сразу  направился  на  второй  этаж,  где  ждали
пятеро. Комната оказалась небольшим фехтовальным залом  с  зеркальными
стенами. Одна из стен была увешана холодным  оружием:  кинжалы,  ножи,
стилеты, шпаги, сабли, мечи разных исполнений и  форм,  принадлежавшие
разным эпохам и разным народам.  По-видимому,  это  было  нечто  вроде
музея.
    Мальгина уже ждали трое в черном  трико  со  сложенными  на  груди
руками, с масками на лицах: один русоголовый, второй  черноволосый,  а
третий - бритый наголо. Оставшиеся двое прятались в соседней  комнате.
Судя по эмоциональному фону всех пятерых, настроены они были вовсе  не
на то, чтобы сообщить гостю нужные ему сведения.
    - Ниндзя,  -  хмыкнул  Мальгин,  чувствуя  затылком  холодный  ток
воздуха: кто-то смотрел ему в спину.  Клим  оглянулся  -  видеокамера.
Руководитель "операции", скорее всего сам Гзаронваль -  среди  пятерых
его не было, - изволил наблюдать происходящее со стороны.
    Бритоголовый   выступил   вперед,   голос   его   был    приятного
баритонального оттенка с гортанными нотками.
    - Мастер так уверен в себе, что прибыл один? Или  рация  в  ухе  -
гарантия безопасности?
    Клим спокойно снял с уха серьгу рации, спрятал в карман.
    - Поступок мужчины. -  Бритоголовый  не  издевался,  констатировал
факт, он был единственным из всех в  здании,  чья  гамма  биоизлучений
почти не "дымила" отрицательными чертами  психики.  -  Прежде  чем  вы
получите ответ на интересующий вас вопрос, не хотите  потренироваться?
Мне сказали, что вы мастер по фехтованию.
    Мальгин никогда не брал в руки эфеса шпаги  или  рукояти  меча,  и
предложение незнакомца застало его врасплох. Трезвый рассудок требовал
отказаться от боя, но гордость и самолюбие, а также еще более  сильное
чувство - злость на себя за первые два, заставили его принять вызов.
    Бритоголовый понял мимику его лица и повел рукой в сторону стены с
оружием.
    - Выбирайте.
    Боль лопнувшей  "почки"  темного  знания  на  мгновение  отключила
зрение, но зато включила физику озарения, и в следующий момент Мальгин
уже уверенно шел к стене.
    - Вот это.
    Бритоголовый сделал знак, и  в  зал  внесли  прямой  русский  меч,
заказанный хирургом, а также самурайский меч-катану, узкий, блестящий,
хищно красивый. Бритоголовый, став на колено, взял его,  и  меч  вдруг
исчез на секунду, появившись уже над головой мастера. Но как ни быстры
были его движения, Мальгин заметил и оценил и мастерство "самурая",  и
красоту его позы. Бритоголовый дал понять, что знает древнее искусство
владения катаной, заключающееся в малом количестве махов -  татикадзе.
Но и древнерусские воины владели этим  искусством,  и  все  их  навыки
всплыли сейчас в  памяти  Мальгина,  поднявшись  "на  поверхность"  из
глубин древней родовой  памяти.  Не  без  помощи  "черного  человека",
вызвавшего стрессовую вспышку.
    Клим взял с поклоном меч  и  за  секунду  сделал  семь  мгновенных
движений, показав защитные приемы  спереди,  с  боков  и  сзади.  Меч,
остановившись на последнем взмахе, прикрыл его сверху.
    По тому, как расширились  глаза  бритоголового,  Клим  понял,  что
противник  не  ожидал  в  его  лице  встретить   мастера-фехтовальщика
высокого класса, однако останавливаться было  уже  поздно:  вызов  был
принят.
    - Держись! - успел  сказать  Харитон,  и  бой  начался.  Бой  этот
состоял из сотен уловок, финтов, обманных движений и намеков на  удар,
хотя со стороны казалось, что бойцы почти не двигаются,  замерев  друг
против друга, лишь мечи их выписывают сложные  траектории,  но  клинки
русского меча и самурайской катаны  встретились  лишь  дважды.  Первым
сделал выпад бритоголовый, пытаясь пробить двойной блок, вторым ударил
Мальгин, совершив  хитрое  и  сложное  движение,  после  которого  меч
противника отлетел в угол зала. Бритоголовый замер, потом сорвал вдруг
с лица повязку, открыв лицо типичного японца, упал на  колено.  Сквозь
маску равнодушия и безразличия на лице его проступили выражения ярости
и восхищения.
    - Вы победили, мастер. Оотоко тацудзима! А мне говорили...
    Мальгин опустил меч, но в этот момент двое,  до  этого  безучастно
наблюдавшие за поединком, с воплями бросились на него с мечами.  Через
минуту к ним присоединились еще двое, а  потом  в  зал  вошел  Марсель
Гзаронваль, и в руке у него был не меч, а гипноизлучатель  "василиск".
Мальгин  понял,  что  в  его  распоряжении  всего  несколько   секунд.
Гзаронваль не станет ждать финала схватки и уложит его в тот момент, в
какой сочтет нужным... и вызовет фазу "черного человека". Что случится
потом, Клим боялся и представить.
    Бритоголовый, собравшийся протестовать против дальнейшего развития
событий (пятеро на  одного!),  в  результате  стал  свидетелем  самого
короткого и немыслимо быстрого боя.  В  течение  трех  секунд  четверо
"ниндзя" лишились мечей  (двое  из  них  получили  при  этом  переломы
кистей), а Марсель Гзаронваль - "василиска", не успев выстрелить в  то
место, где за мгновение до этого стоял Мальгин. Увидев у  лица  лезвие
меча, Гзаронваль  вспотел,  а  встретив  беспощадный  взгляд  хирурга,
понял, что сейчас последует удар. И удар последовал, но Мальгин просто
шлепнул красавца фухтелем [Фуxтель -  плоская  сторона  клинка.],  что
соответствовало пощечине. Правда, от этого шлепка  Гзаронваль  очнулся
не сразу.
    - Оотоко тацудзима! - прошептал бритоголовый, глядя вслед Мальгину
с изумлением и восторгом.  И  совсем  с  другими  чувствами  провожали
хирурга взглядами четверо приятелей Гзаронваля  и  еще  один  зритель,
находившийся далеко от этого места.
    Пока Мальгин возвращался домой, клокотавшие в его душе ненависть и
ярость улеглись, вновь всколыхнулась тревога за Купаву и  недовольство
собой: он знал, чем кончаются подобные приглашения, и мог бы не терять
времени. Но очень  хотелось...  очень  хотелось!..  Да,  признался  со
вздохом Клим сам себе, очень уж хотелось показать этим суперменам, кто
есть ху [Who - кто (англ.).] в этой ситуации. Жаль  вот  только,  что,
удовлетворив комплекс неполноценности, он  не  удосужился  выведать  у
Гзаронваля, где Купава.
    Харитон не рискнул вмешаться в монолог хозяина, и Мальгин был  ему
благодарен за это.
    Дома он вымылся, окончательно смыв с души и тела пот и  злость,  и
скомандовал "домовому" включить запись второго звонка.
    В стене над глазком  виома  развернулся  световой  веер  передачи,
появилось  изображение  симпатичной  голубоглазой  девушки,  на   лице
которой читались беспокойство и сомнение. Мальгин узнал ее,  это  была
подруга Купавы Александра  Белова,  Шурочка,  с  которой  она  училась
когда-то в лицее.
    - Клим дома?
    - Ушел по делам. Что передать?
    - Не знаю, правильно ли я  делаю...  -  Шурочка  нервно  поправила
волосы. - Но к  кому  еще  мне  обратиться?  Клим,  с  Купавой  что-то
творится...  я  звоню   ей,   говорю,   а   она   какая-то   странная,
заторможенная... Понимаешь? И только я задала  ей  вопрос,  как  связь
прервалась. Я... - Девушка беспомощно пожала  плечиками.  -  В  общем,
извини, если я напрасно... Позвони ей, может быть, с тобой  она  будет
откровенна? - Девушка продиктовала номер видео, и связь прервалась.
    - Проверь, что за номер, найди адрес. - Пока "домовой"  связывался
с  нужным   службами,   Мальгин   подкрепился,   съел   две   таблетки
витмобилизатора (все-таки энергии он потерял много),  бросил  в  сумку
эмкан выхода  на  канал  Гиппократа  (как  и  любой  другой  сотрудник
института, он мог работать с инком из любой точки земного  шара),  две
упаковки витмобилизатора, флакон адаптогена, инъектор, пси-стимулятор,
кардиоусилитель, микрореаниматор  и  аптечку  "Скорой  помощи",  потом
вызвал такси.
    - Дарваза, район Велик-лсы, массив Умаберг, дом двенадцать  -  сто
шесть, - сообщил "домовой"  адрес  Купавы,  и  Мальгин  удовлетворенно
кивнул: он вычислил этот адрес еще  в  квартире  Шаламова.  Оставалось
узнать, кто именно проживает по этому адресу  и  почему  Купава  вдруг
решила переехать туда.


                               Глава 10

    Через несколько минут такси-флейт высадило его у метро, и  хирург,
подавив поднявшееся вдруг волнение, шагнул в вестибюль станции.
    Дарваза был небольшим городком на юге Ташаузской области Туркмении
и  располагался  почти  в  центре  Заунгузских  Каракумов  -   древней
субпустыни  с  ее  неповторимым  растительным  и  животным   миром   и
культурным  колоритом.  Однако  Мальгину  было  не  до   экскурсий   и
разглядывания пейзажей с борта такси местного транспортного  узла,  он
только раз бросил взгляд на город - стандартный  современный  полис  с
пирамидально-купольной архитектурой - и бегло оглядел вечереющий -  по
местному времени шел уже шестой час дня  -  пустынный  рельеф  вокруг:
песчаные гряды,  барханы,  бессточные  котловины,  островные  горы  на
горизонте, сухие русла рек, такыры и солончаки.
    Такси-пинасс доставило его к одной из зеркально-стеклянных пирамид
("Массив Умаберг", - доложил киб-пилот) и высадило на верхней площадке
малых  машин.  Мальгин  включил  свое  новое  чувство   -   перцепцию,
сориентировался в объеме огромного тысячеквартирного  дома-массива  и,
добежав до лифта, назвал адрес.
    Квартира,   из   которой   Купава   разговаривала   с    подругой,
располагалась на двадцать восьмом горизонте дома, рядом  с  бассейном,
выходя  окнами  на  восточную   сторону   пирамиды.   Мальгин   открыл
заблокированную автоматом-сторожем дверь,  почти  не  задержавшись,  и
сразу прошел в одну из спален -  всего  их  было  три,  -  где  лежала
Купава. Кто-то испуганно шарахнулся от него,  еще  какой-то  парень  в
"дымящейся" одежде пытался преградить дорогу, но тут же отступил.
    Во всех комнатах  толпились  и  веселились  молодые  люди,  играла
музыка, дым стоял коромыслом, и почти никто  не  обратил  внимания  на
гостя.
    Купава лежала на кровати в чем-то  полупрозрачном,  зелено-желтом,
светящемся, то напоминающем спортивное трико,  то  подвенечный  наряд.
Она была бледна до синевы, и взгляд ее пугающе огромных глаз уходил  в
бесконечные пространства, не видя ни стен, ни  света,  ни  окружающих.
Она была в трансе, вызванном действием наркоклипа.  Мальгин  определил
это сразу. И еще он понял, что жить ей осталось совсем немного, сердце
женщины билось все медленней и медленней.
    Кто-то встал из кресла возле кровати. Гзаронваль! Надо  же,  успел
раньше!
    - Хирург?! А тебе-то что здесь надо?
    Девушка в ярко-красном "рэдкэт", сидящая на кровати у ног  Купавы,
оглянулась, и от ее движения на  пол  посыпались  инъекторы,  какие-то
тюбики, таблетки, блестящие крестики  сексоклипов,  сеточка  эмкана  с
наушниками.
    - Вон! - бесцветным голосом сказал Мальгин, неотрывно глядя в лицо
Купаве. Он уже  работал,  прикидывая,  что  делать,  с  чего  начинать
операцию, не имея в запасе ни минуты времени, не имея связи с  местным
медицинским инком.
    - Какого дьявола?! - хрипло вопросила девица в красном. - Кто это?
"Скорая", что ли?
    - Вон, я сказал! - тем же тоном проговорил Мальгин. - Все  вон  из
квартиры, даю минуту.
    - Знаешь, что я тебе... - начал Гзаронваль, вставая, и  встретился
глазами с Климом. Отшатнулся. Вытер вспотевший  лоб  ладонью,  потянул
девицу за собой:
    - Пошли, пошли, нам тут делать нечего...
    Мальгин  сорвал  с  головы  Купавы  эмкан,  ударом  кулака  разнес
играющий цветными вспышками "кактус" видео  на  хрустальные  брызги  и
стал выгружать из сумки содержимое, на миг подивившись, что  взял  все
самое необходимое.
    Кто-то тронул его за  плечо.  Смуглый  здоровяк  с  шапкой  черных
волос. Еще трое таких же стояли в дверях, из-за  их  спин  заглядывали
какие-то гонцы. В ушах словно лопнули заслонки  и  стал  слышен  гвалт
голосов, музыкальный рев, бой тамтамов и звон литавр - до  этого  Клим
отключил посторонний шум начисто.
    - Что тебе здесь надо, сейфмен? -  повторил  здоровяк  ласково,  с
нехорошей ухмылкой.
    Дикая слепящая ярость поднялась из глубин души хирурга, ударила  в
голову, затопила сознание. Превратившись в ураган, он в  два  движения
вытолкал парней из комнаты и сказал, не повышая голоса,  но  так,  что
услышали все:
    - Если через две минуты вы не обеспечите тишину и не покинете этот
дом, клянусь адом, я заставлю вас это сделать!
    Толпа девушек и парней  в  ультрамодной  -  шевелящейся,  меняющей
цвет, форму, плотность  и  прозрачность  -  одежде  вдруг  попятилась,
послышались  испуганные  возгласы  и  вскрики:   видимо,   "тигрозавр"
все-таки выглянул из Мальгина, как тот ни сдерживался,  и  тогда  Клим
превратил "зверя" в язык пламени, ударивший из  его  глаз  и  обжегший
лица и руки компании.
    Клим выждал  паузу,  глядя  на  ошеломленного,  потиравшего  плечо
черноволосого здоровяка,  и  вошел  в  комнату,  сразу  же  переключив
внимание на предстоящее дело. Шум за дверью постепенно ослабел,  стих,
музыка умолкла, наступила блаженная тишина.
    Сначала Мальгин сделал Купаве  укол  кардиовалида  для  стимуляции
уставшей сердечной мышцы, уложил ее  поудобней,  чтобы  не  стеснялось
дыхание, закрепил датчики на теле от аппаратов контроля. С  изумлением
поймал себя на том, что шепчет вслух: потерпи, моя бесценная, потерпи,
дивная  и  нежная,  потерпи,  пленительная,  неожиданная...   Открытие
вызвало легкую горькую усмешку: вряд ли он смог бы повторить эти слова
Купаве, будь она в сознании.
    Спохватившись, обыскал квартиру в поисках  дочери,  но  не  нашел.
Видимо, Купава оставила ее у матери  (у  своей  или  матери  Даниила).
Ладно, отыщется, не это сейчас главное.
    Закрепил на голове Купавы свой эмкан, подсоединил его ко  второму,
проверив прохождение сигнала. "Домовой" квартиры  не  имел  выхода  на
консорт-линию,  и  канал  связи   с   Гиппократом,   вернее,   два   -
операционный, от эмкана хирурга, и аппаратный, от системы контроля  за
состоянием  Купавы,  -  пришлось  пробивать  через  общую  спутниковую
трансляцию, что ограничивало чистоту приема, но тут уж, как говорится,
что имеем, то имеем.
    Проверив контакт с инком  института  (Гиппократ  ответил  тут  же,
готовый оказать любую помощь "в пределах компетенции",  как  он  любил
говорить), Мальгин устроился в пенокресле и  расслабился,  готовясь  к
прямому включению режима "один на один", что не рекомендовалось делать
без машинного контакта никому, будь он даже хирургом экстра-класса.
    Мобилизация и настройка организма заняли около четырех минут.
    Если бы кто-нибудь со стороны увидел Мальгина, он надолго запомнил
бы эту картину: лицо и пальцы рук  хирурга  светились,  волосы  стояли
дыбом и потрескивали электрическими искорками, грудь вздымалась высоко
и часто, а сердце работало в таком темпе, что  его  стук  слышался  на
расстоянии!
    - Зондирование пассивное - альфа!
    - Готов, - раздался сквозь шуршание фона в голове  Мальгина  голос
Гиппократа. - Имя пациента?
    - Купава Шаламова.
    Тишина, пульсирующий фоновый шелест.
    - Диагноз?
    - Специфический делирий [Делирий - нарушение  сознания,  отражение
действительности, сопровождаемое галлюцинациями, бредом.].
    - Причина?
    - Базз [Базз -  состояние  наркотического  опьянения.],  ви-нарко,
кортикомузыкальный сексоклип.
    - Но  ведь  это  ведет  к  распаду  сознания,  речи  и  памяти,  к
расторможенности животных влечений, выработке паранойяльной системы...
    - Знаю, предупреждения излишни. Будь готов к  параллели,  придется
идти за  барьер  дифференциальной  амнезии,  и  без  твоей  памяти  не
обойтись. Слушай и молчи, пока не позову.
    Клим   "отключил"   все   органы   чувств,   способные    помешать
сосредоточению и работе мозга в режиме "пси-осмоса",  в  том  числе  и
зрение, проверил, под рукой ли аптечка "Скорой помощи" и принесенная с
собой аппаратура, поймал знакомый, тихий пси-вызов, похожий на детский
лепет, полуплач-полусмех,  звон  капели  и  шелест  листвы,  прошептал
беззвучно: погоди, кто бы ты ни был, я очень занят,  -  и  обрушил  на
голову внутренний мир Купавы.
    Если бы не подготовка, воля и колоссальный опыт  пси-зондирования,
он мгновенно был бы оглушен пси-шумом расторможенной деятельности коры
головного мозга Купавы, но и ему пришлось туго в сражении  с  ураганом
спутанных чувств женщины, с кипящим водоворотом основных  биоритмов  и
стеной  субъективного  семантического  пространства,  не  пропускающей
пришельца.
    Сознание его раздвоилось. Одной "половиной" он видел себя  деталью
пейзажа и  ощущал  действующим  лицом  фантомного  сюжета,  рожденного
фантазией Купавы,  иллюзорной  реализацией  ее  потребностей;  другой,
обросшей десятками тончайших игл-щупалец - сгустков пси-поля,  которые
служили одновременно тончайшими хирургическими скальпелями, блуждал по
коре мозга и активным зонам, каждым "щупальцем" точно находя  на  теле
поврежденного  аксона  точки  оперативного   вмешательства.   Стирание
информации   -   это   разрушение   метастабильных   ионных    цепочек
(биоэлектрических эксудатов) и  нейронных  связей,  и  управлять  этим
сверхтонким  процессом  способен  только  компьютер   с   колоссальным
быстродействием,  но  Мальгин  недаром  носил  звание  мастера-хирурга
высочайшей квалификации, он мог работать и без компьютерного усиления.
Однако  прошло  немало  времени  (по  внутренним  часам),  прежде  чем
Мальгину  удалось  преодолеть  несколько  слоев  бесформенных   тающих
видений и выбраться к более  или  менее  упорядоченному,  осмысленному
внутреннему миру Купавы, созданному ее расстроенным воображением...
    Серая, нескончаемая, выжженная неведомым огнем пустыня  с  черными
полями сажи и пепла, с редкими струйками дыма...
    Серое мутное небо с  застывшими  мохнатыми,  черными  и  багровыми
облаками...
    Черная неподвижная река - не то мазут, не то асфальт...
    Мертвое спокойствие.
    Мертвая тишина.
    Ночь отравленной души...
    - Где мы?
    - Подкорка височной доли два, уровень  сознания,  -  просочился  в
голову бестелесный пси-голос Гиппократа. - Порог димидиат серв. Эффект
иллюзорного бытия. Полная потеря ориентации, утрата жизненных  реалий.
Коррекции не поддается. Необходима  немедленная  операция  в  условиях
института!
    - Без советов, Умник! - огрызнулся Мальгин,  примериваясь  второй,
"хирургической" половиной сознания к безошибочному  пси-уколу.  -  Как
физика?
    - Тургор падает, дыхание слабое, поверхностное, пульс  нитевидный.
Прогноз остановки сердца - две-три минуты.
    - Успею. Зондирование активное, выпад альфа! - Мгновенно  вспотев,
Мальгин  сделал  гигантское  усилие  и  рассеял  микроскопическое,   в
несколько нанометров [1 нм  =  10^-9  м  =  0,000001  мм.],  скопление
"шлаковых" нейроструктур, созданных влиянием наркоклипа.
    Вторая "половина" сознания  сначала  ничего  не  заметила,  пейзаж
перед глазами хирурга не изменился, но  затем  проявились  последствия
операции: тела своего Мальгин не чувствовал, хотя и управлял  им,  как
летательным  аппаратом;  в  настоящий  момент  он  висел   над   рекой
неподвижно и вдруг  испытал  ощущение  полета  -  серо-черная  равнина
"внизу" побежала назад, открывая новые и новые пространства.  Внезапно
она налилась  багровым  свечением,  с  гулом  содрогнулась,  выгибаясь
куполом, потом прогнулась, как резиновая, несколько  раз  дернулась  и
затихла. Тронулась река, потекла, зарябила мелкими волнами, но  вскоре
остановилась, застыла, в пустыню  снова  вернулась  тишина.  Сердце...
один удар сердца в десять секунд...  Мальгин  положил  руку  на  левую
грудь Купавы и дважды с силой нажал. Один удар сердца в десять  секунд
- это граница жизни. Ну же, давай!
    Новый двойной удар потряс равнину,  однако  свечение  почвы  после
него ушло не сразу. Годится, живем! Поехали дальше...
    Рельеф пустыни  ринулся  навстречу  с  нарастающей  скоростью,  за
горизонтом  показались  горы,  угрюмые,  фиоле