Короля Иоанна так поразила рыжеволосая красавица  с  большими  голубыми
глазами, увиденная им на берегу, что он решил продлить стоянку. Пароход стал
на якорь у большого причала, построенного местными жителями. Через два  дня,
убедившись в непритворной дружественности населения, Иоанн разрешил  команде
сойти на берег. О приступе внезапной страсти он умалчивал, но все и так было
ясно из его поведения.
     Логу не особенно опечалил вынужденный уход из капитанских  апартаментов
после того, как Иоанн уговорил ту женщину переспать с ним  -  ведь  Логу  не
была влюблена в короля. Кроме  того,  она  прониклась  большим  интересом  к
одному из местных, большому смуглому тохару. Он происходил из другого  века,
но все-таки был ее соплеменником, и им было о чем поговорить между любовными
играми.  Однако  Логу  считала  унизительным  для  себя,  что  так   недолго
продержалась при монархе, и грозила во всеуслышание как-нибудь темной  ночью
спихнуть его за борт. Было, есть и будет немало людей, желающих  разделаться
с Иоанном. В первую ночь Бертон стоял на карауле. В следующую он  ночевал  с
Алисой в хижине около причала. Здешние жители, в большинстве  своем  критяне
минойской эпохи, были гостеприимны и любили повеселиться. Ночью они  пели  и
плясали у костров, пока выпивали весь запас лишайникового самогона,  и  лишь
тогда валились  в  постель  поодиночке,  попарно  или  "плюралистично",  как
выражался Бертон. Он  радовался  случаю  пожить  здесь  несколько  недель  и
добавить новый язык к длинному  списку  тех,  которые  уже  знал.  Основными
правилами  грамматики  и  начальным  запасом  слов  Бертон  овладел   быстро
благодаря близкому родству языка с  финикийским  и  древнееврейским.  Однако
этимология многих слов не была семитской - они остались от аборигенов Крита,
растворившихся  среди  завоевателей  с  Ближнего   Востока.   Все   местные,
разумеется, говорили на эсперанто, хотя и отличающемся  несколько  от  того,
что изобрел доктор Заменгоф.
     Для Иоанна не составило труда уговорить свою  новую  пассию  стать  его
любовницей. Трудность заключалась в другом: Логу негде стало жить, а списать
ее на берег Иоанн без веской причины не мог. Каким бы он ни был самодержцем,
права человека ему не позволили бы нарушать.
     Памятуя о Великой хартии вольностей, Иоанн  не  хотел  раздражать  свою
команду, что не мешало ему обдумывать, как бы избавиться от Логу на законном
основании.
     На четвертую ночь стоянки, когда Иоанн пребывал с Голубоглазой в  своей
роскошной каюте, а Бертон с Алисой - в своей небольшой, но удобной,  с  неба
спустился вертолет и сел на летную палубу "Рекса".
     Немного позже Бертон выяснил, что этот десант был  послан  с  дирижабля
"Парсеваль" с приказом взять короля Иоанна в плен или убить его, если  такой
возможности не представится. Тогда Бертон понял одно: на "Рексе" стреляют  -
стало быть, дело неладно. Он  обмотал  вокруг  пояса  повязку,  закрепив  ее
магнитными застежками, схватил  со  стола  шпагу  и  заряженный  пистолет  и
выскочил наружу, не обращая внимания на недоуменные крики Алисы.
     На борту слышались вопли вперемежку  со  стрельбой,  а  потом  раздался
сильный взрыв - по всей видимости, в машинном отделении. Бертон во всю прыть
бросился к пароходу. В рубке горел свет -  там  кто-то  был.  Колеса  начали
вращаться. "Рекс" дал задний ход, но Бертон перескочил на променад котельной
палубы еще до того,  как  чалочные  канаты  натянулись,  вывернув  тумбы,  и
обрушился причал.
     Миг спустя к Бертону с мостика сошел незнакомец. Бертон разрядил в него
пистолет, но промахнулся. Выругавшись, он отшвырнул оружие  и  устремился  к
противнику. Тот встретил его со шпагой в руке.
     Никогда еще Бертон  не  сходился  в  поединке  с  подобным  демоном!  И
неудивительно. Этот длинный тощий демон  был  Сирано  Бержерак.  Он  шутливо
представился Бертону во время краткой передышки, англичанин же предпочел  не
тратить дыхания. Оба уже получили легкие раны - верное  свидетельство  того,
что их силы были равны. Тут поблизости кто-то закричал, Бертон  отвлекся,  и
этого оказалось достаточно. Шпага француза пронзила ему бедро.
     Бертон кулем свалился  на палубу. Боль пришла несколько  секунд спустя,
и ему пришлось стиснуть  зубы,  чтобы  не  закричать.  Де  Бержерак  проявил
благородство. Он не стал убивать Бертона и запретил своему человеку, который
как раз появился, стрелять в поверженного врага.
     Вертолет вскоре поднялся в воздух, поливаемый огнем с палубы.
     Но не успел он набрать и  ста  футов,  как  чье-то  нагое  белое  тело,
мелькнув в луче прожектора, упало с него во мрак. Кто-то не то спрыгнул,  не
то был сброшен. Король Иоанн, догадался Бертон.
     Англичанин со стонами туго обвязал  обильно  кровоточащую  рану  куском
материи и заставил себя доползти до  лестницы,  ведущей  на  мостик.  "Рекс"
дрейфовал вниз по течению, и с этим  ничего  нельзя  было  поделать.  Иоанна
подняли на борт несколько секунд спустя, без сознания, со сломанной рукой  и
ногой.
     Через пять миль  "Рекса"  прибило  к  берегу,  и  десять  минут  спустя
подоспели первые люди короля, все это время  бежавшие  по  берегу  вслед  за
пароходом.
     Доктор  Дойл  сложил  вместе  сломанные  кости  Иоанна  и  напоил   его
"ирландским кофе", виски, против шока.
     Когда Иоанн оправился достаточно, чтобы ругаться и бушевать,  он  сразу
занялся этим. Однако он был рад, что остался в живых,  а  мотор  можно  было
починить, благо на складе имелся запас  драгоценного  алюминиевого  провода.
Правда, на ремонт уйдет не меньше  месяца,  а  пароход  Клеменса  между  тем
медленно, но верно приближается.
     Поскольку двенадцать человек из охраны было убито,  освободилась  каюта
для Логу. Погибших нужно было заменить, но король с этим не спешил. Потратив
несколько  дней  на  беседы   с   кандидатами   и   проведя   с   некоторыми
психофизические испытания, он отобрал только двоих.
     - Спешить некуда, - говорил он. - Я не стану брать кого  попало.  Здесь
такой народ, что и выбирать-то не из кого.
     Худа без добра не бывает: после десанта Иоанн полюбил Бертона,  считая,
что  обязан  жизнью  главным  образом  ему.  Назначить  Бертона   командиром
десантников король не мог, зато назначил его своим личным телохранителем.  И
обещал повысить Бертона в чине, как только станет возможно. Бертон с  Алисой
перебрались в соседнюю с Иоанном каюту.
     Бертон, с одной стороны, не слишком  обрадовался  этому,  поскольку  не
любил угождать никому. Зато теперь он много времени проводил со  Струбвеллом
и мог присмотреться к нему. Бертон внимательно вслушивался  в  речь  первого
помощника, стараясь уловить в ней посторонний акцент. Но  если  Струбвелл  и
был агентом, он вполне овладел американским среднезападным выговором.
     Алиса за бриджем и при иных светских  оказиях  следила  за  Подебрадом,
навострив глаза и уши.  Логу  положила  глаз  на  одного  из  предполагаемых
агентов, здоровенного Артура Пала, венгерского  инженера-электромеханика,  и
перебралась к нему, когда от него ушла подруга. Подозрения Бертона еще более
возросли, когда Логу заметила, что Пал часто общается с Подебрадом.  Попытки
Логу уличить Пала во лжи не принесли  успеха,  но  Бертон  заверил,  что  со
временем ей это непременно удастся. Пусть агенты затвердили  свои  биографии
наизусть, они все же (надо полагать) люди и могут ошибаться  Довольно  будет
одного противоречия.
     Алиса так и не смогла  заставить  себя  порвать  с  Бертоном.  Она  все
надеялась, что он изменит свое отношение к ней и  это  как-то  оправдает  их
совместную жизнь. То, что  их  обязанности  почти  не  давали  им  видеться,
облегчало дело. В конце дня Бертон так радовался встрече с Алисой,  что  она
смягчилась и убедила себя в ом, что былая страсть снова вернулась к ним.  Во
многих отношениях они походили на старую  супружескую  пару,  у  них  бывали
мимолетные  порывы  нежности,  но  их  пересиливало  взаимное   раздражение,
вызванное теми чертами характера, которые они когда-то охотно  прощали  друг
другу.
     Да они и были стариками, хотя им вернули их молодые тела. Она дожила на
Земле до восьмидесяти двух лет, он - до шестидесяти девяти.  "Знаменательный
возраст, если учесть мои сексуальные предпочтения", - заметил как-то Бертон.
От долгой жизни костенеют не только  артерии,  но  и  привычки,  и  взгляды.
Старикам  гораздо  труднее  приспособиться,   изменить   себя   к   лучшему.
Воскрешение из мертвых и Мир Реки поколебали веру многих  и  многим  помогли
измениться. Окостенение прошло у кого полстью, у  кого  частично,  но  много
было и таких, которые совершенно не сумели приспособиться.
     Алиса подверглась метаморфозам во многих  отношениях,  хотя  основа  ее
характера осталась прежней. Все осталось по-прежнему в глубинах души, в  тех
безднах, по сравнению с которыми  межзвездные  пространства  -  лишь  прыжок
через лужу. Так же обстояло дело и с Бертоном.
     И Алиса осталась с ним, продолжая надеяться, хотя и знала, что  надежды
нет.
     Временами она мечтала о встрече с Реджинальдом, сознавая,  однако,  что
это было бы еще более безнадежно. Она ни за что не дулась бы к  нему,  ни  к
прежнему, ни к изменившемуся. Вряд ли он, впрочем, изменился. Он был хорошим
человеком, но, как все хорошие люди, имел недостатки, в том числе и крупные,
и был чересчур упрям, чтобы исправлять их.
     Беда в том, что ни одна гусеница не в силах помочь  другой  измениться.
Если гусенице нужно превратиться в бабочку, она должна сделать это сама. Вся
разница между  человеком  и  гусеницей  заключается  в  том,  что  насекомое
запрограммировано заранее, а человек должен сам себя программировать.
     В таких раздумьях проходили дни  Алисы,  хотя  у  нее  было  достаточно
занятий и кроме раздумий.
     И вот однажды, когда "Рекс" вознамерился подзарядить свой  батацитор  и
граали на правом берегу, камень не сработал.

        "ГЛАВА 10"

     Шок и паника.
     Пятнадцать лет назад  правобережные  камни  уже  отказывали,  но  сутки
спустя возобновили работу. Клеменс говорил королю Иоанну, что подачу энергии
прервал крупный метеорит, но линию восстановили и весь ущерб ликвидировали в
вышеназванный краткий срок. Должно быть, это сделали  этики,  хотя  очевидцы
отсутствовали: все, кто жил в том районе, были усыплены - вероятно, газом  -
и все сутки проспали.
     Теперь вопрос стоял так: будет ли линия восстановлена, как в тот раз? И
еще: что вызвало аварию? Снова метеорит? Или это очередной  этап  разрушения
Мира Реки?
     Король Иоанн, хотя и был ошарашен поначалу, оправился быстро. Он послал
офицеров успокоить команду и распорядился раздать всем смесь из самодельного
спирта, воды и сушеных цветов  "железного"  дерева,  называемую  на  "Рексе"
грогом.
     Когда все как следует накачались напитком, придающим бодрость и отвагу,
король приказал принять кабель с медным  питающим  наконечником  обратно  на
борт, и "Рекс" двинулся к отмелям у левого  берега.  В  батациторе  осталось
достаточно энергии, чтобы пароход мог идти вперед до часа следующей трапезы.
За два часа до сумерек Иоанн велел остановиться и вновь протянуть  кабель  к
камню на берегу.
     Как и Следовало ожидать,  местные  жители  отказались  "одолжить"  свой
камень "Рексу". Один из паровых пулеметов начал  поливать  толпу  на  берегу
градом пластиковых пуль, и местные в панике отступили подальше  на  равнину.
Два катера-амфибии, прежде именовавшиеся "Дракон-1"  и  "Дракон-2",  а  ныне
"Элеонора" и "Генрих", с ревом подошли к берегу и  стали  там,  пока  кабель
подсоединялся к камню. Через час, однако, к местным подошло подкрепление  от
камней, отстоящих на милю от здешнего -  включая  и  те,  что  находились  в
предгорьях. Тысячи мужчин и женщин с  громкими  боевыми  кликами  напали  на
катера и на пароход. Одновременно  пятьсот  человек  на  лодках  предприняли
атаку с Реки.
     Сотни людей полегли под разрывными снарядами и ракетами "Рекса",  сотни
- под огнем пулеметов. - Десантники и вся остальная команда, выстроившись  у
бортов, палили из винтовок, пистолетов, базук и пускали стрелы.
     Берег и Река вокруг "Рекса" скоро стали красными  от  крови,  покрылись
трупами и кусками тел. Камень наконец разрядился, но большие и малые ракеты,
пущенные местными, уже скосили многих на борту и причинили  кое-какой  ущерб
судну. Бертон все еще передвигался с трудом, хотя его рана заживала быстрее,
чем на Земле. Но он все же  дотащился  до  борта  техасской  палубы  и  стал
стрелять деревянными пулями из винтовки сорок восьмого калибра.  Он  поразил
не меньше трети суденышек,  осаждавших  "Рекс"  с  Реки.  Когда  все  лодки,
челноки, каноэ, боевые челны и парусные лодки потонули, Бертон  заковылял  к
другому борту.
     Он подоспел как раз к  началу  третьей  и  последней  атаки,  вражеские
командиры, готовя ее, произносили зажигательные речи, барабаны гремели, рога
ревели, и вот  местные  с  криками  ринулись  бой.  К  тому  времени  катера
расстреляли все боеприпасы и вернулись в свой док на корабле. Зато в  воздух
поднялись оба истребителя, разведчик, торпедный бомбардировщик и вертолет.
     Несколько вражеских бойцов уже почти добежали до кромки  воды.  Но  под
огнем авиации  ряды  дрогнули,  и  неприятель  побежал,  скоре  после  этого
загремели и засверкали камни, и "Рекс" подзарядился.
     - Зубы Господни! - выругался Иоанн  с  безумием  во  взоре.  -  ни  уже
сегодня творится такое, что же будет завтра? Спаси нас Боже!
     Он был прав. Перед рассветом орды оголодавших  правобережников  хлынули
на Реку. Все имевшиеся в наличии лодки, включая двухмачтовые шхуны, были  до
отказа забиты мужчинами женщинами. За ними  следовала  орда  пловцов.  Когда
взошло солнце, стало видно, что Река, насколько хватает глаз, усеяна удами и
пловцами. Первый вал, лодки, защитники встретили радом ракет и стрел  Однако
почти все лодки причаливали, и правобережники выскакивали из них.
     "Рекс", попавший  меж  двух  огней,  отчаянно  сражался.  Огонь  с  рта
расчистил пространство вокруг камней, и амфибии, изрыгая пламя, двинулись на
своих не оставляющих следов гусеницах к камню. Пока они  сдерживали  лезущих
со всех сторон защитников захватчиков,  подъемный  кран  "Генриха"  водрузил
наконечник на камень.
     Камни разрядились, тогда "Генрих" тут же снял колпак  и  |тянул  стрелу
крана обратно
     Когда катера вернулись на корабль, Иоанн приказал поднять якорь.
     - А потом - полный вперед!
     Эту команду легче было отдать, чем выполнить.
     Мелкие суда так кишели вокруг "Рекса", что он мог идти  лишь  на  самой
малой скорости. Колеса шлепали по воде, нос крушил большие парусные лодки  и
лодчонки помельче, а правобережники поливали "Рекс" огнем.  Атакующие  лезли
на котельную палубу, но долго там не задерживались.
     Наконец "Рекс" прорвался и двинулся к другому берегу. Там  он  вошел  в
более слабое прибрежное течение и устремился вверх по Реке.
     На том берегу все еще кипел бой.
     Иоанну предстояло решить, подзаряжаться им в полдень или нет.
     Определившись, король велел стать на якорь у длинного причала.
     - Пусть поубивают друг друга, - сказал он. - У нас  хватит  копченых  и
сушеных продуктов, чтобы дотянуть до завтра. А послезавтра  подзарядимся.  К
тому времени побоище уже кончится.
     Правый берег являл собой поистине  странное  зрелище.  На  "Рексе"  так
привыкли к шумным,  говорливым,  смеющимся  толпам,  что  безлюдье  казалось
чем-то нереальным. Здесь не осталось никого, кроме очень немногих -  слишком
разумных или слишком робких,  чтобы  решиться  набить  свой  живот  за  счет
левобережников. Хижины, бараки и бревенчатые общественные  здания  опустели,
пусто  стало  на  равнине  и  в  предгорьях.  Животных,  птиц,  насекомых  и
пресмыкающихся на этой планете не  водилось,  и  только  ветер,  шуршащий  в
листве редких деревьев на равнине, нарушал тишину.
     За Рекой воюющие стороны расстреляли уже весь порох, и до "Рекса"  лишь
изредка долетали слабые  отголоски  -  одиночные  и  слитные  крики  ярости,
голода, страха, боли и смерти.
     Потери  "Рекса"  за  два  дня  составили  тридцать  человек  убитыми  и
шестьдесят ранеными, из них двадцать  тяжело  -  впрочем,  все  пострадавшие
считали свои раны тяжелыми. Мертвых  положили  в  мешки  из  рыбьей  кожи  с
привязанным грузом и после краткой церемонии  бросили  в  воду  на  середине
Реки. Мешками воспользовались лишь ради того, чтобы пощадить чувства живых -
рыбы раздерут мертвецов в клочья и пожрут их прежде, чем те достигнут дна.
     У левого берега трупы плавали тесными рядами, стукаясь друг о друга,  и
хищные рыбы кишели меж ними в кровавой воде. Целый месяц Реку уродовал затор
из мертвых тел. Бои, как видно, шли повсюду,  и  нужно  было  долгое  время,
чтобы трупы исчезли окончательно. Рыба жирела, и громадные "речные драконы",
всплывая из глубин, глотали раздувшиеся тела целиком,  набивали  желудки  до
отказа. Переварив и извергнув  добычу,  они  всплывали  снова,  чтобы  есть,
переваривать и извергать.
     - Это Армагеддон, Апокалипсис, - со стоном говорил Бертон Алисе.
     Алиса часто плакала, и по ночам ей снились кошмары. Но утешения Бертона
вселяли в нее чувство, что они снова стали близки друг другу.
     На  следующий   полдень   "Рекс"   отважился   пересечь   Реку,   чтобы
подзарядиться. Но дальше он не пошел, а  вновь  причалил  к  правому  берегу
Нужно было восполнить запас пороха и отремонтировать повреждения.
     На это ушел месяц, и за это  время  Бертон  окончательно  оправился  от
своей раны.
     Когда пароход снова тронулся  в  путь,  несколько  человек  из  Команды
получили задание провести учет оставшихся в  живых  в  некоторых,  выборочно
взятых, районах. Результат показал, что погибло  около  половины  населения,
если предположить, что столь же тяжелые  бои  шли  повсюду.  За  сутки  было
перебито семнадцать с половиной биллионов человек.
     Много времени прошло, прежде чем на "Рекс" вновь вернулось  веселье,  а
люди на берегу походили на призраков. Страшнее бойни была мысль: а что, если
оставшиеся питающие камни тоже откажут?
     Самое время взяться за подозреваемых, думал  Бертон.  Но  если  прижать
предполагаемых агентов к стенке,  они  могут  убить  себя,  даже  зная,  что
воскрешения не последует. Кроме того, возможно, что люди, жившие после  1983
года, ни в чем не повинны.
     Надо ждать. Ничего другого не остается.
     Тем временем Логу ненавязчиво расспрашивала своего сожителя, Алиса  же,
не столь ненавязчиво, старалась  расколоть  Подебрада.  Бертон  ждал,  когда
выдаст себя Струбвелл.
     Через несколько дней после возобновления плавания Иоанн решил, что пора
пополнить команду. Во время полуденной трапезы "Рекс" остановился, и  король
сошел на берег объявить, что проводит набор рекрутов.
     Бертон, или сержант Гвалхгвинн, наравне с другими должен высматривать в
толпе возможных злоумышленников. Однако позабыл на время  свои  обязанности,
увидев явного представителя раннего палеолита, приземистого, ширококостного,
похожего на монгола той эпохи, когда эта раса еще не  смешалась  с  другими.
Нгангчунгдинг не отказался вкратце преподать Бертону  азы  своего  языка,  с
которым  тот  еще  не  сталкивался.  Потом  гон,  уже  на  эсперанто,   стал
уговаривать своего собеседника записаться на "Рекс". Тот мог бы стать ценным
приобретением для отряда десантников, а заодно Бертон выучил  бы  его  язык.
Нганггдинг отказался, сказав, что  он  нихиренит,  приверженец  буддистского
учения, которое исповедовало не  менее  рьяный  пацифизм,  чем  его  главный
конкурент, Церковь Второго  шанса.  Бертон,  хотя  и  был  разочарован,  дал
первобытному пацифисту сигарету в знак того, что не обиделся, и  вернулся  к
столу короля  Иоанна.  Иоанн  расспрашивал  кавказца,  которого  от  Бертона
загораживал высокий, тонконогий, длиннорукий  и  широк