ался: Дервиш был  буквально  выпотрошен,  утратив  способности  к
анализу и вообще к связному разговору. Пришлось заняться  лечением,  и
прошло достаточно много времени, прежде чем инк  заговорил  и  сообщил
приметы того, кто работал с ним в отсутствие хозяина.
    Хмыкнув, Аристарх посидел в гостиной, потягивая  тоник,  поздравил
себя с тем, что догадался поставить блокер-контроль на глубокой памяти
инка, не позволивший агрессору стереть память компа полностью, и снова
надвинул эмкан на лоб. Хотелось записать все, чему он стал  свидетелем
во время своего  путешествия  в  систему  орилоунского  метро,  вернее
вылазки, потому что математик, по сути, не был нигде! Кроме трансфера,
разумеется, куда раздельно вывел всю четверку шаламовский "эскалатор".
    Железовский невольно глянул на нишу  шкафа  в  стене,  за  стеклом
которой подмигивал свернутый в нечто черное кокон "эскалатора".
    Входили в кокон (как в столб  нагретого  воздуха)  по  очереди,  и
точно так же по очереди выходили в зале трансфера. Тогда  они  еще  не
знали, что каждый видит этот зал по-своему. Железовскому он  явился  в
виде многогранника, каждая грань которого представляла собой  икону  в
серебряном или золотом окладе. "Бред сивой кобылы!" - подумалось  ему.
Откуда  здесь  иконы?!  И   тотчас   же   помещение   превратилось   в
перламутровую  чашу,  окруженную  тающими  в  оранжево-желтом   мареве
сложными конструкциями - так прореагировала техника зала  на  фантазию
математика, подсознательно пытавшегося представить  чужую  техническую
организацию этого места.
    Из  всех  четверых  первым  разобрался  в   чудесах   орилоунского
трансфера - по сути, распределителя линий  метро  -  Мальгин,  который
видел колебания остальных (он был единственным, кто видел всех  сразу)
и ушел не останавливаясь. Железовский же решил задержаться в зале, где
всласть  наигрался  новой   для   него   игрушкой,   загоняв   местную
интеллектронику до "седьмого пота", и  смог-таки  определить  принципы
работы трансфера, сложнейшей пространственной машины,  действующей  на
основе еще не известных земной науке  законов  физики,  создающей  так
называемую   Булгаковскую   метрику   -   удивительное    многообразие
взаимодействий пространств с разным количеством измерений.
    Для проверки выводов Железовский сделал два  челночных  выхода  из
трансфера:  сначала  в  центр  Галактики,  где  был  выращен  один  из
орилоунов, затем "за  тридевять  земель",  то  есть  куда-то  в  такую
область   метагалактического   домена,   откуда   ячеистая   структура
Метагалактики была видна с потрясающей  четкостью.  Потом,  обнаружив,
что времени прошло  гораздо  больше,  чем  он  думал,  Аристарх  решил
вернуться и вышел из "эскалатора" на  "складе"  управления,  откуда  и
позвонил комиссару, чтобы уладить начавшийся конфликт...
    Проголодавшись,  Железовский   вспомнил   о   своих   обязанностях
математика ИВК, испытал укол совести, но со звонком  начальству  решил
повременить: хотелось закончить расчеты, которые он начал  по  заданию
Бояновой, поработать над задачей многократного дублирования  личности.
Хотелось также встретить Шаламова  и  сообщить  Мальгину,  что  бывший
спасатель - на Земле. Хотелось многого, однако Аристарх  еще  не  умел
раздваиваться,  как  Майкл  Лондон,  и  делать  сразу  несколько  дел,
приходилось выбирать. Зато грех было жаловаться на неинтересную жизнь.
    Звонок личного видео, код  которого  знали  только  очень  близкие
друзья, застал математика в позе отдыхающего. Звонил Заремба.
    - А вот  перед  вами  фигура  "Зевающий  Геракл"!  -  провозгласил
нейрохирург  вместо  приветствия,   словно   обращаясь   к   невидимой
аудитории. - Как  видите,  скульптор  приложил  немало  усилий,  чтобы
выделить рельеф фигуры, особенно в области тазобедренного сустава...
    - Шалопай,  -  добродушно  прервал  Ивана  Железовский.  -  Ты  не
меняешься. Что случилось? Ты какой-то встрепанный.
    - Неужели заметно? Понимаешь, тут у нас побывал Шаламов, по-моему,
искал встречи с Климом, а поскольку того не оказалось, побеседовал  со
мной...  врезав  напоследок  по  кумполу.  Нет-нет,  не  физически,  -
поспешил добавить Заремба, видя, что глаза друга становятся  круглыми,
- суггестивно, взглядом. Хотя нокаут  натуральный.  Слава  Богу,  "сын
сумерек" был в благодушном настроении и не стремился отправить меня  в
объятия Морфея надолго, я пролежал всего три с половиной часа и  почти
все запомнил.
    - "Сын сумерек"?
    - Так Шаламова назвали безопасники, мне об этом на ухо шепнул один
приятель-безопасник.
    - А с чего он вспылил? - помедлив, спросил  Железовский.  -  Ни  с
того ни с сего нанес пси-удар...
    Заремба пожал плечами. Этот жест, как и руки в карманах,  был  его
"фирменным" и мог выражать что угодно.
    - По-моему, я неосторожно брякнул  какую-то  фразу  о  Купаве,  не
помню, что именно, но в связи с Мальгиным. Вот Даниил  и  взбеленился.
Ну а ты где был? - В глазах  молодого  нейрохирурга  загорелся  жадный
интерес. - Говорят, вы нашли-таки вход в орилоунское метро.  Расскажи,
а?
    - Позже. А кто говорит?
    Заремба уныло вздохнул.
    - И ты стал,  как  Клим.  Тот  в  последнее  время  дважды  обещал
рассказать о своих похождениях и не нашел времени. А еще человек-да.
    - Расскажет, раз обещал, - успокоил друга Железовский.- Я,  честно
говоря,  и  не  был  почти  нигде,  изучал   трансфер,   нечто   вроде
переключателя каналов метро. Потенции у этой машины колоссальные!  Мне
показалось, что ее "струнная" сеть уходит и во времени,  в  прошлое  и
будущее.
    - Давай проверим! - загорелся Заремба.
    Железовский засмеялся -  словно  в  огромной  пустой  бочке  гулко
загрохотали, перекатываясь, камни.
    - Надо  бы,  да  у  меня  пока  обязательства.  Закончу  работу  -
посмотрим. Кстати, этот приятель твой  не  говорил,  где  они  засекли
Шаламова? Не в квартире Клима?
    - Чего не знаю, того не знаю. Помню, что Даниил зачем-то вдребодан
разнес гостиную шефа, потом пошел к себе и  там  устроил  шабаш...  но
подробностей не ведаю.
    Железовский кивнул, заторопился.
    - Ты по делу? Извини, мне пора уходить.
    - Да в общем-то хотел узнать, как дела, и вообще...  А  где  Клим?
Разве он с тобой не вернулся? Уходили-то вместе.
    - Он  далеко.   -   Математик   подумал.   -   Изучает   ветвление
Метавселенной. Пока, Иван, позвони вечером или заходи, чаю попьем.
    Выключив виом, Аристарх быстро  закончил  анализ  задачи,  перевел
данные расчета  в  глубокую  память  Дервиша,  за  барьер  блокировки,
написал для себя: "Снижение уровня неопределенности" -  и  помчался  в
душ. Он купался три, а то и четыре  раза  в  день.  Вытираясь  насухо,
услышал звонок, мысленно попросил Дервиша дать картинку,  но  виом  не
сработал - абонент с той стороны не включил обратку.
    - Слушаю, - сказал Железовский, выжидательно глядя в глазок виола.
Что нужно хотя бы накинуть халат, он не подумал.
    Звуковой канал видео донес чье-то сдавленное восклицание,  и  виом
погас, так никого и  не  показав.  Пожав  плечами  в  манере  Зарембы,
Железовский оделся и с удовольствием отшагал два километра до метро по
липовой аллее: жил  он  в  экополисе  Пушкино,  недалеко  от  всемирно
известного Болдинского хутора, где когда-то обитал великий  поэт.  Все
время, пока шел, не покидало ощущение, будто ему в шею дышит невидимый
и неосязаемый, но тем не менее опасный хищник.
    Из метро вышел в Брянске и  до  красивого,  выстроенного  в  стиле
"виноградная  гроздь"  дома  Шаламова  шел  пешком,   оглядываясь   на
прогуливающихся по бульварам-аллеям  древнего  города  его  жителей  и
гостей. Ощущение "дышащего в шею зверя" сменилось ощущением  тяжелого,
липкого взгляда, хотя никто из отдыхающих  особенно  к  математику  не
присматривался. Железовский редко тревожился  по  какому-либо  поводу,
однако в ощущения свои верил и не анализировать причин не мог. Судя по
биоэху, квартира Шаламова была пуста. Открыть дверь удалось со  второй
попытки, автомат впустил  гостя  после  мысленного  приказа  и  угрозы
"взломать ящик": запирали дверь  безопасники  и  кодировать  замок  не
стали.
    Подарки, принесенные Шаламовым, Железовский обнаружил  по  "запаху
инородности": мозг отреагировал на колебания полей, звуков и  запахов,
которые обычный человек почувствовать не сумел бы и  при  концентрации
их,  в  тысячи  раз  большей.  Оглядев  коллекцию,  Аристарх  покрутил
головой, не ожидая такого улова, и осторожно  разложил  все  найденные
предметы по карманам. Он помнил  предостережение  Лондона,  да  и  сам
чувствовал,  насколько  они   опасны.   Шаламова,   видимо,   эта   их
характеристика не пугала, он  не  думал  об  опасности  и  преследовал
какие-то свои цели, что  в  гораздо  большей  степени  доказывало  его
деградацию и распад личных ценностных ориентировок.
    Вне здания снова вернулось ощущение взгляда  в  спину.  Случайными
подобные ощущения быть  не  могли,  и  Железовский  насторожился,  что
позволило ему в дальнейшем включиться в предлагаемое действие в режиме
опережения. Размышляя, вернуться ли домой или сначала отнести  подарки
Шаламова  в  управление,  под  надежную  опеку  бункерной  автоматики,
Аристарх вышел из метро в Пушкине и  машинально  выбрал  путь  к  дому
напрямик, по тропинке через заснеженный лес, балку и  речушку  Сосьву,
невидимую подо льдом. А на деревянном узорчатом мостике  через  балку,
которому, по легенде, шла третья сотня  лет,  его  встретил  развязный
юнец в немыслимом рванье, означающем, что  он  принадлежит  к  гильдии
хочушников из клана самого невероятного племени людей, ставивших целью
всей жизни получение удовольствия и не признающих никакой  морали.  На
рубахе юнца выделялась крупная надпись на английском и русском языках:
"Плевать!"
    Юнец сплюнул жвачку под ноги Железовскому и сказал невнятно:
    - Гони, что у тебя в карманах, сейфмен, тебе оно не понадобится.
    Железовский, сам будучи творческой личностью, постоянно  ищущей  и
стремящейся   к   полной   самоактуализации,   со   свойственным   ему
максимализмом  и  уверенностью  в  справедливости  своих  оценок,  что
называется, на дух не переносил  "голых"  потребителей  с  их  культом
"абсолютной свободы от любого вида ответственности", считая,  что  они
достойны разве что презрения и жалости, но он никогда не видел  в  них
угрозы ни себе,  ни  обществу,  в  тоне  же  этого  парвеню  явственно
прозвучали агрессивные нотки.
    Аристарх, зная, что молчание - самая совершенная форма  лаконизма,
легонько отодвинул юношу и пошагал  дальше  по  мостику,  предчувствуя
продолжение. И оно не заставило себя ждать. Юнец свистнул, и навстречу
математику из зарослей лещины и ракитника  выбрались  четверо  молодых
людей в черных очках на пол-лица. В  руках  металлически  отсверкивали
какие-то необычного вида устройства. Железовский пожалел, что не надел
свой  рабочий  кокос  с   персональным   компом,   было   бы   с   кем
посоветоваться.
    Чувство опасности спустило курок  включения  экстренного  резерва,
время замедлило свой бег, появилась возможность  мыслить  одновременно
тремя уровнями сознания,  что  намного  увеличивало  скорость  решения
задач и реактивность их выполнения. Железовский сразу  определил  типы
устройств  в  руках  парней  -  два  из  них  принадлежали  к   классу
психотехники  внушения:  суггестор-моно  и  "пси-4",  еще   два   были
парализаторами "Дерк" и "Дега". Хорошо,  хоть  "василиски"  не  взяли,
подумал Железовский с веселой злостью. Однако  надо  выпутываться,  их
много, а я один и без тельняшки...
    Ему повезло: нападавших действительно было  много  -  четырнадцать
человек, и вожаки двух "охотничьих" групп решили покуражиться;  по  их
мнению, жертва уйти не могла, и времени на развлечение хватало.
    - Давай, давай, сейф,  не  жадничай,  -  прожевал  речь  "плевака"
первый молодой сорвиголова, ухмыляясь. - Бугай ты, конечно,  здоровый,
но мы тебя... - Улыбка вдруг сбежала с его губ, глаза расширились.  Он
увидел, как лицо "жертвы" налилось розовым свечением, а с  ладоней  на
мостик сорвались тающие капли электрического сияния.
    Железовский пошел на него, и юнец, пискнув, сиганул  с  мостика  в
сугроб. Теперь дорогу назад к метро преграждали трое, а четверо на той
стороне двинулись к мостику, и еще семь человек - отряд подстраховки -
крались по кустам справа и слева.
    Первым  шагнул  навстречу  математику  вожак   "группы   захвата",
высокий, хорошо сложенный парень, с капризной складкой губ,  одетый  в
подогреваемый костюм "норд". Он был самым умным из всей  компании,  но
чрезвычайно высокомерным, что сказывалось и на уровне его мышления. Но
он знал кое-какие приемы и держал наготове парализатор.
    - Только-то? - сказал он пренебрежительно, имея  в  виду  свечение
кожи. - Это все, что умеют интрасенсы?
    - Не все, - пробасил  Аристарх  коротко,  встретил  удар  ладонью,
ответил на второй, отнял парализатор, развернул парня боком и  сбросил
с мостика в тот же сугроб, где барахтался "плевака".
    Двое тут же насели на него,  памятуя  наказ  "пощупать  интрасенса
кулаками",  но  Железовский  в  совершенстве  владел  славяно-горицкой
борьбой, основанной на технике владения телом и знании нервных центров
на теле человека. Спустя десяток секунд оба  были  оглушены  и  оружие
применить уже не могли. Это быстро поняли четверо в арьергарде, с ходу
открывшие  "пальбу"  (стреляли   пистолеты   бесшумно).   Железовскому
пришлось в течение минуты  показывать  искусство  "качания  маятника",
прежде чем он добрался до стрельцов и предложил им отдохнуть, выбросив
оружие в снег. И все же один удар он пропустил: кто-то  из  страхующей
семерки свалился на него сверху и врезал ногой в поясницу, попав точно
в  один  из  подарков,  которые  принес  Даниил  Шаламов   из   своего
путешествия.
    Железовский  успокоил  и  прыгуна,  однако  вдруг   с   удивлением
почувствовал резкий укол  холода:  впечатление  было  такое,  будто  к
оголенной коже на боку притронулся кусок льда.
    Интуиция сработала прежде, чем Аристрах понял, в  чем  дело.  Рука
сама нырнула  в  карман,  нащупала  "кусок  льда"  и  метнула  его  на
заснеженно-ледяную гладь реки.
    - Уходите! - рявкнул  математик  так,  что  с  деревьев  и  кустов
посыпался иней, отмахнулся от одного из засадников и бросился прочь от
этого места.
    В точке падения "льда" выросло копье пронзительного синего  света,
ударило в зенит,  пробив  облака,  сжалось  в  прозрачный  шар,  снова
развернулось лучом. В спину дохнуло жутким  холодом,  словно  сюда,  в
этот  лесной  уголок  земной  природы,  занесло  кусочек   космической
межзвездной пустоты с ее "абсолютным нулем" температуры - минус двести
семьдесят три градуса [По Цельсию.].
    Железовский прибавил ходу, боковым зрением отметив, что испуганные
участники засады ломятся по кустам  и  месят  снег  следом,  почти  не
отставая. Сзади раздавались странные  звуки:  звонкие,  гулко-струнные
удары поодиночке и хором - это лопались от холода стволы деревьев.
    Остановился Аристарх уже  у  метро,  оглянулся,  но  за  деревьями
ничего не было видно, кроме уплотняющейся белесой дымки, словно пейзаж
начинал затягивать неожиданный для зимы туман.
    Кто-то позвал его, нежный и далекий, раз, другой... Перед  глазами
проявилось колеблющееся,  как  монета  на  дне  ручья,  полупрозрачное
девичье лицо... Забава... Неужели почувствовала?
    Железовский спохватился,  послал  мысленный  импульс-успокоение  и
вызвал по видеобраслету дежурную бригаду УАСС, коротко объяснив, в чем
дело.
    Похолодало и возле строения метро, хотя спешащие по делам люди  ни
о чем  еще  не  догадывались,  принимая  похолодание  как  само  собой
разумеющееся явление.
    Зачирикал личный вызов. Железовский со  вздохом  повернул  браслет
квадратиком видео вверх. Но это оказалась  не  Забава,  а  ее  сестра,
комиссар  безопасности  Власта   Боянова,   недоумевающая,   сердитая,
неприветливая.
    - Что там у вас стряслось? Мне звонила Забава, утверждала, что  на
вас покушались... от моего имени подняла по тревоге  обойму  ВВУ...  в
чем дело?
    - На  меня  напали.  -  Аристарх   коротко   рассказал   о   своих
приключениях и добавил: - Боюсь, что одна из игрушек Даниила сработала
по назначению, нечто вроде генератора  холода,  срочно  шлите  бригаду
научников и специалистов. Кроме того,  я  передам  вам  еще  несколько
игрушек, им нужна надежная охрана. Жду.
    Выключив видео, он стал  ждать  прибытия  вызванных  групп.  Мороз
крепчал,  и  белое  облако  тумана,  сконденсировавшегося  от  резкого
падения давления в зоне похолодания, придвигалось все ближе...
    Произошло "событие уровня  1",  как  обозначались  подобного  рода
происшествия со внеземной  машиной  холода,  и  Боянова  готовилась  к
выступлению на Совете безопасности.
    С момента происшествия прошло двенадцать  часов,  однако  бригадам
управления до сих пор не удалось подобраться  к  генератору  холода  и
выключить  его.  Ни  ученые,  ни  эксперты-инженеры  ничего  не  могли
посоветовать, не собрав необходимой информации, и количество гипотез о
сути явления росло как на дрожжах.  Последним  позволил  себе  сделать
заявление Аристарх Железовский,  прямой  виновник  торжества,  и  хотя
Боянова едва сдержалась, чтобы не нагрубить ему и выключить связь,  по
ее мнению, математик  подошел  к  решению  проблемы  ближе  остальных.
Впрочем, он знал об "игрушках" Шаламова больше всех.
    - Это не генератор холода, - сказал  он  без  выражения.  Эта  его
манера "бога бесстрастия и неподвижности" бесила Боянову, но запретить
Железовскому тренировки по контролю чувств она не могла.
    - Судя по спектру побочных излучений, это нечто  вроде  излучателя
отрицательной энергии, - продолжал  математик,  не  замечая  выражения
лица женщины. - Вещь, совершенно  немыслимая  в  нашем  мире,  вернее,
мыслимая лишь математически. Зато теорией совершенно точно предсказано
поведение такого излучателя: в нашем  континууме  он  должен  понижать
температуру, причем до цифр фантастических - гораздо ниже  абсолютного
нуля, до минус десятков, а то и миллионов градусов.
    Железовский помолчал.
    - Нам еще повезло, что этот  излучатель  маломощный,  в  противном
случае произошел бы взрыв холода, эквивалентный атомному, если учесть,
что вся эта энергия была бы поглощена.
    Боянова представила масштабы "взрыва", и ей стало зябко.
    - Что вы предлагаете? Как остановить этот ваш... излучатель?
    - Проще  пареной  репы,  -  безмятежно  пробасил  Железовский.   -
Выключить эту штуковину вряд ли удастся, да и не имеет  смысла  искать
выключатель, она сама перестанет работать,  когда  закончится  ресурс.
Лучше всего удалить ее с Земли на Луну, например, или на Солнце.
    Уже в который  раз  Власте  приходилось  в  душе  признавать,  без
удовольствия, но с уважением, что мыслит математик рискованно.
    - Почему на вас напали именно в тот момент, когда вы  возвращались
от Шаламова?
    - Похоже, знали, что иду не пустой, а может, догадывались. И акция
готовилась тщательно, сами пацаны не додумались  бы  использовать  две
группы, основную  и  поддержки,  обычно  гедонисты-хочушники  резвятся
толпой. Кстати, мы до сих пор не получили официального ответа на  наше
послание.
    - Кто мы?
    - Интрасенсы. Общественной  организации,  представлявшей  бы  наши
интересы, мы не  имеем,  как  и  руководящих  лидеров,  но  совместные
решения принять можем.
    - Ваш запрос будет решать  Совет  безопасности.  Как  продвигается
ваша работа? -  Боянова  имела  в  виду  задание,  которое  согласился
выполнить математик.
    - Спасибо, начальство не жалуется. - Железовский сделал  вид,  что
не понял  вопроса.  -  Скоро  отправлюсь  на  Маат  в  составе  второй
экспедиции.
    Власта поняла: разговор шел по консорт-линии, Аристарх не  доверял
инконике связи, ключ к которой