за дуло и шарахнул мужчину по  затылку.  Тот
беззвучно свалился обратно.
     -Что стряслось?- спросил Бертон.
     Она не могла вымолвить ни слова. Бертон  подвел  ее  к  столу  и  налил
стакан вина. Она выпила, расплескав половину жидкости на подбородок  и  шею.
Не переставая  плакать,  китаянка  полузадушенным  голосом  рассказала,  что
случилось, хотя Бертон уже почти все угадал. Она шла  к  лестничной  клетке,
как вдруг из комнаты вышел мужчина  и  загородил  ей  дорогу.  Улыбаясь,  он
спросил, как ее зовут. Она ответила и попыталась пройти мимо, но он  схватил
ее за руку и заявил, что хочет поразвлечься. У  него  никогда  еще  не  было
китайской женщины, и он уверен, что она просто душка, и так далее.
     Несмотря на ее сопротивление, мужчина затащил Звездную Ложку в комнату.
От его  поцелуя,  разящего  виски,  ее  чуть  не  стошнило.  Она  попыталась
закричать, и тут он зажал ей ладонью рот, пихнул ее так резко, что она упала
на пол, потом запер дверь на замок и сорвал со своей жертвы одежду.
     К  тому  времени  когда  Бертон  услышал  ее   крик,   Звездную   Ложку
изнасиловали уже три раза.
     Бертон связал насильника, взял из конвертера успокойтельное и  протянул
несчастной женщине стакан воды. Потом завел ее в ванную комнату  и  принялся
поливать водой из душа, пока она отмывалась, все еще дрожа и плача.
     Вытерев Звездную Ложку, Бертон заказал, в конвертере одежду,  помог  ей
одеться и уложил на диван. После чего  сел  за  пульт  компьютера  и  вызвал
Терпина.
     -Вот сукин сын!  Ну  я  ему  покажу!-  хмуро  заявил  Терпин,  выслушав
рассказ. Он посмотрел на человека, распростертого на полу, и  добавил:  -Это
Крокет Данауэй. Вечно от него одни неприятности. Я давно  наблюдаю  за  ним.
Подождите, я сейчас приду.
     Вскоре Том Терпин в сопровождении нескольких гостей  вошел  в  комнату.
Алиса, Софи и Афра сразу же взяли шефство над Звездной Ложкой и увели  ее  в
соседнюю комнату. Терпин вытащил шприц, полный адреналина, и вколол  Данауэю
в задницу. Через минуту тот застонал и встал на четвереньки. Увидав незваных
гостей, он вытаращил глаза и прохрипел:
     -Что вы тут делаете?
     Терпин не ответил. Данауэй встал, доплелся до кресла, плюхнулся в него,
нагнулся и уронил голову в ладони:
     -Башка раскалывается - ну просто подохну сейчас!
     -Подохнешь, только не от головной боли,- резко заявил Терпин.
     Данауэй  поднял  голову.  Налитые  кровью,  чуть  раскосые  глаза   его
вперились в Терпина.
     -О чем ты говоришь? Эта сучка повесилась мне  на  шею,  а  когда  я  ее
ублажил, разоралась и начала звать на помощь. Я тут вообще ни при  чем,  это
все она, косоглазая шлюха. Видно, заслышала, что ее  мужик  приближается,  и
решила устроить спектакль.
     -Она не  могла  меня  услышать,-  отозвался  Бертон.-  Я  шел  себе  по
коридору, и, если бы не услышал ее крик, так и прошел бы  мимо.  Это  ты  во
всем виноват, приятель.
     -Господом Богом клянусь, ничего я не делал! Она  сама  попросила  меня,
чтобы я ее развлек.
     -Что толку спорить?- сказал Терпин.- Сейчас мы проглядим твою память  и
узнаем правду.
     Данауэй зарычал и спрыгнул с кресла. Но до двери не добежал - ноги  под
ним подкосились, и он рухнул на пол.
     -Ага!- воскликнул  Терпин.-  Так  я  и  думал.  Данауэй,  здесь  у  нас
насильникам не место. Ты, голубчик, здорово влип!
     Данауэй поднял голову, пуская слюни изо рта:
     -Нет! Господом Богом клянусь...
     Терпин велел двоим своим телохранителям усадить его в кресло за пультом
компьютера.
     -Через пару минут нам все станет ясно!
     Данауэй  попытался  было  воспротивиться,  но,   получив   две   плюхи,
обессиленно сник. Его усадили в кресло,  и  телохранитель  велел  компьютеру
показать  на  экране   воспоминания   Данауэя   за   последний   час.   Пока
демонстрировалось неопровержимое доказательство его вины, насильник трясся и
мычал что-то нечленораздельное.
     -Я не просто убью тебя,- сказал Терпин.- Я сотру твою телесную матрицу.
Ты никогда больше не сделаешь  такого  ни  с  одной  женщиной.  Тебе  конец,
Данауэй!
     Луч, выпущенный из лучемета Терпина, оборвал истошные вопли насильника.
Данауэй упал на пульт головой, на которой виднелись две аккуратные дырочки.
     -Киньте  его  в   конвертер   и   кремируйте,-   велел   Терпин   своим
телохранителям.
     -Ты действительно собираешься стереть его матрицу?спросил Hyp.
     -Почему бы и нет? Он никогда не изменится.
     -Ты не Бог.
     Терпин нахмурился было, но тут же рассмеялся:
     -Ну и хитрый же ты, Hyp! Ты  совершенно  заморочил  мне  голову  своими
религиозно-философскими рассуждениями. 0'кей.  Значит,  не  стирать?  А  он,
вернувшись в долину, начнет насиловать и избивать других женщин. Ты согласен
взять это на свою совесть?
     -Этики в мудрости своей устроили так,  чтобы  все  злодеи,  даже  самые
отъявленные, жили до конца проекта.  Без  исключений.  Я  верю  этикам.  Они
наверняка знали, что делают.
     -Да?- откликнулся Терпин.- Если они такие умные, то почему не раскусили
Логу? Почему не приняли мер предосторожности против него и ему подобных?  Он
порушил все их расписание и программу.
     -Я, например, не уверен, что они не приняли мер предосторожности против
подобных Логе, личностей, - спокойно сказал Hyp.
     -Может, объяснишь?- не понял Терпин.
     -Пока что у меня нет объяснений.
     Том Терпин задумчиво закурил громадную сигару.
     -0'кей,- сказал он наконец.- Будь по-твоему. Поскольку сейчас  людей  в
долину не отправляют, Данауэй  никому  не  причинит  там  зла.  Но  когда...
если... компьютер начнет снова перемещать людей сюда, пускай даже не  думает
трогать Данауэя с места без моего согласия. Которого я, возможно, не дам.  Я
просто не знаю, какое у меня в то время будет настроение.
     -Да таких данауэев, которые, словно гиены, только и жаждут вырваться на
свободу, миллионы!- сказал Бертон.- Какой смысл судить и казнить одного?
     -Потому что он изнасиловал твою женщину!- ответил Терпин.
     -Но она не моя собственность, я и не хочу говорить за  нее,  -  заметил
Бертон.-  Почему  бы...  Поскольку  она  пострадавшая,  почему  бы  нам   не
предоставить решение ей самой?
     Алиса, выйдя из спальни, услышала его слова.
     -Ну Дик!- воскликнула она.- Так, значит, она не  твоя  собственность  и
может сама говорить за себя? Подумать  только,  от  кого  я  это  слышу!  Ты
здорово изменился.
     -Надеюсь.
     -Жаль, что ты не сделал этого раньше, до того как мы расстались,сказала
Алиса.- Знаешь, мне даже как-то обидно. Ты живешь с этой китаянкой без  году
неделю, и она уже вызвала в тебе такие перемены.
     -Она тут ни при чем.
     -А кто при чем? Господь Бог? Дик, ты просто невозможен.
     -Как она?- спросил Hyp.
     -Неплохо  -  насколько  можно  после...  такого.  Мы  с  Афрой  и  Софи
присмотрим за ней несколько дней. Если, конечно, Дик не против.
     -Конечно,  я   не   против,-   сказал   Бертон   не   без   внутреннего
сопротивления.- Это очень благородно... самоотверженно... с вашей стороны.
     После снотворного, рекомендованного компьютером, Звездная Ложка уснула.
Бертон с Фрайгейтом вынесли ее на носилках через боковую дверь и положили на
заднее сиденье огромного "доблера" с паровым двигателем. Терпин повел машину
по серпантину вниз, к выходу. Там Бертон перенес китаянку в кресло,  положил
к себе наколени, быстро проделал короткий путь до входа в  свой  мир,  потом
более длинный - до замка Арабских Ночей, возвышавшегося в центре.  Остальные
следовали за ним. Алиса и Софи, раздев спящую и уложив в кровать,  вышли  из
ее комнаты.
     -Когда проснется, она будет вполне здорова,- сказала Софи. - Физически,
я имею в виду. Но умственно и эмоционально...
     Женщины договорились,  что  будут  по  очереди  ухаживать  за  Звездной
Ложкой. А Бертона позовут, как только она проснется. Он протестовал, уверяя,
что  в  этом  нет  необходимости.  Он  будет  сидеть  возле  ее  кровати  до
пробуждения, а потом сам за ней присмотрит.
     -Позвольте нам тоже принять в ней участие,- сказала Софи.
     Бертон сдался и сказал, что они будут заботиться о  несчастной  вместе;
он понимал причину их настойчивости. Женщины глубоко сочувствовали  Звездной
Ложке, потому что сами не раз подвергались  насилию.  Им  искренне  хотелось
помочь ей; это непреодолимое  влечение,  если  можно  так  выразиться,  было
свойством их натуры.
     -Прирожденные сиделки,- сказал Бертон Фрайгейту.
     -Везет же некоторым!
     Американец  вовсе  не  иронизировал.  Он  завидовал  людям,  которые  с
радостью служили своим ближним.
     Звездная Ложка встала к завтраку. Хотя она выпила только немного чаю  и
поклевала кусочек тоста, китаянка чувствовала себя достаточно хорошо,  чтобы
принять участие в застольной беседе. Она, казалось, радовалась обществу трех
женщин, которым  несколько  раз  даже  удалось  ее  рассмешить.  Но  Бертона
сторонилась  и  пресекала  его  попытки   завязать   разговор,   отделываясь
односложными фразами, кивками или покачиваниями головой.
     Через пару дней три женщины распрощались и ушли. Звездная Ложка тут  же
прекратила подолгу отрешенно глядеть в пустоту и занялась усердной работой с
компьютером.
     -Она уходит от реальности,- пожаловался Бертон Нуру и Фрайгейту.-  Хотя
нельзя сказать, что уходит в себя. Она по уши  погрузилась  в  исследования.
Когда я к ней обращаюсь, она прерывает работу - не знаю, что ее так увлекло,
меня в это не посвящают, - и слушает, что я ей говорю. Но я часами,  вернее,
днями, пытаюсь вернуть ее прежнее "я", и все впустую.
     -Хотя ее насиловали уже не раз,- заметил Фрайгейт.
     -Наверное, это потрясение оказалось последней каплей. Оно  терзает  ее,
как незаживающая рана.
     Бертон не рассказал друзьям, что  Звездная  Ложка  ненадолго  оживилась
лишь тогда, когда он спросил ее, как бы ей хотелось  покарать  Данауэя.  Она
ответила, что не хочет стирать  его  матрицу.  Он,  безусловно,  заслуживает
вечного забвения, но она  не  в  силах  принудить  себя  к  такому  решению.
Конечно, Данауэя надо наказать - возможно, наказание  послужит  ему  уроком,
хотя Звездная Ложка сильно в этом сомневалась. В конце концов  она  заявила,
что не хочет думать ни о каких карах и  приговорах.  Она  желала  бы  просто
забыть обо всем, но не могла.
     Лицо ее снова стало пустым и отрешенным, и китаянка умолкла.
     Hyp поговорил с ней, но потом признался, что не сумел  пробиться  к  ее
душе и впустить туда хоть лучик света. Душа  ее  была  омрачена.  Он  только
надеялся, что не навеки.
     -Она что, теперь всегда будет такой?- осведомился Бертон.
     Hyp пожал плечами:
     -Этого никто не знает. Кроме, возможно, самой Звездной Ложки.
     Бертон был разочарован, а потому зол. Он не мог выплеснуть свою  злость
на  китаянку,  так  что  отыгрывался  на  Фрайгейте  с  Нуром.  Понимая  его
состояние, они до поры до времени терпеливо сносили оскорбления.  Но  вскоре
Hyp сказал, что увидится с Бертоном, когда тот придет в себя. Фрайгейт вроде
как почитал своим долгом принять на себя львиную долю гнева Бертона,  то  ли
во имя старой дружбы, то ли потому, что какая-то часть его души наслаждалась
словесными баталиями. Однако через час после ухода  Нура  Фрайгейт  встал  с
кресла, швырнул недопитый стакан в стенку, заявил: "Я убираюсь отсюда"  -  и
убрался.
     Несколько минут спустя в комнату вошла  Звездная  Ложка  посмотрела  на
пролитое виски, на задумчивое лицо Бертона, а потом вдруг подошла к  нему  и
поцеловала в губы.
     -Мне гораздо лучше, - сказала она.- Я думаю, что сумею снова стать  той
веселой женщиной, какой ты хочешь меня видеть и  какой  я  сама  хочу  быть.
Отныне ты не должен тревожиться обо мне. Только вот...
     -Я счастлив,- ответил он.- Но что-то тебя все-таки беспокоит?
     -Я... Я еще не готова делить с тобой постель. Я  и  хотела  бы,  да  не
могу. Хотя я верю, Дик, что придет время, когда  я  сделаю  это  с  огромным
удовольствием. Ты просто наберись терпения. Время - лучший лекарь.
     -Повторяю - я счастлив.  Я  могу  подождать,  хотя  все  это  несколько
неожиданно. Что вызвало такую метаморфозу?
     -Не знаю. Просто так случилось.

     -Забавно,- произнес Бертон.- Возможно, когда-нибудь мы узнаем.  А  пока
что поцелуй меня покрепче, если ты не против, ладно? Я обещаю не увлекаться.
     -Ну конечно, я не против. Жизнь Бертона вернулась  в  обычную  колею  и
стала почти такой же, какой была до изнасилования Звездной  Ложки.  Китаянка
сделалась  более  разговорчивой,  даже  агрессивной,   особенно   во   время
вечеринок. То есть словесно агрессивной - она  охотно  вступала  в  споры  и
высказывала свою точку зрения. Но по-прежнему, как  и  во  время  депрессии,
проводила много времени за компьютером. Бертон не возражал. У него тоже были
свои проекты.



ГЛАВА 28

     Все люди, думал Hyp,  замечают,  что  в  детстве  время  течет  гораздо
медленнее. В подростковом возрасте оно чуть ускоряет свой ход,  в  юности  -
переходит на медленный бег, который становится все быстрее и быстрее по мере
взросления. Когда вам уже шестьдесят, время, которое  казалось  в  молодости
плавной, лениво текущей широкой  рекой,  становится  вдруг  узким  и  бурным
потоком. К семидесяти  оно  мчится  вперед  как  бешеное,  пенясь  у  крутых
порогов. К  восьмидесяти  -  падает  вниз  стремительным  горным  водопадом,
исчезая за кромкой жизни, уходящей у вас из-под ног  в  бездонную  пропасть,
куда время мчится так самозабвенно, точно хочет покончить с собой. И с  вами
тоже.
     Если в девяносто лет вы  обернетесь  на  собственное  прошлое,  детство
покажется вам нескончаемо длинной широкой дорогой, уходящей  к  невообразимо
далекому горизонту. Но последние лет сорок... какими короткими были они, как
они быстро промчались!
     А потом вы умираете и воскресаете на берегу Реки,  и  тело  ваше  снова
становится таким, каким было в двадцать пять лет, даже лучше, поскольку  все
ваши болячки благополучно исчезли. Казалось  бы,  теперь,  когда  вы  молоды
опять, время снова станет для вас медлительным потоком.  А  детство  уже  не
должно  вспоминаться  столь  далеким,   как   в   последние   годы   земного
существования.
     Ан нет. Мозг, заключенный в молодом теле, состоит из молодых тканей, но
содержит все старые воспоминания и переживания. Если на Земле  вы  умерли  в
возрасте восьмидесяти лет и прожили затем сорок лет в Мире Реки, то время  в
ваши сто двадцать  несется  стремниной.  Оно  торопит  вас,  подталкивает  и
понукает. Давай, давай вперед, говорит оно. Некогда отдыхать. Времени нет. И
мне, времени, тоже не до отдыха.
     Тело Нура прожило уже сто шестьдесят один год. Поэтому, оглядываясь  на
свое детство, он  видел  его  где-то  в  туманной  дали.  И  чем  старше  он
становился, тем длиннее казалось ему собственное детство. Если он доживет до
тысячи лет, то детские  годы  растянутся  в  памяти  лет  этак  на  семьсот;
молодость - на двести; зрелость - на пятьдесят  девять,  а  остальное  время
сожмется в один-единственный год.
     Друзья  Нура  тоже  порой  упоминали  об  этом  феномене,  хотя  и   не
задумывались о нем. Насколько он знал, никто, кроме него,  не  углублялся  в
размышления о времени.  А  Нур  был  просто  поражен,  когда  Бертон  как-то
обмолвился, что они, дескать, поселились в  башне  пару  месяцев  назад.  На
самом деле прошло уже семь месяцев. Бертон отложил возвращение в свой личный
мир на несколько недель - а задержался на два месяца.
     Не замечать стремительного бега времени им -  и  Нуру  в  том  числе  -
помогало то, что они перестали смотреть в  календари.  Они  могли,  конечно,
приказать компьютеру показывать каждое утро на стене дату и месяц, но здесь,
где время значило не больше, чем в стране гомеровских лотофагов,  друзья  не
стали отдавать такой приказ. Сообщение Терпина  о  том,  что  он  собирается
справлять Рождество, могло бы их  потрясти,  однако  у  них  не  было  точки
отсчета, чтобы заметить, как много времени уже прошло.
     Именно это пренебрежение часами и датами, наплевательское  отношение  к
бегу времени и объясняло то, что они до сих пор  откладывали  дело,  которым
собирались заняться сразу же, как только добрались  до  башни.  А  именно  -
воскрешением своих товарищей, погибших во время нелегкого  пути:  титантропа
Джо Миллера, Логу, неандертальца  Казза,  Тома  Микса,  Умслопогааса,  Джона
Джонстона и многих других. Они заслужили право жить  в  башне,  и  восьмеро,
которым удалось уцелеть, собирались восстановить  справедливость.  Время  от
времени они вспоминали об этом, правда, нечасто. Но по каким-то причинам все
тянули и откладывали.
     Нур не мог оправдать себя тем, что и его, как всех остальных,  закружил
неудержимый водоворот времени. Он просто пренебрег этим крайне важным делом.
Правда, он был более прочих занят всякими исследовательскими  проектами,  но
компьютеру потребовалось бы полчаса, чтобы найти  матрицы  погибших  -  если
таковые остались, - и еще несколько минут для подготовки к их воскрешению.
     Интересно, если прожить миллион  лет,  будет  ли  тогда  казаться,  что
детство длилось семьсот пятьдесят тысяч лет? И сожмутся ли последние  двести
пятьдесят в одно столетие? Способен ли мозг проделать такой фокус  со  своим
восприятием?
     Время, если  смотреть  объективно,  всегда  бежит  с  одной  и  той  же
скоростью. Машина, наблюдая за жизнью людей  в  долине  Реки,  считает,  что
каждый день их равен предыдущему, а стало быть, сегодня они могут сделать не
меньше, чем вчера. Но в людском сознании  не  станет  ли  время  бежать  все
быстрее? И не будут ли они успевать с каждым днем все меньше и меньше? Чисто
физические действия, как-то: вставание, завтрак, душ, зарядка и так далее  -
наверняка не претерпят  никаких  перемен.  Но  как  будет  с  умственными  и
эмоциональными процессами? Не замедлятся ли они? И не  замедлится  ли  тогда
сам процесс изменения к лучшему, то есть главная  цель,  поставленная  перед
ними этиками? Если так, то этики должны были дать  им  больше  ста  лет  для
достижения морального и духовного совершенства, дающего право "продвижения".
     Впрочем, была одна  неоспоримая  реальная  причина,  по  которой  людям
отводилось не больше столетия. Энергию, необходимую для наполнения  питающих
камней, поддержания жизни в башне и воскрешения мертвых, получали из  тепла,
излучаемого расплавленным никелево-железным ядром  планеты.  Запасы  энергии
были огромны, но и потребление тоже. Этики могли подсчитать,  что  за  сотню
лет, отведенную для группы людей, родившихся с 100  000  года  до  Рождества
Христова по 1983 год христианской эры, плюс за вторую  сотню  для  тех,  кто
родился  после  1983  года,   энергетические   ресурсы   планеты   истощатся
окончательно. Термоэлектронные конвертеры поглощают столько  тепла,  что  за
два столетия остудят планетное ядро до критического уровня.
     Этик Лога никогда не  упоминал  об  энергетических  ограничениях.  Хотя
наверняка знал о них и, возможно, именно поэтому так переживал и  чувствовал
себя виноватым. Hyp, размышляя об этом, попросил компьютер  представить  ему
расчет энергии, необходимой для двух проектов. Он догадывался,  каким  будет
ответ. Все правильно: даже ядро этой  планеты,  чуть  превышающее  размерами
земное ядро, потеряет свое ослепительно белое сияние и по прошествии двухсот
лет станет красным и тусклым.
     Родители и близкие родственники Лога по-прежнему жили  в  долине  Реки.
Каждый из них хоть раз был убит и ни один  не  стал  "продвинувшимся".  Лога
вмешался в проект и избавился от этиков с их агентами для  того,  чтобы  его
семья моглажить дольше положенного срока и, как он  надеялся,  достичь  того
уровня, откуда начинается "продвижение".
     Это, однако, не означало, что первый проект не будет закончен через сто
лет. Лога мог спасти своих близких, удостоверившис