой. В режиме "шлюз" все запросы на получение
информации из банков данных погранслужбы и службы безопасности  должны
были  проходить  внутреннее  рецензирование:   определялась   важность
запроса,  емкость,  оперативность  и  соответствие  рангу  того,   кто
запрашивал. Главное, что абонент при этом не мог  остаться  анонимным,
имя его становилось известным контролю.
    - Вряд ли комиссия по  этике  разрешит  нам  применить  "шлюз",  -
проговорила Боянова. - Причины есть,  но  нет  доказательств.  А  идея
неплохая.
    Умник от комментариев отказался.
    - Информацию по секторам и бюро, - вызвала Боянова  киб-секретаря.
- Связь через "спрут".
    - Только  один  короткий  личный  вызов,   -   торопливо   ввернул
секретарь. - Звонил некто Макар Мальгин и  просил  сообщить,  где  его
сын.
    - Это отец  Клима,  -  пробормотала  комиссар,  почувствовав,  как
неровно забилось сердце. - Если бы я сама знала, где его сын...
    Железовский и Забава Боянова медленно  шли  по  набережной,  думая
каждый о своем. Математик был рассеян  и  далек  от  всего  того,  что
волновало спутницу. Она с грустью признала в  душе,  что  была  права,
называя Аристарха большим избалованным ребенком, к  тому  же  упрямым.
Если он вбил себе что-то в голову, то справиться с этим  может  только
время. А бороться с его "я хочу" Забава уже устала.
    Он почувствовал перемену в ее настроении, хотя причин не знал,  да
и не хотел доискиваться. Он давно уже все решил, и  просьбу  Забавы  о
встрече расценил как напрасную трату времени, однако на рандеву явился
секунда в секунду. Разговор был недолгим, Забава заставила его еще раз
пересмотреть свое кредо и цели жизни, но Аристарх, не боясь  выглядеть
смешным,  считал   свою   работу   выше   любого   закона   и   формул
межчеловеческих отношений. На вопрос  Забавы:  и  ты  счастлив?  -  он
ответил,  не  задумываясь,  чеканной  фразой  древнего  философа   [3.
Фрейд.]:
    - "Формула нашего счастья: да, нет, прямая линия, цель..."
    Забава  поразилась  ответу,  вернее,  его  тону:  Железовский  был
настолько уверен в своем выборе, что и тень сомнения не приходила  ему
в голову.
    - Забава, прости, мне нечего добавить к тому, что я  сказал.  Я  -
индивидуалист, все интрасенсы индивидуалисты  в  большей  или  меньшей
степени, но я, наверное, индивидуалист по максимуму. Я не люблю  толпу
даже  из  двух  человек.  -  Железовский  мрачно   улыбнулся,   оценив
образность  сказанного.  -  И  пока  для  меня  не  существует   более
интересной работы, рода занятий и образа жизни, какой я веду.
    Забава остановилась, наблюдая,  как  чайки  деловито  мечутся  над
морем, то и дело ныряя в воду.
    - Неужели ты видишь смысл только в работе?
    Математик продолжал идти, не заметив, что девушка  отстала,  потом
вернулся.
    - Смысл жизни человека - непрерывное самосовершенствование души  и
тела посредством работы над  собой  в  морально-этическом  и  духовном
плане. - В  голосе  Аристарха  проскользнули  нотки  самодовольства  и
снисходительности, было видно, что он цитирует кого-то и  верит  тому,
кто это сказал.
    - Что  ж,  -  улыбнулась  Забава,  разглядывая  неподвижное   лицо
Железовского, - уважаю принципы, хотя и не  разделяю  твои.  Наверное,
когда-нибудь  ты  повзрослеешь,  не  было  бы  только  поздно.   Прими
последний совет мой, мастер, потому что встреча  эта  тоже  последняя:
будь осторожен с... теми, кого ты затронул в последнем своем  анализе.
Они наверняка уже знают, что ты получил  задание  от  безопасности,  а
математик ты от Бога! Тем и  опасен.  Помни  правило:  "Не  тяните  за
хвост, если неизвестно, что на другом конце". Обещаешь?
    Железовский заметил слезы в уголках глаз  Забавы,  сдвинул  брови.
Разговор их шел и в пси-диапазоне - цепочками образов,  -  и  Аристарх
начинал сердиться, понимая, что девушка нравится ему,  но  заканчивать
разговор вот так, на разрыве, не хотел.
    - Я никого не боюсь. Но зачем так мрачно? Можно подумать,  что  мы
действительно больше не встретимся. Успокойся,  все  будет  хорошо.  -
Аристарх подумал и добавил: - Ты очень красивая.
    - Как ты добр, - улыбнулась сквозь  слезы  Забава,  протянула  ему
руку: на ладони лежал браслет  очень  тонкой  работы  из  зеленоватого
металла  с  прозрачным  зеленым  окошечком,  внутри  которого  плавала
зеленая искорка. - Мой амулет, тебе на память.
    Железовский взял браслет, зачем-то взвесил.
    - Что за металл?
    Боянова засмеялась, смахнула слезу с ресницы,  встав  на  цыпочки,
чмокнула гиганта в подбородок.
    - Эй ты, интрасенс, кто тебя только воспитывал? Прощай...
    Повернулась и пошла по ступенькам вниз, к  морю,  не  оглядываясь.
Красивая фигурка, водопад волос, танцующая походка...
    - Спасибо,  -  пробормотал   ей   вслед   Аристарх,   ошеломленный
поднявшимся в душе тарарамом. Слезы Забавы, ее  чувства  подействовали
на него сильнее, нежели он хотел, это порождало дискомфорт  и  желание
что-то исправить, как-то оправдаться, хотя бы и перед  самим  собой...
Он вспомнил  о  давно  созданных  им  принципах  успокоения,  и  через
несколько минут сердце заработало в прежнем ритме.
    Забава уже скрылась за  поворотом  набережной,  стук  ее  каблуков
перестал быть слышен, и только печальная нота пси-связи все еще билась
в голове Железовского, как шелест крыльев  раненой  птицы,  но  и  она
постепенно затихла. Тогда он спрятал подарок в карман, чтобы вспомнить
о нем только через несколько лет, вызвал такси и  выбросил  из  памяти
все, что мешало мыслить.
    Около  часа  он  тренировался  с  динго-фантомом  наставника-инка,
доводя до автоматизма приемы славяно-горицкой борьбы, потом принял душ
и просидел полчаса в тадасане -  позе  горы,  расслабляясь  до  потери
телом   чувствительности.   Достигнув   высшей   стадии   дхараны    -
сосредоточения, Аристарх включил  контур  компьютерной  пси-развертки,
осторожно   перешагнул   границу   допустимого   личного   участия   в
вычислительном  комплексе  и  с   головой   ушел   в   нематериальный,
призрачный, но  по-своему  реальный  и  ощутимый  мир  математического
анализа,  выкладок,  уравнений  и   символов.   Только   он,   обладая
колоссальным запасом здоровья и сил, мог выдержать гонку вычислений  с
компьютером в режиме "один на один", и  только  он  мог  из  миллионов
разрозненных деталей построить стройную и непротиворечивую конструкцию
эфпрогноза. За два  часа  работы  Аристарх  проанализировал  программы
нескольких   тысяч   заводов-автоматов    сложной    молектронной    и
энергетической техники, рассчитал  их  технологические  цепочки:  банк
данных - управляющий инк - база - цех - линия - результат  -  и  нашел
то, что искал. И не поверил глазам:  те,  кто  рассчитывал  весь  этот
цикл, используя разные заводы и каналы доставки  исходных  материалов,
делали совсем не то, что думал Железовский - не  антигравы,  транспорт
индивидуального пользования, и не  гипноиндукционные  излучатели,  они
делали кое-что пострашней!
    Несколько минут Аристарх просидел, оглушенный результатом расчета,
потом набрал номер Бояновой. Ответил секретарь:
    - Комиссар отсутствует по делам. Что передать?
    - Я Железовский. Насчет меня есть какие-нибудь распоряжения?
    - Нет, - вежливо ответил видеопризрак.
    - Прошу дать мне консорт-линию с Умником, - это очень важно.
    - На ввод или вывод информации?
    - На ввод.
    - Это проще. Давайте параметры вашего компа.
    Железовский проследил, чтобы  выводы  его  расчета  были  записаны
Умником по консорт-каналу, с удовлетворением хлопнул себя по колену  и
привычно похвалил свой комп, который перенял некоторые черты хозяина и
был, по сути, если не вторым, то третьим его "я".
    - Рад стараться! - бодро ответил инк.
    Отдохнув полчаса (шавасана - поза мертвого, сукхасана -  приятная,
подмасана - поза лотоса), Железовский с аппетитом  пообедал  и  вызвал
такси. Ему захотелось самому убедиться в правильности расчета и  найти
завод, на котором собиралась из деталей, сделанных подпольно на других
заводах в обход стандартных  программ,  конечная  продукция:  летающие
"шмели", способные нести несколько  порций  сильнодействующего  яда  и
самоуничтожаться после поражения целей. Завод, судя по анализу потоков
деталей, находился на Меркурии, в сумеречной зоне.
    Железовский  знал  только  один  завод  на  Меркурии,   отвечающий
требуемой для сборки "шмелей" сложности  и  мощности,  но  завод  этот
выпускал   МК-батареи   -   "энергоконсервы"   для   звездного   флота
человечества.
    Попасть на завод мог далеко не каждый человек,  был  он  полностью
автоматизирован, и лишь контроль продукции  и  ремонт  сложных  систем
доверялся людям. Проникнуть в компьютерный контур  управления  заводом
Аристарху с Земли  не  удалось,  не  помогло  ни  его  мастерство,  ни
расшифровка режима - код рабочего файла остался неизвестен и программа
входа не хотела реализовываться. Поэтому Железовский захватил с  собой
приставку памяти с двумя десятками "вирусных" программ и  персональный
комп типа "Знаток", с помощью которого можно было вести расчет в темпе
инка практически любой мощности.
    Прямой линии пассажирского метро между заводом и земной  сетью  не
существовало, а может быть, она была заблокирована, во всяком  случае,
координатор метро  не