на слой травы платье.  Но
мысленно они раздели друг друга еще раньше...
    Два часа пролетели как одно мгновение,  и  запомнить  их  не  было
никакой возможности. Любовь стара как мир,  но  ее  переживания  вечно
новы и неповторимы.
    Кто-то звонил ему несколько раз, и "домовой" честно отвечал  всем,
что хозяин спит. Впрочем, может быть, это и в самом деле был волшебный
сон, обнаживший не только тела, но и души?  Раскрепостивший  сознание,
перепутавший  чувства,  возведший   наслаждение   в   ранг   абсолюта,
сбросивший оковы обыденности и вознесший их на  Олимп  короткого,  как
вздох, счастья обладания?
    Не размыкая объятий, они пили клюквенный  морс,  потом  дурманящий
напиток  под  названием  "Старорусский",  вкусный   "Букет   Молдовы",
травяной бальзам, березовый сок и не  могли  напиться.  И  лишь  когда
"домовой" в который раз ответил кому-то, что хозяин отдыхает,  Мальгин
понес женщину в душ.
    Выйдя из душа, они завернулись в  халаты  и,  поглядывая  друг  на
друга, с наслаждением выпили по пиале обжигающего горло душистого чая,
ароматизированного гавайскими цветами и плодами маракуйи и киви. Карой
вдруг смутилась, поймав его взгляд, порозовела, но глаз не отвела.
    - Клим...
    - Я знаю, - кивнул он с улыбкой. - Мы были вместе, но дороги  наши
еще не слились. И сольются ли, ты не знаешь.
    - Не осуждай меня, мастер. Мы нужны друг другу, ты не сможешь  это
отрицать, и все же между нами иные судьбы. Впрочем, -  взгляд  женщины
стал твердым, - я лгу. Не знаю, люблю ли я тебя, Клим, но  все  теперь
зависит только от тебя. Стоит тебе позвать...
    - И это я понял. - В  голосе  хирурга  прозвучала  вдруг  глубокая
тоска. - Прости меня.
    - За что? - Карой покачала в руке пиалу. - Не произноси  случайных
слов. Я пришла сама, прекрасно понимая, что будет.
    Кровь на мгновение прилила к щекам Мальгина. Карой  заметила  это,
улыбнулась.
    - А ты изменился, мастер... не знаю, правда, кого  благодарить  за
это. "Черного человека", Шаламова? Но такой ты мне гораздо ближе,  чем
прежний человек-да.
    - Я давно уже не человек-да,  -  пробормотал  Мальгин,  успокаивая
дыхание. - Хотя еще не успел опуститься до человека-нет.  -  По-моему,
ты нашел-таки  золотую  середину  между  "да"  и  "нет".  Так  странно
наблюдать твои колебания... Что же за женщина твоя бывшая жена, что не
разглядела, какие запасы нежности в тебе похоронены?
    - А ты не боишься меня? - спросил вдруг Мальгин, переводя разговор
в другую плоскость. - Во-первых, я  интрасенс,  а  во-вторых,  во  мне
сидит "черный человек".
    - И  не  один,  -  засмеялась  Карой,  повеселев.  -   Джума   уже
предупредил меня и... нет, не боюсь. Но если ты будешь видеть  во  мне
только женщину, мне будет трудно уважать тебя, мастер...  хотя,  может
быть, я  сама  виновата.  -  Она  встала,  сбросила  халат,  грациозно
изогнулась и ушла в спальню одеваться.
    Мальгин  усмехнулся.  Защемило  сердце,  снова   пришло   ощущение
чьего-то дальнего зова. Тоска навалилась тяжелым грузом, и он все  еще
боролся с ней,  когда  Карой  вышла  из  спальни,  уверенная  в  себе,
красивая, сильная. Подошла к нему  близко,  поцеловала  в  подбородок,
погладила волосы на затылке.
    - До связи, мастер.
    Ушла.
    И Клим почувствовал облегчение, не от того, что  она  ушла,  а  от
того, что отпала нужда оправдываться как перед ней, так и перед  самим
собой. Угрызений совести он тоже  не  чувствовал,  хотя  и  подумал  о
Купаве, привычно сравнивая ее с другими. И как и прежде, она  все  еще
стояла выше всех, хотя тоска по ней немного притупилась. Удерживать ее
рядом он не имел права, а выбросить из сердца до сих пор не смог, хотя
оба изменились настолько, что стали другими людьми. Да и разве мог  он
еще полгода назад, желая одну женщину, тосковать по другой?
    Клим покачал головой, отвечая сам себе, и быстро оделся в  голубой
полуспортивный осенний костюм. Он чувствовал себя  не  совсем  хорошо,
наслаждаться жизнью мешал какой-то душевный дискомфорт, но разбираться
в себе абсолютно не хотелось.
    Еще неизвестно, достоинства это  или  нет  -  душевная  твердость,
суровый ригоризм и каменные основы пуританства, пришла трезвая  мысль.
Обладая ими, человек вряд ли способен быть счастливым, в  жизни  одной
мудрости мало.
    Успокоенный последним рассуждением, Мальгин шагнул за порог, точно
зная, что будет делать в последующие несколько часов.
    Заремба спорил со Стобецким, одновременно успевая вести  диалог  с
Гиппократом, Мальгин услышал его последнюю фразу:
    - ... потому что мы проблемщики, а не лекари вульгарно.
    - Что за шум, а драки нет? - спросил  Клим,  подходя  к  директору
института и пожимая ему руку. Врачи дежурной  смены  ответили  на  его
жест приветствия поднятыми ладонями.
    В реанимационной на этот момент  находились  два  пациента:  Майкл
Лондон и молодой  парень,  спортсмен,  едва  не  погибший  в  горах  и
доставленный в институт с травмой черепа.
    - Как был твой Иван неслухом, так и остался, - проворчал Стобецкий
с неодобрением;  с  Мальгиным  он  всегда  говорил  на  равных,  бремя
директорской власти не успело наложить на него свой отпечаток.
    - А что случилось? - Мальгин сел в свое кресло, нацепил на  голову
эмкан и бегло ознакомился с накопившимися за сутки новостями.
    - У Лондона была "фаза хозяина"  ночью,  так  Иван  меня  даже  не
поставил в известность! Не слишком ли  большую  свободу  ты  ему  дал?
Корифей! Он, видите ли, проблемщик, а мы всего-навсего лекаришки!
    Мальгин  усмехнулся,  покосившись   на   оскорбленную   физиономию
Зарембы; остальные дежурные прятали улыбки,  они  знали,  что  молодой
нейрохирург  действительно   довольно   низко   оценивал   способности
директора как нейроспециалиста.
    - Иван, почему не соблюдаешь кодекс и субординацию?
    - Я  не  обязан   по   каждому   пустяковому   поводу   беспокоить
специалистов  высокого  ранга,  не  задействованных  в  ПР-группе,   -
огрызнулся Заремба.
    Стобецкий открыл было рот, но посмотрел на остальных врачей смены,
пожевал губами и ограничился коротким:
    - Зайдете после сдачи, поговорим. - Повернулся к Мальгину: - Что у
тебя? Я имею в виду твое состояние.
    - Нормально, - рассеянно ответил Клим. - Несколько повысился  темп
метаболизма, в основном по  кислороду,  и  как  следствие  -  возросла
потребность в еде, причем в калорийной. Так что я теперь ем шесть-семь
раз в день. - Хирург улыбнулся, уловив общий фон эмоций Стобецкого.  -
Ничего особенного, как видишь. Я практически здоров.
    - Прочитал криптогнозу "черного"?
    - Кое-что, не все, по большей  части  материал  для  ксенологов  и
космологов.
    - А почему тобой интересуется безопасность?
    Мальгин оторвался от мысленного разговора  с  Гиппократом,  взгляд
его стал острым.
    - Что? Они были у тебя? Кто именно?
    - Некто Столбов, розыскник.  Выяснял,  не  отмечалось  ли  у  тебя
негативных последствий  операции.  -  Стобецкий  метнул  неприязненный
взгляд на Зарембу. Он был обижен тем, что Мальгин доверил  такое  дело
"мальчишке".  -  Кроме  того,  изучал  твою  родословную  на   предмет
выявления патологий.
    - Не нашел?
    Директор нахмурился, помолчал, глядя на ставшую  прозрачной  стену
куба реанимационной камеры, внутри которой находился Лондон.
    - Веселого тут мало. Его надо или немедленно оперировать...
    - Или что?
    - Мы дождемся рождения второго "черного человека".
    - Ты же знаешь, что оперировать мы не можем, слишком  велик  объем
чужой информации. Сложилась пограничная ситуация, причем  трагическая,
высветившая пределы нашего знания, а в Запределье мы еще не  работали.
Пакет внедренной чужой информации перестроил не только структуру мозга
Шаламова и Лондона, но и их мировоззрение,  способы  восприятия  мира,
целесмысловые позывы, отношение к людям и к жизни. Возврат их  к  роду
хомо сапиенс вряд ли возможен, пора смириться с этой мыслью.
    Стобецкий помрачнел еще больше.
    - Раньше ты говорил иначе.
    - Раньше я не знал того, что знаю сейчас.
    Директор с неопределенной миной  оглядел  Мальгина,  хотел  что-то
сказать, но  передумал.  Мысль  его  была  проста:  не  потому  ли  ты
отстаиваешь  точку  зрения  невмешательства,  что  сам  стал   третьим
перестроенным "черным человеком"?
    - И все же стоило бы попытаться.
    - Да, наверное, - легко согласился Мальгин. - Но задай  себе  один
вопрос: станут ли они от этого,  от  попытки  вернуть  им  стандартный
антропоцентризм, счастливее?
    Стобецкий не нашелся  что  ответить  и  покинул  реанимационную  с
изрядной долей душевных колебаний.
    - Он на тебя смотрел так, будто пятерых живьем проглотил, а шестым
поперхнулся, - развеселился Заремба.
    - Хватит нести околесицу, проблемщик, - отрезал Мальгин. - Вы друг
друга стоите: голое фанфаронство плюс амбиции. Но Готард  старше  тебя
на четверть века, учитывай это обстоятельство в перепалках  с  ним.  К
тому же он прав: Лондон сейчас по сути -  "куколка",  и  что  из  него
вылупится, никто не знает, в том числе и ты. Корифей.
    - Кроме "черного человека", ничего другого не вылупится. - Заремба
перестал улыбаться и опасливо посмотрел на хирурга,  единственного  из
всего персонала института, кого он побаивался и уважал.
    - А  если  нет?  Известно,  что   "черные   люди"   аккумулировали
информацию многих цивилизаций, и нет гарантий, что Майкл не  подхватил
какую-нибудь "инфекцию", способную превратить его в монстра.
    - Шаламов же не превратился!
    - Еще неизвестно.
    - А по-моему, Готард просто помнит историю с его предшественником,
Талановым, и не хочет рисковать креслом.
    - Он  болеет  за  реноме  института,   это   больше,   чем   любой
эгоистический расчет. Конец разговорам, работаем в контроле.
    Последующие три часа Мальгин разбирался с Лондоном, анализируя все
тончайшие нюансы его состояния,  с  растущим  изумлением  и  суеверным
страхом осознав, что бывший начальник отдела  безопасности,  по  сути,
превратился в существо, которое уже трудно было назвать человеком!
    Находясь почти  все  время  без  сознания,  Лондон  тем  не  менее
умудрился  перевести  неосознаваемые  потоки  изменения  организма   в
целенаправленный  процесс  трансформации,  и  теперь  он  имел  органы
чувств, которые эволюция никогда не предусматривала в человеке. Так, у
него выросли заслонки в ушах, а сами  ушные  раковины  усложнились,  и
Лондон теперь мог слышать ультразвуки  и  звуки  сверхнизкой  частоты.
Кроме того,  он  улучшил  себе  аппарат  обоняния,  "встроил"  датчики
магнитного и гравитационного полей и увеличил  втрое  объем  сердца  и
легких, изменив последние таким образом, что мог дышать  теперь  почти
любой смесью  газов.  Но  главное,  Мальгин  обнаружил  еще  несколько
специфических  нейронных  узлов,   функции   которых   выяснить   было
невозможно.
    - Шайтан! - пробормотал Клим, закончив исследование, и поглядел на
не знающего усталости Зарембу. - Еще вчера этого не было!
    - "Куколка" готова превратиться в "бабочку", -  весело  проговорил
молодой нейрохирург, блестя глазами; огонь любопытства и жажды  знаний
сжигал его изнутри и не давал покоя. - Кстати,  я  вчера  еще  заметил
рост нейрообразований, а оформились они действительно за ночь.  Больше
всего меня интересует вопрос: зачем  он  вырастил  себе  мостик  между
корой,  подкоркой  и  мозжечком?  Зачем   ему   прямая   связь   между
генструктурами приматов, низших млекопитающих и пресмыкающихся?
    Мальгин открыл рот, собираясь ответить,  и  вдруг  услышал  чей-то
странный, вибрирующий, металлический голос:
    - Для того, коллеги, чтобы прогнозировать будущее.
    - Что? - растерялся Заремба. - Что ты сказал?
    - Это не я, - медленно проговорил Мальгин, прислушиваясь к реакции
остальных врачей смены, выглядевших  не  менее  удивленными.  -  И  не
они...
    - Будем знакомы, - раздался тот же голос; теперь  Клим  сообразил,
что "звучит" он прямо в голове, вызывая  шипящий  резонанс  в  нервных
окончаниях. - Майкл Лондон, второй экзосенс. Прошу любить и жаловать.
    За толстой плитой реанимакамеры ничего не изменилось,  зеленоватое
в облаке физиолога тело Лондона казалось неживым, лицо было  спокойным
и безжизненным, и тем не менее он заговорил с ними.
    Заремба первым восстановил  свое  обычное  отношение  к  необычным
явлениям:
    - Экзосенс - это  аналогия  с  интрасенсом?  Почему  вы  себя  так
назвали?
    Лондон не ответил, сосредоточив внимание  на  Мальгине,  медлившем
включать тревогу.
    - Клим, не вздумайте применить  что-либо  вроде  "василиска",  как
сделал это Ромашин. На любое насилие я отвечу адекватно. - Это был все
тот же голос - очень четкая и направленная пси-передача.
    - Я обязан вызвать ПР-группу и безопасность,  -  мысленно  ответил
Мальгин. - Вы должны понимать это.
    - Понимаю и принимаю. Дайте мне еще сутки на завершение  имаго,  в
этом положении мне  трудно  контактировать  с  вами,  решать  проблемы
сообща. Завтра я буду готов к переговорам. Но обещайте не паниковать и
не принимать оперативных мер с позиций силы.
    - Хорошо, обещаю.
    Голос стянулся в кости черепа, исчез, давление на  виски  пропало.
Мальгину показалось, что Лондон подмигнул ему  -  у  Майкла  дернулось
веко.  Очнувшись,   хирург   понял,   что   за   шум   стоит   кругом:
переговаривались возбужденные  врачи,  Заремба  громко  звал  кого-то,
делясь впечатлениями,  хрустальная  чаша  пси-вириала  мигала  огнями,
издавая прерывистые сигналы.
    - Тихо! - произнес Мальгин в два приема, и наступила тишина.  Все,
застыв, смотрели на него, смолкли даже мелодичные  гудки  медицинского
комплекса, разговаривающего на  своем  языке  с  другими  системами  и
компьютерами института.
    - Продолжаем работу в режиме эм-синхро.  Группе  риска  прибыть  в
институт немедленно, сменить персонал. Желающие могут контактировать с
Гиппократом по ходу развития событий. Директору прибыть в...
    - Я  здесь.  -  Стобецкий  ворвался  в  реанимационную,  рухнул  в
соседнее кресло,  тяжело  дыша  после  бега.  -  Как  чувствовал,  что
случится что-нибудь непредвиденное. Дал тревогу безопасникам?
    - Нет, - сказал Мальгин.
    - Ты с ума сошел? Подумай  о  последствиях,  вы  с  Талановым  уже
однажды обожглись на этом, не стоит повторять ошибки.
    - Безопасникам здесь делать пока нечего. Можно просто  послать  им
формулу внимания.
    Стобецкий потерял дар речи и некоторое время хватал  воздух  ртом,
потом вытянул из пульта сетку эмкана, пришлепнул на затылке и мысленно
скомандовал:
    - Сигнал тревоги всем службам!
    - Есть сигнал тревоги, - отозвался Гиппократ.
    До вечера  Мальгин  просидел  в  реанимационном  боксе,  постоянно
поддерживая связь  с  компом  медкомплекса,  следящего  за  состоянием
Лондона, отвечая  на  многочисленные  вопросы  гостей,  пограничников,
безопасников, членов СЭКОНа и работников комиссий Академии медицинских
наук.
    Ничего особенного, по сути, не происходило, шла обычная  отработка
комплекса мер по формуле "срам", но суета вокруг надоела,  да  и  есть
хотелось все сильней, и Мальгин отпросился у Стобецкого пообедать. А в
столовой института к нему подсел Хан.
    - Привет, мастер, приятного аппетита.
    Мальгин кивнул, продолжая жевать, подвинул  безопаснику  стакан  с
минеральной водой. Он почувствовал появление Джумы еще  до  того,  как
тот зашел в столовую, и успел разобраться в его  настроении,  несмотря
на то что Джума был "застегнут на все пуговицы".
    - Как самочувствие?
    Клим поднял вверх большой палец, заказал еще один салат из камелии
и березовый сок. Джума Хан  с  улыбкой  смотрел,  как  он  заканчивает
трапезу.
    - Пошли ко мне. - Мальгин промокнул губы и встал. -  У  меня  есть
пара минут.
    В кабинете хирурга они сели напротив друг друга,  и  Клим  включил
передачу из реанимационной.
    - Ого! -  вполголоса  заметил  Хан.  -  У  вас  там  целая  обойма
оперативников. Что они собираются делать?
    - Не знаю. Я их не вызывал.
    - Готард решил перестраховаться? Его можно понять.
    Мальгин  не   ответил,   рассматривая   на   "экране"   псивидения
"призраков" Джумы:  их  было  всего  три,  что  говорило  о  цельности
характера безопасника, а также и о  некоторой  его  психоэмоциональной
ограниченности.
    Толпа в реанимационной поредела, но людей было еще слишком  много,
чтобы работать спокойно. Майкл Лондон по-прежнему не подавал признаков
жизни, сердце его не билось и легкие не работали, за  них  это  делали
аппараты.
    - Ты,  наверное,  догадываешься,  зачем  я  нашел  тебя?  -  Джума
вопросительно смотрел на Мальгина.
    - Знаю.
    - Конечно, ты теперь свободно можешь  читать  в  душах...  извини,
говорю без обиды. Не  хочешь  -  не  отвечай  на  мои  вопросы.  Карой
сказала, что была... у тебя.  -  Последнее  слово  Джума  выговорил  с
усилием. - Ну и что ты собираешься делать дальше?
    - Не знаю, - угрюмо ответил Клим.
    Хан невольно засмеялся, хотя в  смехе  этом  явственно  прозвучали
горькие и гневные нотки.
    - Знаю - не знаю... Ты стал  неузнаваем,  мастер,  раньше  ты  был
намного решительней... человек-да! Ты понимаешь, что так  продолжаться
не может? Нельзя останавливаться на полпути и перекладывать решения на
другие плечи. Ты мучаешь Карой... себя... черт со мной, я не  в  счет.
Откуда колебания? Любишь ее, нет? Или просто играешь?
    Мальгин медленно встал и на мгновение потерял ощущение  реальности
происходящего: в голове что-то взорвалось, бесшумно, бесцветно, обдало
жаром, заложило уши и прошло. Шершавая боль стекла струйкой из  головы
в ноги. Клим очнулся.
    Джума Хан стоял  напротив,  согнувшись,  выставив  вперед  кулаки,
бледный как полотно, на лбу выступили капли пота, а  в  глазах  застыл
страх.
    - Что?! - быстро спросил Мальгин, вдруг пугаясь сам до  обжигающей
горечи в животе. - Что произошло? Я... со мной... да говори же!
    Джума проглотил слюну, облизал пересохшие губы,  покачал  головой,
повернулся и, деревянно переставляя ноги, направился к двери. У порога
оглянулся:
    - Научись контролировать своего "тигра", Клим, иначе...
    Вышел.
    Мальгин ударил кулаком в ладонь с такой силой, что едва не  содрал
кожу. Боль заставила думать.
    С  минуту  он  размышлял,  поглядывая  на  виом  и  вслушиваясь  в
приглушенный говор  двух  десятков  людей,  потом  подсел  к  столу  и
соединился с отделом комплектации.
    - Мне  нужен  нестандартный  кокос,   оборудованный   персонкомпом
[Персональный  компьютер,  инк  с  большим   объемом   памяти.]   типа
"Советчик".
    Инк-распорядитель  хозяйственной  службы  института  не   удивился
запросу, но просьба была неординарной.
    - На складах института таких нет, вы же знаете.  И  почему  именно
"Советчик"? Могу предложить персонком первого класса "Деловой".
    - Мне  нужен  высший  класс.  Сколько   понадобится   времени   на
выполнение заказа?
    - Если есть разрешение директора...
    - Запросите.
    - "Советчики"   используются   в    основном    погранслужбой    и
спасателями... - Инк  задумался  на  секунду,  успевая  за  это  время
связаться с компьютерами упомянутых служб и получить  ответ.  -  Через
два часа комплект будет в институте.
    - Чудесно.
    Мальгин  выключил  стол  и  некоторое  время   сидел   неподвижно,
вспоминая лицо Джумы. Скверно получилось!
    Что  же,   собственно,   произошло?   Спонтанное   кратковременное
расщепление личности, после  которого  "черный  человек"  вырвался  на
волю? В каком образе? В  образе  "тигра",  как  выразился  Джума?  Или
"барса",  по  впечатлению  Зарембы?  Странно,  у   меня   никогда   не
наблюдалось особой любви к хищникам из семейства кошачьих. Может быть,
это их личные впечатления? А хищник, сидящий внутри меня, выглядит  на
самом деле иначе?
    Мальгин внимательно вгляделся в свое отражение,  включив  в  стене
зеркало.