и  в
галионы и отправили в управление.
    Боянову с двумя помощниками Столбову догнать не удалось,  и  нашел
он их только через полчаса, когда они  выносили  на  антиграв-носилках
Железовского, неподвижного, бледного, но в сознании.
    - Я вас недооценил, - сказал Столбов Забаве, откинув капюшон  ЗСК,
не обращая внимания  на  Джуму  и  Ромашина,  хотя  про  себя  отметил
царапины на лице первого и кровоподтек за ухом у второго.
    Боянова поняла инспектора, слабо улыбнулась и проследовала дальше,
толкая впереди себя носилки. Железовский успел подмигнуть Столбову, на
лице его было написано умиротворение.
    - А вас попрошу задержаться, - негромко предупредил  Столбов  двух
мужчин, направившихся было следом. - Один вопрос:  кто  предложил  эту
идею - вызволение Железовского собственными силами?
    - Она не знала, что вы держите район под  контролем,  -  помолчав,
произнес Ромашин. - Как и я. Иначе мы не пошли бы на этот риск.
    Джума Хан быстро взглянул на него, но промолчал.
    - Но и вы, как я понял,  использовали  Боянову  как  интрасенса  в
качестве проводника, - хладнокровно продолжал Ромашин. -  Не  так  ли?
Нельзя было попросить ее помочь еще до операции?
    - А  вы  разве  не  знаете,  что  просить  помощи   у   интрасенса
бесполезно? - так же  спокойно  сказал  Столбов.  -  Если  он  сам  не
предложил помочь, значит, и не поможет. Забава - не исключение, хотя с
ней говорила сестра. Как все происходило? Я  имею  в  виду  вызволение
Железовского. Жертвы есть?
    - Среди нас нет, - засмеялся Джума.
    - Среди них тоже. - Ромашин достал  из-под  куртки  "строевик".  -
Возьмите, не пригодился.
    У Столбова расширились зрачки, хотя лицо не дрогнуло. Он  подержал
"строевик" на весу и сунул в захват на  поясе.  Джума  Хан  улыбнулся,
протягивая ему свой "универсал".
    - Есть еще "василиск", сдать?
    Столбов невольно покачал головой, прищурился.
    - Арсенал у вас приличный. Однако вряд  ли  вам  удастся  избежать
вопросов комиссара.
    - Мы можем идти? - вежливо спросил Ромашин, дотрагиваясь до синяка
за ухом. - Черт, кто это меня так?
    - Можете, - не менее вежливо ответил Столбов.
    Эксперт откланялся, за  ним  прошагал  прямой,  уверенный  в  себе
Джума,  скрывавший  хромоту:  во  время  схватки  в   помещении,   где
содержался Железовский, ему досталось по коленной чашечке.
    Столбов проводил их взглядом и вошел в помещение,  дверь  которого
так и застыла валиком, не закрываясь.
    Анфилада    комнат,    разделенных    толстыми     полупрозрачными
перегородками. В первой какие-то металлические баки, мешанина  труб  и
ажурных конструкций, стол и стулья; у перегородки - два тела  в  белых
комбинезонах, мужчина и женщина, спят. Во второй комнате  стационарный
инк типа "Знаток", аппаратура  видеосвязи,  кокон-кресла  персональных
вычислительных плит  с  системой  излучателей,  антенн  и  специальных
устройств. Видимо, здесь и содержали  Железовского,  проводя  над  ним
какие-то эксперименты. Бокс был пробит в двух местах, входной его  люк
с тамбуром валялся в углу, смятый страшным ударом. В комнате никого не
было, и вся ее электронная аппаратура была превращена в крошево.
    Столбов покачал головой, вслушиваясь в рапорты подчиненных.  Умник
уже включился в работу,  и  постепенно  вырисовывалась  общая  картина
построения скрытого центра, который  явно  не  тянул  на  роль  общего
Центра заговорщиков-"хирургов", а тем более на роль резиденции Ордена.
Из сорока трех его работников и охранников семь человек были  известны
безопасникам, а двое из них принадлежали  кругу,  в  котором  вращался
Казимир Ландсберг, председатель СЭКОНа.
    Его заметили сразу, как только когг выполз  из  какой-то  норы  на
краю тессеры [Тессера - черепица (греч.) -  рельеф  из  пересекающихся
хребтов и долин.] Брига -  алая  искра  на  сером  фоне  с  коричневым
узором, напоминающим рябь на воде.
    Наблюдатель  дал  в  эфир  "три  девятки",  и  началась  отработка
императива "сеть", рассчитанного на данную конкретную  ситуацию.  Инку
контроля  понадобилось  всего  две  десятых  секунды,  чтобы   оценить
поступившие данные и выдать рекомендации инкам погранфлота, после чего
операция началась в полном соответствии с  планом  до  участия  в  ней
человека. Люди включились в работу лишь спустя минуту,  когда  спейсер
"Шевалье"  и  "пакмаки"   планетарного   контроля   уже   мчались   по
траекториям, рассчитанным для каждого в соответствии с его ролью.
    Шевчук с обоймой поддержки дежурил в это время  в  отсеке  десанта
спейсера "Ирокез", контролирующего пространство над "сферой  Сабатини"
в двух тысячах километрах от поверхности Меркурия.  Получив  сигнал  о
выходе "из подполья" когга Шаламова, он тут же связался  с  командором
погранслужбы, зная, что  пограничники  могут  затеять  самостоятельную
операцию захвата, и предупредил  Умника  о  возможных  контринтересах.
Боянова уже  получила  вызов  и  через  несколько  минут  должна  была
появиться на "Ирокезе", но и она не могла предугадать, чем  закончится
очередная попытка "сына сумерек" прорваться к "сфере Сабатини".
    Сама  "сфера"  продолжала  плавать  над  поверхностью  Меркурия  и
превратила в  озеро  пыли,  жидкой,  как  вода,  и  текучей,  довольно
приличный участок окраинной горной страны Моря Жары.
    Когг  Шаламова  шел  на  большой  скорости,  прижимаясь  ко   всем
неровностям рельефа, с волны  на  волну  "стиральной  доски"  тессеры.
Расчетные  трассы  перехвата  надежно   уложили   его   в   окружность
прицельного поля, Шевчук приготовился дать команду десанту, как  вдруг
из очередного трога - долины корытообразной формы  -  вырвался  чей-то
аппарат, судя по высвету локаторов - драккар типа "Великая стена".  Он
настиг когг Шаламова в  два  прыжка  и...  открыл  огонь  из  лазерной
каронады; такие "пушки" применялись для уничтожения астероидов  массой
до пяти тонн.
    Дальнейшее действие уложилось в  пять  секунд:  очередь  импульсов
драккара - зеленый световой пунктир -  мгновенный  пируэт  шаламовской
машины - бросок спейсера "Ирокез" -  залп  бортового  гравиразрядника,
сбившего неизвестный драккар вниз в момент его нового выхода на  цель.
Судя  по  всему,  драккар  вел  инк,  которому  было  выдано   задание
уничтожить когг с такими-то параметрами в таком-то квадрате.
    Шаламов вырвался из сумеречной зоны,  потонул  на  фоне  косматого
края Солнца, видимого сквозь светофильтры как огромный алый  купол  из
расплавленного   стекла   с   медленно   шевелящимися    "водорослями"
протуберанцев. Инк  спейсера  переключил  диапазоны  видения,  и  когг
Шаламова высветился пронзительным голубым  огоньком  на  фоне  ставшей
темно-малиновой, почти черной, горы Солнца.
    Игру с захватом и выходом на цель вели, конечно, не люди  -  инки,
потому что счет шел на  сотые  доли  секунды,  и  человек  не  успевал
реагировать на изменения  ситуации,  но  оператор  тревоги,  в  данном
случае Калина Лютый, специально тренированный для таких игросхем,  мог
вмешаться в  любой  момент,  особенно  в  том  случае,  если  инконика
сталкивалась с непредвиденными обстоятельствами. До сих пор  Лютый  не
вмешивался, с неизвестным драккаром инк "Ирокеза" справился сам,  и  к
месту его падения уже мчался патрульный "пакмак" с обоймой поддержки.
    Машина  Шаламова  продолжала  наращивать   скорость   убийственным
темпом, и уже ясно прочерчивалась ее траектория, выводящая шлюп  прямо
в середину "сферы Сабатини". "Пакмаки" заграждения начали  сближаться,
готовые выбросить вперед зонтик силового трала, способного  остановить
любой объект массой до сотни тонн, идущий на скорости  до  двух  тысяч
километров в секунду.
    До встречи  оставалось  две-три  минуты,  когда  в  зале  спейсера
появилась Власта Боянова в сопровождении бородатого,  флегматичного  с
виду Шевчука. Одета комиссар была в синий комби  официала  со  знаками
отличия, словно собиралась  на  совещание  ВКС.  Сухо  кивнула,  молча
заняла кокон-кресло квалитета ответственности. Сердце  Лютого  екнуло,
обычно во время стандартных операций создавать квалитет не было нужды.
Неужто дело принимало столь серьезный оборот?
    - Работайте, - обронила Боянова, словно прочитав мысли оператора.
    Шаламов заметил движение отрядов захвата, когда поднялся над диким
хаосом меркурианской поверхности и до встречи оставались  каких-нибудь
три сотни километров, но предпринять ничего не успел. Все-таки  против
него  работали  профессионалы   и   мощная   вычислительная   техника,
справлявшаяся "в одиночку" и с более сложными  задачами.  Ни  на  один
вызов и сигнал  "сын  сумерек"  не  ответил,  будто  не  слышал,  хотя
передачи шли на всех диапазонах вплоть до светового, и не услышать  их
мог только глухой и слепой. Или псинеур, подумал Лютый.
    Объемное изображение зонтика  силового  поля,  выросшего  на  пути
шаламовского когга, больше походило на кочан цветной капусты.  "Кочан"
сдавил шлюп, и коог, пройдя всего десять-двенадцать километров,  резко
потерял  скорость,  засветился  -  обшивка  набрала  несколько   тысяч
градусов - и застрял в невидимом невооруженным глазом ничто.  Один  из
коггов  заграждения,  ведомый  пограничниками,  направился  к   машине
Шаламова, собираясь пристыковаться, и в это время в операцию вмешалась
Боянова.
    - Всем стоп! Шлюп держать визуально, поле снять,  машинам  захвата
сдать назад.
    В эфире поднялась легкая паника, и все стихло. Из этой  изумленной
тишины    выплыл    напряженный    голос    командора    погранслужбы,
контролирующего обстановку:
    - Комиссар?! Что это значит?
    - Отбой операции, - ответила Боянова.  -  Я  пойду  к  нему  сама,
подготовьте коридор и сопровождение. И никаких  действий,  пока  я  не
поговорю с ним и не вернусь.  Даниил,  вы  слышите  меня?  Я  комиссар
безопасности Боянова и  хочу  поговорить  с  вами.  Не  предпринимайте
ничего, я приду одна.
    Инк передал последние слова Власты на всех волнах,  но  ответа  не
последовало. Шаламов молчал. Правда, и когг его не  двигался,  хотя  и
был уже свободен.
    - Это беспрецедентно!.. Необходим квалитет, разрешенный Советом...
в конце концов я отвечаю за исход операции!
    - За исход операции отвечаем мы оба, но у меня еще есть право вето
и нет времени на совещания. Ждите.
    Боянова выпорхнула из кресла и скрылась в коридоре.  Через  минуту
"Ирокез", идущий к точке остановки шлюпа, выстрелил карандаш драккара.
Тишина в эфире установилась почти полная.  Немой  от  изумления  Лютый
никак не мог  прийти  в  себя  после  такого  поворота  событий,  хотя
эмоционально был  на  стороне  комиссара.  Он  восхищался  Бояновой  и
сочувствовал ей, имея точку зрения, что  комиссар  безопасности  -  не
женская работа. И еще он был уверен, что она права.
    Драккар приблизился к проштрафившемуся коггу, нашел кормовой  люк,
выплюнул стыковочный узел. Корабли замерли.
    Внезапно по сети  "спрута"  скользнул  сигнал  внимания  и  следом
сообщение Умника:
    - Что-то происходит со "сферой Сабатини". Всем судам  в  тревожном
районе покинуть район!
    Лютый  послал  запрос,  инк  мгновенно  развернул  КПР-изображение
"сферы", передаваемое камерами ближайших исследователей: одно -  каким
ее видел глаз, второе - через спецоптику. На первом  "сферы  Сабатини"
почти не было видно: на обычный  пустынно-лунный  ландшафт  сумеречной
зоны Меркурия -  кратеры,  трещины,  плато,  тессеры  -  накладывалось
"пятно дрожания", будто в этом  месте  струился  нагретый  до  высоких
температур воздух. Правда, площадь  "пятна  дрожания"  увеличилась,  и
колебания пейзажа стали заметней. А на втором изображении, на  котором
"сфера" выглядела  шаром  из  кипящего,  белого,  с  сияющими  пенными
хлопьями тумана, было видно, как шар пульсирует -  то  раздувается  до
размеров в пять-шесть раз больше прежнего, то сжимается в километровый
мячик, вспыхивая кипенно-белым облаком. Затем в какой-то миг  он  стал
абсолютно прозрачным, и Лютому показалось, что он заглянул в бездонный
колодец, наполненный таинственной жизнью. Из недр  колодца  выметнулся
тонкий белый луч, уколол зрителей в глаза, проник глубоко  в  мозг,  а
следом что-то огромное вынеслось из "сферы" и врезалось в камеры... во
всяком случае, так показалось Лютому, он даже отшатнулся!
    Умник педантично отметил выброс из "сферы" неопознанного  объекта,
добавить он больше ничего не мог, потому что  объект  вылетел  во  все
стороны сразу и исчез.
    "Сфера" успокоилась.
    Волна "спрута" донесла вскрики, говор, возгласы, команды  и  шепот
автоматов. Тысячи  исследователей  были  поражены  событием  и  теперь
приходили в себя, делясь впечатлениями.
    Лютый опомнился,  переключил  внимание  на  соединенные  пуповиной
перехода шлюпы Бояновой и Шаламова.  Анализ  происшествия  со  "сферой
Сабатини" не входил  в  его  обязанности  оператора,  но  неопознанный
объект  и  луч  из  центра  "сферы",  пронзивший  голову,  запомнились
надолго.
    - Ничего не слышно? - спросил Лютый, имея в виду Боянову.
    - Ничего, - ответил инк.
    - А внутрь заглянуть нельзя?
    - Больно велико расстояние. Разрешите подойти поближе?
    - Нет.
    - Что там происходит? -  раздался  вдруг  в  голове  Лютого  тихий
голос, просочившийся сквозь фильтры пси-связи "спрута". Кто-то смотрел
в спину оператора, большой, сдержанно ждущий, уверенный  и  невероятно
сильный.
    Лютый развернул кресло, чтобы глянуть за спину: сзади стоял объект
поиска Столбова и его криминальной дружины Клим Мальгин и  разглядывал
Лютого  черными  бездонными   глазами,   в   которых   сквозь   немоту
всепонимания проглядывала мудрая печаль.


                               Глава 8

    Трансгалактический корабль Кузьмы мало напоминал земные  спейсеры,
подчиняясь законам  иной  геометрии  и  гармонии,  по  сути,  это  был
"динозавролет" маатан, выращенный заводом-маткой для нужд  неизвестных
существ.  Рубки  управления  эта  удивительная   машина   пространств,
очертаниями напоминавшая тушу быка с  гигантскими  рогами,  не  имела.
Кузьма мог управлять ею из любой  точки,  вырастив  из  дырчатых  стен
нечто вроде крыльев летучих мышей и закутав в эти  крылья  всего  себя
или любое из своих тел. Излучая волну дружелюбия, сдобренную  чувством
сожаления, вины и сострадания, он вырастил  Мальгину  подобие  кресла.
Полость, в которую он усадил хирурга, походила на каверну от ракушки в
толще известняка, стены ее были желто-серыми, шершавыми,  холодными  и
мокрыми на вид. Но стоило Кузьме включиться  в  сеть  управления,  как
стены Климовой ячейки заискрились огоньками, приобрели глубину, словно
были сделаны из толстого зеленовато-желтого стекла. Перед Мальгиным  в
стене протаяло черное пятно, потом другое, третье,  десятое,  все  они
соединились, и Клим оказался с  редкими  инфракрасными  источниками  и
всего одной золотистой  звездочкой,  светящейся  на  грани  видимости.
Мальгин задержал на ней взгляд. Таинственность этого прямого  света  в
эпоху погасших галактик дошла и до него. Однако  спрашивать,  что  это
такое, Клим пока не стал, его ждала встреча с Землей  такого  далекого
будущего, что не снилось даже Герберту Уэллсу с его "машиной времени".
    Гигантская холодная тень накрыла Мальгина,  так  что  он  невольно
посмотрел над собой, вошла в голову и вышла через пальцы  рук  и  ног.
Тело обрело вес. И Мальгин вдруг осознал, что корабль Кузьмы уже стоит
на поверхности планеты, потерявшей атмосферу, но продолжавшей излучать
остатки тепла. Сердце сжалось от  нахлынувшего  волнения,  даже  слезы
навернулись на глаза, и пришлось приложить  недюжинное  усилие,  чтобы
справиться с собой.
    Кузьма   включил   осветители,   использовав   участок    спектра,
соответствующий человеческому зрению, перед глазами Мальгина предстала
поверхность Земли,  пережившей  множество  самых  разных  цивилизаций.
Следы последней еще не совсем стерло время,  хотя  прошло  уже  немало
миллионов лет после ее исчезновения.
    - Крокодилы... - пробормотал Мальгин, вспомнив  реплику  Кузьмы  о
том, что последняя волна разума на Земле проявилась у пресмыкающихся.
    - Нет, не крокодилы, - отозвался понявший его Кузьма на  пси-волне
внутренней связи; он неплохо знал земную историю, -  лягушки,  вернее,
псевдолягушки, потомки мутировавшей ветви  лягушек.  Но  какой  фактор
послужил возбудителем их прогресса до стадии мышления, я не знаю.
    Он еще что-то говорил, сгорая от вполне человеческого сочувствия к
землянину, реликту, вынырнувшему из глубин веков, но  Мальгин  его  не
слышал. Перед ним простиралась растресканная,  как  такыр,  с  редкими
пологими холмами, отблескивающая зеркальным металлом равнина, усеянная
мелкими и крупными валунами, кристаллическими глыбами не то камня,  не
то стекла, и серо-белыми пористыми кочками, похожими на  подушки  мха.
Вершины холмов венчали странные конструкции,  то  ли  стволы  высохших
деревьев,  то  ли  скелеты  каких-то   существ,   вызывающие   мрачные
ассоциации. Ближайшая из них походила на скелет древней ракеты, а чуть
поодаль красовался скелет танка... если представить, что под броней  у
него (под "кожей и мышечным каркасом") прячется самый настоящий скелет
из костей, вплоть до гусениц и пушки!
    - Танкозавр? - пробормотал пересохшими губами Клим.- Ракетоящер...
Игра случая? Или это и есть останки разумных лягушек?
    - Не ищите аналогий, - посоветовал Кузьма.  -  Эти  останки  могут
быть чем угодно, от искусственных сооружений до растительных антенн  и
скелетов некогда живших существ. Но не лягушек. В моей видеотеке  есть
изображение землянина третьей волны, я покажу, если захотите.
    - Эта равнина... плато? Я имею в виду - суша или дно моря?
    - Воды на Земле не стало уже спустя миллион  лет  после  человека.
Кстати, не это ли подтолкнуло пресмыкающихся к жизни на суше вообще  и
к появлению разума в частности? Но потом в результате новых химических
процессов вода снова появилась, хотя с первичной водой  ее  сравнивать
нельзя.
    - А горы сохранились?
    - Увы, нет. Рельеф полностью переработан, вся  планета,  по  сути,
окружена искусственной оболочкой, и все ее ресурсы  выработаны  вплоть
до ядра. - Кузьма помолчал и тихо  добавил:  -  Той  Земли,  какую  вы
помните, мастер, нет. Даже если  бы  вы  побывали  в  момент  расцвета
человеческой расы, скажем, всего на пару  тысяч  лет  вперед,  вы  все
равно не узнали бы родных мест. А тут прошел не один миллион лет и  не
одна цивилизация.
    Мальгина вдруг пробрала холодная дрожь: он впервые ощутил  бездну,
не бездну пространства - бездну  времени,  отделявшую  его  от  родной
эпохи. Изменилось все, и даже само  время  изменилось,  перестав  быть
стрелой, превратившись в безмерный океан...
    - Везде... так? Городов у этих ляг...  землян-два...  или  три  не
было?
    - Вся Земля при них  была  одним  городом,  если  их  своеобразную
архитектонику можно назвать  городом.  Мир  Тэнгли  -  вот  что  такое
представляла собой Земля в их эпоху. Помните термин?
    Значение термина Клим помнил смутно. В двадцатом веке  существовал
какой-то изобретатель по имени Тэнгли, который прославился сотворением
живущих по своим законам механизмов. В двадцать первом веке  его  идеи
подхватили  потомки  Тэнгли,   а   в   двадцать   втором   большинство
заводов-автоматов  на  Земле  представляло  собой  замкнутые   системы
Тэнгли. Правда, первый Тэнгли строил своих монстров  для  развлечения,
превратив свой труд в  какой-то  мере  в  искусство.  Неужели  лягушки
использовали его идеи? Или открыли их  заново?  И  что  это  значит  -
превратит Землю в мир Тэнгли?
    - Их техника жила сама по себе, а они  сами  по  себе,  -  ответил
Кузьма, терпеливо  ожидая  конца  экскурсии.  Вежливость  его,  как  и
эрудиция, не знала пределов. - И вся она  была  живой.  В  космос  они
проникли  дальше  вас,  первых  землян,  только  благодаря  тому,  что
посылали  интеллект-автоматы,  ос