удивлением
узнал в нем миллионоглазого орилоунского призрака,  который  спас  его
когда-то от взрыва "черного человека".  Правда,  сейчас  "призрак"  на
облако с глазами не походил, вернее, только люди видели  его  "глаза",
таким образом он влиял на их подсознание, но Лондону он  представлялся
иным: воображение, опирающееся  на  информацию  многих  нечеловеческих
органов чувств, рисовало настороженно дремлющее  гигантское  существо,
получеловека-полуосьминога, в котором  прятались  жуткая,  потрясающая
мощь и не менее жуткая, непредсказуемая тайна инобытия.
    - Богоид! - пробормотал Лондон. - Я потерял его еще  летом...  Где
ты его отыскал? Или наоборот - он тебя?
    Шаламов раздвинул в улыбке бледные губы:
    - Удивительная вещь - я тоже называю его богоидом.
    - Значит, кто-то внутри  него  хочет,  чтобы  мы  называли  именно
так... хотя я не очень хорошо понимаю, что это означает. А ты?
    - Зачем тебе мое понимание? Да,  я  знаю,  что  такое  богоид.  Но
извини, тороплюсь. До новых встреч на тропах Вершителей.
    - Погоди. - Лондон раздумывал мгновение. - Я знаю, что ты идешь на
Землю, и не собираюсь тебя  отговаривать,  но  хорошо  ли  ты  взвесил
последствия своего появления там?
    Глаза Шаламова вспыхнули, угроза,  излучаемая  ими,  была  ощутимо
тяжела и материальна,  как  пощечина.  Голова  Лондона  загудела,  как
железная бочка от удара палкой - так образно можно было  выразить  его
ощущения.   Одновременно   произошла   трансформация   тела    бывшего
курьера-спасателя: ноги его совсем исчезли,  как  бы  срослись,  талия
тоже исчезла, руки превратились в гребнистые наросты,  голова  ушла  в
плечи...  Длилось  это   всего   несколько   мгновений,   затем   тело
восстановило свою прежнюю форму, близкую человеческой, но  Лондон  уже
понял, что  это  сработала  вторая  половина  сознания  Шаламова,  "я"
"черного  человека",  что  означало:  расщепление   личности   Даниила
завершилось, и он уже не контролирует себя как человек.
    - Пойми  меня  правильно,  -  очень  мягко  сказал  Лондон.  -  Ты
изменился, по сравнению с любым человеком ты  -  что  жук-дровосек  по
сравнению с муравьем, как образно выразился  кто-то  из  писателей,  и
должен теперь рассчитывать...
    - Никому я ничего не должен, - скрипучим  голосом  перебил  Майкла
Шаламов. - И не надо проповедей, я и сам могу быть проповедником.
    - И все же... - Лондон мог быть терпеливым  и  упорным  до  любого
опасного уровня, когда дело  касалось  защиты  других  людей,  хотя  и
понимал, что настоящая его попытка воззвать  к  разуму  Даниила  -  не
более чем инерция человечности, остатки запасов добра и  гуманизма.  -
Ведь тебя тоже тянет не к людям вообще? Тебе нужна Купава, и ты  идешь
к ней, так? Зачем?
    Шаламов  с  минуту  не  сводил  своего  угрюмого  взгляда  с  лица
собеседника, отвернулся, протопал к противоположной стене помещения, в
которой запульсировала алая окружность, бросил через плечо:
    - А ты считаешь, что я исчерпал лимит  поцелуев  и  ласки?  Купава
ждет меня...
    - Уже не ждет, ведь ты сам сказал ей, что не вернешься.
    - Ждет, - упрямо проговорил Шаламов. - А если нет...
    - Что тогда? Ты заберешь ее с собой силой,  оторвешь  от  ребенка?
Заставишь любить  себя,  упыря?  Превратишь  в  подобие  себя  и  этим
осчастливишь? - Лондон ощутил в душе прилив гнева и неприязни.  -  Или
убьешь?
    Шаламов медленно повернулся, бездонные глаза его снова  осветились
угрозой.
    - Ты мне больше такого не говори... садху!  Моему  терпению  может
прийти конец, я не посмотрю, что мы... коллеги. Обходи меня  стороной,
если встретишь. Купава - моя жена и принадлежит мне, понял? Мне!
    Лондон молчал. Угроз Шаламова он не боялся, но  спорить  с  ним  в
момент, когда тот собирался идти на Землю, значило усугубить разлад  в
его душе, а если Даниил закусит удила, кто его  остановит?  И  что  он
натворит?
    - Будь осторожен, - тихо сказал Майкл. - Я не хотел тебя  обидеть,
но не причиняй зла ничего не подозревающим людям и особенно  Купаве...
если ты действительно ее любишь.
    Шаламов вошел в стену, исчез, за  ним  испарилось  и  переливчатое
облако богоида, только волна холодного ветра пробежала по залу. Лондон
присел на выросший по его желанию из пола стул,  задумался,  не  зная,
продолжать ли свой  путь  или  предупредить  кого-нибудь  на  Земле  о
появлении экзосенса...
    Он вышел из "эскалатора" в чужой  квартире,  а  не  в  своей,  как
ожидал, и уже через полминуты понял, что это квартира Мальгина. Слепая
ярость горячей волной ударила в голову,  затопила  сознание,  оборвала
способность мыслить в человеческой плоскости, а когда Шаламов очнулся,
гостиная, в которой находился кокон "эскалатора",  предстала  взору  в
таком виде, будто через нее проскакала Мамаева конница: дверцы  шкафов
вогнуты и расколоты, вещи разбросаны  и  растоптаны,  стол  опрокинут,
пси-вириал "домового" разбит вдребезги...
    - Черт! - сказал Шаламов равнодушно, обращаясь к висящему  посреди
комнаты облаку богоида. - Опять перестарался. Этот Мальгин меня с  ума
сведет когда-нибудь! Что, не одобряешь?
    Богоид, как всегда,  ответил  на  своем  абракадабрском  языке:  в
голове Шаламова, на всех его  уровнях  сознания,  заискрились  звезды,
замелькали цветные сполохи, зазвенели колокольчики,  медными  голосами
отозвались трубы и литавры...
    - Понятно, - буркнул Шаламов. - Безнадежен.  Отвязался  бы  ты  от
меня, мешок, а? Надоел хуже горькой редьки! Как я с тобой  в  обществе
появлюсь?
    Облако богоида вдруг помутнело, тысячи мигающих человеческих  глаз
проступили внутри него сквозь белесый туман, и в  следующее  мгновение
оно пропало, породив слабую волну холодного ветра.
    Шаламов прошелся по квартире Мальгина,  принюхиваясь:  Купавой  не
пахло. Во всяком случае, она не появлялась здесь давно. Пожав плечами,
Даниил спрятал в сумку сферу "эскалатора" и, размышляя, каким  образом
она могла оказаться в чужом доме, вышел из  квартиры.  Одежда  на  нем
превратилась в пятнистый комбинезон со множеством кармашков, "молний",
антенн и светящихся глазков, но прохожих удивить таким  костюмом  было
невозможно - они видели и более экстравагантные одеяния.
    Через полчаса Даниил вышел из второго метро Брянска,  добрался  до
своего современного дома, где должна была  жить  Купава,  и  проник  в
квартиру, не ожидая приятных встреч, так как код  замка  был  изменен.
Правда, его это не остановило.
    В  гостиной  он  увидел  компанию   веселящихся   молодых   людей,
соединенных эмканами в одну эмоциогруппу: все пятеро  (две  девушки  и
три  парня)  смотрели,  слушали  и  переживали  какой-то   эротический
наркоклип. По мгновенно установившейся тишине Шаламов понял,  что  его
не ждали.
    - О, еще один заблудший! - воскликнул черноволосый  и  черноглазый
юноша с тонким и жестким ртом. - Как он попал? Селим,  ты  что,  дверь
забыл закрыть? Старичок, выйди отсюда тем же манером, как и зашел.
    Шаламов молча проследовал в спальню, потом  на  кухню:  Купавы  не
было и, судя по всему, дома она не появлялась уже давно,  недели  две.
Исчезли и подарки, которые Даниил дарил ей  в  прошлые  посещения,  и,
хотя  он  принес  еще  несколько  любопытных  вещиц,   судьба   первых
взволновала его. Очнулся он от удара  по  плечу,  оглянулся.  Здоровый
парень, шире его в полтора  раза,  недоуменно  разглядывал  ушибленную
руку. Опомнился, в глазах его  сквозь  проходящую  эйфорическую  дрему
проглянула озабоченность.
    - Что тебе надо, сейфмен? Это чужая квартира...
    Шаламов пошел к двери, зацепив  парня  так,  что  тот  врезался  в
панель кухонного комбайна, и остановился  перед  вскочившими  молодыми
людьми.
    - Где Купава?
    - Она же в... - пискнула одна из девиц, одетая в прозрачную блузку
и меняющие плотность и цвет футы,  но  не  договорила  -  черноволосый
легонько  ударил  ее  по  губам.  Видимо,  он  ничего  еще  не  понял,
"плывущее" после  наркоклипа  сознание  не  смогло  оценить  ситуацию,
возобладали  гонор   и   опьянение   вседозволенностью,   свойственные
молодежным лидерам подобных компаний.
    - Слушай, сейф, топал  бы  ты  отсюда,  -  сказал  он  хрипловатым
фальцетом, не обращая внимания на жестикуляцию здоровяка. - Врываешься
в дом, ищешь чего-то, не спрашивая нас. Купава здесь больше не  живет,
и мы не  знаем,  где  она.  Что  вылупился?  Дверь  сзади...  -  и  не
договорил.
    Снова кровь  кипящей  лавой  ярости  ударила  в  голову  Шаламова,
оборвала тихие переговоры десятков "я" между собой, превратила день  в
ночь. Когда он очнулся, в квартире  никого  не  оказалось,  пеномебель
была разбросана по гостиной, на полу валялись чья-то  "живая"  одежда,
посуда, бутылки, еда, кассеты. Аппаратура пси-проекции превратилась  в
ковер хрустящих  под  каблуком  обломков,  уцелел  лишь  позванивающий
грибок "домового" в углу.
    Голова кружилась, поташнивало, в  желудке  таял  жгучий  уголек  -
давали знать последствия чисто человеческого нервного  срыва.  Шаламов
почувствовал  мимолетный  укол  раскаяния,  сменившийся  ожесточением,
которое тоже  длилось  недолго:  в  голове  лопнула  "почка"  странных
ощущений, и следом по бушующему океану настроения  разлилась  масляная
пленка равнодушия  -  это  сработал  переключатель  уровней  сознания,
перекидывающий  мостик  чувств  и  мышления  от  человека  к  "черному
человеку".
    Шаламов выпил все запасы напитков в холодильнике - от  минеральной
воды до шипучего киа-ора, повинуясь слабому голосу инстинкта,  прибрал
в гостиной, выложил из карманов  в  шкаф  новые  забавные  безделушки,
которые принес Купаве, и занялся "домовым". Спустя несколько минут  он
узнал,  что  Купава  дважды   побывала   в   клинике   после   сеансов
ви-наркосенсорики, что ее оперировал  Мальгин,  с  трудом  вытянув  из
трясины иллюзорного бытия, и что  в  настоящий  момент  она  вместе  с
дочерью находится у отца Клима, на хуторе Вщиж.
    У Шаламова появилось царапающее душу чувство неприязни, заговорило
самолюбие, душа снова закипела, жаждая мести и  немедленных  действий.
Гипертрофированная нервная система слишком быстро и резко  реагировала
на раздражители, в  то  время  как  воля  почти  утратила  способность
контролировать психику,  а  главное  -  все  эти  негативные  качества
усугублялись, во-первых, частыми прорывами  в  сферу  сознания  эмоций
маатанина, основными из которых  были  равнодушие  к  живым  существам
вообще и к людям в частности, презрение к их попыткам накопить знания,
и, во-вторых, раздробленностью личности бывшего спасателя на несколько
ущербных "я", конкурирующих между собой. Хотя сам Шаламов об  этом  не
знал, вернее, не задумывался.
    Такси доставило его от метро к дому отца Мальгина поздно  вечером,
и, уже подлетая к дому, Шаламов вдруг услышал тихий пси-вызов:  словно
кто-то вскрикнул в испуге, не то ребенок, не то звереныш...


                               Глава 2

    Инспектор  криминального  розыска  службы   безопасности   Дмитрий
Столбов не был флегматиком, но всегда считал своим девизом: "Лучшее  -
враг хорошего". Он не разволновался бы, узнав до окончания  следствия,
что можно было  бы  начать  сначала  и  выполнить  работу  значительно
быстрее и без ошибок, но он знал  также,  что  хорошо  закончить  дело
важнее,  чем  хорошо  его   начать.   Как   инспектор,   Столбов   был
добросовестным ремесленником в  лучшем  смысле  этого  слова,  обладая
неплохой интуицией и запасом фантазии, и  работал  он,  руководствуясь
старым мудрым правилом: "Семь раз отмерь,  один  -  отрежь".  Главными
чертами его характера были  обстоятельность,  дотошность,  выдержка  и
вежливость.
    В это утро в начале февраля он встал рано, приготовил завтрак,  не
будя жену, проверил связь с дежурным - рацию  "спрута"  он  не  снимал
даже ночью - и отправился  исполнять  составленную  вечером  программу
дня, начав  с  визита  к  Майклу  Лондону,  проживающему  с  семьей  в
Лос-Анджелесе. Он не пытался составить  заранее  схему  разговора  или
прикинуть результаты визита - и не потому, что любил рисковать, просто
у него был природный дар коммуникабельности.
    Из метро Лос-Анджелеса он вышел в шестом часу вечера  по  местному
времени, а так как зимние сумерки сгущаются быстро, то к дому Лондонов
такси доставило его уже в  темноте.  С  букетиком  цветов  в  руке  он
позвонил.
    Майкл был дома, возился в спальне дочери, монтируя  видеопласт,  и
визиту следователя не удивился.
    - Чайком попотчуете? - осведомился Столбов с улыбкой.
    - Непременно, - ответил Лондон. Взяв цветы и пояснив, что  дочь  и
жена приходят позже, он усадил  инспектора  в  гостиной,  извинился  и
появился уже умытым и переодетым,  ведя  за  собой  домашнего  киба  с
подносом, на котором золотилась горка пышек и стоял кофейник.
    Молча выпили по стакану кофе, затем Лондон отослал киба и  обратил
внимательный взор на инспектора, которому импонировал такой  подход  к
гостю. К тому же представляться не было нужды, Лондон знал всех  своих
бывших подчиненных.
    Что-то смущало Столбова в поведении хозяина, но это что-то не было
связано с ощущением опасности или тревоги, и Дмитрий впервые  пожалел,
что он не интрасенс. По данным статотдела, он знал, что  Лондон  перед
уходом с Земли  сконструировал  себе  много  новых  органов  чувств  и
биологических приспособлений, не реализованных  в  человеке  природой,
однако  после  своего  окончательного  прибытия  домой  ни   разу   не
демонстрировал эти "приспособления"  в  действии,  и  в  отделе  никто
толком не знал, сохранил ли Майкл свои возможности или утратил навеки.
Во  всяком  случае,  высокоточная  аппаратура  не   отметила   никаких
признаков работы новых органов чувств, никаких дополнительных полей  и
наличия  мощного  пси-поля:  Лондон  вернулся  из   своих   странствий
обыкновенным человеком. Но поговорить с ним еще раз стоило.
    - Прошу прощения за неожиданный визит, - начал Столбов  деликатно.
- Майкл, следственная обойма  занимается  сейчас  по  императиву  "Сын
сумерек", и у нас появилось несколько вопросов, на которые мы надеемся
получить ответы. Если вы посчитаете, что пора оставить вас в  покое  -
коллеги уже были у вас и, наверное, успели надоесть, - я тут же уйду.
    - Отчего же, спрашивайте. - Лондон  откинулся  в  кресле,  закинул
ногу за ногу и оплел колено пальцами.  Лицо  его  осталось  безмятежно
спокойным, уверенным и одновременно каким-то расслабленно-добрым.
    Столбов поймал наконец мысль, которая его смущала: прежний  Лондон
никогда не позволял себе расслабляться.
    - "Сын сумерек" - это код дела Шаламова?
    - Да. А вопросы такие. Первый: вы встречали Даниила в...  там,  во
время своих путешествий?
    - Не помню, - ответил Лондон, с сочувствием глядя на инспектора. -
Я в самом деле ничего не помню с момента  взрыва  "черного  человека".
Если хотите, можете сделать пси-зондаж.
    - Зачем? Никто не сомневается в вашей искренности. Вопрос  второй:
существует ли способ проникновения в сеть орилоунского метро не  через
самих орилоунов? Дело  в  том,  что  знакомые  вам  Ромашин,  Мальгин,
Железовский и Джума Хан... э-э... исчезли из квартиры Мальгина как  по
мановению волшебной палочки. Вошли и... в квартире их нет, но из  дома
они не выходили.
    Лондон кивнул.
    - Если это так, значит, такой  способ  существует.  -  Он  подумал
немного. - Но я его не знаю. Мальгин ведь тоже не... м-м... простой...
не совсем простой человек, он мог  найти  свое  решение  проблемы  или
узнать его от Шаламова.
    Настала очередь Столбова размышлять.
    - В этом что-то есть, - признался он спустя минуту. - И  последний
вопрос: с вами никто из этой четверки не беседовал до их... побега?
    - Клим Мальгин. По-видимому, он до сих пор ошарашен тем, что  смог
вытянуть меня из объятий Танатоса [Танатос - бог смерти  (греч.).],  я
чувствовал его недоверие и  изумление.  Но  говорили  мы  очень  мало,
буквально две минуты.
    - А кто вам сказал, что оперировал вас именно Мальгин?
    Брови Лондона поползли вверх.
    - Катя,  жена.  А  разве  это  не  так?  Я  позвонил  в   Институт
нейрохирургии, и Гиппократ,  инк  института,  подтвердил  слова  жены.
Поблагодарить хирурга я сразу не смог, а потом он  сам  позвонил.  Вас
что-то смущает?
    Столбов перевел дыхание. Услышать подобное он не ожидал, ибо точно
знал,  что  никто  Лондона  не  оперировал.  Откуда  же  у  Гиппократа
оказалась "запись операции"?
    - А как ваша жена? - Вопрос был не  совсем  тактичным  и  вырвался
непроизвольно. Столбов тут же пожалел об этом, но  хозяин  по-прежнему
оставался ровным и  доброжелательным,  сохраняя  терпение  и  выдержку
инка.
    - Жена нормально. - Лондон едва заметно улыбнулся. - Если  хотите,
подождите, она придет через час.
    - Спасибо, времени у меня, как всегда,  кот  наплакал.  -  Столбов
поднялся, за ним встал Майкл, проводил до двери.
    - Заходите, мы всегда рады гостям. Извините, если ничем не  помог.
Буду нужен - звоните.
    - У меня остается одна просьба: если позвонит Шаламов  или  кто-то
из тех, кого называл...
    - О'кей, я дам знать.
    Через четверть часа Столбов входил в здание  метро  Лос-Анджелеса,
откуда перенесся в Европу, в Деснянск, где утро еще только начиналось.
    В управлении его ждали  новости  от  коллег,  занимающихся  сбором
"рассеянной" информации.
    Во-первых, квартиру Мальгина  посетил  некий  необычный  персонаж,
после коего в комнатах все оказалось перевернутым  и  разбитым.  "Зело
сердит был", - как сказал один из оперативников.  Следов,  однако,  по
которым можно было бы идентифицировать сердитого гостя, он не оставил.
Во-вторых, сработало "ухо"  -  датчик  пси-излучения,  настроенный  на
частоты, которые не генерировал человеческий мозг. Датчик был оставлен
в квартире Шаламова для перестраховки, в него никто не верил,  поэтому
и среагировали на его сигнал с опозданием в час:  когда  обойма  риска
прибыла к дому Шаламова, в квартире уже никого не было. Правда, соседи
слышали шум, крики, а один из них видел бежавших по  лестнице  молодых
людей с белыми от ужаса лицами.
    Столбов умел сопоставлять факты и, добравшись до кабинета, с  ходу
выдал в эфир "ЗОВ первой степени". Через  три  минуты,  мобилизованный
сигналом закона особого внимания, отдел безопасности  начал  отработку
императива под кодовым названием "Сын сумерек", а еще через  минуту  в
сектор кримрозыска позвонила Боянова.
    Комиссар уже была в курсе событий, поэтому вопросов не задавала, а
просто предупредила о возможных последствиях контакта с Шаламовым.
    - Ни в коем случае  не  задерживать,  -  закончила  она.  -  Вести
наблюдение с  помощью  всех  доступных  средств,  и  только,  пока  не
убедимся  в  его...  м-м...  мирных  намерениях.   Что   вы   намерены
предпринять?
    - Проверим всю его линию  родственников,  а  также  родню  Купавы,
затем друзей, знакомых. В квартире через "домового"  оставим  записку,
чтобы Даниил позвонил нам.
    - Найдите отца Мальгина, Шаламов  может  посетить  его,  и  срочно
разработайте логико-смысловую модель действий Шаламова на Земле, в том
числе - при контакте с ним. В случае необходимости введите в  действие
комплекс мер ВВУ.
    Свет в кабинете погас, напротив рабочего стола  Столбова  возникло
изображение голубого многолапого паучка - прогноз-схема  расследования
дела "Сын сумерек", затем рядом вырос еще один "паучок", сотканный  из
оранжевой вуали  -  схема  оперативно-тактических  мероприятий  службы
безопасности по форме "ЗОВ первой степени". Столбов совместил схемы  и
придирчиво  сравнил  пересечение  и  взаимопереход  операций,  отметив
наиболее  ответственные  узлы  с  точной  разбивкой  по  времени  и  в
пространстве. Система конденсированного  опыта  позволяла  оперировать
будущими событиями с весьма высокой степенью вероятности, однако всего
предусмотреть не могли ни люди, ни инки.
    Погов