создавалась осветительной аппаратурой.
     -Напоминает римский стиль,- произнес Бертон, рассматривая здание.- Но я
готов  держать  пари,  что,  подлетев  поближе,  мы  увидели  бы   множество
структурных различий.
     Их летающие кресла без труда прошли бы через дверь, однако Бертон решил
не рисковать. Они вернулись в  центральный  зал  и  запросили  у  компьютера
пароль на доступ в следующее  помещение,  которое  принадлежало  жене  Логи.
Передняя комната ничем не отличалась от первой.  Но  внутренний  вид  смутил
обоих людей. Ландшафт  этого  маленького  мира  представлял  собой  огромный
лабиринт - непонятную и запутанную композицию из  больших  и  малых  зеркал.
Фигуры Бертона и де Марбо отражались в них на всем  обозримом  пространстве.
Свет, не имевший определенного источника, изливался отовсюду и фокусировался
на далеком круге колонн, которые едва просматривались среди зеркал.  Колонны
тоже отражались, и оптическая систем помещала крошечные фигуры людей  внутри
странного и загадочного круга.
     -И зачем все это нужно?- спросил де Марбо.
     -Не знаю,-  пожимая  плечами,  ответил  Бертон.-  Когда-нибудь  мы  это
выясним, но только не теперь.
     Следующий маленький мир воспроизводил ландшафт  арабской  пустыни.  Под
жарким солнцем тянулась огромная песчаная  равнина  с  вереницей  каменистых
прогалин и барханов. Сухой воздух  обжигал  легкие  и  не  шел  ни  в  какое
сравнение с приятной атмосферой двух первых помещений. Вдали, на  расстоянии
трех миль, виднелся большой  оазис.  Из  густой  травы  поднимались  высокие
пальмы, посреди которых в лучах  утреннего  солнца  сияли  ручьи  и  голубое
озеро. Неподалеку от двери на песке белели скелеты  трех  животных.  Подойдя
поближе, Бертон определил, что  один  из  черепов  принадлежал  африканскому
льву.
     -C`est remarquable!(*)- прошептал де Марбо, переходя  от  удивления  на
родной язык.- Три разных мира -  лиллипутских,  но  вполне  достаточных  для
каких-то особых целей. И все же у меня нет ни малейшего представления об  их
предназначении.

(*) Потрясающе! (фр.)

     -Мне кажется,  они  задуманы  для  того...  чтобы  члены  Совета  могли
проводить здесь время в уединении,- сказал Бертон.В некотором роде это места
для отпусков и отдыха. Каждый  из  них  оформил  свой  мир  по  собственному
желанию, исходя из склонностей характера и  навеянных  грез.  Они  удалялись
сюда для духовных и, конечно же, физических наслаждений.
     Де Марбо захотел осмотреть остальные помещения, но Бертон  сказал,  что
им следовало бы продолжить  свой  рейд.  Достопримечательности  башни  могли
подождать, а вот с незнакомцем шутить не стоило.  Барон  открыл  рот,  чтобы
что-то сказать, но Бертон оборвал его на полуслове:
     -Да, я понимаю твои чувства. Но мне хочется как можно быстрее разведать
обстановку. В принципе, мы могли бы осмотреть всю башню, не выходя из  своих
комнат. Компьютер показал бы нам на экране любое помещение. Но я не  уверен,
что  он  давал  бы  полную  информацию,  и  мы  все  время  подозревали   бы
вмешательство и противодействие Снарка. Именно поэтому я и задумал наш рейд.
Мы немного полетаем по этажам, составим  общее  представлении  о  планировке
башни, а позже перейдем  к  осмотру  тех  мест,  которые  заслуживают  более
пристального внимания.
     -Ты меня не так понял,- ответил де Марбо.- Я просто хотел  пожаловаться
на свой желудок. Он, как мать-природа, не терпит пустоты  и  уже  ворчит  на
меня от голода.
     Они вернулись  в  центральную  шахту,  спустились  на  следующий  этаж,
пролетели по коридору до ближайшей двери  и,  открыв  ее,  вошли  внутрь.  В
комнате у стены располагался небольшой конвертер. Де Марбо  потребовал  себе
на ленч escargots bourguignonne(*), французский хлеб и  бокал  белого  вина.
Через тридцать  секунд  перед  ним  появился  поднос,  на  котором  рядом  с
заказанным   блюдом   находились   серебряные    столовые    принадлежности,
накрахмаленная салфетка и бокал.  Когда  аппетитный  аромат  достиг  ноздрей
барона, его голубые глаза расширились от восхищения.

(*) Улитки по-бургундски (фр.)

     -Sacree merde!(*) Я никогда еще не пробовал такой прекрасной  пищи.  От
нее можно прийти в экстаз! Очевидно, этики использовали для  своего  эталона
самое лучшее творение какого-то парижского повара.  Ах,  почему  история  не
сохранила имени этого гения? Я воскресил  бы  его,  чтобы  поблагодарить  за
доставленное удовольствие!

(*) Вот же дерьмо! (фр.)

     -Да, еда у  них  отменная,-  согласился  Бертон.-  Вершина  кулинарного
искусства! Однажды для разнообразия я даже заказал себе плохо приготовленное
блюдо. А ты не находишь всю эту изысканность немного утомительной?
     -Я? О, нет!- ответил де Марбо.
     Взглянув на поднос Бертона, он  трагически  закатил  глаза.  Выбор  был
действительно незатейливым - пахта с печеньем, пирог с бараниной в сметане и
высокий бокал холодного пива.
     -Варвар! Мне казалось, что тебе не нравится пиво.
     -Я пью его лишь под ветчину и мясные пироги.
     -De gustibus non disputandum.(*) Хотя такое мог сказать только идиот.

(*) О вкусах не спорят (лат.)

     Бертон произнес  условную  фразу;  из  стены  выдвинулся  стол,  и  они
приступили к еде.
     -Delicieux!(*) - вскричал де Марбо и громко почмокал губами.

(*) Восхитительно! (фр.)

     Еще три недели назад он выглядел как скелет, обтянутый кожей. Теперь же
его лицо округлилось, как полная луна. На пояс  нависали  небольшие  жировые
складки.
     -Надо будет попробовать glace de viande,- произнес он с набитым ртом.
     -Прямо сейчас?
     -Нет. Я не свинья. Немного позже. Вечером.
     На десерт француз заказал суфле из инжира и стакан красного вина.
     -Чудесно! Просто чудесно!
     Они освежились под душем и вернулись в свои кресла.
     -После такого ленча нам следовало бы пройтись,- сказал Бертон.
     -Ничего страшного. Перед ужином поработаем с саблями, и все обойдется.



                           Глава 7

     Они пролетали коридоры, свет в которых включался за несколько секунд до
их появления. Инфракрасные датчики, установленные в стенах,  реагировали  на
тепло человеческих тел и запускали в действие особые реле, которые  включали
свет перед ними и отключали  его  при  пролете  кресел.  Между  прочим,  эта
система могла выдать незнакомцу их маршрут. Ему оставалось лишь  вывести  на
экран структурную схему башни, а затем отобразить на ней освещенные  участки
коридоров. Но Снарк не мог наблюдать за экранами все двадцать четыре часа  в
сутки. Ему требовалось время на сон, еду и удовлетворение естественных нужд.
Хотя все тот же компьютер мог бы разбудить незнакомца  в  случае  опасности,
когда люди стали бы приближаться к его потаенной обители.
     Спустившись по вертикальной шахте на один из нижних этажей, Бертон и де
Марбо остановились посреди коридора. Они  вылезли  из  кресел  и  подошли  к
прозрачной выгнутой стене, которая окружала огромный  колодец.  Его  верхняя
часть оставалась пустой, но в паре сотен футов под ними сияла и переливалась
красками феерическая иллюминация, в центре которой находилась текучая масса,
состоящая из крохотных светил. Де Марбо достал из ящика на  стене  две  пары
темных  очков  и  протянул  одни  своему  спутнику.  Бертон  надел  их  и  в
двенадцатый раз взглянул на самое великолепное зрелище,  которое  когда-либо
видел. Под ним искрилось  и  блистало  более  восемнадцати  миллиардов  душ,
собранных в одном месте.
     Этики называли их ватанами -  термином  более  точным,  чем  английское
слово "душа". Каждый ватан являлся сущностью  искусственного  происхождения,
которая притягивалась к своему физическому двойнику в момент зачатия,  когда
сперма и яйцеклетка объединялись и формировали зиготу  человека.  В  течение
всей жизни бессмертный ватан сохранял свою связь с гомо  сапиенс  и  наделял
того способностью самосознания.
     Любой ватан оставался невидимым, пока не попадал в зону действия особой
аппаратуры, которая в данном случае размещалась в поляризационном  материале
на стенках колодца. "Души" выглядели как  разноцветные  сияющие  сферы,  чьи
протуберанцы вытягивались и сокращались, раскручивая внутренние  ядра  то  в
одну, то в другую сторону. Все это напоминало вихрь  света,  хотя  на  самом
деле зрители видели не реальную картину, а лишь то, что мог охватить разум -
подобие истины, воспринятой их нервными системами.
     Ватаны парили, кружились, изменяли цвета, просачивались друг в друга  и
срастались, образуя "сверхдушу", которая через несколько секунд  рассыпалась
на отдельные сферы.
     Сохраняли ли они сознание, когда обретали свободу  от  физических  тел?
Могли ли они думать, паря и вращаясь в огненном вихре? Этого никто не  знал.
А воскрешенные люди ничего  не  помнили  о  том  времени,  когда  их  ватаны
отсоединялись от макушек голов.
     Де Марбо и Бертон восхищенно смотрели на самое чудесное и  неповторимое
зрелище во всей вселенной.
     -Мне даже трудно  представить,  что  я  сотни  раз  участвовал  в  этом
спектакле,- прошептал англичанин.
     -Хорошо,  что  этики  догадались  их  сделать,-  добавил  француз.-   В
противном случае наши тела стали бы прахом тысячелетий, а после гибели Земли
превратились бы в космическую пыль.
     Далеко внизу виднелась огромная темная масса, едва заметная  в  сияющем
зареве ватанов. Она казалась бесформенной, но Лога уверял  их,  что  это  не
так.
     -Вы видите вершину гигантской массы  организованного  протеина,объяснял
он им суть вещей.-  Это  центральная  часть  нашего  компьютера  или,  иными
словами, живой, но неосознающий себя мозг, телом которого являются  питающие
камни, башня и камеры воскрешения.
     Форма "мозга" не имела ничего общего с серым веществом, извлеченным  из
черепа человека.
     -В какой-то мере он напоминает один  из  ваших  готических  соборов,  с
контрфорсами и шпилями, дверями и окнами,  резьбой  и  декорациями  внешнего
оформления. Красивая вещь, на которую стоит взглянуть,  поэтому  обязательно
полюбуйтесь им, если вам представится  такой  случай.  Протеин  находится  в
водном растворе с большим содержанием сахара.  Если  удалить  этот  раствор,
мозг разрушится и превратится в серую вязкую жидкость.
     Несмотря на сияние ватанов, огромные размеры мозга впечатляли  даже  на
таком расстоянии.  Его  вершина  располагалась  тремя  милями  ниже,  и  два
человека видели лишь маленький кусочек купола. По словам Логи, мозг  занимал
широкую часть "колбы", а ее "горлышком" являлся колодец.
     Ни французу, ни англичанину пока не доводилось спускаться  на  уровень,
откуда они могли бы рассмотреть весь мозг. Но это не входило в планы Бертона
и теперь. Развернув кресло, он помчался на другую сторону башни и, влетев  в
шахту, на всей скорости понесся вниз. Де Марбо едва поспевал за ним.
     Во время своего первого подъема по  шахте  Бертон  догадался  посчитать
этажи, которые они пролетали.  Поэтому  он  знал,  где  находилась  потайная
комната Логи. Влетев в  коридор,  англичанин  остановил  кресло  и  подождал
отставшего  спутника.  Француз,   возбужденный   быстрым   полетом,   весело
прокричал:
     -Что случилось, приятель? Потерял шпоры?
     Бертон покачал головой и приложил палец  к  губам.  Он  не  видел  линз
видеокамер, но незнакомец мог предусмотреть  особые  способы  наблюдения.  И
даже если он не следил за ними  сейчас,  компьютер  наверняка  записывал  их
действия для дальнейшего просмотра.
     Они вошли в большую лабораторию, оборудованную странными и  непонятными
приборами.  Среди  консолей  и  пультов  Бертон   увидел   четыре   огромных
конвертера, чьи толстые стенки содержали все необходимые электрические цепи.
Фактически, нутро этих шкафов из них и состояло. Питание к  преобразователям
материи подавалось по оранжевым кабелям, которые стыковались со штеккерами в
нижней части шкафов. Два конвертера намертво крепились к полу,  в  то  время
как другая пара имела небольшие колеса и могла перемещаться по  лаборатории.
Бертон и де Марбо попытались сдвинуть один из шкафов с места, но  у  них  не
хватило сил.
     Англичанин поманил за собой  француза  и,  сев  в  кресло,  полетел  по
коридору к шахте. Когда они  промчались  мимо  того  места,  где  скрывалась
потайная комната Логи, де Марбо удивленно взглянул на  своего  спутника,  но
воздержался от вопросов. Значительно позже, после того как  они  дюжину  раз
поднимались и опускались по шахтам, носились по коридорам, выбранным наугад,
и заглядывали в пустые залы и комнаты, барон уже не казался  удивленным.  Он
выглядел усталым.
     Тем не менее, при возвращении на их этаж, де Марбо вытащил  из  кармана
кресла небольшой блокнот и что-то написал на листке. Бертон взял записку  и,
почти  прижимая  ее  к  груди,  прочитал  следующую  фразу:  "Когда  ты  мне
расскажешь о своем плане?"
     Вытащив из встроенного пенала карандаш,  Бертон  написал  ответ:  "Этим
вечером".
     Барон прочитал записку и с улыбкой прошептал:
     -Значит, можно ожидать какого-то стоящего дела!
     Он разорвал листок на мелкие клочки, положил их на  пол  и  сжег  огнем
лучемета. После этого француз растер пепел ногой и, набрав в легкие побольше
воздуха, сдул его остатки.
     В тот же миг в стене открылся проем, и оттуда выкатилась цилиндрическая
машина на колесах. Она без колебаний направилась к пятну золы,  выдвигая  из
передней части суставчатую конечность, которая  походила  на  совок.  Машина
обрызгала испачканное место особой жидкостью, и та,  высохнув  за  несколько
секунд, превратилась в множество крохотных шариков, которые "совок" втянул в
себя, как пылесос. Через минуту машина вернулась в нишу, проем  закрылся,  а
пятно на полу исчезло.
     Решив еще раз посмотреть на работу автоматического уборщика,  де  Марбо
плюнул на пол. Агрегат вновь  выполз  в  коридор  и,  очистив  ковер,  начал
возвращаться в свое логово. Француз пнул машину ногой.  Та  ускорила  ход  и
невозмутимо исчезла в нише.
     -По правде говоря, я предпочитаю роботов из протеина и костей,-  сказал
барон.- Эти механические штуки вызывают у меня дрожь и отвращение.
     -А меня, наоборот, тревожат андроиды,- ответил Бертон.
     -А-а, понимаю! Чтобы сорвать гнев или выразить эмоции,  иногда  полезно
пнуть кого-нибудь под зад. Если это обычный робот, ты считаешь, что тут  нет
ничего плохого, но когда перед тобой андроид, тебе становится стыдно за свое
желание. Несмотря на плоть и  кровь,  он  всего  лишь  безмозглое  существо,
которое не имеет понятия об оскорблении и несправедливости. Ты  знаешь,  что
он не ответит ударом на удар и даже не подумает о возмездии.
     -Мне не нравятся их глаза,- сказал Бертон.
     Де Марбо засмеялся.
     -Они выглядят такими же мертвыми, как глаза моих гусар в  конце  долгой
компании. Ты чувствуешь в них отсутствие жизни, которого на  самом  деле  не
существует.  Андроиды  абсолютно  бестолковы,  и,  чтобы  действовать,   они
используют лишь крохотную часть своих мозгов. Тем не менее, можно говорить о
том, что мы видим перед собой людей, а не машины.
     -Ты прав,- ответил Бертон.- Можно  говорить  о  чем  угодно  и  сколько
угодно. Не хочешь присоединиться к остальным?
     Француз посмотрел на часы.
     -До ужина еще час. Возможно, я успею помириться с Афрой. Ты же  знаешь,
что мрачный сосед за столом портит не только настроение, но и аппетит. А для
меня это самое страшное на свете.
     -Скажи ей, что она тоже может поучаствовать  в  следующей  фазе  нашего
плана. Я думаю, такое предложение улучшит настроение Афры. Только не  говори
ей о том, что мы делали, и постарайся обойтись без этого.- Бертон указал  на
блокнот.
     Де Марбо поморщился и кивнул.
     -Наш надзиратель пойдет на все, чтобы узнать о  твоем  замысле,произнес
барон.- Но разве мы можем что-то от него скрыть? Едва ты бзднешь, как он уже
об этом знает.
     -Тогда мы заставим его наложить  в  свои  штаны,-  с  усмешкой  ответил
Бертон,- образно выражаясь.
     По общему согласию, каждый из восьми землян поочередно устраивал у себя
прием гостей. Этим вечером ужин проходил у  Алисы,  и  она  встречала  их  в
зеленом вечернем платье с глубоким декольте  по  моде  1890  года.  Впрочем,
Бертон сомневался, что она надела и те  бесчисленные  нижние  юбки,  которые
дамы носили во времена ее земной молодости. Алиса  уже  привыкла  к  удобным
одеждам речной долины -  к  широкому  полотенцу,  которое  служило  короткой
юбкой, и легкому  тонкому  покрывалу,  заменявшему  бюстгальтер.  Ее  платье
украшали драгоценности, воспроизведенные конвертером.  В  ушах  поблескивали
золотые серьги с жемчужными подвесками, а на руке виднелось золотое кольцо с
большим изумрудом. Наряд завершали шелковые чулки, доходившие, вероятно,  до
колен, и элегантные зеленые туфли на высоких каблуках.
     -Ты  прекрасно  выглядишь,-  сказал  он,  склоняя  голову  и  целуя  ее
руку.Конец девятнадцатого века, верно? Год моей смерти. Может быть,  ты  так
тактично пытаешься намекнуть, что решила отметить это событие?
     -Поверь, я не имела в виду ничего подобного,- ответила  она.-  И  давай
обойдемся сегодня без колкостей?
     -Колкостей? - вклинился в разговор Фрайгейт.- Это слово вошло в  обиход
в 1934 году. Год твоей смерти, не так ли, Алиса?
     -Слава Богу,  первой  и  последней,-  ответила  она.-  Но  неужели  нам
обязательно говорить о таких вещах?
     Фрайгейт склонился и поцеловал ее вытянутую руку.
     -Мне ли спорить с тобой, Алиса? Скажи слово, и я отдам за  тебя  жизнь.
Нет, лучше ничего не говори. Я и так весь в твоей власти.
     -Ты сегодня очень галантен,- сказала она.- И очень настойчив.
     -Вот настойчивости ему как раз и не хватает,- фыркнув, ответил Бертон.-
Кроме тех случаев, когда он пьян. Голландская отвага.
     -In bourbono veritas(*),- ответил американец.- Но ты ошибаешься, Дик. Я
робок даже во хмелю. Не так ли, Алиса?

(*) Истина в бурбоне (пародия на латынь).

     -Наша милая хозяйка - это замок на высоком холме,пошутил Бертон.Вернее,
мощная крепость, окруженная широким рвом. Поэтому не пытайся ее  минировать.
Бери штурмом!
     Американец покраснел. Алиса, все еще улыбаясь, сказала:
     -Прошу тебя, Дик. Не будь таким гадким.
     -Хорошо, обещаю вести себя прилично,-ответил Бертон.
     Холодно кивнув, он направился к столу.
     -О Боже! Кто это?..
     Стол накрывали два человека в ливреях слуг - хотя нет, два андроида.  У
одного из них было лицо Гладстона, у другого - Дизраэли.
     -Дорогие гости! - сказала Алиса.- Сегодня  вас  будут  обслуживать  два
премьер-министра Великобритании!
     Бертон резко развернулся на каблуках. Его лицо  пылало  от  возмущения;
брови сердито нахмурились.
     -Алиса! Мы ведь говорили об этой опасности! Снарк мог запрограммировать
их на нападение!
     Она спокойно встретила его вспышку гнева.
     -Да, мы говорили об этом. Но ты сам сказал, что Снарк  может  добраться
до нас тысячью и одним способом. Если бы незнакомец хотел нашей  смерти,  мы
бы давно уже были мертвы. Однако он не сделал  нам  еще  ничего  плохого.  Я
считаю, что в такой ситуации два андроида не изменят положения.
     -Совершенно верно!- громко прокричал китаец.- Браво, Алиса!  Прими  мои
поздравления! Это воистину решительный шаг! Я и  сам  имел  кое-какие  планы
насчет андроидов. И осуществлю их сегодня вечером! О, что это будет за ночь!
Ты больше не будешь мучиться, Ли По!
     В глубине души Бертон признавал правоту  Алисы.  Однако  она  не  имела
права поступать так без предварительного и общего одобрения всей  восьмерки.
По крайней мере, она могла бы посоветоваться с ним.
     Возможно, если бы лидером группы был не он, а кто-то другой, Алиса  так
бы и поступила. Бертону казалось, что она использовала  каждую  возможность,
чтобы навредить ему и бросить вызов. За тихими и мягкими манерами скрывалась
сильная и упрямая натура.
     В комнату вошли де Марб