Подобно  призраку
в волшебном каноэ, она плыла в белесой дымке, пересчитывая один за  другим
камни-граали. Ветер стих, но, преодолевая течение, каноэ и фигура  женщины
создавали слабый воздушный поток, тянувшийся следом.  Тяжелые  капли  росы
влажным покровом оседали на лице.
     Она разглядела впереди слабый отсвет пламени. Так вот  где  будет  ее
прибежище! Свет разгорался, сверкая, словно  дух  огня.  Оттуда  донеслись
звуки человеческих голосов, но людей не было видно. Только голоса.  Голоса
вне плоти.
     Сама она тоже выглядела призраком -  призраком  монахини.  Ее  фигуру
окутывали белые полотнища. Одно лежало капюшоном на голове, затеняя  лицо,
казавшееся смазанным серым пятном.
     На дне каноэ грудились ее пожитки - словно два  покоившихся  в  сырой
мгле зверька, белый  и  серый.  Сразу  у  ног  лежал  серый  металлический
цилиндр, ее "кормушка"; подальше - белый узел  с  самыми  разными  вещами:
бамбуковой флейтой,  дубовым  кольцом  с  зеленым  камнем  -  подарком  ее
исчезнувшего возлюбленного (для нее теперь - покойного), сумкой из  рыбьей
кожи, набитой всякими поделками. В привязанном к узлу чехле хранились  лук
и колчан  со  стрелами.  Под  сиденьем  были  спрятаны  бамбуковый  меч  с
наконечником из рога речного дракона, два тяжелых дубовых боевых бумеранга
и мешок с камнями.
     Огонь и голоса приближались. Кто эти люди? Стража? Пьяные весельчаки?
Охотники за рабами, готовые схватить одинокого путника? Ночные ловцы любой
добычи? Она угрюмо усмехнулась. Что ж, пусть сунутся! Старушка Джил сумеет
постоять за себя!
     Однако гомон скорее походил на звуки веселой пирушки.  Она  вспомнила
рассказы о мирных землях низовья Реки.  Ни  в  Пароландо,  ни  в  соседних
государствах рабства не было, и она открыто плыла в своем каноэ при  свете
дня. Люди на берегу встречали ее приветливо;  здесь  путник  мог  свободно
знакомиться с окрестностями и, в урочный час, наполнить свою чашу у любого
грейлстоуна.  Хорошие  места  для  жизни,   но   одна   мысль   неотступно
преследовала ее: в Пароландо построен воздушный корабль - дирижабль.
     Она слышала о нем от многих,  но  отнеслась  к  новости  недоверчиво.
Подозрительность была присуща Джил - правда, если принять во  внимание  ее
поистине чудовищный жизненный опыт, можно ли было поставить это ей в вину?
Она предпочла вначале все разузнать, затратив массу сил  и  изворотливости
на проверку слухов, и лишь потом решилась отправиться в  путь  к  желанной
цели. И, вероятно, впереди ей предстоял выбор между жизнью и свершением  -
хотя сама жизнь, собственно, и есть высшее свершение. Чего же  этот  выбор
потребует от нее?
     Смерть  уже  не  была  проходным  эпизодом  в  Мире  Реки.  Казалось,
воскрешения прекратились, и древний ужас вновь вернулся  к  людям,  вселяя
страх перед неминуемым концом.
     При свете огня она разглядела очертания  огромного  каменного  гриба,
вокруг которого двигались четыре темных силуэта. Уже  можно  было  уловить
запахи тлеющего бамбука и, как показалось ей, дымка сигар. О, небо! К чему
Таинственный Благодетель подбрасывает людям эти омерзительные сигары?
     Разговор шел на испорченном английском.  Эти  люди,  наверно,  крепко
выпили, или английский для них не был родным языком. Впрочем, нет -  самый
пронзительный голос, доносившийся из тумана, явно принадлежал американцу.
     - Ни в коем случае, - гремел он, - клянусь священным огненным кольцом
этого педераста  Сатурна!  Здесь  нет  ни  капли  эгоцентризма,  ни  крохи
отвратительной жажды стать  центром  вселенной!  Я  хочу  построить  самый
большой дирижабль из когда-либо существовавших, сказочный корабль, который
станет истинным владыкой неба. Это  будет  колосс,  Левиафан!  Грандиозней
всех, что видели или увидят Земля и Мир Реки. Этот корабль должен поразить
всех, заставить гордиться принадлежностью к роду человеческому.  Красавец!
Воздушное чудо! Уникум! Ничего  похожего  на  созданное  прежде!  Что?  Не
прерывайте меня, Дейв! Я мечтаю о нем и не остановлюсь, пока  не  достигну
желаемого. И достигну! Да!
     - Но, Милт...
     - Никаких "но"! Элементарная логика требует  создания  громаднейшего,
грандиознейшего судна. Господи, он должен летать дальше и выше, чем  любой
из существовавших дирижаблей! Бог знает, куда нас занесет - пусть даже это
будет лишь один рейс. Слышите,  вы,  Дэйв,  Зик,  Сирано?  Даже,  если  он
сделает только один рейс!
     Ее сердце бешено забилось. "Дэйв" говорил с  немецким  акцентом.  Да,
это были люди, которых она искала! Какая удача! Нет, не только удача.  Она
безошибочно отсчитывала расстояние, отмеряла по грейлстоунам, торчавшим по
берегу; она знала, куда держит путь.  Ей  совершенно  точно  указали,  где
пребывает  Милтон  Файбрас.  А  Давид  Шварц,  инженер-австриец,  был  его
помощником.
     - Но на это уйдет слишком много времени  и  материалов,  -  прозвучал
другой  мужской  голос.  Это  была  речь  уроженца  Мэйна.  Возможно,   ее
воображение слишком разыгралось, но в этом голосе ей почудился свист ветра
в снастях, скрежет  талей,  поскрипывание  качающегося  на  волнах  судна,
грохот прибоя, плеск парусов. О, конечно, это лишь воображение!
     "Не увлекайся, Джил!" - сказала она себе. Если бы Файбрас  не  назвал
его по имени - Зик, - перед ней, наверно, не появился бы образ плывущего в
открытом море корабля. По всей видимости, это был Иезекиил Харди,  капитан
китобойного судна, погибшего от нападения кашалота у берегов Японии в... в
1833 году? Вероятно,  он  смог  убедить  Файбраса,  что  после  надлежащей
подготовки сумеет стать прекрасным рулевым или  штурманом  дирижабля.  Да,
Файбрас, видимо, набирал команду с бору по сосенке, если  решился  принять
человека, в глаза не видевшего аэростата, а возможно, и парохода.
     Она уже слышала, что Файбрас мало преуспел по части  поисков  опытных
воздухоплавателей - мужчин, конечно. Как всегда  и  везде  -  мужчины!  Он
подбирал кандидатов,  казавшихся  ему  более  или  менее  подходящими  для
обучения: пилотов, аэронавтов, моряков. На тысячи миль  вверх  и  вниз  по
Реке шли слухи, что он ищет мужчин легче воздуха.
     Что он понимал в  строительстве  и  управлении  дирижаблями?  Он  мог
летать на Марс или Ганимед, достигнуть орбит Юпитера или Сатурна, но разве
он имеет хоть какое-то представление об  этих  воздушных  судах?  Их  знал
Давид Шварц, изобретатель и конструктор цельнометаллического дирижабля. Он
первым создал корпус и покрытие из алюминия. Это  было  в  1893  году,  за
шестьдесят  лет  до  ее  рождения.  Он  даже  приступил  к   строительству
воздушного корабля в Берлине, кажется, в 1895 году, но работы остановились
с его смертью. Вроде бы Шварц умер в январе 1897... Сейчас она не  помнила
точной даты. За тридцать лет жизни на Реке многое выветрилось из памяти.
     Если бы Шварц знал, что случилось  после  его  смерти!  Наверно,  ему
кое-что поведал этот пустозвон, профан, любитель дирижаблей. Вдова  Шварца
продолжила его дело. Джил не знала ее девичьей  фамилии,  ни  в  одной  из
прочитанных книг она не упоминалась, везде речь шла лишь о фрау Шварц. Она
добилась постройки второго воздушного судна, хотя и была только  ЖЕНЩИНОЙ.
На этих алюминиевых аппаратах  (больше  смахивающих  на  баллоны  термоса)
летали пижоны-мужчины;  и  в  трудные  минуты  они  теряли  самообладание,
ударялись в панику и разбивали их вдребезги.
     От замыслов Шварца и самоотверженности его жены осталась  лишь  груда
перекореженного  серебристого  металла.  Великую  идею  пустили  по  ветру
цыплячьи мозги, огромные фаллосы, да заячья храбрость. Но если теперь асом
станет женщина, ее имя не забудется.  Посмотрим,  что  случится  с  миром,
когда женщина покинет кухню. Бог предполагает, а...
     От резкой боли в груди Джил вздрогнула. "Держись! - пробормотала она.
- Ты просто замерзла".
     Она очнулась от воспоминаний о фрау Шварц, преследовавших ее во время
странствий по Реке, и заметила, что уже миновала костер. Огонь уменьшился,
и голоса были слышны не так отчетливо. Нужно сосредоточиться!  Она  всегда
должна держать ухо востро, иначе ей не добиться успеха; а для нее успех  -
стать членом экипажа воздушного судна. Или его капитаном?
     - Сейчас  или  никогда!  -  распинался  Файбрас.  -  Мы  свободны  от
правительственных   контрактов,   финансовых   сложностей,   конкурирующих
проектов. Сэм достигнет устья Реки не раньше, чем лет за тридцать, а то  и
больше. Нам же потребуется два-три года, чтобы построить это чудо.  Начнем
с тренировок, а потом махнем все выше и дальше,  над  дикими  горами,  над
синими просторами туманного моря и северного  полюса  -  туда,  где  некое
существо, почти всемогущее, пожалует  нам  такие  дары,  что  Санта  Клаус
прослывет самым большим скупердяем на свете. Мы  окажемся  у  Таинственной
Башни, у истинного Великого Грааля!
     Разговор прервался. Когда замолкали люди, в  долине  Реки  воцарялась
полная тишина. Здесь не было ни птиц, ни зверей, ни ревущих,  громыхающих,
свистящих, скрипящих механических чудовищ, ни орущего радио. Слышался лишь
шорох воды, всплеск играющей у поверхности рыбы да треск дерева в костре.
     - А-ах... - сладко протянул Файбрас, - какая выпивка! На Земле  такой
не было. И еще сколько угодно!
     Шварц тоже причмокнул. Казалось, Джил видела бутылку у его губ.
     Она пристала к берегу и, выпрыгнув наугад, попала в воду,  окунувшись
до пояса. Она даже не почувствовала холода  -  магнитные  застежки  плотно
прижимали к телу одежду. Пришлось  тащиться  к  берегу,  волоча  за  собой
длинное тяжелое каноэ. Ступив на сушу, Джил  с  трудом  сделала  несколько
шагов, вытянув лодку подальше  от  воды.  На  минуту  она  остановилась  в
задумчивости, потом решила идти безоружной.
     Снова раздался голос Файбраса:
     - Нам нужны летчики, опытные пилоты, специалисты по дирижаблям... Где
же они, где? Мы разослали гонцов на сотни миль...
     Джил подошла ближе. Густая трава заглушала звук шагов.
     - Я - одна из тех, кого вы ищете.
     Мужчины резко обернулись, один из  них,  покачнувшись,  ухватился  за
руку соседа. Они вытаращили глаза и разинули рты. Все четверо тоже были  с
головой закутаны в полотнища ткани, но ярких тонов. Будь перед ней  враги,
она успела бы выпустить дюжину стрел раньше, чем они схватились за оружие,
которое валялось наверху грейлстоуна.
     Да, там лежали пистолеты! Металлические! Значит, ее не обманули - все
было правдой!
     Джил увидела долговязого человека с длинной стальной рапирой в  руке.
Другой рукой он откинул капюшон, открыв сухощавое смуглое лицо с  огромным
носом. Несомненно, это легендарный Сирано де Бержерак.  Он  что-то  быстро
пробормотал  на  старофранцузском,  она  смогла  уловить  лишь   несколько
знакомых слов.
     Файбрас тоже откинул капюшон.
     - Совсем запутался в своих одежках... Почему же  вы  не  предупредили
нас о своем прибытии?
     Она опустила край капюшона. Файбрас подошел ближе, вглядываясь  в  ее
лицо.
     - Это женщина!
     - Считайте, что для вас я - мужчина.
     - Как вы сказали?
     - Вы что, не понимаете по-английски?
     Джил опомнилась,  сообразив,  что  от  волнения  незаметно  для  себя
перешла на диалект тувумба. Вообще-то она  изъяснялась  на  великом  языке
Шекспира и Диккенса не хуже, чем с помощью  знакомого  с  детства  наречия
маленького  австралийского  племени,  но  сейчас  обычный   среднезападный
американский сленг показался ей более уместным.
     - Считайте, что я мужчина, - повторила она. - Кстати, меня зовут Джил
Галбира.
     Файбрас, склонив голову, представился, скороговоркой перечислил имена
своих собутыльников и глубоко вздохнул.
     - Нет, после такого потрясения я должен выпить.
     - Я бы тоже не отказалась.  Мне  нужно  согреться.  Правда,  то,  что
алкоголь согревает - чистая фикция, но почему-то все в этом уверены.
     Файбрас приложился к бутылке.  Впервые  за  многие  годы  Джил  вновь
увидела стекло. Он оторвался от горлышка и с поклоном подал ей  объемистую
бутыль. Джил хлебнула, не коснувшись губами краев -  скорее  по  привычке,
чем из брезгливости. Файбрас - потомок индейцев  и  негров,  но  разве  ее
бабушка не была австралийской туземкой? Правда, аборигены Австралии  -  не
негры, они - темнокожие представители древних кавказских племен,  но  Джил
не страдала расовыми предрассудками.
     Сирано, выпрямив спину, прошелся вокруг, покачал головой и произнес:
     - Черт побери,  да  у  нее  волосы  короче  моих!  И  даже  глаза  не
подведены! Вы уверены, Милтон, что это женщина?
     Джил снова поднесла бутылку к губам и  еще  раз  хлебнула.  Это  было
замечательно, все внутри согрелось.
     - Посмотрим, - француз положил руку ей на грудь и легонько сжал.
     В тот же  миг  Джил  нанесла  удар  ему  в  живот.  Сирано  судорожно
согнулся, и она ткнула его  коленом  в  подбородок.  Француз  рухнул,  как
подкошенный.
     - Какого черта? - закричал Файбрас и уставился на нее.
     - Ну, а если я пощупаю вас промеж ног, дабы убедиться, что имею  дело
с мужчиной, как вы будете реагировать?
     - Это подействовало бы на меня крайне возбуждающе, милочка, - Файбрас
захохотал и начал пританцовывать от избытка чувств. Двое  мужчин  смотрели
на него как на сумасшедшего.
     Сирано оперся на руки, привстал на колени и медленно  поднялся.  Лицо
его побагровело, он изрыгал проклятья. Бросив взгляд на  его  шпагу,  Джил
хотела отойти в сторону, но гордо не сдвинулась с места. Чеканя слова, она
заявила французу:
     - Вы всегда позволяете  себе  подобную  фамильярность  с  незнакомыми
женщинами?
     Сирано встрепенулся. С лица спала краснота, оно осветилось улыбкой.
     - О, нет, мадам. Примите  мои  извинения  за  столь  непозволительные
манеры. У  меня  нет  привычки  пить,  и  я  не  люблю  дурманить  мозг  и
превращаться в животное. Но, понимаете, сегодня мы праздновали годовщину с
начала путешествия Сэма по Реке.
     - Не трудитесь  оправдываться,  -  прервала  его  Джил.  -  Я  готова
простить вас - при условии, что ничего подобного впредь не повторится.
     Она улыбнулась, хотя  была  недовольна  собой:  какое  отвратительное
начало знакомства с человеком, всегда  восхищавшим  ее!  Конечно,  он  сам
виноват, но можно ли теперь рассчитывать на приязнь, когда она так унизила
его перед друзьями? Мужчины подобного не забывают.



8

     Туман редел. Лица людей уже можно  было  разглядеть  без  обманчивого
света костра, однако внизу еще клубилась белесая дымка. Небо светлело,  но
солнце еще не показывалось над горами. Сияние облаков газа и мелких  звезд
погасло, крупные еще переливались всеми цветами радуги - красным, зеленым,
голубым - но мало-помалу бледнели и они.
     На  западной  стороне  сквозь  уходящий  туман  проступили  очертания
гигантских сооружений. Глаза Джил широко раскрылись,  хотя  людская  молва
подготовила ее к любым неожиданностям. Четыре или пять высоченных строений
из листового железа и  алюминия  -  заводы!  Но  окончательно  поразил  ее
воображение огромный - просто колоссальный - алюминиевый ангар.
     - В жизни не видела ничего подобного, - пробормотала она.
     - Вы вообще еще ничего не видели, - отозвался  Файбрас  и,  помолчав,
удивленно спросил: - Вы на самом деле приехали сюда работать?
     - Я уже сказала об этом.
     Он был Мужчиной. В его власти  принять  ее  или  изгнать,  но  он  не
заставит ее примириться с тупостью. Повторять - излишне, а  потому  глупо.
Перед  ней  стоял  доктор  натурфилософии,  специалист  по  астрофизике  и
электронике. Соединенные  Штаты  не  посылали  в  космос  болванов,  хотя,
возможно, гениями их астронавты тоже  не  были.  Очевидно,  он  отупел  от
спиртного - с мужчинами такое бывает. Но, как истая женщина, она не смогла
смолчать и напомнила ему: будь на высоте.
     Файбрас покачивался на носках, дыша винным перегаром ей  в  лицо.  Он
был невысок - на голову ниже ее, - но широкоплеч, с мускулистыми руками  и
длинными худыми ногами. Крупная голова с квадратным подбородком,  вьющиеся
каштановые волосы, карие глаза и красновато-бронзовая кожа...  Несомненно,
кровь индейцев и белых преобладала над  африканской.  Джил  подумала,  что
среди его предков наверняка были выходцы из Южной Европы  -  откуда-нибудь
из Прованса или Каталонии.
     Он осматривал ее с ног до головы и молчал. Не подозревает ли он ее  в
криминальных намерениях? Боится получить удар в живот, как Сирано?
     - О чем вы  задумались?  -  спросила  Джил.  -  О  моей  квалификации
аэронавта? Или о том, какое тело скрывается под этими тряпками?
     Файбрас разразился хохотом.
     - И о том, и о другом.
     Шварц смущенно кашлянул. Невысокий хрупкий  шатен  с  карими  глазами
опустил голову, поймав на себе взгляд Джил.  Четвертый  из  собутыльников,
Иезекиил Харди, не уступал ей в росте - равно, как и Сирано. Черноволосый,
с узким лицом и высокими скулами, он откровенно разглядывал ее.
     - Готова повторить еще раз, - вновь заговорила  Джил.  -  Я  не  хуже
любого мужчины и могу это доказать. У меня диплом инженера,  большой  опыт
проектных работ и восемь тысяч часов в воздухе...  -  она  остановилась  и
потом решительно добавила:
     - Я летала на всех типах  дирижаблей  и  могу  занять  любой  пост...
включая командирский.
     - У вас есть какие-нибудь доказательства? - спросил Харди. - А  вдруг
вы лжете?
     - Ну, а где ваши документы? - возразила Джил.  -  Да  если  б  они  и
были... Вы - шкипер китобойного судна. Разве  это  дает  вам  право  стать
пилотом дирижабля?
     - Ну, ну, - вмешался Файбрас, - не лезьте в бутылку. Я-то  вам  верю,
Галбира, и совсем не считаю вас  обманщицей.  Но  должен  заметить  сразу:
возможно, вы лучше всех  подходите  на  пост  капитана,  но  командую  тут
все-таки я. А значит, я - хозяин,  босс!  В  свое  время  я  отказался  от
должности главного инженера при постройке судна Клеменса;  мне  просто  не
хватало знаний для этого проекта. Но сейчас и здесь я - КАПИТАН ФАЙБРАС, и
прошу об этом не забывать! Если вам  такое  подходит,  мы  скрепим  кровью
контракт, и я даже готов запрыгать от восторга. Возможно, вы станете у нас
одним из ведущих сотрудников, - без оглядки на принадлежность  к  женскому
полу, клянусь вам, - но сейчас я ничего не  обещаю.  Делить  портфели  еще
рано.
     Он помолчал, тряхнул головой и прищурился.
     - Главное сказано. И еще. Вы должны поклясться своей честью и  именем
Бога, что полностью подчинитесь законам Пароландо.  Без  всяких  "если"  и
"но".
     Галбира колебалась. Она облизнула  запекшиеся  губы.  Ее  вожделенная
мечта - дирижабль - видением возник перед нею. Он парил под  солнцем,  как
серебряная птица, отбрасывая тень на нее и Файбраса.
     - Хорошо... Но должна предупредить вас, что не собираюсь пожертвовать
своими принципами... - она заговорила так громко, что мужчины вздрогнули.
     - Я... я...
     Файбрас усмехнулся.
     - Принципы! О, эти принципы, которыми никто не хочет поступиться!  Вы
не одиноки, Галбира, в таком положении многие. Но я хотел бы видеть вас  в
своей команде. Давайте договоримся так: я остаюсь верен  своим  принципам,
вы - своим, и мы оба уважаем конституцию этой страны.
     Он ткнул пальцем в сторону Шварца и Харди.
     - Взгляните на них. Они оба из девятнадцатого века, один -  австриец,
другой - американец. Но они признают меня капитаном и командиром;  к  тому
же они - мои друзья. Может быть, в глубине души они и считают меня  наглым
негром, но проткнут каждого, кто осмелится это сказать. Правда, парни?
     Мужчины согласно кивнули.
     - Тридцать один год жизни в Мире Реки изменяет  человека  -  если  он
вообще способен меняться. Итак, ваше слово?  Хотите  услышать  конституцию
Пароландо?
     - Конечно! Не могу же я принять решения, не узнав, на что иду.
     - Она составлена великим Сэмом Клеменсом. Год назад он уплыл  от  нас
на судне "Марк Твен".
     - "Марк Твен"? Ка