нтроля.  В  настоящее  время  Скиф  наполовину   представлял   собой
маатанский компьютер, позаимствовав многое из того, что знал Шаламов.
    Через несколько часов по внутреннему времени, ушедших  на  ввод  и
корректировку  маршрута,  спейсер  в  режиме  "суперструны"  преодолел
гигантское  расстояние  в   тридцать   семь   парсеков   и   вышел   к
гравитационным границам звездной системы Маата. Звезда,  давшая  жизнь
собственно Маату - второй планете системы, была  класса  FO,  имела  в
свите еще четыре планеты размером с Юпитер и пылевой пояс. На Земле ее
знали как сто вторую Щита и называли Угрюмой.
    Чувствительность техники наблюдения спейсера была так велика,  что
Шаламов,   включенный   в   контур   управления   координатора,    мог
контролировать даже  перемещение  летательных  аппаратов  в  атмосфере
Маата, хотя расстояние между  кораблем  и  планетой  превышало  триста
миллиардов  километров.  Работая  с  координатором   в   рапид-режиме,
позволяющем  человеку  вести   расчеты   со   скоростью   позитронного
вычисления,  Шаламов  выполнил  первую  часть  задачи  по  обнаружению
крупнотоннажного космического  транспорта  в  системе  и  принялся  за
вторую - выявление земных разведкораблей, способных маскироваться  под
любое движущееся тело.
    Работал он с удовольствием и чувствовал себя вполне сносно, загнав
эмоции глубоко в  недра  психики,  хотя  образ  Купавы  нет-нет  да  и
пробивался наверх, к центрам зрительной  памяти.  Однако  неясные  эти
картины - то лицо Купавы, то  ее  фигура,  то  отдельно  глаза,  губы,
волосы - не отвлекали пилота от  главного  дела  и  не  злили,  только
заставляли работать быстрей. Он знал, что вернется за ней и заберет  с
собой. Но сначала надо было достичь поставленной цели.
    Аномалий в движении маатанских внутрисистемных  аппаратов  они  со
Скифом не нашли, зато с ходу  определили  координаты  базовой  станции
"Эдип-2", принадлежащей земной Комиссии по контактам, и  отметили  два
тела, круживших над Маатом по хитрым траекториям. Кроме того,  приборы
выявили несколько  концентраций  масс,  не  привязанных  ни  к  одному
визуально  наблюдаемому  объекту,  и  Шаламов  отнес   их   в   разряд
потенциальных наблюдателей, работающих в системе, как и он со  Скифом,
в режиме "инкогнито".
    Затем  пришла  очередь  определения  коридоров  выхода   к   Маату
возвращающихся из  дальних  рейсов  космолетов-проникателей.  Просидев
сутки в кресле шкипера, отвлекаясь только на завтраки  -  человеческое
тело  просило  человеческой  пищи  и  привычных  процедур,  -  Шаламов
справился и с этой  задачей,  после  чего  наступило  время  действий.
Проложив трассу "струны" корабля мимо обнаруженных объектов, способных
помешать осуществлению задуманного с точностью, недоступной  ювелирам,
пилот взял управление "Скифом" на себя.
    Корабль,  превращенный  в  маатанский  "проникатель"  -  с   виду,
конечно, вышел к Маату безошибочно, но обмануть земных наблюдателей не
смог. Правда, это и не требовалось, Шаламову важно было  не  вспугнуть
самих маатан.
    - Нас засекли, - предупредил Скиф.
    - Сам вижу. Делай свое дело.
    - Принимаю кодовый вызов.
    - Слышу.
    - Похоже, нас пытаются перехватить. Не понимаю смысла игры.
    - Отставить вопросы, это не игра. Вход в атмосферу  аварийный,  не
забудь смену режима. Район финиша определяю я.
    - Принял.  Хочу  напомнить:  на  выходе  из  атмосферы  нас  будут
ждать... если только не приготовили встречу внизу, на дне. Внезапность
- пропуск только для входа.
    - Есть другая поговорка: сила  -  пропуск  для  входа,  ум  -  для
выхода. Разговорам конец. Начали!
    "Скиф" прыгнул...


                               Глава 2

    Две недели Мальгин маялся на борту спейсера "Стратег", дежурившего
в системе Маата, и вместе с другими вахтенными  отрабатывал  императив
"черный    поиск",    представленный    специалистами-ксенопсихологами
Института внеземных культур и аналитика погранслужбы из отдела проблем
контакта. Но Шаламов как в воду канул, исчез, растворился  в  глубоком
мраке космоса, не появившись ни в Горловине, ни у планет  Орилоуха,  а
искать его прямым зондажом было бессмысленно.
    В первый же день на спейсер прибыл  Ромашин,  вызвал  Мальгина  из
отсека отдыха в зал десанта. По его лицу ничего нельзя было прочитать,
однако Мальгин, внутренне сжавшись,  приготовился  к  самому  худшему,
подумав при этом, что не достиг предела, когда о худшем думать уже  не
хочется. С Ромашиным сидел озабоченный и хмурый Таланов. Клим взглядом
спросил у директора института, что случилось.
    - Мы ошибались в оценке состояния  Шаламова,  -  ответил  Таланов,
нервно сцепляя и расцепляя на груди пальцы.
    Мальгин  невольно  перевел  взгляд  на  Ромашина,   застывшего   в
неподвижной позе, но  не  терявшего  присутствия  духа  ни  при  каких
обстоятельствах и привыкшего  спрашивать  с  себя  не  меньше,  чем  с
других.
    - Не может быть!
    - Это  стало  известно  час  назад,  после  прогонки  ситуации  на
Европейском эм-синхро  [Таланов  имеет  в  виду  компьютерную  систему
медицинских институтов и клиник, работающую  по  заданной  проблеме  в
режиме  синхронизации  банков  данных.].  Когда  Шаламов  находился  в
бессознательном состоянии, процессы  обмена  у  него  шли  параллельно
маатанским. То есть в эти периоды он по сути был маатанином, сердце  и
другие органы ему не  требовались...  а  мы  "спасали"  его  от  комы!
Поддерживали   сердечную   деятельность   и   работу   легких!..    Но
непосредственно перед выходом из камеры он... перестал излучать.
    Мальгин не понял, продолжая в недоумении смотреть на Таланова. Тот
снова сложил руки на груди, покосился на Ромашина.
    - Человеческое тело, как тебе известно, излучает тепло, а  мозг  -
электромагнитные волны, так вот  Шаламов  перестал  излучать  и  то  и
другое.
    - Как маатане! - хрипло сказал Мальгин, вспомнив.
    - Вот именно, Клим, как "черные люди". И больше всего я боюсь, что
Даниил не знает обо всех своих специфических  способностях,  как  и  о
расщеплении личности.
    Ромашин впервые пошевельнулся.
    - А я боюсь, что вы не совсем понимаете,  к  чему  может  привести
"двойное  дно"  души  вашего  пациента.  Он   уже   не   в   состоянии
контролировать свои поступки, не будучи человеком, то есть в  периоды,
когда в нем властвует маатанин.
    Медики молчали. Потом Таланов спросил:
    - Кто у тебя отвечал за информацию о состоянии  Даниила?  Заремба,
Билл-старший или Стобецкий?
    - Какая разница? В конечном счете виноват я.
    Ромашин усмехнулся.
    - Вы смелый человек, Клим, но все же не стоит взваливать  на  свои
плечи  чужой  груз.  Что  касается  ответственности  за  своевременную
информацию о нюансах состояния Шаламова, то винить надо  вас,  Богдан,
за то, что понадеялись на достаточную оперативность и мощь Гиппократа,
главного компьютера института. Он  не  справился  с  анализом,  случай
беспрецедентный и достаточно специфичный, очевидно,  надо  было  сразу
включить режим эм-синхро, тогда бы нам удалось избежать многих ошибок.
    - Виноват  я,  -  твердо  повторил  Мальгин.  -   Я   обязан   был
предусмотреть такой финал и  не  надеяться  только  на  Гиппократа.  О
включении эм-синхро я просто не подумал.
    - Нет, - так же твердо возразил Ромашин. - Но  поговорим  лучше  о
маатанах.
    - Хорошо, - тихо согласился нейрохирург после паузы.- Один вопрос:
что с Ханом?
    - Он очнулся, скоро будет на ногах. Самое интересное,  он  уверен,
будто из Шаламова... прыгнул на него  "с  рычанием"  оскаленный  барс!
После чего Джума потерял сознание.
    Таланов подтверждающе кивнул.
    - Да, я с ним  разговаривал.  Джума  уверен  именно  в  физическом
прыжке, он даже почувствовал на лице "смрадное дыхание  пасти  зверя",
причем, по его версии, "барс выпрыгнул из глаз" Даниила.
    - Скорее  всего  это  личностное  впечатление   от   направленного
гипноимпульса. - Ромашин поправил у виска усик антенны  связи.  -  Как
известно, дыма без огня не бывает, и "прыжок барса" - это скорее всего
пси-атака Даниила. Если бы у нас была видеозапись выхода  Шаламова  из
реанимакамеры, подобные вопросы отпали бы  сами  по  себе.  Клим,  вам
необходимо запомнить новые данные о маатанах, Богдан привез кассету.
    Таланов вытащил из кармана плоскую пуговку видеозаписи.
    - Прокрути, много интересного, я, например, ничего этого не  знал.
Догадайся, почему маатане нас  не  признают  как  братьев  по  разуму?
Конечно,  это  всего  лишь  гипотеза,  но  ксенопсихологи   поработали
исключительно результативно и  скорее  всего  не  ошиблись.  Специфика
живого организма на Земле заключается  в  поддержании  низкого  уровня
энтропии в себе  за  счет  увеличения  энтропии  окружающей  среды,  а
маатане энтропию среды не повышают, создавая как бы "склады  энтропии"
внутри себя! Отсюда и их неприятие всех, кто "увеличивает хаос мира"!
    - Не спешите с выводами, -  мягко  возразил  Ромашин.  -  Проблема
отказа "черных людей" от контактов с нами -  комплексная,  сложная,  в
ней отражены и физиологические,  и  чисто  физические,  и  философские
аспекты жизни маатан, их этика и  мораль.  Например,  в  их  речи  нет
местоимения "я" и в то  же  время  каждый  маатанин  -  это  личность.
Парадокс не парадокс, но противоречие  налицо,  и  таких  противоречий
много.  Возьмем  их  эволюцию:  маатане  сознательно  ограничили  рост
производства  и  потребления  информации,  выбрав  из  всего   спектра
направлений познания мира лишь те диапазоны, которые ориентируют их не
на всестороннее  развитие  личности  с  возможностью  самовыражения  в
избранной области науки,  искусства  и  культуры,  а  на  максимальное
"закукливание",   централизацию   в    каждом    индивидууме    одного
какого-нибудь  достоинства  -  возможно,  ради  меньшего   потребления
энергии и информации.
    - Разве такое может быть?
    - Посмотрите запись, там не только голые выводы, но и выкладки, на
которых они основываются. Вы говорите - возможно ли? А  то,  что  тело
маатанина есть одновременно его мозг, возможно? А то, что  нужный  для
решения определенной задачи "объем ума" у маатанина как  бы  растет  с
подключением  новых  и  новых  участков  тела-мозга,   с   увеличением
количества нервных связей, возможно? Кто-нибудь из  ксенобиологов  мог
представить, что природа реализует "черного человека",  мозг  которого
по сути - фрактальный кластер?
    Таланов и Мальгин молчали. Ромашин  перевел  взгляд  с  одного  на
другого и встал.
    - Идемте, Богдан, у нас мало времени.
    - Погодите, - сказал Клим ему в спину, не вставая. - А  что,  если
Шаламов появится где-нибудь... в другом месте?
    Начальник отдела безопасности обернулся, помолчал, разглядывая пол
под своими ногами.
    - Если  я  вас  правильно  понял,  вы   говорите   о   Земле.   Не
беспокойтесь, мы приняли необходимые меры предосторожности.  Купава  в
полной безопасности.
    Они ушли, и  Мальгин  расслабленно  откинулся  на  спинку  кресла.
Напряжение  схлынуло,  в  голове  стоял  сплошной  туман,  в  ушах  же
раздавался шепот Купавы:
    - Найди его, Клим, милый! Он же серьезно болен, его спасать  надо,
а не ловить, как преступника. Скажи  им  всем,  пусть  не  расставляют
капканы,  иначе  он  сорвется  и  такое  может  натворить!..  Слышишь,
Климушка?..
    - К сожалению, да, - горько отозвался Мальгин,  запоздало  отвечая
на ее опасения.
    Ромашин посещал спейсер еще дважды, сообщая новости  с  Земли,  не
проходившие  по  каналам  срочной  связи,   передавал   новые   порции
информации  от  ксенопсихологов,  эфаналитиков,  биологов  и  медиков,
приносил приветы от выздоравливающего Джумы и ни слова  от  Карой  или
Купавы. Мальгину уже осточертели шестичасовые  вахты,  чередующиеся  с
периодами отдыха, неразговорчивость  вахтенных,  атмосфера  тревоги  и
томительного  ожидания,  но  он  старался  ничем  не  выдавать  своего
недовольства. Соображения о  том,  что  можно  было  бы  обойтись  без
перехвата угнанного Шаламовым спейсера,  ограничившись  наблюдением  и
попыткой связи с ним, не произвели на Ромашина  должного  впечатления.
Спорить  с  Мальгиным  он  не  стал,  на  совет  снять  вахту  ответил
односложным "нет" и только  очень  спокойно  и  корректно  напомнил  о
предполагавшемся расщеплении личности  спасателя.  Последствия  такого
расщепления действительно могли быть катастрофическими, что и  признал
хирург скрепя сердце.
    А на четырнадцатый  день  дежурства  спейсер  "Скиф"  объявился  в
трехстах миллиардах километров от Угрюмой - светила Маата,  защищенной
хитроумным режимом "инкогнито" почти  от  всех  способов  обнаружения,
кроме гравитационного.  На  "Стратеге"  сыграли  тревогу,  и  началась
отработка императива "черный перехват", предписывающего каждому  члену
ЧП-вахты свой участок работы.
    Место Мальгина было в десантной группе, подчиненной Шевчуку, и уже
через полминуты он прибыл в зал десанта, облаченный  в  гермокостюм  с
компьютером сопровождения по имени Клаус. В  ушах  раздавались  голоса
переговаривающихся наблюдателей, пилотов спейсера,  команды,  указания
координатору, его ответы и краткие реплики руководителя операции.
    Десантников  вместе  с  Мальгиным  было  семеро  -  четвертьобойма
(полная обойма насчитывала  тридцать  одного  человека,  полуобойма  -
пятнадцать), и едва они успели собраться, как последовал приказ занять
места в десантном когге. Купол зала разошелся лепестками диафрагмы,  в
него просунулось  глянцево-черное  рыло  посадочного  автомата  когга,
выстрелило коробкой лифта. Спустя минуту  Мальгин  полулежал-полустоял
лицом вниз под углом сорок пять градусов в мидель-захвате рубки когга,
вслушиваясь в голоса, доносимые "спрутом"  компьютерной  связи.  Перед
ним возник объем видеопередачи, созданный прямой  подачей  сигналов  в
мозг, и  Клим  как  бы  висел  в  рубке  спейсера  с  черным  провалом
Центрального виома над пультом ручного вириала.
    "Стратег" шел шпугом, то  есть  в  режиме  двойного  ускорения,  и
звезда  в  левом  верхнем  углу   виома   на   глазах   увеличивалась,
превращалась в плотный раскаленный шар. В  правом  нижнем  углу  виома
голубела горошина Маата, увеличиваясь в диаметре с такой же скоростью,
что и Угрюмая. А по центру виома, перечеркнутый крестом визира,  висел
кособокий,  словно  созданный  сумасшедшим   скульптором,   маатанский
космотранспорт, в котором не было, с человеческой точки зрения, ничего
похожего на космолет, способный преодолевать колоссальные  межзвездные
расстояния. Это был спейсер  "Скиф",  загримированный  под  маатанский
корабль.
    Переговоры пилотов,  бортинженеров  и  координатора  специфичны  и
немногословны, для непосвященного звучали бы сплошной абракадаброй, но
Мальгин понимал их свободно,  не  требуя  перевода,  давно  изучив  по
настоянию  Ромашина   профессиональные   жаргоны   космических   служб
человечества.
    - Объект пошел в "косой лист", - говорил пилот драйвер-прима,  что
означало: "объект совершил маневр перехода  из  походной  гиперболы  в
финиш-параболу с "перекручиванием" координат".
    - Скорость три и  три,  демпфирование  ноль  двенадцать,  повторяю
маневр в режиме половинного спрямления - хамаль сорок два  градуса,  -
бубнил координатор.
    - Боковые  зэ-эс-эл  плывут,  после  допуска  семьдесят  пять,   -
скороговоркой докладывал бортинженер, что на  нормальном  человеческом
языке звучало бы как "границы  створа  захвата  и  слежения  локаторов
отрабатывают сверхскоростное маневрирование объекта на семьдесят  пять
процентов".
    - Три минуты до цели, - это снова  координатор.  -  Размыв  трассы
ноль-ноль шесть, граничные параметры  "свиста"  сто  децибел  на  один
градус.
    - Связь с объектом? - вклинился в разговор вопрос Шевчука.
    - Отсутствует. Объект  маневрирует  в  режиме  "бегущий  призрак",
перехват возможен только с риском ПС (с риском прямого столкновения  -
перевел для себя Мальгин).
    - Расстояние от объекта до планеты?
    - Сорок мегаметров, время входа в атмосферу минута двадцать.
    - Мы не успеваем выйти раньше?
    - Пятьдесят на пятьдесят с риском ПС.
    - Готовить силовой демпфер и контактное задерживание. На подходе с
маневром перехвата нанести удар. Масса удара должна  быть  достаточной
для выбивания "Скифа" с трассы  входа,  защите  -  полную  компенсацию
ответа. Ни в коем случае  не  допустить  прорыв  объекта  в  атмосферу
Маата!
    - Принял!
    - Я "ведомый", - раздался голос командира спейсера "Илья Муромец",
идущего к планете с другой стороны системы. - Готов к прямому контакту
с объектом. Задачи введены, предлагаю начать развертку "зонтика"...
    Мальгин вдруг осознал, что, если захват "Скифа" станет  возможным,
его собьют! И уцелеет ли при  этом  Шаламов,  гарантировать  никто  не
сможет, потому что в дело пущены силы, не способные  к  избирательному
разрушению: силовой удар нельзя "научить" разрушить спейсер,  сохранив
его пилота в целости и сохранности.
    "Стратег" был уже рядом с  планетой,  стремительно  выраставшей  в
размерах, спейсер Шаламова появился  в  пределах  прямой  видимости  и
делал сумасшедшие прыжки, сбивающие постановщиков захвата цели; уже  и
координатор "Стратега" доложил, что к залпу готов, как  вдруг  Мальгин
крикнул:
    - Отставить силовое задержание!
    - Это вы, Клим? - реагировал Шевчук. - Причина?
    - Мы не имеем права...
    - Ошибаетесь, у нас есть карт-бланш комиссии морали и  этики  ВКС.
Мы не должны допустить такую мощную машину,  как  спейсер,  с  больным
пилотом на чужую планету. Возможен инцидент.
    - Карт-бланш на убийство?
    - Вы с ума сошли! - Это голос Калины Лютого. -  О  каком  убийстве
речь? Шаламов должен быть задержан...
    - И все же я требую прекратить гонку! Немедленно!
    Двухсекундная тишина в эфире.
    - Вы берете на себя ответственность за последствия?
    - Да!
    - Отбой! - Шевчук тоже был решительным человеком и  этим  приказом
ответственность за случившееся брал и на себя. -  Ведомой  "двойке"  -
императив "змея"! Команде - свертка "шепотом",  переход  на  гиперболу
возвращения. Конец прямому эфиру.
    Спейсер  резко  затормозил,  Маат  перестал  расти   в   виоме   -
шарообразная глыба дымящегося не то камня,  не  то  стекла.  Рубиновые
стрелки визира продолжали вести уходящий в атмосферу  планеты  спейсер
Шаламова, пока он не исчез из  виду.  Наискось  по  темно-серому  боку
Маата скользнула искра зонда -  Шевчук  запустил  наблюдателей,  чтобы
знать, что предпримет Шаламов после посадки.
    - Вижу объекты АА, - доложил координатор.
    С   двух   сторон   к   земному   спейсеру   спешили    маатанские
корабли-"сторожа" пространства. Молча. Они никогда не давали  запросов
и не требовали ответов, они действовали.
    - Брэк! - скомандовал Шевчук.
    Спейсер перешел в режим "суперструны", Маат исчез из поля  зрения.
Мальгин, обессиленный нервным напряжением, лежал  в  рубке  десантного
когга, закрыв глаза, и вспоминал, как ходил  с  Даниилом  по  грибы  в
брянских лесах и как Шаламов по-детски радовался, находя  подосиновики
или боровики...
    Двое  суток  "Стратег"  дежурил  в  системе  Маата   в   состоянии
повышенной готовности, с  помощью  разного  рода  ухищрений  следя  за
действиями Шаламова на поверхности планеты.
    "Скиф", превращенный аппаратурой "динго" в маатанский проникатель,
сел в горах, на первый  взгляд  совершенно  безжизненных.  Атмосферные
летательные аппараты маатан не обратили на него особого внимания, хотя
и покружили над ним некоторое  время.  Затем  от  спейсера  отделились
кособокие "маатанские" планеры - Шаламов выпустил  своих  разведчиков.
Планеры вернулись через несколько часов, облетев Маат по  замысловатым
траекториям, но один из них остался висеть над "клиникой", где некогда
находился спасенный Даниилом "черный человек".
    Висел он сутки, а потом к нему