М-да, мастер, интрасенс из тебя пока что фиговый.  Видимо,  иногда
возникают "короткие  замыкания"  нейросвязей,  и  независимо  от  воли
информация "черных кладов" просачивается  наружу,  вызывая  неглубокий
шок и одновременно неспецифические реакция  парасимпатики  и  психики.
Джума прав, это опасно. Нельзя надеяться на собственные силы и хороший
тренинг, можно наломать таких дров, что и Шаламову не по силам!
    Клим вдруг  почувствовал  слабость  и  облился  потом,  проговорил
сквозь зубы:
    - Мальчишка!..
    В зале реанимационного бокса он появился  через  полчаса,  приведя
себя в порядок и вызвав Железовского. Нужен был человек,  на  которого
он мог бы безоговорочно положиться и  который  не  боялся  бы  никакой
ответственности.


                               Глава 12

    За развитием событий в отделении нейропроблем  следили  не  только
сотрудники  других  отделений  института,  но   и   работники   других
родственных учреждений:  Академии  наук,  Всемирного  координационного
совета,  СЭКОНа,  Управления  аварийно-спасательной   службы,   отдела
безопасности и погранслужбы - всего около двух  тысяч  человек.  Кроме
того,  все  происходящее  записывалось  операторами  информвидения   и
агентства новостей, чтобы в сжатом виде передать запись в эфир в своих
программах.
    Непосредственно  в  зоне   гарантированного   риска   -   в   зале
реанимационного бокса ждали финала  всего  четыре  человека:  Мальгин,
Стобецкий, Заремба и Железовский, соединенные информполем  "спрута"  с
системой эм-синхро Европы; в случае нужды им могли  прийти  на  помощь
все инки сети и ведущие ученые-медики и  врачи,  включенные  в  контур
эм-синхро. И все же ответственность за выбор тактики и  стратегии,  за
последствия выхода Лондона из комы и его дальнейшие действия падала на
этих  четверых.  Плюс   пятый   угол   квалитета   ответственности   -
председатель СЭКОНа Казимир Ландсберг, во  избежание  ненужного  риска
наблюдавший  за  превращениями  "куколки"  в  "бабочку"  из   кабинета
главврача.
    Майкл Лондон открыл глаза в двенадцать минут десятого, и от  этого
простого    движения    все    приборы,     показывающие     параметры
жизнедеятельности, словно сошли с ума.  Если  верить  им,  у  пациента
артериальное  давление  внезапно  увеличилось  в  десять  раз,  сердце
заработало с быстротой аварийного насоса, температура тела  подскочила
до пятидесяти градусов по Цельсию, а мозговые процессы, фиксируемые по
альфа-, бета-, тэта- и дельта-ритмам,  наоборот,  прекратились!  Затем
так  же  внезапно  все  пришло  в  норму,  операционный  инк  отключил
автосердце и  легкие,  подачу  физиогаза,  гасители  колебаний,  убрал
поддерживающие манипуляторы, и Майкл Лондон, лоснящийся то ли от пота,
то ли от слоя осевшего физиогаза, встал и помахал всем рукой.
    - Привет, спасители! - раздался из скрытых динамиков его  приятный
голос. - Выпустите меня отсюда и предоставьте  одежду,  дабы  достойно
предстать пред светлыми очами комиссии. - Говорил Лондон серьезно,  да
и на лице его было  выражение  сосредоточенности  и  суровости,  но  в
голосе слышались нотки сарказма, а может быть, и превосходства.
    Мальгин выключил передачу из  камеры  и  дал  команду  Гиппократу.
Юркий кибер приволок пластиковый пакет -  одежду  Лондона  и  замер  у
стены реанимакамеры. Стена разошлась лепестками  диафрагмы,  образовав
овальное отверстие в рост человека, и в эту дыру шагнул  нагой  бывший
начальник службы безопасности.
    В боксе установилась такая тишина, что звуки собственного  дыхания
стали казаться людям оглушительными.
    Некоторое время четверо (и с ними еще бригада официальных  лиц)  и
переродившийся  человек  смотрели  друг   на   друга   внимательно   и
настороженно, однако немая сцена не могла длиться долго:  Лондон  взял
из манипулятора кибера  пакет,  развернул  и  начал  одеваться.  Потом
похлопал  кибера  по  горбику  генератора,  и   тот,   смешно   поджав
манипуляторы, кинулся из зала. Бывший  начальник  отдела  безопасности
подошел к сидящим в кокон-креслах, оглядел каждого,  мельком  взглянул
на порхающие у потолка "ромашки" видеокамер.
    - Пресс-конференции не будет,  коллеги.  Я  здоров  и  нахожусь  в
здравом уме и твердой памяти. Хотя,  может  быть,  это  определение  и
находится за пределами человеческой оценки, ибо я -  второй  экзосенс,
если применять термин коллеги  Железовского.  То  есть  я  -  человек,
получивший экстраспособности извне, как и Шаламов.  Но  в  отличие  от
Даниила, у меня произошло  не  расщепление  психики,  а  слияние  двух
психик, что существенно меняет дело.
    Лондон  снова  посмотрел  на  видеокамеры,  на  скулах   дернулись
желваки, закаменели.
    - Власта, обращаюсь к вам. Снимите оцепление и отмените  императив
"Аргус", а также "Цербер".  Во-первых,  я  не  опасен,  ибо  полностью
контролирую сознание, а во-вторых, сам обращусь к вам попозже,  потому
что есть такая необходимость.
    - Хорошо, - после  некоторого  молчания  прошелестел  в  наушниках
"спрута" голос комиссара безопасности.
    Лондон удовлетворенно кивнул.
    - До свидания, друзья. Мы еще увидимся...  во  всяком  случае,  со
многими из вас - непременно.
    В голове Мальгина сам собой всплыл "бутончик"  света,  развернулся
венчиком и превратился в подмигивающий глаз.
    - Майкл, задержитесь на пару минут! - взмолился вдруг Заремба. - Я
так долго и тщательно готовил свои вопросы!...
    Лондон улыбнулся губами, не холодно - равнодушно:
    - В другой раз.
    - Мы бы не хотели вас... - Стобецкий пожевал  губами,  находясь  в
замешательстве, - м-м... отпускать. Вы... м-м... пока еще не совсем...
м-м... здоровы... понимаете?
    Лондон кивнул и... исчез!
    Лишь Мальгин да Железовский заметили его движение:  Майкл  обогнул
кресла, пересек зал и вышел, и все это - за одну десятую долю секунды!
    Четверо в зале - и тысячи вне его стен  -  оцепенело  дивились  на
дверь реанимационной камеры, перед которой только  что  стоял  Лондон.
"Экзосенс".  Потом  что-то  заухало   глубоким   басом   -   засмеялся
Железовский. Вылез из кресла, похлопал Мальгина по рукаву:
    - Пока, мастер. Похоже, все идет нормально. Понадоблюсь - звони.
    Трое медиков остались наедине с тишиной опустевшей реанимационной,
потрясенные простотой развязки.
    Временами  фигура  в  виоме  начинала  плыть  и  размазываться   -
видеокамеры не успевали переходить на ускоренную  съемку  и  "хватали"
рывок  ведомого  с  запозданием.  Силуэт  мужчины  мелькнул  на   фоне
какого-то сооружения, заколебался и пропал. Столбов выключил проектор.
    - Он  ушел.  Словно  растворился  возле  Лос-Анджелесского  метро.
Сначала побывал дома - подробности неизвестны, потом у  друзей,  а  на
третий день, когда жена и дочь вдруг заявились к Мальгину  с  просьбой
"вернуть им мужа и отца", он отправился в филиал Б Северной Америки  и
у метро... исчез. Вы видели.
    - Вы уверены, что он не догадывается о наблюдении?
    Инспектор кримрозыска ответил не сразу, колебался.
    - Иногда у меня складывалось впечатление, что он знает  о  слежке,
но темп его жизни настолько высок, что не позволяет ему отвлекаться на
какие-то маневры. К тому же... - Столбов снова заколебался, формулируя
ответ. - Мы ему пока не мешаем.
    - Что вы этим хотите сказать?
    - Как только мы затронем сферу его  интересов,  он  найдет  способ
нейтрализовать любое наше действие.  Боянова  бросила  на  собеседника
скептический взгляд.
    - Он способен нейтрализовать всю службу?
    Инспектор остался невозмутим.
    - Я имел честь разговаривать на эту тему с Мальгиным, и хирург  на
пальцах объяснил мне, что такое экзосенс вообще и  экзосенс  Лондон  в
частности.  Это  страшный  противник...  если  он,   конечно,   станет
противником. И справиться с ним будет  очень  нелегко...  если  вообще
возможно.
    - Мальгин... - задумчиво проговорила  комиссар  отдела,  пропуская
мимо ушей последнюю фразу. - Вы верите тому, что он говорит?  Он  ведь
сам -  супер,  если  пользоваться  терминологией  падких  на  сенсации
журналистов.
    - По сообщениям инка, следящего за его состоянием, он интрасенс. -
Столбов пошевелил плечами. - То есть человек, у которого заработал ген
экстренного резерва и другие не менее экзотические "спящие" гены.  Но,
с другой стороны, "черное знание", внедренное ему  в  мозг  Шаламовым,
есть внешнее воздействие,  и  он  тоже  экзосенс.  Таким  образом,  он
обладает конкурирующими структурами памяти, завис посередине  между...
- Инспектор в замешательстве пошевелил пальцами.
    - Между сверхчеловеком и "черным человеком", - подсказала Боянова.
- Так?
    - Пожалуй. Измени он метаболизм, и родится третий "черный". И  все
же ему я почему-то верю.
    - Вера - это всего  лишь  другая  сторона  знания,  эмоциональная,
духовная, и опираться на нее нам нельзя.  Мы  еще  с  интрасенсами  не
разобрались  как  следует,  а  уже  приближается  волна  трансформации
человечества под влиянием внешних факторов, а как  должна  реагировать
на это служба безопасности?
    Столбов снова пошевелил круглыми плечами, словно разминаясь.
    - Интрасенсорика  -  закономерное  явление.  Как  сказал  Аристарх
Железовский, интрасенсы - будущее человечества, хотим мы этого или  не
хотим. Десять тысяч лет  назад  человек  остановился  в  развитии  как
индивид и развивался общественно, кооперативно, шло накопление знаний,
количественный рост генных нарушений, болезней, экологических  ошибок,
если хотите, и наконец  наступил  черед  экстрасенсов,  началась  фаза
морфологических изменений человека.
    - Вы  хорошо  овладели  материалом,  Димитр.   Может   быть,   ваш
Железовский и прав, интрасенсы - будущее человечества, тем  более  что
их рождается все больше и больше.
    - По данным Земстата - более десяти миллионов.
    - Но вот вопрос: что останется на долю  хомо  вульгарис,  человека
обыкновенного,  если   интрасенсы   вдруг   решат   изменить   условия
существования?
    Столбов отвел взгляд от лица женщины.
    - Они дети своего времени и дети своих родителей, не более того.
    - Но как часто наши дети делают нам больно.
    - Диалектика отношений отцов и детей... вечна.
    Боянова улыбнулась.
    - Вы хороший дипломат, Димитр, и молодость этому не помеха.  Итак,
что мы решаем?
    - Отменить "Аргус",  Лондон  не  станет  предупреждать  дважды,  и
реакция его вряд ли будет положительной, когда наши "глаза" станут ему
надоедать.
    - Что ж, соберем  совет,  обсудим.  Но  контакта  с  Мальгиным  не
теряйте, он -  единственное  звено,  связывающее  нас  с  Шаламовым  и
Лондоном.
    Инспектор ушел.
    - Второго, - коротко сказала Боянова, вызвав дежурного.
    Заместитель комиссара по  космосектору  Алексей  Шевчук  объявился
через минуту, он находился на лунной базе отдела.
    - Тут я, Власта.
    - Выяснил,  что  делал   транспорт   маатан   в   Системе?   Умник
глубокомысленно намекает на твой запрет на информацию.
    - Запрета нет, есть проверка. А транспорт снимал "черных людей".
    - И с Нептуна?
    - С Нептуна тоже.  Ромашин  и  Железовский  обнаружили  в  Большом
темном пятне - кратере водородного  вулкана  жизнь,  что  подтверждает
гипотезу: маатане были высажены везде, где могла  возникнуть  разумная
жизнь.
    - Странный случай. Ученые двести лет изучают Нептун  и  ничего  не
обнаружили, кроме бактерий, а им повезло при первом же спуске.
    - Следствие  закона  Мэрфи:  чем  больше  ждешь  результата,   тем
неохотней он получается. И наоборот:  находит  всегда  тот,  кому  эта
находка абсолютно не нужна. Ромашин искал  орилоуна...  и  нашел  его,
кстати. "Скелет". Интенсионал по этому вопросу есть в машине.
    - Алекс, это правда, что ваши оперы видели "глазастого" фантома  у
"серой дыры"?
    - Если верить Калине - а я ему верю, - видели. Кажется, это  самый
загадочный объект во всей истории с "дырой".
    - О чем это говорит, по-твоему? Почему он не ушел в Горловину?
    - Потому что где-то существует еще одна незаросшая "серая дыра".
    - Но может быть  и  другая  причина,  например:  фантом  выполняет
какое-то задание здесь, в Галактике. Предупредите службу наблюдения за
пространством и СПАСЫ, может, им удастся засечь его,  а  нам  потом  -
установить за ним наблюдение.
    Шевчук с сомнением посмотрел на комиссара, но та уже, не  нуждаясь
в его советах, выключила связь. В задумчивости походила по кабинету  и
не успела снова сесть за стол, как  позвонил  Ландсберг.  В  последнее
время Власта начала  замечать,  что  председатель  СЭКОНа  уделяет  ей
гораздо больше внимания, чем требуют деловые отношения,  хотя  это  ее
волновало мало.
    - Добрый вечер, Власта. Я тут проштудировал  кое-какую  информацию
по психологии групп, а также ознакомился с деятельностью неофициальных
молодежных  организаций  типа  дилайтменов,  "Ордена  берущих   свое",
"Братства зрячих" и других, и не понял главного:  что  ими  руководит?
Неудовлетворенные потребности в наш век, век изобилия? Нонсенс!  Тогда
что?
    - К сожалению, общество изобилия породило  и  изобилие  свободного
времени, что усугубляет проблему. А  ответ  на  ваш  вопрос,  Казимир,
давно известен, только воплотить это знание в жизнь невероятно  сложно
и в наш интеллектуальный век.  Всеми  неформалами,  объединяющимися  в
социально опасные группы, прежде всего руководит  ощущение  отсутствия
смысла жизни. Стремление  реализовать  уникальный  смысл  своей  жизни
имеет далеко не  каждый  взрослый,  а  тут  молодежь  с  неустоявшейся
психикой, расшатанной ноогенными неврозами. Человек несет в себе бремя
темперамента и агрессивности, которые когда-то были необходимы ему для
утверждения вида на планете, но, к великому  сожалению,  эти  качества
сохранились и до сих пор. Неужели вы этого не знали, Казимир? Не верю.
    Ландсберг налился кровью,  подыскивая  достойный  ответ,  и  вдруг
рассмеялся, махнув рукой:
    - В общем-то да, знаю, как и любой другой Т-специалист, разве  что
не смог бы так точно сформулировать диагноз. Но  лучшего  хода,  чтобы
увидеться с вами, я не нашел. Хотя, с другой стороны, проблема  досуга
молодежи заинтересовала меня всерьез, хочу заняться ею плотнее.
    - Хорошо, поговорим на эту тему завтра, не возражаете?
    - Ради Бога.
    Изображение Ландсберга, смущенного, разочарованного,  превратилось
в струйку света, пропало. Боянова мрачно  смотрела  перед  собой,  уже
переключив внимание на  интересующие  ее  дела.  Чувства  председателя
СЭКОНа и колебания его любительских и  профессиональных  интересов  ее
занимали мало. Сосредоточившись, она включила мысленным усилием  стол,
надела эмкан и велела кибсекретарю вызвать Ромашина.  Секретарь  нашел
эксперта в Институте пограничных физических проблем.
    - На здраве, Игнат.
    - Добрый вечор, комиссар.
    - По моим сведениям, вы  продолжаете  заниматься  делом  Шаламова,
хотя служба безопасности такого задания  вам  не  давала.  Это  как-то
сочетается с прямыми обязанностями официала?
    Ромашин бросил на Боянову  взгляд  исподлобья,  но  тон  его  речи
остался вежливым.
    - Юридически я имею право вести любое частное расследование. Поиск
Шаламова - мое личное дело, я уже говорил, что в долгу перед ним.
    - Но ведь последствия вашего расследования  никем  не  просчитаны,
как вы можете рисковать?
    - Ошибаетесь, просчитаны.
    - Кем же?
    - Специалистом своего дела, математиком Железовским. Если  удастся
отыскать Шаламова раньше, чем он появится на Земле, выигрывают все,  в
том числе и вы. А  Мальгин  берется  вернуть  ему  личное  "я".  После
изучения состояния Лондона его институтом накоплен  богатый  материал,
что дает надежду на благополучный исход.
    - Но этот материал не помог вылечить Лондона.
    - А зачем его надо было лечить? От чего? Он - человек...
    - Химера!
    - Существо, имеющее две личности, и его  появление  -  в  принципе
прецедент лишь для юридической науки. Законы,  диктующие  отношение  к
нему, не разработаны. Слава Богу, что мы  сообразили  дать  ему  право
решать свою  судьбу  самому.  Шаламов  -  другое  дело,  его  сознание
фрустировано, спонтанно переключается с  личности  человека,  больного
неврозом кстати, на личность "черного человека", равнодушного ко всему
человеческому, и вот тут-то нейрохирург и должен помочь  ему  овладеть
собой.
    - И все же вы рискуете, взявшись за это дело один.
    - Почему же один? - Терпению Ромашина не было предела. -  Со  мной
Железовский, Мальгин... вы.
    Боянова с интересом посмотрела на эксперта.
    - Лично? Или имеется в виду служба?
    - Лично!
    Комиссар засмеялась, покачав головой.
    - Вокруг меня одни дипломаты, отрадно, что есть у кого  поучиться.
Что ж, если понадоблюсь, позовите, но  сделайте  это  вовремя,  ошибки
исправить труднее.
    Ромашин поклонился, связь прервалась.
    Вряд ли ему понравилась последняя фраза, подумала  Власта,  однако
он уже дважды ошибался, и нелишне напомнить ему  об  этом.  Значит,  и
здесь снова всплывает имя Железовского. Этот человек начинает мелькать
перед глазами все чаще, что он собой представляет?
    - Собрать интенсионал  по  Аристарху  Железовскому,  биоматематику
ИВК, - приказала комиссар  секретарю.  -  Вызвать  Шевчука,  Лютого  и
Маттера на семь утра. Оперативную сводку на стол, сопровождение пси. -
И Боянова углубилась  в  работу,  привычно  готовя  план  действий  на
следующий день.
    Через  час  секретарь  выдал   заказанную   информацию.   Комиссар
прочитала сообщение  и  откинулась  на  спинку  кресла,  вытянув  губы
трубочкой. Повторила про  себя:  интрасенс...  Аристарх  -  интрасенс!
Ему-то зачем нужен Шаламов? И как удалось  Ромашину  привлечь  его  на
свою сторону?
    На столе замигали сразу три огонька: два голубых - личные  вызовы,
один желтый - "подтревожный".
    - Кто - личные? - спросила Боянова.
    - Дочь и сестра.
    - Отвечу минут через пять, давай "мигалку".
    Над столом возник объем передачи с фигурой Рене Борда, заместителя
комиссара по внутрисоциальным проблемам.
    - Вы еще в отделе? Как вы только выдерживаете, Власта?
    Если к Шевчуку Боянова относилась как к другу, то к  первому  заму
питала дочерние чувства,  несмотря  на  разность  в  возрасте,  и  уже
привыкла к его ворчливому тону. Борда имел  громадный  опыт  работы  с
разными человеческими коллективами, знал  статистику  преступлений  за
три века, вел колоссальную работу  по  профилактике  правонарушений  и
консультантом был незаменимым.
    - Два сообщения, -  продолжал  старик,  поняв  мимику  женщины.  -
Кто-то  готовит  выступление  общественности,  точнее   -   молодежных
анархистских группировок против интрасенсов.
    - Это серьезно?
    - Очень серьезно. Используются два мотива. Первый:  интрасенсы  не
люди и готовят "революцию",  чтобы  уничтожить  человечество,  которое
мешает им решать свои нечеловеческие  задачи.  Второй  мотив:  будущее
интрасенсов - превращение их  в  монстров  типа  Шаламова  и  Лондона,
которые особо опасны для простых людей.
    - Знакомые формулировки, вы не находите? Кстати, о том, что Лондон
вышел из клиники, знают  немногие,  и  если  этот  факт  подается  как
лозунг, не имеем ли мы утечку информации?
    - Вполне может быть, мои ребята уже работают в этом направлении.
    - Я думала,  негативных  реакций  на  интрасенсов  уже  не  будет,
общество привыкло к их появлению как к неизбежному витку эволюции. Кто
же стоит за "простыми людьми"?
    - Пока  неизвестно.  Человек  это  умный,  осторожный   и   хорошо
информированный, и, судя по всему, одержим жаждой власти, а искать его
надо у нас.
    - Что?! В отделе?
    - И в отделе тоже, но я имел в виду тревожные службы, связанные  с
предельным психическим напряжением  работников:  УАСС,  пограничников,
общественные инспекции.
    - Вы говорите страшные вещи, Репс!
    Борда провел  ладонью  по  морщинистому  лицу,  разд