ую болезнь...
     -Сифилис или гонорею? - спросил Фрайгейт.
     -Скорее всего и то, и другое. Какая разница? В любом случае,  благодаря
усилиям матери, я избежала их грязных лап. А  потом  Киллигрей  оплатил  мои
долги и снабдил меня небольшой суммой, чтобы я могла стать на ноги.  Правда,
этих денег хватило ненадолго.
     Афра замолчала и  печально  улыбнулась.  Улыбка  делала  ее  неотразимо
красивой.
     -Я приврала, сказав, что мне хотелось умереть в тюрьме. На  самом  деле
меня ужасала идея самоубийства. Я никогда не уважала тех, кто поднимал белый
флаг над своим поверженным духом. По крайней мере,  я  стояла  до  конца,  с
остервенелой  яростью  отбивая  атаки  смерти...  Наверное,  поэтому  она  и
отпустила меня с миром.
     Я вышла из тюрьмы, худая как скелет. Друг оплатил  мои  долги,  но  они
появились у матери, которая сделала все возможное, чтобы  выручить  меня  из
беды. А я ничем не могла ее отблагодарить. Я  осталась  без  крова,  одежды,
косметики и книг.
     Ей исполнилось тридцать лет. В те  времена  ее  сверстницы  обычно  уже
выглядели как старухи. Многие теряли зубы, и от  их  гнилых  десен  исходило
кошмарное зловоние. Женщины без мужа, отца и брата - на  худой  конец,  дяди
или  парочки  кузенов  -  становились  легкой  добычей  мужчин.   В   случае
изнасилования несчастная жертва могла обратиться в суд. Но, как правило, это
ни к чему не приводило. Закон служил только богатым и знатным особам. Судьи,
адвокаты, приставы  и  присяжные  открыто  брали  взятки  и  легко  уступали
просьбам тех, кто мог им заплатить.
     В  ту  пору   женщины   сочиняли   и   прозу   и   стихи,   однако   на
непрофессиональном уровне.  В  основном,  этим  занимались  дочери  сельских
священников, у  которых  не  было  других  развлечений,  или  знатные  дамы,
пытавшиеся прослыть мечтательными и немного эксцентричными особами. Ни  одна
из англичанок даже не пыталась зарабатывать себе на жизнь с помощью чернил и
пера.
     Афра знала, что может писать интересно,  остроумно  и  увлекательно,  а
главное, ей не требовалось высасывать темы  из  пальца.  Получив  прекрасное
образование, она ни в чем не уступала маститым  писателям,  которые  считали
создание новелл и пьес сугубо мужским делом. Чтобы занять достойное место  в
плотных рядах  профессиональных  литераторов,  ей  пришлось  одолеть  немало
врагов и пройти сквозь колючие дебри предвзятой критики.
     В отличие от многих сверстниц и словно назло превратностям судьбы  Афра
с годами становилась все более привлекательной  и  красивой.  Она  гордилась
здоровыми и ровными зубами, которые ей удалось сохранить до самой  старости.
Очевидно, ее красота и здоровье объяснялись тем, что Афра провела детство  в
Суринаме, где вместе с пищей и  водой  получала  какие-то  особые  минералы.
Впрочем, главную роль здесь, конечно, сыграла ее наследственность.  Несмотря
на небольшой рост, она обладала длинными ногами, хотя юбки той эпохи сводили
на нет это преимущество. Положение спасала мода на  декольте,  и  ее  полные
крепкие груди разили  мужчин  наповал.  Прекрасные  желтые  волосы,  большие
голубые  глаза  и  густые  черные  брови  придавали  ее   лицу   необычайную
привлекательность, хотя общее впечатление  немного  портили  длинный  нос  и
короткая нижняя челюсть. Однако помимо очарования Афра  имела  еще  и  волю,
которая несла ее по жизни, как упряжка из шести лошадей.
     В свое время она раз и навсегда решила не выходить замуж снова. Ее перу
принадлежала фраза, вошедшая в  сборники  великих  афоризмов:  "Брак  -  это
отрава любви; семейные узы напоминают ссуду, взятую у друга;  поэтому  я  не
даю и не прошу никаких клятв!"
     И еще она писала:

	Согласно строгим правилам чести,
	Красота вознаграждается любовью,
	А не подлой посулой богатства
	И дешевым колокольным звоном.
	Отчего она становится бесчестной?
	От того, что спит на грязном ложе
	Тошнотворного богатого шута,
	Ненавистного для плачущего сердца.
	Видишь ты имущество вдовы,
	Гроб супруга, как ступень к свободе?
	Но ее уже не будет!
	Нет, не будет, милая блудница...
	Забери назад свою любовь
	И верни шуту его монеты.
	Не клади в его тугой кошель
	Бриллианты девичьего сердца.

     Несмотря на все эти слова, Афра вложила сокровища  своей  души  в  руки
очень неверного мужчины. Адвокат Джон Хойл без зазрения совести  пользовался
и ее телом, и деньгами. А платил презрением и вероломством.  А  однажды  ему
чуть не удалось разбить ее сердце на мелкие куски. (В 1692 году,  уже  после
смерти Афры, Хойла убили в кабацкой драке. Об этом ей рассказал Фрайгейт.)
     -Один историк утверждал,  что  твой  Хойл  придерживался  атеистических
взглядов и открыто проповедовал  гомосексуализм.  Он  развращал  молодежь  и
поносил Иисуса Христа.
     -Во всем этом, кроме последнего, обвиняли и Сократа,ответила Афра.-  Но
Джон не подходит под твое описание. Просто он не любил меня... Разве  что  в
самом начале...
     -Что бы ты сделала, если бы встретила его в долине? - спросил Фрайгейт.
     -Не знаю. У меня нет к нему ненависти. Хотя... Скорее всего, я  ударила
бы его ногой в пах, а потом поцеловала  бы  и  повела  в  свою  хижину.  Или
прогнала бы с глаз долой. Надеюсь, мы с ним никогда не увидимся снова.
     Афра стала известной, вернее, скандально  известной  писательницей.  Ее
окрестили Астрой, по имени звездной девы из мифологии  древних  греков.  Эта
дочь Зевса и Фемиды - или, возможно, Титана и Эос - во время  золотого  века
наделяла людей блаженством.  С  наступлением  железного  века  она  покинула
Землю, и боги поместили ее среди звезд, как созвездие Девы.
     В особняк Афры стекались великие литераторы  и  их  прихлебатели,  юные
сценаристы и трепетные вдохновенные поэты. Некоторым  из  них  даже  удалось
побывать в ее постели.
     -Однако многие мужчины негодовали по поводу  моего  успеха,  а  критики
осуждали мои произведения только из-за того, что они были написаны женщиной.
Едва ворочая залитыми ромом мозгами и потирая веки, покрытые сифилитическими
язвами, они называли мои пьесы пошлыми и непристойными. Эти  люди  воплощали
порок, но затыкали рот любому, кто начинал писать об этом.  Они  так  упорно
оберегали людей от неприглядной правды, что иногда казалось, будто на  Земле
живут лишь ангелы и херувимы.
     Афре удалось скопить небольшое состояние,  которое  постоянно  истощали
светские приемы и ее непомерная щедрость. Она часто сетовала на то,  что  ее
никто не любил, но любовников у нее хватало с избытком. На сорок шестом году
жизни  она  перенесла  несколько  жестоких  и  очень  мучительных  приступов
артрита, которые в дальнейшем и довели ее до смерти.
     -Мне кажется, последствия  сифилиса  так  же  фатальны,  хотя  и  менее
заметны.
     Писательский труд постепенно превращался в мучение, и  бывали  времена,
когда ручка выскальзывала из ее слабых дрожащих пальцев. Но  она  продолжала
писать и писала с упоением. Ее новелла "Оруноко", занявшая достойное место в
английской литературе, вышла в свет незадолго до смерти Афры. 16 апреля 1689
года  она  завершила  свою  долгую  битву  с  завистью,  предубеждениями   и
ненавистью пуританского общества.
     Вильгельм Оранский  -  голландский  принц,  ставший  королем  Англии  -
довольно холодно  относился  к  миссис  Бен,  считая  ее  безнравственной  и
скандальной женщиной. Тем не менее, по его приказу  Афру  Бен  похоронили  в
Вестминстерском аббатстве.
     -Вот это да! Меня погребли среди  величайших  из  великих?  Меня,  дочь
простого цирюльника?
     -В мое время этого тоже никто не понимал,- сказал Фрайгейт.
     -И в мое,- отозвался Бертон.- Надо будет  воскресить  одного  из  ваших
современников, чтобы разобраться в этом вопросе.
     -Байрона    тоже    собирались     похоронить     в     Вестминстерском
аббатстве,продолжал Фрайгейт.- Но за свои непристойности и  богохульства  он
не был удостоен такой чести. А вот ты ее заслужила.
     -И я,- сказал Бертон.- Хотя мне тоже отказали  в  кусочке  земли  среди
освященных стен. Я заслужил эту честь не меньше любого из тех, кто  покоится
в аббатстве, но для ниггера Дика там места не нашлось.
     Здесь, в Мире Реки, Афра Бен испытала множество разочарований и бед. Но
она прожила свою жизнь достойно, и ей  не  за  что  было  стыдиться.  Судьба
привела ее в башню, и вот теперь она рассталась с очередным любовником. Афра
снова могла сойтись с де Марбо.  Хотя  теперь  это  казалось  маловероятным.
Впрочем, свято место пусто не бывает. И она не  собиралась  затягивать  свое
одиночество.



                           Глава 17

     Пока андроиды строили его личный мир, Питер Джейрус Фрайгейт  занимался
исследованиями. В отличие от других, он не захотел отказываться  от  "фильма
воспоминаний". И прошлое захватило его целиком и полностью. По ходу  дела  у
Питера появились вопросы, на которые ему никто не  мог  ответить.  Некоторые
кадры вызывали слезы и боль, но он заставлял себя смотреть на  них  снова  и
снова. На  одной  из  свежеокрашенных  стен  своей  квартиры  Питер  оставил
нетронутым большой квадрат. Он проводил перед ним не меньше часа в день, и в
эти моменты прошлое выпрыгивало на него из своих  глубин,  проникая  в  мозг
через глаза и уши.
     Экспериментируя  с  "фильмом",  Фрайгейт  понял,   что   компьютер   не
настаивает на просмотре всех воспоминаний. Если Питер  просил  показать  ему
определенный период времени, машина охотно выполняла эту просьбу.
     Позже выяснилось, что компьютер имел таймер, определявший даты и  года,
к которым относились те или иные воспоминания его подопечного. Фрайгейт  мог
заказать для просмотра любой  эпизод,  если  только  знал  день,  в  который
произошло это событие. Иногда он называл лишь приблизительную дату, а  затем
сканировал ближайшие участки до тех пор,  пока  не  находил  того,  что  ему
хотелось увидеть.
     Позже Питер начал замечать, пробелы в своем "фильме". Однажды он выбрал
для просмотра 27  октября  1923  года.  Ему  захотелось  сделать  выборочную
проверку, но этот день оказался пустым. В его памяти не  сохранилось  о  нем
никаких воспоминаний.
     Компьютер объяснил ему причину подобного явления.
     В клетках памяти не хватало места для записи всех восприятий.  Механизм
мнемонического комплекса стирал все, что считал несущественным для выживания
человека, и оставлял резервные места  для  более  ценных  событий.  Хотя,  с
другой стороны,  часто  бывало  так,  что  память  сохраняла,  казалось  бы,
совершенно незначительные события.
     В свою очередь, ватан  мог  записывать  все  человеческие  переживания.
Этики полагали, что он вообще  ничего  не  упускал.  Однако  их  слова  пока
оставались только теорией, поскольку ни один ватан не поддавался  какой-либо
проверке. Эта  яркая  многоцветная  сущность  своей  красотой  и  безмолвием
напоминала Сфинкса.
     Компьютер  подсчитал,  что  Питер  прожил  55188000  минут.  Из  них  в
настоящий момент имелся  доступ  к  22075200  минутам.  Однако  это  еще  не
означало, что запись каждой минуты проводилась в полном  объеме.  В  клетках
памяти находилось множество фрагментов. И если бы Фрайгейт захотел узнать их
число и общую продолжительность, компьютер мог бы дать ему такую информацию.
     -Почти две трети  фильма  о  моей  жизни  осталось  на  полу  монтажной
комнаты,- прошептал он.- О Боже! Если бы я  начал  смотреть  этот  фильм  от
начала до конца, мне потребовалось бы 15330 дней! По двадцать четыре часа  в
сутки целых сорок два года!
     Но как могла небольшая кучка серого вещества хранить в себе  так  много
информации? Каким образом в человеческий череп вмещалось так много миллионов
и даже миллиардов миль видеопленки?
     Фрайгейт  попросил  показать  ему  "контейнер",  в  котором  содержался
"фильм" его жизни. Компьютер выполнил  приказ,  и  Питер  увидел  на  экране
желтую сферу размером с клюкву. Она была заполнена лишь наполовину.
     Больше всего Фрайгейта интересовал самый ранний период  детства.  Когда
ему исполнился год и три  месяца,  к  ним  в  Терре-Хоту  приехала  в  гости
бабушка, которая жила в Канзас-Сити. Она около  месяца  помогала  матери  по
хозяйству и присматривала  за  маленьким  Питом.  По  какой-то  необъяснимой
причине Фрайгейт полагал, что бабушка, исполняя роль няни, относилась к нему
очень плохо. Не то чтобы он считал ее  садисткой  или  грубой  женщиной,  но
слишком уж легко  она  выходила  из  себя.  Основой  этих  подозрений  стали
видения, которые Питер переживал во время визитов к  психоаналитику.  Слегка
соприкоснувшись со  своими  детскими  воспоминаниями,  Фрайгейт  решил,  что
подавленным и покорным  ребенком  он  стал  из-за  нечутких  и  неосторожных
действий бабушки. Ему казалось, что именно она  посеяла  в  нем  семена  тех
отрицательных качеств, которые так буйно расцвели в его юношескую пору.
     Психоаналитик из Беверли-Хиллз придерживался иного  мнения.  Однако  он
согласился провести с ним несколько сеансов на эту  тему.  Скорее  всего  он
подметил у клиента неосознанное желание свалить всю вину за свои  недостатки
на нормальную и добрую бабушку.
     Слегка смущаясь, Фрайгейт прокрутил тот период на  большой  скорости  и
нашел эпизод, когда бабушка приехала к ним в гости.
     Его подозрения оказались  необоснованными.  Но  Фрайгейту  понадобилась
неделя, чтобы убедиться в этом. Поведение бабушки ни в  чем  не  подтвердило
его фантазии. Она не трясла и не шлепала малыша и уж тем более не  пугала  и
не бранила маленького Пита. Иногда бабушка что-то бурчала себе под  нос,  но
она говорила по-немецки, и Фрайгейт не понимал ее даже сейчас. Компьютер мог
перевести эти слова на английский, но Питер не посчитал  их  столь  важными.
Что бы она там ни говорила, ее бормотание не могло оказать на него какого-то
негативного воздействия. Она ни разу не сердилась на малыша за  его  плач  и
мокрые пеленки. Успокаивая Пита, бабушка пела  ему  немецкие  колыбельные  и
мягко покачивала на руках или коленях.
     -Ладно, черт с ним! - сказал себе Фрайгейт.- Перейдем к другой  теории.
Скорее   всего    мой    слабый    характер    зависел    от    генетической
предрасположенности, а не от воздействия окружения.
     Он рассказал Нуру о  своих  исследованиях.  Маленький  мавр  со  смехом
произнес:
     -Имеет значение не прошлое, а настоящее. Нельзя винить  вчерашний  день
за промахи, совершенные сегодня. Мы живем  в  настоящем  времени,  и  только
сейчас ты можешь менять себя и свое отношение к прошлому.
     -И  все  же  "фильм  воспоминаний"  -  это  уникальный  инструмент  для
психоанализа,- не унимался Фрайгейт.- Жаль, что мы не имели таких  вещей  на
Земле. Пациенты и доктора могли бы просматривать сомнительные периоды  жизни
и очищать их от  вздорных  фантазий  и  отрицательных  эмоций.  Увидев,  что
происходило на самом деле, пациент понимал бы суть событий и  основывался  в
своих действиях на верных предпосылках.
     -Может быть, но вряд ли. Ты знаешь теперь о себе все. По  крайней  мере
будем считать, что это вполне возможно.  "Фильм"  разрушил  твой  надуманный
образ, который ты создал,  чтобы  считать  себя  всегда  и  везде  абсолютно
правым. Он убедил тебя, что остальные люди обращались с тобой  нормально,  а
не походили на монстров и вампиров. Или, наоборот, "фильм" показал  эпизоды,
когда с тобой действительно обходились ужасно.
     Мы можем сказать, что ты теперь удовлетворил свое любопытство, отследив
все эти болезненные и унизительные  моменты.  Ты  исполнил  свое  желание  и
увидел мир таким, каким он был на самом  деле.  Сейчас  ты  стоишь  на  краю
обрыва, собираясь прыгнуть в бездну будущего. Но после такого прыжка ты  уже
не будешь Питом из прошлого, и поэтому тебе не хочется  делать  шаг  вперед.
Вместо этого ты играешь с прошлым, хотя оно может  служить  лишь  трамплином
для предстоящего прыжка или просто мерилом твоего прогресса. Вот такие  твои
дела!
     -А ты разве не смотришь свой "фильм"? - спросил Фрайгейт.
     -Нет. Он меня не интересует.
     -Неужели  тебе  не  интересно  увидеть  своих  молодых  родителей   или
товарищей по играм?
     Нур похлопал себя по голове.
     -Они все там. Я могу собрать их вместе, когда захочу.
     -Значит, ты считаешь наши "фильмы"  пустой  тратой  времени?  Но  зачем
тогда Снарк устроила этот кинофестиваль? Зачем она  дала  нам  шанс  увидеть
каждую секунду наших жизней?
     -Однако она не лишила нас при этом инициативы. Мы  можем  смотреть  эти
"фильмы", а можем и  не  смотреть.  Я  думаю,  Снарк  учитывала  возможность
покраски стен. И мы просто провалили экзамен, когда начали малярные работы.
     -А какое наказание нас ждет за этот провал?
     Нур пожал плечами.
     -Скорее всего, наказанием будет самоистязание. Я расцениваю это как еще
одну неудачу на пути прогресса.
     -Но ты сказал, что тебе не нужен просмотр воспоминаний.
     -Да, я в нем не нуждаюсь. Но ты и остальные не похожи на  меня.  Каждый
из нас уникален по-своему.
     -Может, это просто самоуверенность?
     -Все зависит от точки зрения. То,  что  ты  считаешь  самоуверенностью,
другой человек может воспринимать как вполне обычную вещь.
     -Вам, суфиям, нравится играть в  афоризмы,-  сказал  Фрайгейт.-  Но  вы
редко следуете советам, которые даете.
     Нур засмеялся.  У  американца  появилось  чувство,  что  он  не  прошел
какую-то проверку. Питера по-прежнему  мучила  мысль,  что  он  не  оправдал
надежд Нура, которые тот  возлагал  на  него,  как  на  своего  ученика.  Он
понимал, что никогда не станет таким же совершенным мастером,  свободным  от
неврозов и слабостей, всегда исполненным логики и  сострадания.  Однако  его
раздражало превосходство Нура, и он чувствовал себя  униженным,  когда  мавр
поправлял его или указывал на недостатки. Суфий желал ему только  добра,  но
гордость шептала Фрайгейту, что  его  вновь  отвергают,  считая  недостойным
возвышенных истин.
     -Суфии не пугаются неудач,- сказал Нур.
     -А что ты скажешь, если я попрошу тебя взять меня в ученики?
     -Поживем - увидим.
     -Я от многого  отказался,  но  тогда  мне  придется  забыть  почти  обо
всем,прошептал  Фрайгейт.-  Хотя,  если  мне  это  надоест,  я  всегда  могу
вернуться к прежней жизни.
     -Прежде всего тебе следует избавиться от привычки начинать дела  и  тут
же их бросать. Настоящее намерение не должно истощаться так быстро.
     -Тогда и цель должна быть действительно великой.
     -Что ты этим хочешь сказать?
     Не найдя достойного ответа, Фрайгейт рассердился.
     -Ты прожил сто тридцать  два  года,  но  не  научился  объединять  свои
противоположности в единое целое,- сказал Нур.- Ты разделен внутри  себя  на
сравнительно неплохого консерватора и не всегда хорошего либерала. Ты - трус
и храбрец.  Тебе  ненавистно  принуждение,  но  в  твоем  подсознании  живет
насильник, которого ты пытаешься подавить. Тем не менее  эту  часть  психики
можно взять под контроль и  превратить  ее  в  силу,  которая  ускорит  твой
прогресс на истинном пути. Ты...
     -Лучше скажи мне что-нибудь такое, чего бы я не знал,сердито  проворчал
Фрайгейт и торопливо ушел от маленького мавра.
     Иногда такую же  барабанно-философскую  дробь  выдавал  и  Ли  По.  Ему
нравилось говорить с Фрайгейтом о процессе становления "округлым", то есть о
превращении человека в "целостную личность". По его мнению, это  достигалось
уравновешиванием инь и ян - своих  отрицательных  и  положительных  качеств.
Однако сам Ли По был абсолютно  неуравновешенным.  Фрайгейт  восхищался  его
энергичностью,  поэтической  одаренностью  и   состраданием,   изумительными
лингвистическими способностями и отвагой, незапятнанной страхом. Но с другой
стороны - а натуры, как известно, многогранны,-  китаец  обладал  чрезмерной
склонностью к деспотизму и абсолютно не желал видеть  в  себе  те  качества,
которые делали его навязчивым и агрессивным. Кроме того, он