тозного
состояния, а процесс перерождения его нервных тканей продолжался, хотя
и значительно медленнее, чем в первое время. Никто из  рисконавтов  не
внес никаких предложений, и Мальгин понял, что они подошли  к  пределу
теоретических умопостроений, за которыми должно последовать  действие.
Свежих данных не поступало ни от медиков, ни от  кибернетиков,  ни  от
безопасников Ромашина.
    Джума Хан сообщил Климу о том, что  ксенопсихологи  и  кибернетики
нашли наконец ключ к  расшифровке  записи  маатанской  информации,  но
обещали сообщить результаты  перевода  только  к  обеду.  Эта  новость
несколько подняла общий тонус группы, а Заремба, дежуривший в  клинике
вместе с Каминским и не знавший, чем занять свою деятельную натуру  на
время, отведенное им пациентом, тут же испросил разрешения  поработать
с  кибернетиками.  Мальгин  не  возражал,  хотя  весьма  сомневался  в
полезности этого шага.
    В девятом часу утра Клим оставил  Стобецкого  с  Биллом-старшим  в
реанимационной и, ничего никому не говоря, покинул институт,  вспомнив
о своем обещании. С помощью волевых усилий, хотя и не без  борьбы,  он
загнал мысли о Купаве глубоко в "подземелье" души и "закрыл  дверь  на
замок",  понимая,  что  не  сможет  работать  творчески  и   спокойно,
поддаваясь чересчур эмоциональному калейдоскопу памяти.
    Центр Управления  аварийно-спасательной  службы  располагался  под
Брянском, на берегу Десны,  и  представлял  собой  километровой  длины
здание из универсального строительного пластика,  обладающего  памятью
формы и цвета; окна зданиям из такого материала не  требовались  -  по
желанию прозрачным мог становиться любой участок стены.
    Воспользовавшись метро, Мальгин видеть этого не  мог,  но  внешний
вид здания помнил по стереофото и видеопередачам. С помощью мысленного
шепота дистанционного кибергида, "уши" которого - пси-антенны  -  были
вмонтированы в коридоры и кабинеты, Мальгин быстро  отыскал  отдел,  в
котором работал до аварии Шаламов, и выплыл из лифта прямо у  кабинета
Жостова.
    Начальник службы курьерских спасательных линий не удивился приходу
хирурга, только мельком посмотрел на цифры времени,  горящие  в  толще
стола, но Клим и не  собирался  задерживать  этого  сурового  занятого
человека, от способности  которого  мгновенно  анализировать  ситуацию
зависели четкость и быстрота работы курьеров.
    - Я ненадолго, - сказал Мальгин, не садясь в предложенное  кресло.
- Всего один вопрос, если не возражаете:  где  я  могу  найти  Висенте
Оросо и Марселя Гзаронваля?
    Жостов и на сей раз не выказал удивления,  умение  сдерживаться  у
него, как и у Мальгина, вошло, очевидно, в  плоть  и  кровь,  формируя
характер.
    - Ничего нет проще, - ответил начальник  курьеров:  в  голосе  его
проскальзывали носовые дифтонги. - Висенте сейчас  драйвер-секунда,  а
месье Гзаронваль развлекается в "Аду-2".
    - Спасибо, - поклонился Мальгин. - Извините, не буду  вам  мешать.
Желаю здоровья и удачи.
    Жостов не ожидал подобной оперативности от  посетителя,  собираясь
объяснить нормальным  человеческим  языком,  где  находятся  названные
спасатели, но, посмотрев на Мальгина, понял, что тот  не  нуждается  в
объяснениях, и спросил:
    - Как Даниил?
    - Без изменений, - ответил Мальгин.
    - Звоните, если понадоблюсь.
    - Непременно.
    И они разошлись, довольные лаконизмом друг друга  и  общей  точкой
зрения на манеру делового разговора.
    "Драйвер-секунда" на арго спасателей означало, что  Висенте  Оросо
готовился  к  глубокому  интергалактическому  рейду   вторым   номером
курьерской линии. Кто был  прима  -  первым  пилотом,  -  Мальгина  не
интересовало,  поэтому,   найдя   спасателя   на   базе   погранслужбы
"Нептун-41",  он  отвел  того   в   сторону,   отметив   его   внешнюю
заторможенность и даже сонливость  и  лень,  вполне,  кстати,  могущую
оказаться обманчивой, и спросил напрямик:
    - Сеньор Оросо, когда вы  в  последний  раз  виделись  с  сеньорой
Купавой, подругой Дана Шаламова?
    Висенте - девяносто килограммов мышц и сухожилий без единой  унции
жира - равнодушно оглядел Мальгина и вдруг на  глазах  преобразился  в
готового к любому приему мастера тайбо. Длилось это превращение  всего
одно мгновение, но Клим понял, что не ошибся  в  выводах  относительно
внешности  Оросо:  парень   был,   что   называется,   тренирован   на
демонстрацию ленивого увальня.
    "Таким место среди безопасников, - подумал Мальгин хладнокровно. -
Хотя вполне может быть, что он работает и там".
    - Вы Клим Мальгин, - сказал, растягивая слова, Оросо,  прячась  за
свою обычную броню "шалтая-болтая". - Дан говорил, что  вы  друзья.  С
Купавой я в последний раз виделся перед "кенгуру"  Дана,  больше  двух
недель назад. С Даном все то же?
    Он  был  неглуп,  этот  бывший  "секунда"  Шаламова,  и  не   стал
спрашивать, зачем хирургу  знать  подробности  своих  встреч  с  женой
пилота.
    - Все то же, - ответил Мальгин и вскинул вверх кольцо из  пальцев.
- Удачи вам.
    - Взаимно.
    Что такое "кенгуру"  -  Клим  уточнять  не  стал,  но  на  жаргоне
пограничников  "кенгуру"  означало  спасательный   рейд   за   пределы
Солнечной системы.
    "Ад-2" на том же  жаргоне  был  известен,  как  "полигон  внезапно
возникшей угрозы формулы два", и предназначен  был  для  тренировки  и
выработки  навыков  действий  в  нештатных  ситуациях   у   работников
спасательной и пограничной служб. Существовал еще полигон "Ад-1" - для
стажеров,  и  "Ад-3"  -  для  командиров  групп  отдела  безопасности,
спортсменов высокого класса, обладающих большим "количеством здоровья"
- то есть резервом адаптации. Допускались на "Ад-3"  только  абсолютно
здоровые люди,  и,  если  полигоны  первый  и  второй  предназначались
практически  лишь  для  выявления  профессиональной  пригодности,   то
полигон  третьего  был  всегда  доброволен,  и  прошедший  его  полную
программу считался мастером-экстра. Шаламов когда-то прошел его вместе
с Мальгиным за четырнадцать с половиной часов.
    Полигон  "Ад-2"  располагался  в  пустыне  Такла-Макан  и  занимал
территорию площадью в две  тысячи  квадратных  километров.  Сверху  он
ничем не выделялся  на  фоне  гористо-пустынного  ландшафта  остальной
части  Такла-Макан,  однако  его  границы  невозможно  было   пересечь
незаметно:  по  всему  стовосьмидесятикилометровому  периметру   несли
службу зоркие автоматы, включающие сигналы предупреждения или  системы
гипноиндукционного  отпугивания  -  если  непрошеные  гости  перли  на
территорию полигона, не вняв предупреждению и уверовав  в  собственную
безнаказанность.
    Обычно во время запусков  программ  над  полигоном  на  безопасных
высотах зависали  сотни  аппаратов:  куттеров,  пинассов,  самодельных
вертопланов и нефов, пилотируемых юными любителями острых ощущений,  в
массе  своей  школьниками,  вооруженными   мощной   оптикой;   зрелище
действительно  было  весьма  своеобразным  и  неординарным,   все-таки
программы разрабатывались  в  основном  специалистами  погранслужбы  и
Института внеземных культур, моделирующими либо дальний  космос,  либо
реализацию миров, возможных только теоретически.
    Выйдя из метро на  административной  площади  полигона  и  заметив
высоко над горами облако разноцветных бликов - зрителей хватало  и  на
этот раз, Мальгин спустился под землю в зал управления и  контроля.  К
своему удивлению, Гзаронваля  он  обнаружил  не  на  трассе,  а  среди
зрителей:  человек   семь   в   форме   испытателей,   среди   них   и
курьер-спасатель, следили за происходящим на полигоне с помощью виомов
монитора контроля, отпуская по поводу участников иронические замечания
и шутки. Взрывы смеха сопровождали каждое такое замечание, и  особенно
громко смеялись зрители,  когда  шутил  высокий  широкоплечий  молодой
человек с густой шапкой вьющихся седых волос и невозмутимым лицом.  Он
был весьма эффектен, форма спасателя сидела на нем как вторая кожа,  а
в  ухе  был  закреплен  не  стандартный  усик   приемника   рации,   а
оригинальная серьга с камнем - источником "мурлыкающего" света.
    Мальгин    бегло    оглядел     компанию     (юнцы,     лет     по
восемнадцать-двадцать,   то   ли   стажеры,   то   ли   новоиспеченные
спасатели-линейщики, впервые попавшие на полигон и  пытавшиеся  скрыть
мандраж за бравадой и смехом)  и  спросил,  где  можно  найти  Марселя
Гзаронваля.   Черноволосый   юноша   с   добродушной   складкой   губ,
единственный из всех, кто не  спешил  смеяться  на  шутки,  кивнул  на
седоголового  крепыша.  Тот  внимательно  посмотрел   на   подошедшего
хирурга,  в  углах   губ   его   таилась   усмешка,   но   лицо   было
холодно-спокойным, по-мужски твердым и хорошо вылепленным,  с  тяжелым
подбородком и черными маслеными глазами,  в  которых  Клим  неожиданно
заметил скуку и равнодушие. Портил это лицо только длинноватый,  хищно
загнутый нос, придающий ему неприятное выражение.
    - А зачем он вам понадобился? - спросил седой  о  себе  в  третьем
лице. - Медиков заинтересовало его здоровье?
    Мальгин был одет в обычный рабочий костюм: светло-голубой блузон с
короткими рукавами, серые брюки "хокку",  кросс-туфли,  ничего  сугубо
медицинского, но Гзаронваль почему-то угадал в нем врача.
    - У меня к вам небольшой  личный  разговор.  -  Мальгин  пропустил
вопрос спасателя мимо ушей. - Не будете ли вы так добры выслушать меня
наедине?
    Компания перестала следить за событиями в виомах и притихла.
    - Не имею желания, - с прорвавшейся насмешкой ответил  Гзаронваль.
- Есть разговор - валяйте, нет... - Жест спасателя был красноречив.
    Мальгин, не ожидавший подобной реакции  от  незнакомого  человека,
растерялся  на  мгновение,  но  соревноваться   в   невозмутимости   и
сдержанности с кем бы то ни было  ему  было  не  привыкать.  "Он  меня
знает, - понял хирург. - От  Купавы  или  от  Дана...  и,  кажется,  я
вычислил "доброжелателя" Купавы. Непонятно  только,  почему  он  столь
неучтив. Воспитание с детства? Или считает,  что  отвергнутый  муж  не
заслуживает другого обращения?"
    - Вы, очевидно, не поняли, разговор личный, - произнес Мальгин,  -
прошу извинить.
    Видимо, Гзаронваль  посчитал  сдержанность  хирурга  за  слабость,
потому что оскорбительная насмешливость его перешла в грубость.
    - У меня нет секретов от друзей. Или говорите здесь, или  ступайте
по своим делам.
    Скрытый  характер  неожиданного  поединка  почувствовали  и  члены
компании. Один из них, круглолицый, вихрастый, с румянцем во всю щеку,
смущенно посмотрел на гостя и обратился к спасателю:
    - Ты что, Марс, словно после провала на полигоне? Человек хочет  с
тобой поговорить, тем более он медик, ты сам сказал.
    - Весь вопрос в том - хочу ли я с ним говорить?
    Остальные  испытатели  зашумели.  Ребята  не  привыкли   к   таким
поворотам беседы.
    Мальгин подавил закипающий в душе гнев.
    - Жаль. Я не хотел бы говорить с вами при посторонних,  но  теперь
придется. Вы уже дважды нарушили этикет службы, сообщив Купаве то, что
она должна была узнать гораздо позже и не от вас.  Я  не  знаю,  какой
целью вы руководствовались, но, во всяком случае, благородством  здесь
не пахнет. Предупреждаю: еще раз подобное повторится...
    - Ну и что будет?  -  Гзаронваль  выпрямился  с  пренебрежительной
улыбкой на губах, поиграл бицепсами. - Вы меня поставите  в  угол?  Не
дадите мороженого? Сообщите родителям?.. Указать  вам  на  дверь,  как
указала когда-то она?
    Мальгин  шагнул  к  спасателю,   почувствовав,   как   тот   сразу
напружинился и посерьезнел.
    - Высокомерный малодушный щенок, - тихо сказал Клим.  -  Я  пришел
вежливо и открыто, собираясь услышать такой  же  вежливый  и  открытый
ответ, но  услышал  голос  заурядного  пошляка.  Хайям  говорил,  что,
общаясь с дураком, не оберешься срама, поэтому общаться  не  буду,  но
предупреждаю в  первый  и  последний  раз:  стоит  Купаве  узнать  еще
что-нибудь, способное повредить  ей  в  том  положении,  в  каком  она
находится, я вышвырну тебя из  службы!  Надеюсь,  Купава  успела  тебе
сообщить, что меня недаром  называют  "человеком-да".  Я  сделаю,  что
сказал.
    Мальгин круто повернулся, чтобы уйти, и услышал возню за спиной  и
сдавленный голос:
    - За щенка я еще с тобой разделаюсь!..
    Оглянулся.
    Двое, в  том  числе  и  краснеющий  парнишка  с  вихрами,  держали
Гзаронваля за руки, хотя он явно не собирался драться, просто играл на
публику.  "Публика",  не  понявшая  причины  ссоры,  роптала.  Мальгин
кивнул, отвечая своим мыслям.
    - А вот насчет "разделаюсь" - не  советую.  Впрочем,  если  у  вас
чешутся кулаки, согласен  в  параллели  пройти  полигон:  кто  пройдет
последним - тот и не прав.
    Гзаронваль, не раз испытавший на себе программы второго  "Ада",  с
недоверием и неприязнью посмотрел на говорившего, покосился на  виомы,
отражавшие события на полигоне. Мальгин тоже посмотрел в  ту  сторону,
покачал головой:
    - Нет-нет, не здесь, это было бы слишком  просто,  -  на  третьем,
если вас допустят. И не сегодня. Захотите - найдете меня  послезавтра,
когда я закончу одну работу... не суть важно какую. И не забудьте, что
я говорил.
    Гзаронваль снова сжал кулаки, но Клим уже шел к  выходу  из  зала,
прислушиваясь к приглушенному шепоту за спиной:
    - Он сказал - на третьем? Я не ослышался?
    - Это "Ад-3", полигон безопасников...
    - Кажется, он где-то на Камчатке?
    - Не кажется, а точно. Суровая школа, я тебе скажу!
    - Едва ли их туда пустят...
    - А кто он такой, этот парень?
    - Это друг Дана Шаламова, знаменитый нейрохирург, я его узнал. Дан
как-то говорил, что он с ним проходил третий. Зря ты, Марс, с ним так.
Какая муха тебя укусила?..
    Улыбнувшись  в  душе   на   "знаменитый   нейрохирург",   внезапно
успокоившийся Мальгин вышел из центра управления полигоном,  посмотрел
на тучу аппаратов над облаками и зашагал к метро. Через двадцать минут
он был в институте.
    Таланов, хмурый и неразговорчивый,  копался  в  каких-то  бумагах,
называемых так  по  старинке:  "бумаги"  были  листками  сверхпрочного
пластпанира, не сгорающего даже при температуре плавления вольфрама.
    - Отлучаешься, так хоть говори - куда,  если  не  берешь  с  собой
рацию. Нас на одиннадцать  ноль-ноль  вызывают  в  отдел  безопасности
УАСС.
    - Зачем? - вяло удивился Мальгин, потом подобрался. - Кибернетики?
Сделали перевод?
    - Нет, нас ждет Ромашин. - Мальгин расслабился.
    - Я-то думал... не пойду, иди один.
    - Неудобно, просили прийти обоих, хотя и мне непонятно,  зачем  мы
им понадобились.
    - Значит, узнали  что-то  о  Маате...  или  о  "черном  человеке",
крестнике Даниила. Но с другой стороны, могли бы об этом  сообщить  по
видео.
    - Гадать положено на кофейной гуще. Поехали, времени в обрез. Кого
возьмешь в ПР-группу вместо Хана?
    - Зарембу, наверное. Хотя могу и тебя.
    Таланов  сделал   неопределенный   жест,   словно   сомневался   в
правильности решения хирурга, аккуратно подровнял  стопку  голубоватых
листков, вставая, постучал по ним пальцем:
    - Есть кое-какие любопытные данные по информационным шокам, придем
обратно - почитаешь. Этим данным лет двести.
    По дороге к метро  зашли  к  Стобецкому.  Все  члены  операционной
бригады были уже здесь. Карой выглядела, как  и  всегда,  уверенной  в
себе и подчеркнуто спокойной,  однако  на  взгляд  Мальгина  ответила,
виновато сморщив нос. Внимательный Джума  заметил  их  короткую  дуэль
взглядов, но никак не прореагировал.
    Заремба с эмканом на голове  о  чем-то  спорил  со  Стобецким,  не
замечая вошедших. Он  по  собственной  воле  снова  дежурил  у  пульта
реанимакамеры ночью и тем не менее был свеж и деятелен.
    - Клим, скажи ему, - обратился он за помощью к Мальгину, когда тот
поздоровался. - Пси-балет сейчас моден, как  ни  одно  из  направлений
модернкультуры, во всяком случае, сенсмути и саундай [Сенсмуть (разг.)
-  осязание  музыки  (от  англ.  sinse  of  tonch  music);  саундай  -
наблюдение за звуками (от англ. sound - звук и eye - глаз).]  до  него
далеко,  как  по  психоэмоциональному  насыщению,  так   и   по   силе
восприятия. Спорит, а не назвал ни одной конкретной вещи. А "Балладу о
вересковом меде" видели?
    Мальгин не  признавал  ценности  так  называемых  элитарных  видов
искусства, восприятие которых требует специальных познаний и  навыков,
поэтому он промолчал, хотя "Балладу" в свое время  смотрел.  Вместе  с
Купавой.
    Перебросившись парой фраз с Каминским и Стобецким - разговаривать,
собственно, было не о чем,  постоянная  компьютерная  связь  позволяла
обходиться  минимумом   слов,   распространяя   известия   практически
мгновенно и всем сразу, - директор института и  заведующий  отделением
нейропроблем проследовали к  метро  и  в  одиннадцать  ровно  вошли  в
кабинет Ромашина.
    Начальник отдела безопасности был не один, в его кабинете  медиков
ждали еще двое незнакомцев в стандартных кокосах:  полусонный  на  вид
толстяк и худощавый брюнет с орлиным носом и щеточкой усов.
    - Садитесь, пожалуйста. - Ромашин перевел свой стол-пульт в  режим
автоответа и по очереди посмотрел на приглашенных. - Вы люди  опытные,
битые, как говорят, и нет смысла подготавливать вас к тому, что сейчас
услышите. Разговор пойдет о вашем  пациенте  Шаламове,  ради  которого
наша служба пошла на некоторые неординарные меры.
    - Минуту, один вопрос, - поднял руку Мальгин. - Вы  говорили,  что
после нашего возвращения с Маата начнется контакт с "черными  людьми",
подготовленный специалистами ИВК. Как обстоят дела с этим в  настоящее
время?
    Хозяева кабинета переглянулись.
    - Никак, - ответил ровным голосом Ромашин. - Все попытки  привлечь
внимание маатан не привели к  успеху.  Девять  наших  зондов-автоматов
выявлены  маатанами  и  уничтожены,  была  попытка  атаковать  станцию
"Эдип-2" с дружиной комиссии по контактам. Даже после  нашего  с  вами
вояжа на Маат "черные люди" реагируют на вид хомо сапиенс по-прежнему,
то есть не признают в нас равных себе партнеров. И слушать не хотят, и
видеть не желают. Ксенопсихологам предстоит еще многое  узнать,  чтобы
найти подход к  этим  странным  существам.  Кстати,  диапазоны  частот
компактификации  своих  космических  линий  они   все-таки   сдвинули,
катастроф, подобной  той,  что  произошла  с  "Кентавром",  больше  не
предвидится, но это единственный штрих прогресса.
    - Что с тем "черным", которого спас Шаламов?
    Ромашин помолчал, глядя на свои сплетенные пальцы.
    - Он находится в том же  учреждении,  где  был  и  раньше.  Мы  по
незнанию назвали учреждение клиникой, но по новым косвенным данным это
скорее... - Ромашин поднял ставший  на  мгновение  колючим  взгляд,  -
тюрьма.
    Мальгин сжал зубы так, что они заныли.
    - Можно было бы догадаться об этом и раньше... и хотя бы перенести
его куда-нибудь в другое место, что ли...
    Усатый брюнет хмыкнул.
    - Какой смысл? Все не так просто, как  вы  себе  представляете.  В
отношениях "черных людей" между собой столько непонятных нюансов,  что
разглядывать  их  можно  сто   лет.   Это   самобытная   интереснейшая
цивилизация негуманоидов, не имеющая себе аналогов в  Галактике.  Даже
цивилизация Орилоуха ближе нам по духу, чем Маат... хотя нет, пожалуй,
это я переборщил. А то учреждение, о  котором  шла  речь,  тюрьмой,  в
общем-то, назвать трудно, вернее, только тюрьмой.  Это  и  клиника,  и
технико-информационный центр, и пинакотека, и  нечто  вроде  отделения
вивисекции, и энергоцентр,  и  собственно  тюрьма  с  первоклассным  -
по-маатански, конечно,  -  "кабинетом  пыток".  Учтите,  я  ничего  не
утверждаю, это пока предположения.
    - Да, таковы реалии, - тихо сказал Ромашин, не сводя  внимательных
глаз с Мальгина. - Но вернемся к существу вопроса. Вам  ни  о  чем  не
говорят такие факты? Первый: ваш пациент, находя