овании, охватившем его,
семнадцатилетнего юнца, впервые допущенного к штурвалу шхуны. Капитан ушел
вниз, в каюту, и Фарингтон остался один-одинешенек на палубе. Ему доверили
жизнь людей и безопасность  судна!  Никогда  в  жизни,  полной  опаснейших
приключений, не пережил он вновь такой острой радости риска.
     Однако, как только Фригейт сменил его на вахте,  Мартин  вновь  сник,
погас, перестал улыбаться. Казалось, покончив с делом,  он  не  мог  найти
себе места.
     Солнце продолжало ползти вверх по  небосводу,  его  прямые  лучи  все
больше нагревали шар. В отличие от стандартных  конструкций,  его  входная
горловина была  плотно  закупорена,  и  при  нагреве  возникала  опасность
чрезмерного  давления  и  разрыва  оболочки.  Последствия  были  очевидны:
стремительный спуск с  последующим  анатомическим  вскрытием.  Но  главный
проектировщик предусмотрел необходимые меры.
     Он проверил по альтиметру  высоту  и  потянул  канат,  соединенный  с
деревянной задвижкой горловины. Клапан открылся,  выпустив  излишки  газа;
аэростат стал снижаться. Вскоре шар опять поднимется, и придется выпускать
газ снова. Эта операция требовала большой точности, чтобы избежать слишком
резкого спуска.
     На верхушке шара был установлен еще  один  предохранительный  клапан,
открывавшийся  автоматически  в  аварийных  ситуациях  -   например,   при
возгорании водорода,  -  но  на  больших  высотах  он  мог  примерзнуть  к
оболочке.
     Пилоту приходилось непрерывно наблюдать за сменой слоев воздуха.  Шар
мог внезапно попасть в теплую или холодную струю; теплый поток подбрасывал
аэростат вверх, в холодном слое начинался неожиданный спуск.  В  последнем
случае следовало немедленно выбросить за борт балласт,  но  при  этом  шар
могло сильно закрутить. Кроме того, балласт надо было беречь до  последней
крайности.
     Однако день прошел без больших  треволнений.  Солнце  село,  и  "Жюль
Верн" медленно охлаждался. Фригейт включил горелку, чтобы поднять аэростат
в область  над  тропопаузой.  Остальные,  свободные  от  дежурства,  уютно
свернулись под тяжелыми покрывалами и погрузились в сон.
     Одинокое ночное бодрствование изменило настроение Фригейта, вселив  в
его сердце какой-то суеверный страх. Гондола едва освещалась светом звезд,
проникавшим  в  иллюминаторы,  да  маленькими  лампочками  над   запорными
вентилями. В металлическом корпусе гулко резонировал каждый шорох,  каждый
звук. Любое прикосновение спящих к  стенкам  отдавалась  в  ушах  Фригейта
яростным звоном. Погас что-то бормотал на свази,  Фриско  скрипел  зубами,
Райдер  сопел  и  фыркал,  как  застоявшийся  мустанг.  Непрерывно  жужжал
вентилятор.
     Фригейт зажег горелку. Внезапное гудение и вспышка разбудили  спящих,
но вскоре они успокоились и снова задремали.
     Наступил  рассвет.  Четверо  мужчин  поднялись,  посетили  снабженный
химическими поглотителями туалет, выпили кофе,  позавтракали.  Испражнения
за борт не выбрасывались - давлением воздуха их могло  занести  обратно  в
открытые дверцы гондолы. Кроме того, любое уменьшение веса грозило  резким
рывком вверх.
     Фарингтон, обладавший редким чувством скорости, определил  ее  равной
пятидесяти узлам.
     Перед полуднем ветер переменил  направление,  и  несколько  часов  их
несло к югу. Затем они вновь повернули на северо-восток. Три  часа  спустя
южный дрейф повторился.
     - Если так будет продолжаться, то мы обречены на вечную  болтанку,  -
мрачно заявил Фригейт. - Ничего не могу понять!
     Вечером они  опять  летели  в  нужном  направлении.  Опасаясь  нового
разворота к югу, Фригейт предложил опуститься и попытать удачи при низовом
северо-восточном ветре  полярных  широт,  к  которым  они  уже  достаточно
приблизились. Привернули пламя, газ  стал  медленно  охлаждаться.  Сначала
плавно, потом все быстрей и быстрей  аэростат  шел  на  снижение.  Нур  на
несколько минут включил горелку, замедляя спуск.
     Наконец, шар оказался примерно в полутора милях  над  вершинами  гор.
Они двигались, пересекая под углом долину, что тянулась в  этих  местах  с
севера на юг.
     - Теперь мы идем точно на северо-восток! - довольно сообщил Фригейт.
     На третий день они дрейфовали к северу со скоростью пятнадцати узлов.
Ни у кого уже не оставалось сомнений, что воздушный шар такой конструкции,
как  "Жюль  Верн",  способен  подняться  в  стратосферу  и  спуститься  до
поверхностных слоев с самой незначительной потерей газа.
     Открыли дверцы, впустив свежий, прохладный  воздух.  Все  ежились  от
сквозняка, но особенно сильно их мучил перепад давления  -  уши  заложило,
они начали зевать и сглатывать слюну.
     В середине  следующего  дня  разразилась  гроза.  Стоявший  на  вахте
Фарингтон увидел вдалеке черные облака, из которых потоком  хлынул  дождь.
Вначале казалось, что гроза не затронет их, пройдя ниже, но внезапно вверх
от облаков потянулись тонкие нити, похожие на щупальца  осьминога,  и  вся
темная  масса  послушно  двинулась   следом.   Аэростат   окутало   мглой,
рассекаемой вспышками молний, закрутило, словно блесну на спиннинге.
     - Сейчас мы рухнем вниз, как кирпич, - спокойно произнес  Мартин.  Он
приказал выбросить часть балласта, но шар продолжал падать.  Совсем  рядом
непрерывно сверкали молнии, освещая лица  людей  зеленоватыми  отблесками;
раскаты грома ревели в гондоле с утроенной силой, дождь хлестал в открытые
дверцы, заливая пол.
     - Задраить люки! Том, Нур! Бросайте мешок с балластом!
     Райдер и мавр бросились выполнять приказ. Они ощущали  необыкновенную
легкость движений. Аэростат стремительно падал, и  им  казалось,  что  они
парят в воздухе. Новая вспышка молнии и удар грома. При ярком свете люди с
ужасом увидели под собой черный пик горы.
     - Еще мешок!
     Выглянув в иллюминатор, Нур крикнул, перекрывая грохот:
     - Мешки падают не быстрей, чем мы!
     - Два мешка за борт!
     Еще одна огненная змея сверкнула рядом в темном небе.
     - Поворачивайтесь! - орал  Фарингтон.  -  Быстро  -  еще  два  мешка!
Остальное - придержать!
     Край оболочки аэростата чиркнул по выступу на вершине  горы.  Гондола
содрогнулась, люди повалились на пол. К счастью, канаты, крепившие гондолу
к оболочке,  были  невредимы;  они  ослабли  лишь  на  мгновение  и  вновь
натянулись. Аэронавты вскочили на ноги. Никто не представлял себе размеров
повреждений, но каждый думал о худшем. Они  находились  рядом  со  склоном
горы, и падение продолжалось. Остроконечная вершина гигантского  железного
дерева набегала со скоростью выпущенного копья.
     Использовать горелку было бесполезно; она  уже  не  успеет  разогреть
газ. Только бы избежать столкновения с горой - от удара  лопнут  трубы,  и
тогда достаточно одной искры, чтобы шар охватило пламя!
     - Весь балласт за борт! - загремел голос Фарингтона.
     Неожиданно их вынесло,  вырвало  из  густых  черных  облаков,  и  они
оказались в серой дымке легкого тумана.  Теперь  им  были  видны  верхушки
деревьев, несущиеся  навстречу.  Мартин  подскочил  к  остальным,  помогая
выбрасывать мешки с балластом и контейнеры с водой. Однако они  не  успели
подтащить к дверям и половины  груза,  как  гондола  обрушилась  на  крону
железного дерева. Аэронавты покатились на пол. Но  ветви  лишь  прогнулись
под тяжестью, затем, распрямившись, подняли гондолу к оболочке шара. Через
мгновение она снова  осела,  раскачиваясь  на  несокрушимых  ветвях;  люди
перекатывались внутри от стены к стене, словно игральные кости в  стакане,
зажатом в кулаке великана.
     Фригейт был оглушен, его тело покрывали ссадины и синяки, но в голове
крутилось лишь одно: что с трубами, насколько сильно их сдавило при ударе?
     - О, Господи, помоги нам! Не допусти... не  допусти,  чтобы  треснули
трубы... чтобы ветви порвали оболочку... Только бы задержаться на дереве!
     И вдруг гондола поплыла вверх.
     Поднимется ли аэростат прямо или его понесет над Рекой? А вдруг ветер
отбросит шар к горам, прямо на острые скалы?



66

     Ночью разразилась гроза; молнии чертили зигзаги на темном небе.  Паря
высоко над горами, дирижабль удалялся на юг, покидая полярные широты.  Его
радиолокатор был нацелен на огромное судно, но судовые радары не работали.
Скорее всего, "Рекс" стоял на якоре, и его экипаж  считал  себя  в  полной
безопасности.
     В брюхе дирижабля распахнулся огромный люк, лопасти винтов  стоявшего
на платформе вертолета начали  вращаться.  Машина  несла  тридцать  одного
десантника; ее вел Бойнтон, рядом с ним сидел де Бержерак. В центре кабины
было свалено оружие и ящики с взрывчаткой.
     Как только двигатели разогрелись, Бойнтон подал знак. Чентес,  прижав
к уху трубку, слушал по внутренней связи последние распоряжения.  Наконец,
он взмахнул флажком: "Пошел!"
     Вертолет чуть приподнялся вверх, сдвинулся с  площадки  и  повис  над
открытым люком. Зажглись бортовые  огни,  осветив  концы  лопастей,  затем
машина камнем рухнула вниз. Де Бержерак вскинул голову и  сквозь  ветровое
стекло едва успел разглядеть колоссальный дирижабль, мгновенно исчезнувший
в черных тучах. Он знал, что через минуту за  ними  последует  двухместный
планер. Его поведет Боб Уинкельмайер; пассажиром летел  Джейс  Мак-Парлан.
Уинкельмайер  окончил  Вест-Пойнт;  его  самолет  сбили  японцы  во  время
разведывательного полета над островами, лежавшими к северу  от  Австралии.
Мак-Парлан стал  знаменитостью  в  1870  году.  Ему,  детективу  агентства
Пинкертона,  удалось   проникнуть   в   ряды   "Молли   Мегайрс",   тайной
террористической  организации  ирландских  шахтеров  в   Пенсильвании.   В
результате организация была разгромлена, члены ее схвачены и  девятнадцать
из них приговорены к повешению, после чего владельцы угольных шахт  смогли
спокойно продолжать эксплуатировать своих рабочих.
     Уинкельмайер и Мак-Парлан получили задание сесть на  Реке  и  утопить
свой планер. Следующая их цель - попасть на борт "Рекса". По-видимому, там
требовались специалисты; вряд ли за столь долгий  рейс  удалось  сохранить
команду в полном составе. Сэм достаточно подробно разъяснил  задачу  своим
агентам.
     - Надо лишить этого подонка Джона монополии на шпионаж. Вам  придется
подлизаться к нему, ребята, втереться в доверие. Но действовать вы начнете
лишь в том случае, если рейд закончится неудачно.
     Вертолет летел в густых  облаках.  Молнии  раскалывали  мир,  сверкая
пылающими клинками между твердью и небом. Непрерывно  гремел  гром.  Дождь
заливал  ветровое  стекло,  ограничивая  видимость.  Но  радар  уже  засек
местонахождение судна, и через несколько минут  вдали  слабо  мигнули  его
огни.
     Накренив вертолет под углом в сорок пять градусов,  Бойнтон  направил
его к "Рексу", затем резко бросил  вниз,  к  воде.  При  свете  мелькавших
молний он мчался на полной скорости в нескольких  ярдах  над  поверхностью
Реки; палубные огни приближались  с  каждой  секундой.  Наконец,  вертолет
взмыл над палубой, пронесся вдоль борта, завис и опустился  на  посадочную
площадку. Колеса стукнулись о деревянный настил, машина слегка подпрыгнула
и замерла. Лопасти винтов еще вращались, когда в распахнутые  люки  начали
выпрыгивать десантники.
     В  одно  мгновение  Бержерак  оказался  на  палубе,  жестом  приказав
выносить ящики с взрывчаткой. Он бросил взгляд в сторону рулевой  рубки  -
кажется, она была пуста.  Неужели  на  судне  не  заметили  их  появления?
Невероятно! На палубе не было даже вахтенных! Может  быть,  они  чувствуют
себя в этих местах в полной безопасности, и большая часть команды сошла на
берег?  А  часовые  тем  временем  бездельничают  -  спят,  выпивают   или
занимаются любовью?
     Де Бержерак вынул пистолет "Марк-4" и сжал рукоять шпаги: "За  мной!"
Пять человек ринулись следом. Еще две группы направились в другую сторону.
Бойнтон остался в вертолете; он  был  готов  включить  двигатели  в  любую
минуту.
     Взлетная палуба казалась бесконечной. Француз бежал к рулевой  рубке,
за ним  по  дубовому  настилу  гремели  шаги  спутников.  У  трапа  Сирано
остановился; с мостика послышался чей-то окрик. Не  обращая  внимания,  он
открыл дверь и стал подниматься наверх. Когда  последний  из  его  пятерки
переступил через комингс, раздался выстрел. Сирано обернулся:
     - Кого-нибудь задело?
     - Похоже, целились в меня  -  но  промахнулись!  -  крикнул  в  ответ
Когсвел.
     Зазвенел сигнал тревоги, через минуту завыла сирена, за ней - другие.
     Сирано уже был  в  ярко  освещенном  коридоре,  куда  выходили  каюты
старших офицеров и их подруг. Клеменс считал,  что  король  Джон  будет  в
одной из них - слева от трапа, ведущего  на  капитанский  мостик.  В  свое
время  Сэм  выбрал  ее  для  себя  как  самую  большую;   вряд   ли   Джон
удовлетворится меньшей.
     С каждой стороны коридора  находились  по  четыре  двери.  Одна  была
открыта, и Сирано  бросился  к  ней.  Оттуда  высунулась  голова  мужчины;
француз поднял пистолет, и она мгновенно исчезла.
     Действуя по разработанному плану,  все  шестеро  достали  специальные
затворы,  изготовленные  в  мастерской  "Парсефаля".  Это   были   толстые
дюралюминиевые пластины, с двух сторон оканчивающиеся  шипами.  Заработали
молотки и запоры, прибитые к дверям и переборкам,  блокировали  выходы  из
кают. Возможно, кому-нибудь из местной команды потом удастся их  выбить  и
освободить офицеров "Рекса", но в ближайший час им придется  посидеть  под
замком.
     Из кают неслись истошные крики и  вопли.  В  одной  кто-то  попытался
открыть дверь, пока Когсвел дубасил по ней молотком; десантник, не  целясь
выстрелил в узкую щель, и створка захлопнулась.
     По-видимому, Джону уже сообщили по внутренней связи  о  нападении  на
судно, но шум в коридоре являлся знаком, что атакующие уже рядом. Все было
понятно и без предупредительных выстрелов.
     Три десантника отправились в рулевую рубку; Сирано прикинул, что  они
вот-вот будут там. Он поднял голову - на трапе появился один из вахтенных.
Белое, как мел лицо, раскрытый рот...  Увидев  Сирано,  он  стал  медленно
отступать назад, трясущимися руками поднимая револьвер.
     - Дьявол меня побери! Откуда...
     Сирано выстрелил. Ему не нравилось убивать людей, которых он до  того
в глаза не видел, но в данном случае выбирать не приходилось.
     - Мерд! Дерьмо!
     К счастью, он промахнулся. Пластиковая  пуля  вонзилась  в  переборку
рядом с вахтенным, в лицо ему  посыпались  осколки.  Человек  вскрикнул  и
бросился назад, прижав ладонь  к  глазам.  Сирано  был  не  очень  хорошим
стрелком, но сейчас не испытывал сожалений. Он не прикончил этого парня  и
даже не нанес ему серьезного увечья... Хвала Создателю!
     Из рулевой рубки донеслись выстрелы и неистовые крики.  Так,  значит,
троица десантников уже там и всерьез занялась вахтенными!
     Сирано шагнул к двери, что находилась слева от  трапа.  Должно  быть,
его величество уже почуял неладное и трясется от страха...  Нет,  пожалуй,
нет. Этот  человек,  владевший  некогда  Англией  и  половиной  Франции  в
придачу, несомненно, последний мерзавец, но не трус.  Впрочем,  его  каюта
может оказаться пустой - на берегу много соблазнов. Вино  и  девки  всегда
были слабым местом Джона...
     Сирано улыбнулся и тронул ручку двери - заперто. Так, хозяин в  своих
королевских апартаментах, но прием на сегодня закончен.
     Мужской голос выкрикнул на эсперанто:
     - Эй! Что там случилось?
     Знакомый баритон Джона! Сирано довольно потер нос и крикнул в ответ:
     - Капитан, откройте! Скорей! На нас напали!
     Он ждал, прижавшись плечом к переборке. Попадется ли Джон на  крючок?
Вспомнит ли его голос?
     Раздался резкий хлопок выстрела; если бы Сирано стоял  перед  дверью,
пуля уложила бы его наповал. Что ж, предусмотрительность не  менее  важна,
чем храбрость - особенно, когда  имеешь  дело  с  Джоном.  Он  стрелял  не
пластмассовой пулей, которая застревала в дубовой доске; его  пулька  была
сделана из драгоценного свинца, и она пробила в  двери  дыру  внушительных
размеров.
     Сирано кивнул одному из своих людей, и тот  вытащил  из  сумки  пакет
пластиковой взрывчатки.  Француз  стоял  в  стороне,  ожидая,  пока  Шехан
залепит  вязкой  массой  замочную  скважину.  Парень  скорчился  у  двери,
стараясь протолкнуть взрывчатку поглубже.
     Снова раздался выстрел: пуля попала  Шехану  в  переносицу.  Он  упал
навзничь и остался лежать с  широко  раскрытыми  глазами.  Лоб  был  залит
кровью, белая полоска зубов поблескивала в электрическом свете.
     - Кель домаж!
     Шехан был отличным  малым.  Какая  обида!  Вместо  вечной  жизни  ему
досталось лишь восклицание -  "Как  жаль!"  Но  он  сам  виноват  -  много
храбрости, мало осторожности.
     Подскочил Когсвел, присоединил взрыватель  и  быстро  ринулся  прочь,
разматывая кабель. К счастью, Шехан успел  закончить  с  взрывчаткой,  это
дало  им  несколько  секунд  выигрыша.  Здесь  все  решала  внезапность  и
быстрота. Выигранные или потерянные мгновения означали успех или провал.
     Сирано  оттащил  тело  под  лестницу,  положив  вдоль  переборки,   и
осторожно прикрыл  веками  незрячие  глаза  Шехана.  Отсюда  он  не  видел
Когсвела, но знал, что тот сейчас подсоединяет  конец  кабеля  к  батарее.
Стоит повернуть рубильник, и...
     Грохнул взрыв, клубы едкого дыма заполнили  коридор.  Полуоглушенный,
почти  ослепший  Сирано  скользнул  вдоль  стены,   нашарил   выщербленную
притолоку и метнулся в каюту. Мгновенно упав на пол, француз  откатился  в
сторону, оказавшись у ножек  высокой  кровати.  Она  не  пустовала;  вопли
лежавшей в ней женщины могли, казалось, просверлить в черепе дыру. Но  где
же Джон Ланкастер?
     Раздался выстрел. В дыму  перед  глазами  Сирано  мелькнула  короткая
яркая вспышка. Он вскочил на ноги и  прыгнул  вперед,  вцепившись,  словно
клещами, в толстые обнаженные плечи. Яростно  засопев,  человек  попытался
вывернуться, его кулаки замолотили по голове Сирано - впрочем, без особого
успеха. Француз прижал к его горлу острие кинжала:
     - Только шевельнись - перережу глотку!
     Никакого ответа. Что с этим  типом?  Оцепенел  от  ужаса  или  просто
дурачит ему голову? Свободной рукой Сирано провел  по  шее,  подбородку  и
губам мужчины - дыхание было едва заметным. А-а! Он в обмороке!  Вероятно,
ударился головой о спинку кровати и потерял сознание.
     Сирано  выпрямился,  провел  рукой  по  стене,  нащупал  выключатель.
Вспыхнувшие под потолком лампы осветили просторную, роскошно  обставленную
комнату. Дым развеялся, и он  увидел  хорошенькую  обнаженную  женщину,  в
ужасе замершую посреди постели. Она уже не кричала,  но,  прижав  к  губам
ладонь, со страхом уставилась на него огромными голубыми глазами.
     - Прикройтесь покрывалом, сударыня, и не шевелитесь.  Вам  ничего  не
грозит - Бержерак не воюет с женщинами.
     Лежавший на полу рыжеватый человек был небольшого роста, но  плотного
и мускулистого сложения. Неподвижно  устремив  в  одну  точку  взгляд,  он
что-то  невнятно  пробормотал.  Похоже,  сейчас  придет  в  себя.   Сирано
обернулся и только теперь понял,  в  кого  Джон  разрядил  свой  пистолет.
Хойджес лежал на спине с развороченной пулей грудью.
     - Черт побери!
     По-видимому, парень проскользнул  в  дверь  сразу  за  ним,  и  Джон,
разглядев в дыму лишь один силуэт, выпалил с трех ярдов.
     Итак, Шехан и Хойджес мертвы.  Где  же  трое  остальных?  Почему  они
медлят?
     А, наконец-то - Когсвел и Пропп появились на пороге.
     Вдруг  его  словно  что-то  ударило,  швырнуло  на  пол,  придавив  к
лакированным дубовым доскам. Он лежал лицом вниз, в ушах звенело, огромные
невидимые ладони то сжимали, то растягивали череп словно меха  аккордеона.
Тяжелые клубы дыма заполнили каюту, и Сирано зашелся в тяжелом кашле.
     Спустя некоторое время он нашел в себе силы встать на  колени,  потом
поднялся на