рой.
    С минуту они молча смотрели друг на друга, потом у Мальгина  снова
сработал какой-то  музыкальный,  "струнный"  переключатель,  в  голове
прошумел  теплый  ветер,  и   хирург   уловил   слабый   пси-шепот   в
сопровождении  волны   грустных   и   одновременно   вызывающе-дерзких
настроений. Шепота он не разобрал, а  "пакет"  настроений  исходил  от
Карой, с любопытством разглядывающей его голый череп. Где-то глубоко в
колодце памяти на черном фоне мелькнул тающий мираж лица - кто  знает,
чьего? - и Мальгин очнулся.
    - Привет.
    - Я думала, что ошиблась квартирой, - проговорила  женщина  низким
голосом вместо приветствия. - А знаешь, тебя безволосие  не  портит  -
лоб настолько высок, что скрадывает отсутствие волос.
    - Спасибо, - хмыкнул Клим, размышляя: показалось ему или нет,  что
он "подслушал" мысли Карой, вернее, увидел ее эмоциональный портрет.
    - Меня  прислал  Джума,  -  продолжала  гостья,  морща   носик   и
оглядываясь в нетерпении: разбираясь в  своих  новых  ощущениях,  Клим
забыл предложить ей сесть. - Но я думала, что  вы,  мастер,  лежите  и
нуждаетесь в лечении и уходе.
    - Нуждаюсь, - поспешно сказал Мальгин и сделал утомленный  вид.  -
Особенно в массаже. Я, пожалуй, лягу под присмотр компа.
    Карой рассмеялась.
    - Малая подвижность, компьютеризация, а также избыток лекарств уже
завели человечество в тупик, тебе этого мало? Можно, я сяду?
    - О, биг пардон! - Клим дал  "домовому"  мысленную  команду,  и  в
гостиной выросли низкие кресла и столик.
    - Мой любимый размер, - сказала Карой с иронией, пробуя кресло.  -
Любишь комфорт?
    - А кто его не любит? - Хирург отдал еще одно  распоряжение,  и  в
комнату вплыл поднос, на котором  стояли  бокалы  золотистого  стекла,
бутылка "Киндзмараули", тарелочки с тостами и коробка конфет.
    - Надо же, мой любимый набор, -  с  той  же  интонацией  протянула
гостья.
    Клим   внимательно   присмотрелся   к   ней,   и   снова    где-то
глубоко-глубоко,   казалось,   внутри   позвоночника,   тихо   щелкнул
переключатель, хирурга обдало  волной  несвойственных  ему  мгновенных
переживаний, а в ушах прошуршал степной ветер и  принес  еле  слышимый
неразборчивый   шепот,   в   котором   угадывались   слова:   Джума...
несмышленыш... не понять... одиноко...
    Мальгин наполнил бокалы, пытаясь держать себя в руках,  ничему  не
удивляться и выглядеть естественным и галантным. Он уже сообразил, что
начал воспринимать эмоции и пси-сферу собеседника, как и  в  случае  с
Джумой, но было ли это результатом эксперимента, утверждать не брался.
    - Комфорт любят  все,  -  повторил  он,  поднимая  бокал,  -  даже
спортсмены и туристы, а не только старики и женщины. За тебя?
    - За тебя. - Карой пригубила вино. - Насчет комфорта у  меня  свое
мнение. Слишком  памятны  примеры,  которыми  нас  нафаршировывали  по
методу Карнеги на первом курсе университета. Ты тоже должен помнить: в
двадцатом веке комфортные  условия,  вместо  обычного  сосания  груди,
начали создавать ребенку сразу же в послеродовой период, а  обернулось
это болезнями для большинства детей и в конце  концов  физиологической
незрелостью как наследственным признаком.
    Мальгин покачал головой.
    - Нам такую информацию не давали. Но пример действительно сильный.
У тебя с этим было что-то связано?
    - Вы, как всегда, проницательны, мастер. Моя ветвь по  материнской
линии начиналась от прапрапрабабушки,  которая  практически  не  могла
ходить. Вся эта ветвь словно была проклята: болезни,  болезни,  пороки
сердца, аллергия, хроническая слабость, малый рост...
    Карой залпом выпила бокал, успокаиваясь, провела ладонью по  лицу.
Клим налил еще, проговорил, осторожно подбирая слова:
    - Но ты, похоже, сломала эту закономерность.
    - Повезло с отцом. Давай о другом. - Женщина откинула прядь  волос
за ухо, обнажая  сверкающую  каплю  серьги.  Капля  набухла  светом  и
сорвалась на пол, обозначив падение высверкивающей трассой.  Серьга  в
ухе снова налилась алым сиянием и, спустя несколько секунд, уронила на
пол очередь тающих огоньков.
    - Нравится?
    - Очень! - Мальгин был искренен. - А Джуме?
    "Джума... странное имя...  хороший  парень...  но  вряд  ли..."  -
прошипело  в  голове  хирурга  в  сопровождении  знакомого  "ветра"  и
грустного вздоха, в то время как губы Карой оставались в покое.
    - Джу хороший парень, - повторил Мальгин автоматически  и  увидел,
как брови Карой взлетели вверх.
    - Что?!
    - Ничего, мысли вслух. - Губы пересохли, и Клим смочил  их  вином,
не слыша, как медкомбайн в спальне заливается протестующим звонком.
    Глаза Карой потемнели, с изумлением она справилась быстро и теперь
смотрела на хирурга испытующе и недоверчиво.
    - Вы никак читаете мои мысли,  мастер.  Неужели  это  -  результат
операции?
    - Скорее всего - нет. Одну минуту, мне надо узнать, чего он хочет.
    Мальгин поспешил в спальню, выслушал  нотацию  медицинского  инка,
выпил стакан бальзама и вернулся в гостиную.
    - Пей без меня,  мне,  оказывается,  еще  нельзя,  иначе  угрожают
смирительной рубашкой.
    Женщина осталась серьезной.
    - Если мои предположения верны, то...
    - То что?
    - Не знаю... надо подумать. Ведь ты еще ничего не решил, мастер?
    Мальгин нахмурился.
    - Не отвечай, - качнула она головой, - я вижу. И  понимаю.  Купава
одна, с дочерью, Шаламов исчез... Я все  понимаю.  Я  тоже  ничего  не
решила, хотя всегда славилась  решительностью.  Что-то  изменилось  во
мне, в тебе тоже - до операции, а теперь  еще  и  прямая  пси-связь...
телепатия, как говорили раньше. Ты будешь знать обо мне  все,  а  я  о
тебе... обычная слабая женщина, не интрасенс. Мне надо подумать, Клим.
Может быть, ты становишься супером, как сказал Ваня Заремба?
    - Это плохо?
    - Не знаю. Спасибо за вино. Тебе действительно не нужна сейчас моя
помощь?
    - Помощь? То есть?
    - Ну, умыть тебя, накормить, сделать массаж, - рассердилась Карой.
    - Если честно, то нет, - кротко сказал Мальгин. - Хотя от  массажа
я бы не отказался.
    - Это тебе сделает инк. Прощай, мастер. Извини, если я...
    - Это не проявляется все время, - сказал Клим ей  в  спину,  -  не
беги так поспешно. Я еще сам не разобрался, как и  почему  срабатывает
мой... мое гипервидение. Не пугайся.
    - Я не трусиха, и все же ты меня поразил,  Клим.  Я  приду  позже,
выздоравливай... "черный человек"-да.
    Вышла.
    А Мальгин остался  стоять,  оглушенный,  будто  на  голову  рухнул
потолок. В таком состоянии его и застал Железовский.
    Человек-глыба молча подошел и положил свои огромные длани - руками
их назвать язык не поворачивался - на затылок и лоб  хирурга,  и  тому
показалось, что под черепом приятно потянуло  прохладным  сквознячком.
Аристарх кивнул сам себе и бесшумно сел в кресло Карой, принюхался.
    - Духи "Витэ". От Джумы Хана тоже  попахивает  этими  духами.  Это
была его жена?
    - Испугалась и убежала, - слабо улыбнулся Мальгин. - Хотя,  честно
говоря, я испугался не меньше. До сих пор не верится...
    - Все нормально, интрасенс, когда-то это должно было произойти.
    - Как я выгляжу без волос?
    - Очаровательно. Похож на Юла Бриннера, актера, играющего в старых
ковбойских фильмах. Кстати, волосы можешь вырастить себе  сам  за  два
сеанса, это нетрудно.
    - Я подумаю. Все утверждают, что такая прическа мне идет.
    Мальгин налил вина в чистый бокал, поднял свой и сказал, кивнув на
дверь в спальню:
    - Черт с ним, пусть вопит.
    Математик понимающе кивнул.
    - С ним управиться легко, а  вот  с  "минами"  внутри  труднее.  Я
пришел помочь тебе, - Аристарх не  обратил  внимания  на  протестующий
жест  хозяина,  -   разобраться   в   себе.   Чем   скорее   научишься
контролировать  свое  "экстра-я",  тем  легче  будет   справляться   с
синдромом "черного человека". И не смущайся, мне тоже помогли  в  свое
время.
    Клим проглотил вино, не чувствуя вкуса.
    - А разве мое... моя телепатия - не результат прорыва подсознания,
вернее, маатанского знания?
    - Во-первых, не маатанского, а шаламовского, что, кстати,  намного
упрощает дело, во-вторых, не телепатия, а экстра-видение, что не  одно
и то же, и, в-третьих, ты интрасенс, то есть экстрасенс  от  рождения,
только реализуешь свои способности с опозданием.
    Железовский вдруг набычился, поглядев на Мальгина как-то  остро  и
оценивающе, и тому показалось, что он видит перед собой полупрозрачную
фигуру "черного человека". В  затылке  родилось  ощущение  вонзившейся
иглы, рядом с фантомом, рожденным пси-передачей  Железовского  -  Клим
это понял, - появилась еще одна такая же  фигура,  но  с  человеческой
головой, и все исчезло в красной вспышке боли...
    Очнулся Мальгин в постели.  Озабоченный  Аристарх  сидел  рядом  и
переговаривался с  кем-то  по  виому,  а  заметив  движение  больного,
наклонился над ним:
    - Извини, мастер, это я виноват.
    - Нет, - сквозь зубы сказал Мальгин. - Похоже, я нечаянно разбудил
один из "кладов". Мне надо прежде всего  научиться  при  этом  терпеть
боль и не терять сознания.
    - Я вызвал  Джуму  и  лечащую  группу,  пусть  посмотрит.  Вечером
составлю программу оптим-тренинга, а с завтрашнего дня начнем выявлять
твои резервы, сегодня ты еще не в форме.
    Мальгин с благодарностью сжал  руку  Аристарха  и  увидел,  как  у
"железного" Железовского порозовели щеки. И у Клима стало  удивительно
легко  на  душе,  словно  они  безмолвно  сказали  друг  другу:  будем
друзьями.
    У выхода из спальни Аристарх обернулся.
    - Забыл передать тебе привет от Ромашина. Он рад, что ты  со  мной
одного поля ягода.
    Исчез.  Ни  шороха,  ни  звука.  Однако  неосознанно  включившимся
внутренним видением Мальгин легко определил, как человек-глыба миновал
гостиную, переднюю, вышел на лифтовую площадку  и  лишь  потом  исчез,
послав короткое, как толчок сердца, слово-ощущение: будь!..
    - Он в порядке, - сказал Джума сдержанно.
    Сидевшие напротив переглянулись.
    - Немного подробней, - проговорила женщина.
    - Он интрасенс. Со  всеми  вытекающими  отсюда  последствиями.  Но
экстраспособности его врожденные, ничего общего с "темным знанием"  не
имеют, просто прорезались поздновато.
    Боянова снова посмотрела на соседа, растянула губы в улыбке.
    - Кажется, ваши страхи не имеют почвы, Казимир?
    - Хотелось бы верить, - улыбнулся в ответ председатель  СЭКОНа.  -
До сих пор кошки на душе скребут, что  мы  разрешили  ему  этот  плохо
спрогнозированный эксперимент. В дальнейшем, вероятно после детального
анализа, комиссия  подготовит  предложение  для  ВКС  о  моратории  на
подобные эксперименты. Даниил  Шаламов,  потом  Майкл  Лондон,  теперь
Мальгин...
    - С Шаламовым и Лондоном все было иначе, - возразил Джума.
    - Но связь прямая. Впрочем, я  поспешил  с  заявлением.  Итак,  вы
считаете, что этот ваш  Мальгин...  м-м,  как  бы  это  сказать...  не
опасен?
    - Я ему верю, - ответил Джума, помедлив, разговор ему не нравился.
- Во-первых, нет полной уверенности, что нам удалось подобрать ключи к
"черным кладам" памяти Мальгина. Во-вторых, он очень сильный  человек,
волевой и жесткий, он способен контролировать себя в любой ситуации.
    - Вы можете дать стопроцентную гарантию?
    - Могу, - не очень твердо сказал Джума.
    Ландсберг пожал плечами и откинулся на спинку кресла.
    - Хорошо,  мы  поняли,   -   проговорила   Боянова.   -   Надеюсь,
чрезвычайных мер по Мальгину принимать не придется. Спасибо за участие
в  эксперименте,  другарь  Хан,  вы  понимаете  -  подстраховка   была
необходима. Побудьте с ним рядом еще некоторое время, пока он...
    - Честно говоря, прямой необходимости в этом нет, да и ребята ждут
в обойме, но пару дней на Земле я еще побуду.
    - Вы знаете, что "серая дыра" закрылась?
    - Знаю. Очень жаль. До свидания.
    Джума Хан вышел.
    По кабинету маревом поплыла тишина.
    - "Серая дыра" заросла, однако хлопот  не  убавилось,  -  нарушила
молчание комиссар отдела, словно говорила сама с собой. -  А  главное,
что остались нерешенными не только научные, но и социальные, внешние и
внутренние, проблемы. Шаламов не найден. Лондон в  том  же  положении,
что и Шаламов. Мальгин тоже под подозрением. Контакт  с  маатанами  не
установлен и теперь вряд ли когда будет установлен.  Орилоух  остается
загадкой, причем загадкой довольно опасной...
    - Будет вам, Власта, - негромко сказал  Ландсберг.  -  Вы  не  все
перечисленные проблемы несете на  своих  плечах,  с  вами  работает  и
Даль-разведка, и погранслужба, и ксенологи, и социоэтики, и мы.  Но  я
вас понял: требуется наше разрешение на какие-то рискованные действия?
    Боянова отодвинулась.
    - Иногда мне кажется, что вы интрасенс,  Казимир.  Да,  мне  нужно
добиться согласия СЭКОНа на рейды к Маату, Орилоуху и в Сферу Дайсона.
    - Если  бы   с   подобным   заявлением   в   комиссию   обратилась
Даль-разведка, я бы не удивился. Но что делать службе безопасности  на
этих планетах и объектах?
    Боянова включила проектор,  и  перед  сидящими  открылась  сияющая
бездна, на  фоне  которой  висел  желто-лиловый  шарик  планеты.  Если
приглядеться,  можно  было  увидеть,  что  светлый,  с  перламутровыми
переливами фон изображения состоит из мириад зерен, испускающих нежное
сияние.
    - Сфера Дайсона изнутри, - пояснила Боянова. - Как вы уже  знаете,
и Маат, и Орилоух являются искусственно созданными мирами  и  населены
странными расами существ,  которых  трудно  назвать  разумными,  да  и
вообще живыми. Имеется множество классификаций разумной жизни, но  все
они сходятся в определении небиологических цивилизаций. Так вот, жизнь
обеих планет относится именно к этому типу, и, хотим мы этого  или  не
хотим, выяснять - опасны ли с ней контакты или нет,  придется  нам.  К
тому же от Даль-разведки поступил запрос на определение степени  риска
при  непосредственном,  прямом  изучении  этих  объектов.  Кстати,  по
заявлениям ксенологов, наблюдающих за  ними,  Маат  практически  пуст,
"черные люди" покинули его, спеша  уйти  в  "серую  дыру",  а  Орилоух
намного снизил трансформационную активность.
    - Это не довод, вернее, не  самый  сильный  аргумент.  Ваш  запрос
официальный?
    - Вполне. Весь интенсионал по данной проблеме  готов  уйти  в  ваш
банк по первому требованию.
    - Хорошо. - Ландсберг встал, поклонился. -  Комиссия  сообщит  вам
свое решение не позднее чем через три дня.
    Комнату заливал интенсивный синий свет, так  что  казалось,  будто
находишься под водным слоем  в  метр  толщиной.  Все  остальные  цвета
поблекли, и предметы в комнате выглядели плоскими и  неузнаваемыми.  А
испускал  синее  сияние  виом  во  всю  стену,  в  центре  которого  с
тяжеловесной на вид медлительностью вращался шар планеты.
    Нептун, подумал Железовский, отыскивая взглядом хозяина.
    - Проходите, - раздался голос Ромашина, - размещайтесь.
    Математик сел рядом.
    На боку Нептуна выплыло овальное фиолетово-черное пятно, и Ромашин
остановил кадр.
    - Самое   загадочное   явление   прошлых   столетий   -   роторный
циклон-эффект под названием Большое темное пятно. И, как оказалось,  -
самое заурядное явление для мощных турбулентных атмосфер.
    - И все же в данном  случае  это  явление  не  совсем  обычное,  -
пророкотал Железовский. - Дело в том, что с вероятностью в  шестьдесят
пять процентов орилоун, извергнувший через  своего  собрата  на  Землю
струю газа, сидит именно в центре Большого пятна.
    Ромашин вскинул изумленные глаза.
    Железовский едва заметно улыбнулся.
    - Мне почему-то кажется, что вы разочарованы.
    - Нет, но слишком уж тривиальное решение. Единственный  объект  на
лице планеты,  сразу  приковывающий  внимание,  оказывается  и  местом
обитания орилоуна... А если ваш прогноз ошибочен?
    - В таком случае орилоун может сидеть в  любой  точке  на  твердой
поверхности Нептуна, искать его бессмысленно. Но, с другой стороны, вы
сами  ответили  на  свой  вопрос.  Если  для  людей  Большое  пятно  -
интересный объект, почему же и для орилоунов ему не  быть  таковым?  У
меня вопрос иного плана: зачем вам этот орилоун?
    - То есть как? - опешил Ромашин. - Разве я не говорил?
    - Но ведь "серая дыра" закрылась.
    - Ну и что? Сеть орилоунского метро сохранилась, а Шаламов не стал
настолько "черным", чтобы вообще  покинуть  нашу  Вселенную,  как  это
сделали маатане. Он наверняка скитается сейчас по Галактике,  а  то  и
другим галактикам, где сохранились живые орилоуны, и шанс найти его не
исчез.
    Железовский помолчал, рассматривая темное пятно на боку планеты  -
гигантский циклонический вихрь размером с Землю, сохраняющий форму вот
уже несколько сот лет.
    - Я не разделяю вашего оптимизма, но рассчитать варианты поведения
Даниила  невозможно,  и  ваше  предположение  тоже  имеет   право   на
существование. Кстати,  вы  знаете,  почему  закрылась  "серая  дыра"?
Вернее, почему закрылась так рано? По моим подсчетам,  она  просто  не
выдержала экологической нагрузки  с  нашей  стороны.  До  появления  в
Горловине  людей  процесс  зарастания  шел  медленно,   "дыра"   могла
продержаться еще несколько тысяч лет, но потом...
    - Я понял. Что  ж,  экологическая  инспекция  не  всегда  способна
вовремя оценить опасность человеческого любопытства.  Значит,  Большое
темное  пятно?  Насколько  я  осведомлен,   в   этот   район   Нептуна
сбрасывается уже не один десант, поэтому я не  первопроходец,  а  идти
следом всегда легче. Пойдете со мной?
    - Пойду. Если докажете СЭКОНу целесообразность рейда.  Но  все  же
давайте подождем полной реабилитации Мальгина, он уточнит мой расчет.
    - Операция прошла успешно?
    - Более  чем.  В   нем   проклюнулся   интрасенс,   что   послужит
дополнительной гарантией против появления синдрома "черного человека".
Клим уже начал потихоньку разбираться  в  себе,  входить  во  вкус,  а
главное  -  научился  контролировать  состояние  инсайта   [Инсайт   -
состояние озарения.], связанное с "черными кладами".
    - Силен мужик! - сказал Ромашин искренне. - Вы  с  ним  непременно
подружитесь.
    - Уже.
    - Ну и славно. Втроем мы справимся.
    - Еще один неприятный вопрос, можно?
    - Валяй.
    - Что, если мы не найдем Шаламова? Я имею в виду здесь... дома,  в
нашем галактическом домене.
    - Есть одна идейка... - нехотя проговорил Ромашин. -  Может  быть,
это заумь... конкретно с ней возиться недосуг, да и специалисты  нужны
классные. Позже я поделюсь ею. Итак, готовим бросок на дно Нептуна?
    Синий мир планеты с исполинским  зрачком  Большого  темного  пятна
стал приближаться, пока  весь  объем  виома  не  заняла  непроницаемая
черная мгла, скрывающая за собой не одну тайну планеты.


                               Глава 8

    Золотой луч утреннего солнца проник в  комнату  и  остановился  на
щеке. Мальгин проснулся, некоторое время лежал  с  закрытыми  глазами,
ловя кожей ласковое тепло, потом рывком встал и распахнул окно.
    Несмотря на бабье лето, температура воздуха  в  утренние  часы  на
широте Смоленска и Брянска не  превышала  десяти  градусов  тепла,  но
Мальгин не боялся  даже  сорокаградусного  мороза.  Чистый  прохладный
воздух, напоенный тысячью запахов, от грибных до поздно цветущих  трав
и цветов, хлынул в легкие и мгновенно очистил голову от остатков сна.
    Отец возился в саду с  другой  стороны  дома,  Мальгин  видел  его
внутренним зрением сквозь кустарник, стену и деревья. Клим позвал  его
мысленно, уловил ответное удивление и  удовлетворенно  засмеялся.  Все
шло нормально, хотелось  жить,  двигаться,  бороться  с  опасностью  и
творить чудеса. Последствия  уроков  Железовского  сказывались  каждый
день,  и  были  они  в  большинстве  случаев  приятными,  но  все   же
открывающиеся горизонты безоблачными не казались. Культ хандры Мальгин
разрушил, привел в сис