Один из лучей "прожектора" донес легкое  удивление  существа  (или
существ), вошедшего в контакт:
    - Это  древняя  заповедная  зона,   в   ней   не   устанавливались
трансгрессы... ваш термин - метро.
    - Сработала старая станция.
    - Удивительная вещь! Сообщаем наши координаты и ждем вас.
    "Прожектор" проиграл сложную цветовую гамму.
    Мальгин замялся.
    - У  меня  нет  возможности.  "Сверхструна"  связи  этого  обломка
порвалась.
    Каскад лучей вошел  в  голову  хирурга,  осторожно  просветил  ее,
погладил нервные центры, донес легкое вежливое удивление незнакомца.
    - По   нашему   мнению,   вы   владеете   структурным   переходом.
Трансформируйтесь,  создавайте  тонкую  информационную   структуру   и
уходите по линии пеленга...
    - Не могу. - Клим сглотнул слюну. - Вернее,  мне  еще  понадобится
человеческое тело... во всяком случае, я надеюсь на это. Извините.
    Удивление втянулось дымком в поток цветных лучей, сменилось легкой
озабоченностью.
    - Ваше право, мастер. Вам придется подождать, мы заняты  и  сможем
прийти к вам только через некоторый  отрезок  времени,  скажем,  через
двадцать два часа. Вас  это  устроит?  Если  хотите,  могу  предложить
дружескую беседу с одним нашим знакомым, он находится в том же  районе
и может посетить вашу обитель в любой момент.
    - Хорошо, - ответил Мальгин, взмокший от напряжения.  -  А...  кто
вы? Вершитель? С кем я разговариваю?
    - Нет, не Вершитель. Вам все объяснят.
    "Прожектор" погас.
    Мальгин едва не потерял сознание от обрыва  струны  пси-связи,  он
еще  не  знал,   как   защищаться   от   такого   резкого   выключения
сверхчувственного контакта, бьющего по всей нервной  системе  не  хуже
электроразряда. Навалилась  усталость.  Разочарование,  что  он  снова
говорил не с Вершителем, было столь  велико,  что  хирургу  все  стало
безразлично. Подумалось: да и с какой стати Вершители должны сидеть  в
этой эпохе? Ради встречи с неким человеком, нейрохирургом,  пережившим
свою цивилизацию? Чушь? Скорее всего они ушли так  далеко  в  будущее,
что с помощью орилоунского метро их уже не  достать.  А  других  путей
проникновения в будущее в этом мире скорее всего не существует...
    Кто  знает  их  возможности?  -  робко  возразил   Мальгин-второй,
романтик и оптимист. Может быть, они слышат и знают все, что  творится
во вселенной в любой момент времени.
    Клим  невольно  усмехнулся  этой  попытке  успокоить  душу.   Шанс
встретить Вершителя все же оставался, и  паниковать  пока  не  стоило,
хотя трезвым рассудком он понимал, что встреча с Вершителем -  еще  не
гарантия решения всех личных  проблем.  Мальгин  расслабился,  пытаясь
добиться состояния безмятежности, душевного покоя, но снова  нахлынули
воспоминания, затронули  сердечные  струны,  всколыхнули  омут  черной
тоски и безысходности.
    Проклятый Паломник! Зачем он бросил эту кость - возможность  найти
мир, где есть Купава, но  нет  Даниила?  Ведь  ясно  же,  что  это  не
альтернатива. Купава, какую знал Мальгин,  была  единственной  на  все
вселенные! Впрочем, как и Карой. И возвращение к ним неизбежно...
    - На каком языке ты разговариваешь со мной, о память?
    - На языке вечного возвращения.
    - На каком языке ты разговариваешь со мной, о любовь?
    - На языке вечного сомнения.
    Мальгин закусил губу до боли, вкус крови  вернул  его  к  реальной
жизни. Кто-то переступил  порог  помещения,  где  он  нашел  временный
приют, деликатно кашлянул.
    - Простите, вы чем-то заняты?
    - Созерцанием сердца, - машинально ответил Мальгин и  окончательно
пришел в себя. Вопрос был задан мысленно, а создание,  которое  задало
его, вероятно, и было посланником того неведомого великана, с  которым
он общался недавно.
    В дверном проеме, то  есть  в  квадратной  дыре,  его  заменявшей,
возникла тень, и в помещение вплыло существо, самое странное из  всех,
что видел когда-нибудь Мальгин.
    Больше всего странный гость походил на  сплошь  заросшего  черной,
блестящей, густой шерстью тролля из древнеевропейского эпоса Земли, но
тролля добродушного и вежливого. Кроме внешнего  сходства  с  троллем,
гость имел множество отличий, главными из которых были разбросанные по
всему телу глаза (обескураженный Мальгин насчитал двенадцать  пар!)  и
металлические на вид  пояски,  пряжки,  ромбы,  чешуевидные  полосы  и
мигающие зеленым и желтым светом звездочки. Рост гостя достигал трех с
лишним метров, и почти такой же ширины - метра два с половиной! - были
плечи. Что-то в нем было  не  так,  какое-то  несоответствие  формы  и
размеров, подчеркиваемое глядящими совершенно индивидуально, с  разной
долей  любопытства,  глазами.  Мальгин  отметил  это   мгновенно,   но
сообразил, в чем дело, сразу.
    - Может быть, мы не вовремя? - с настойчивой учтивостью  продолжал
"тролль".
    Мальгину показалось, что говорит не голова (хотя  разговор  шел  в
пси-диапазоне), а туловище.
    - Нет-нет, проходите, - быстро сказал Клим, - располагайтесь,  как
дома. Прошу извинить за неуют.
    Гость оттолкнулся от притолоки, проплыл вперед и... рассыпался  на
двенадцать  фигурок  разного  облика,  роста,  ширины,  но   одинаково
укутанных в блестящую черную шерсть.  Вот  тогда  только  до  Мальгина
дошло, почему  гость  говорил  о  себе  "мы":  это  было  коллективное
существо, целый  прайд,  каждая  особь  которого  способна  была  жить
самостоятельно. В нужный момент они собирались в единый  организм  для
решения более важных задач, а каждая в  отдельности  занималась  своей
деятельностью в зависимости от уровня интеллекта. Две из них размерами
с  ногу  хирурга  сразу  умчались  в  недра   Спутника,   возбужденные
исследовательским зудом и тайнами древней летающей крепости. Еще  две,
посовещавшись  накоротке,  вернулись  на  свой  корабль,  напоминавший
"динозавролет" маатан; Мальгин после встречи убедился в этом и  оценил
возможности космолета, побродив по  его  палубам  благодаря  любезному
приглашению  существа.  Имен  у  каждого   из   двенадцати   личностей
путешественника не было, и Клим просто присвоил им порядковые  номера,
дав всем общее имя - Кузьма-негуман. Почему он решил назвать  существо
именно Кузьмой, хирург особенно не задумывался, сработала какая-то  из
ассоциаций: то ли вспомнился Косма Индикоплов  со  своей  оригинальной
концепцией Вселенной [Индикоплов считал,  что  Вселенная  имеет  форму
ящика.], то ли дал о себе знать  образ  великана-медведя,  поразившего
когда-то душу юного Мальгина. Сам  гость  отнесся  к  наречению  имени
спокойно, хотя юмор ситуации понял раньше Клима.
    Остальные восемь личностей  Кузьмы-негумана  расположились  вокруг
Мальгина, приняв участие в беседе. Отвечали  они  на  его  вопросы  по
очереди,  в  зависимости  от  сложности  и  уровня   темы,   а   также
установившейся  вертикальной  иерархии  -  от  Кузьмы-первого  с   его
зачатками   разума   и   сложнейшей   эмоциональной   сферой,   вернее
эмоционально-инстинктивным  аппаратом,  до  Кузьмы-двенадцатого,   чей
интеллект Клим оценил равным своему. Правда,  когда  объединялись  все
двенадцать субъектов (во время беседы), получался разум на порядок-два
мощнее, а главное  -  совершенно  иной,  не  человеческий,  со  своими
оценками, восприятием, способами обработки информации, видением мира и
реакцией на него. В такие моменты Мальгину  становилось  не  по  себе,
хотя, по сути, он тоже сейчас представлял собой коллективный разум,  в
котором  соединились  человеческий,  маатанский  и  орилоунский   типы
личностей.
    Жил этот монстр  в  другом  биологическом  времени,  быстрее,  чем
хирург,  и  ему  трудно  было  сосредоточиться  и  удерживать   членов
коллектива на месте. То один, то другой то и дело срывались с места по
каким-то неотложным  делам,  чтобы  появиться  через  минуту,  десять,
полчаса, однако меньше шести особей никогда не оставалось (пол-Кузьмы,
как однажды пошутил про себя Клим).
    Впоследствии, на Земле, Мальгин не раз вспоминал фрагменты  беседы
и снова переживал ее удивительную необычность и эмоциональность.
    Кузьма-негуман был  завзятым  путешественником,  как  и  Паломник,
только возможности его были поскромнее - в пределах метагалактического
домена, потому что о существовании орилоунского метро в эту эпоху  уже
никто не  знал,  да  цели  попроще  -  насмотреться  чужих  красот  да
порадоваться жизни.
    Передвигался же он действительно на  маатанском  проникателе.  Как
оказалось, фабрики-планетоиды по выращиванию проникателей  сохранились
по сию пору, настолько был велик  запас  их  жизненной  активности,  и
продолжали поставлять  "сверхструнные"  машины  всем,  кто  хотел  ими
пользоваться.   Правда,   девяносто   процентов   проникателей   из-за
генетических нарушений были непригодны  к  перевозке  пассажиров,  они
самостоятельно уходили в космос и пополняли  молчаливый  мрачный  флот
"шатунов", остальные ждали команд, старели  и  умирали  в  ячеях-доках
матки, и лишь единицы находили хозяев.
    Кузьма-негуман принадлежал к  шестой  волне  разума  или  к  пятой
биологической, о  которой  Мальгину  никто  ничего  не  говорил,  даже
Держатель Пути и Строитель.  Скорее  всего  судьба  всех  органических
цивилизаций,  вступивших  на  технологический  путь   развития,   была
одинакова, и Кузьма знал это, но природный оптимизм  и  жизнерадостное
мироощущение позволяли ему переносить сей факт безболезненно - его век
принадлежал ему,  и  путь  он  выбирал  сам.  К  тому  же  скучать  не
приходилось,   все   члены   его   коллектива-тела   были   достаточно
индивидуальны  и  интересны.  Они  казались   детьми,   непоседливыми,
азартными и  непосредственными,  отличить  их  издали  друг  от  друга
поначалу было невозможно, однако вблизи различия каждого  бросались  в
глаза. Правда, Мальгин хорошо разглядел лишь троих: самого  маленького
и подвижного, похожего на Чебурашку,  самого  длинного,  напоминающего
обросший мехом корявый сук  дерева,  и  самого  неактивного,  наиболее
молчаливого, вызывающего в памяти образ замшелого валуна.
    Цивилизация Кузьмы вообще  была  уникальна,  по  мнению  Мальгина,
неведомым  ухищрением   эволюции   она   приспособилась   использовать
достижения технологии... других цивилизаций, не  создавая  своей!  Это
была своеобразная  раса  космических  цыган,  не  имевших  постоянного
пристанища  и  редко  вспоминающих  родную  планету,  вернее  остывшую
звезду. За свою  жизнь  -  триста  человеческих  лет  -  Кузьма  успел
побывать во многих удивительных уголках своей вселенной, сменить  пять
кораблей и встретиться с дюжиной представителей других цивилизаций,  в
большинстве своем существ странных  и  устремленных  к  достижению  не
менее странных и загадочных целей.
    - Говорят, что существуют  очень  простые  дороги  из  прошлого  в
будущее  и  обратно,  -  с  нотками   огорчения   сказал   "валун"   -
Кузьма-двенадцатый. - Но этими дорогами ходят только боги.
    Конечно, мысленные фразы-псиологемы "звучат" и читаются иначе,  не
так, как языковые фразеологемы, но Мальгин и путешественник  прекрасно
понимали друг друга, обрабатывая чужие ответы и вопросы в соответствии
с собственным словарным запасом.
    Мальгин уцепился за слово "бог",  и  Кузьма,  соединив  аж  десять
своих глав, после размышления пояснил, что в  его  понимании  "бог"  -
существо совершенно иного склада мышления, а не  какое-то  абстрактное
высшее существо, способное творить чудеса.
    - Он настолько далек от наших проблем и забот, насколько я или  вы
далеки от проблем одиноко странствующего в вакууме электрона.
    Образность перевода фразы принадлежала самому Мальгину,  но  ответ
Кузьмы тем не менее его озадачил.
    - Вы имеете в виду Вершителей? - спросил он в замешательстве.
    Теперь уже Кузьма погрузился в недоумение, снова призвал на помощь
своих братьев, вымолвил осторожно:
    - В каком-то смысле Вершители, какими вы их видите, тоже боги,  но
не главные. Среди них нет важных и второстепенных, каждый  может  все,
но по-разному. И вообще все они разные.
    - Но ведь Вершители пришли в эту Вселенную первыми!
    Кузьма  сделал  мину  (с  эмоциональным  эхом),  которую   человек
охарактеризовал бы как "вытаращился".
    - Кто вам сказал?
    - Держатель Пути... еще Строитель... "Проекции" Вершителя на  нашу
Вселенную... понимаете, о чем речь?
    Кузьма  понять  пытался,  но  знал  только  то,  что  говорил:  по
Вселенным изредка проходили "боги", в том числе и  Вершители,  и  были
они равны во всем, кроме отношения к разумным существам. Вершители  же
были...
    - Помягче, что ли, - сформулировал Кузьма-восьмой, но  двенадцатый
его поправил:
    - Просто они появляются чаще, особенно если  случается  что-нибудь
неординарное. Такое впечатление, что они что-то  или  кого-то  ждут  и
этот "кто-то" независим от них. Знаете, мы даже  спрашивали  себя:  не
является ли наша вселенная продуктом чьего-либо преднамеренного плана?
То есть не имеет ли она конечную цель?
    - И что же? - отозвался Мальгин живо.
    - У нас нет ответа, - грустно закончил Кузьма-двенадцатый; видимо,
из  всей  компании  он  был  штатным  философом.  -  А  что   касается
Вершителей...  образно  говоря,  Вершитель  -  это   Некто   в   конце
бесконечности. Все  знают,  что  он  существует,  но  достичь  его  не
представляется возможным.
    - И тем не  менее  Вершители  -  только  равные  среди  равных,  -
пробормотал Мальгин. - Жаль...
    - Чего жаль? - опешил Кузьма.
    - Мечты. Все-таки возможности  реально  существующего  Бога  греют
душу. А тут их много...
    - Кстати, среди них есть и люди, - добавил похожий  на  волосатого
многонога Кузьма-восьмой, все время играющий какими-то камешками.
    - Не совсем люди, -  уточнил  двенадцатый.  -  В  ваше  время  уже
появились их предки, вы называете их  интрасенсами.  Человек  обычный,
хомо ординарис, не стал полностью космическим жителем, хотя и  пытался
превратить космос в свою биосферу.  Он  строил  оболочки,  поддерживал
внутри гомеостаз, но себя перестроить не мог.  Интрасенсы  же  создали
свою гармониосферу, Неошамбалу,  ускорили  развитие  и  ушли  с  Земли
поодиночке, ассимилировались с  другими,  подобными  себе  существами.
Кстати,  Паломник  -  кажется,  вы  его  знаете?   -   потомок   таких
переселенцев. - Кузьма подумал и добавил: - Хороший мужик...  царствие
ему небесное!
    Мальгин грустно улыбнулся.  Налетело  черное,  тоскливое  чувство,
окунуло в болото душевных переживаний  и  мук.  Человечество  исчезло,
хотя память о нем сохранялась, и осталась от  него  небольшая  горстка
разбежавшихся по вселенным его детей. Откликнулся бы кто-нибудь?!
    - Вот почему "черные люди" не желали  общаться  с  нами,  -  вслух
проговорил Мальгин. - Они знали, что человек - временный жилец на этом
свете. А мы-то, ничтоже сумняшеся, называли его "венцом творения"!
    Кузьма сочувственно молчал.
    - А мы-то возвеличивали  научные  и  технические  достижения,  как
панацею от всех бед. И ничего не осталось!
    - Кое-что  осталось,  -  "тихо"   сказал   Кузьма-двенадцатый.   -
Памятники культуры и искусства,  они  в  музее  Духа  Поколений,  могу
показать. Музей существует миллиарды лет, говорят, его тоже  построили
Вершители.
    Мальгин повернул к нему голову. Слезы подкатили  к  горлу,  мешали
беседовать и думать.
    - Отчего же мы... люди... исчезли? Там сказано?
    - Вы знаете ответ. Прекратилось накопление исторической  памяти  и
духовной энергетики  ушедших  поколений  -  единственная  спасительная
черта  хомо  сапиенс.  Наступил  распад  культуры,  потом  сложившихся
структур и...
    - Понятно, - кивнул Мальгин. - Деградация и вымирание...
    - Как и у всех стереотипных эгоцивилизаций. Это касается и  нашей,
увы, - добавил Кузьма-седьмой.
    - Увы, - печально изрек Кузьма-двенадцатый. - Ничто не  вечно  под
звездами,  даже  нация  путешественников,   даже   сами   путешествия.
Мужайтесь, мой друг.  Жизнь  не  есть  бесконечная  последовательность
дыхания, как пытались доказать ваши и наши философы. Этот закон  писан
не нами, но для нас. Итак, наш интерес удовлетворен, и  мы  удаляемся,
дорога ждет нас. Может быть, есть какие-то просьбы?
    - С кем я говорил? До вас я с кем-то контактировал...
    - Сначала вы пытались заговорить с сегодняшником, так мы  называем
существ седьмой волны, обживающих свой, по нашим меркам голый, космос.
Потом вас услышал... - Кузьма замялся. - Вы знаете, мы его ни разу  не
видели, это один из Живущих-за-Пределами,  и  о  них  ходит...  дурная
слава. Даже не знаю, почему он вдруг решил заговорить с вами.
    - А вас он как нашел?
    - Для него подобные контакты не составляют труда. -  Эмоциональное
состояние Кузьмы соответствовало улыбке.- Итак, мастер?
    - Покажите мне Землю.
    Кузьма понял, о чем подумал собеседник, но с ответом не торопился.
    - Она выглядит... в общем, иначе, понимаете? Совсем не так, как вы
ожидаете. После людей разум - популяция четвертой волны -  появился  у
кошачьих,   а   потом   у   пресмыкающихся,   мы   находимся   на   их
городе-спутнике, и они окончательно  изменили  облик  планеты.  Вообще
ваша Земля - уникальный уголок Природы! За время своего  существования
она взрастила пять волн разума - ваша была третьей! Сначала в архее  -
разумные  стрекозы,  потом  в  мезозое  -  гиганты-головоногие,  потом
люди...
    Мальгин ждал.
    - Хорошо, - раздался вздох, - следуйте за нами. Но я предупредил.
    Кузьма собрал все свои "руки-ноги", превратился в  одно  косматое,
глазастое, жутковатое существо и первым выплыл наружу,  направляясь  к
своему не менее жуткому кораблю, пристыкованному к Спутнику.


                               Глава 7

    Президент Совета  безопасности,  он  же  заместитель  председателя
Высшего координационного совета Земли  Савва  Баренц  славился  ровным
сдержанным характером, жесткой волей и умением находить верные решения
в самых безвыходных ситуациях. Он был интрасенсом, и  возраст  его  не
поддавался оценке - на вид лет сорок, не  больше,  хотя  поговаривали,
что ему за девяносто.
    Широкоплечий, стройный, с копной русых волос, он являл собой идеал
мужской красоты в понимании Бояновой, и особенно впечатляющей  деталью
этого  идеала  были  прозрачно-голубые  глаза,  буквально  сияющие  на
коричневом от загара, гладком и твердом лице с прямыми, не тонкими, но
и не слишком выдающимися губами.
    - Никогда бы не подумал, - сказал он звучным баритоном, в  котором
иногда  проскальзывали  хрипловато-басовые  нотки.  -  Ландсберг  -  и
генерал   Ордена?   На   меня   он   всегда   производил   впечатление
целеустремленной волевой натуры, пекущейся о благе человечества.
    - Факты - упрямая вещь. Последней каплей  был  звонок  отца  Клима
Мальгина. Мы  разговорились,  и  он  вспомнил  одну  любопытную  вещь:
оказывается, он как-то встретил Ландсберга  в  компании  Гзаронваля  и
юных  функционеров  из  среднеевропейского  "эскадрона  жизни".   Факт
дополнил нашу картотеку, и дальнейшее было делом техники.
    Баренц вздохнул.
    - Не рано вы начинаете?
    - Один мой знакомый, - комиссар сухо улыбнулась, - говаривал:  кто
не успел, тот опоздал.  Нет,  не  рано.  Мы  проверили  все  кибзаводы
сложной  техники  и  выявили  еще  три,  выпускающие   секретную   для
непосвященных продукцию. Связи однозначно указывают  на  существование
единого координационного центра, в функции которого входят накопление,
систематизация, обработка информации, выдача заданий  и  рекомендаций,
обучение "групп террора" и тому подобное.
    - Орден?!
    - О нет, конечно, он - лишь исполнительный центр, один из  многих.
Орден существует уже более трех столетий, и выйти на его руководителей
не удалось еще никому, в  том  числе  и  моим  предшественникам.  Были
частые победы, выигранные "шахматные партии", но и только. Орден жив и
хочет "странного". Иногда мне кажетс