ы незнакомы.
   - Впрочем, Инесса никогда не кормила грудью...
   - Зовут Клавдией, - прибавил барон. - Собственно, у нее  больше  прав
называть Никиту сыном - даже Энни это признает.
   - А уж ты тут на третьем месте, - сказал Род, глядя на женщину. -  Не
рожала, не растила. И как теперь быть с гулянием по берегу?
   Конечно, ответа не получил.
   - Пошли, Настя, - позвала Лана, вставая с  шезлонга.  -  Покажу  наше
гнездовье. Надеюсь, твои отцы не станут возражать, если ты  погостишь  у
меня хотя бы сутки.
   Дождавшись подтверждающего кивка Рода, девочка поднялась  и  зашагала
рядом со своей потенциальной мамой. А фигуры у них и впрямь похожи.
   - Странная встреча, не находите? - задумчиво сказал Геральд, глядя им
вслед. - Ни восторгов, ни лобызаний. Словно бы  актерам  не  разъяснили,
как играть, и они просто бубнят по бумажкам. Никто ни в чем не уверен...
Кстати, мне почудилось или Инесса в самом деле грустная?
   - Есть с чего.
   - И что стряслось, если не секрет?
   - Застукал за шмоном, - ответил Род. - По ее словам, работает на ЦРУ.
   - Что, и она тоже?
   Барон расхохотался.
   - По крайней мере, вы с нею не спите, - прибавил он, отсмеявшись. - А
вот что мне делать с Энни?
   - А она на кого пашет?
   - Говорит, на ФСБ. Да какая, в сущности, разница!
   - Все-таки патриотка... может быть.
   - Патриот, сударь мой, если он не полный дебил, не станет  служить  в
органах. А Энни кто угодно, только не дура.
   - Собственно, почему?
   - Почему не станет служить или почему не дура? - уточнил Геральд.
   - Первое.
   - Потому что главным врагом страны, если понимать  ее,  как  общность
людей, чаще выступает собственное  государство  -  точнее  сказать,  его
аппарат.
   - Ну, это перебор. Парадоксы любите?
   - И ведь так глупо вляпаться! - удивился  барон  себе.  -  С  моим-то
опытом интриг... Ловко подловили, да? Видно, знали, на чем.
   - А что же сама Энни?
   - Ей эта катавасия с самого начала  была  не  по  нутру...  Так  ведь
работа - ничего не попишешь!
   - Похожая ситуация - имею в виду Инессу.
   У Геральда вновь прорвался смех.
   - Вам не кажется, что мы следуем параллельными курсами? - спросил он.
- Шутки судьбы!
   - Следовали, - поправил Род. - Лично я намерен круто менять курс.
   - В сторону незаурядов? Кстати, что собираются они  делать  с  нашими
зверенышами?
   - Скорее всего отправят на безлюдный островок,  подальше  от  здешней
среды, и будут пытаться вернуть  к  норме.  Конечно,  после  всего,  что
сделали с мальцами и что натворили они, вряд ли стоит ожидать многого.
   - Значит, физического бессмертия мне не видать, как  своих  ушей  без
зеркала, - сказал Гарри, уныло качая головой. - Если только не  запродам
душу. А вот если  стану  паинькой,  за  меня,  может,  похлопочут  перед
Мировым Духом. И тогда еще есть шансы влиться в него... посмертно. Я  не
прав?
   - Кто может очертить  границы  незаурядам?  Возможно,  с  годами  они
научатся одаривать вечностью.
   - "Только вот жить в  этом  мире  прекрасном..."  Друг  мой,  у  меня
осталось не так много времени, - барон усмехнулся половиной рта. -  Хотя
годков двадцать-тридцать я, пожалуй, еще протяну, не  впадая  в  хилость
или маразм. Возможно, и полноценных детей успею  вырастить  -  по-моему,
Энни не прочь в этом поучаствовать. Так что генный задел не пропадет,  а
накопления будет кому передать. Тоже ведь немало, верно?
   - Что, решили сваливать из губернии? - поинтересовался Род.
   - Еще чего! - даже возмутился Геральд.  -  Чтобы  я  пропустил  такую
драчку!.. А что тогда передавать сыну?
   - Кстати, не хотите  заделаться  здешним  комендантом?  -  неожиданно
предложил Шатун. - Лане ныне прибавится хлопот,  и  пока  не  утрясется,
рядом пригодился бы знающий человек. Умелых исполнителей тут хватает,  -
он кивнул на юнца в плаще, маячившего неподалеку, - но в  руководстве  -
сплошная самодеятельность.
   - А что вы разумеете под "утрясется"?
   - Оптимально будет, если Лана сойдется с Конрадом. Присяга  присягой,
но у того в Семье немалый вес. А к хозяйке наш вожачок дышит  неровно  -
очевидно, поэтому и не возбухает сейчас. И Лане он не противен.
   - По-вашему, она настолько рассудочна?
   Род пожал плечами.
   - Один раз Лана уже показала это, - сказал он. - Когда от меня ушла к
Аскольду. Любовью сыт не будешь, да и потомству требуется  прикрытие.  А
теперь ей приходится отвечать  за  целую  кучу  родственников  -  эдакий
маленький народец, затеянный  Калидой,  -  и  перспективы  после  смерти
Аскольда открылись заманчивые. Кто знает: может, так и возникают царицы?
Плоть от плоти народной. Все же Лиза на эту роль годилась мало.
   - А голова у Ланы не закружится от таких высот?
   - До сих пор у нее хватало ума слушать мои советы,  -  пожал  плечами
Шатун. -  Надеюсь,  большая  власть  оглупит  ее  не  сильно.  У  вас-то
иммунитет  к  таким  вещам.  Кстати,  и  вашим  подопечным   будет   тут
безопасней.
   - Сплошные плюсы, верно? - хмыкнул барон. - А если Конрад  посчитает,
что я обретаю в этом конгломерате чрезмерное влияние?
   - Не думаю, что он захочет получить меня в кровники. Да  и  вы  -  не
одуванчик. Не говоря о том, что здешние Горынычи любых крутарей  заткнут
за пояс. Ведь это те же Хищники, только прирученные.
   - Но цапнуть при случае могут, да?
   - Своих - нет. Авторитет Главы  для  них  непререкаем,  а  любые  его
приказы обсуждению не  подлежат.  И  если  Лана  переподчинит  Горынычей
вам...
   Размякшим взглядом Геральд окинул малышек, уже  заполнивших  пляж,  -
загорающих,  купающихся,  резвящихся,  -  как  видно,  это  обычное   их
времяпрепровождение.  И  какая  судьба  уготована   девочкам?   Послужат
становлению будущей империи, упрочивая союзы  Ланы  с  другими  Семьями?
Благо родовая спайка здесь нерушима, а обижать крох чревато гибелью.
   - А что же Пирамида? - спросил он. -  Если  местные  уроды  и  впрямь
снюхались с пришлыми, тут может  вздуться  волдырь  похлеще  Колпака.  И
тогда не поздоровится всем: Семьям, торгашам,  наемам,  а  уж  одиночкам
вроде нас с вами - в первую очередь. И как бы раздача слонов не началась
уже завтра. Ведь теперь у Клопа хватит сил, чтобы не обделить никого.
   - Потому и схлопочет на орехи, - сказал Род. - Пока можно,  незауряды
не вмешиваются. Но когда ситуация назревает... Знаете, сколько на  Земле
незанятых островов? На многих даже крупного зверья нет. Так  вот  теперь
появится. Каждому перепадет по царьку  с  личной  стаей...  правда,  без
подданных. А то всё: Сибирь, Сибирь!..
   - По-вашему, незауряды справятся с этим?
   - Если решат ударить, мало  не  покажется.  Хотя  изменить  человечью
природу они вряд ли смогут - слишком силен Зверь в каждом из нас.
   - Зато такой пример перед глазами нам бы не помешал.
   - Чтобы будить зависть и злобу? - хмыкнул Шатун. -  Или,  думаете,  в
чистоту их помыслов поверят многие?
   - Почему нет? Конечно, не сразу. Иисуса тоже поначалу распяли  -  при
общем одобрении. А как пошел наяривать чудеса, вознесли до небес.
   С явным неверием в человечество Род  покачал  головой.  Делами-то  он
смахивал на рыцаря, а вот воззрениями...
   - Кстати, не знаете, куда девался Кедрин? - спросил барон. -  С  утра
пытаюсь с ним связаться.
   - Знаю, - кивнул Шатун. - Отправил его  в  ту  же  Дверь,  следом  за
Лизаветой. Он же не от мира сего - там ему самое место. Заодно, может, и
ума наберется. Или сама Лиза вправит  ему  мозги.  От  нее-то  Арси  все
примет.
   - Или решит,  будто  в  нее  вселился  дьявол.  Помните  рассказ  про
инквизитора, угодившего в будущее?
   - Все же таки Арсений не мракобес. И Дверь впустила его - стало быть,
чистота помыслов на высоте. А значит, Зверь в нем крохотный, не то что у
меня. Вот с моей совестью лучше туда не соваться.
   - Что такое совесть?  -  спросил  Геральд,  хмыкая.  -  Лишь  степень
отождествления себя с другими. Как раз с этим у меня порядок, за своих я
горой!.. Другое дело, что "своих" набралось пока мало - всего  несколько
сот. Но разве суть в количестве?
   - В широте охвата. Когда своим считается каждый, в ком брезжит разум.
   - Ведь и у меня так, - рассмеялся барон. - Говорю же: несколько сот!
   - Ладно, пора сваливать.
   Поднявшись во весь рост, Шатун высмотрел  в  толпе  Настю,  дождался,
пока она обернется на его взгляд, и вскинул ладонь, прощаясь. А  Геральд
послал девочке самую шкодную из своих ухмылок. Неумело Настя  улыбнулась
и тоже помахала рукой. От этой картинки у него вдруг защемило сердце. Уж
не проснулся ли отцовский инстинкт?
   Следом за Родом он прошел к башне-дому, через узкий проем  вступил  в
срединную колонну, внутри которой, конечно же, помещался лифт, и  спустя
минуту оказался на поверхности. К подножию горы уводила покатая  тропка,
и там уже поджидали хозяев обе машины, "болид"  с  Горбунком,  -  как  и
всегда. Шатун позаботился об отходе.
   До  города-то  они  доберутся  вместе,  а  дальше  пути   разойдутся.
Интересно знать, надолго ли?

Глава 27.
Остров свободы

   - Можешь раздеться, - сказала Ника. - Там ни к чему покровы.
   - Что, совсем?
   - А это как пожелаешь! - засмеялась она. -  Вообще  тут  лишь  вопрос
вежливости. Ты же снимаешь перчатку, когда протягивают открытую ладонь?
   Если бы не был убежден в обратном, подумал бы, что  меня  испытывают.
Уж я не замечен в лишней стеснительности, но рядом с Никой  ощущал  себя
нескладным, неуклюжим. И чтобы эдакий Квазимодо предстал  перед  богиней
во всем безобразии?
   - Решай сама, - нашелся я. - Если не боишься ответственности.
   Вот уж чего она не боялась.
   - Тогда совсем, - решила Ника. - К чему выделяться? В нашем монастыре
своя форма.
   - Кокетничаешь? Чтобы у вас - и форма!.. А  выделяетесь  вы  в  любой
компании, даже среди своих.
   - Ну, кокетничаю, - легко согласилась она. - Немножко можно, правда?
   Девушка уже разделась - если так можно сказать о  единственном  махе,
которым она сбросила с  себя  платье.  Зато  мне  пришлось  потрудиться.
Подперев кулачком бедро, Ника с интересом следила за моим разоблачением.
Когда процесс наконец завершился, девушка ухватила мою руку и увлекла за
собой в Окно, будто в омут. Невольно зажмурив глаза, я "нырнул".
   И вдруг очутился в лесу - к счастью, безлюдном. Сквозь нечастые и  не
особо густые кроны прорывались утренние лучи. Ясно виделись лишь ближние
деревья, отражаясь в  тихой  реке,  а  дальние  скрывал  туман,  кое-где
сгущавшийся в синеву, но под лучами похожий на жидкий свет.
   Оскальзываясь на мокрых камнях, Ника  вошла  в  прохладный  поток,  с
улыбкой оглянулась. Затем поплыла, светясь телом сквозь прозрачную воду.
   - Наверно, это окрестности Скалистых Гор? - предположил я.
   Конечно, в своих виртуальных странствиях я  заглядывал  и  в  здешние
места - но сейчас-то все происходило в реальности!
   - Не простудишься? - спросил. - Здесь не жарко.
   - Не успею, - откликнулась девушка. - Даже если бы могла.
   Через пару минут  мы  действительно  окунулись  в  тропическую  жару,
перенесясь на песчаный берег океана. И уж  тут  оказались  не  одни.  По
кромке воды широким карьером мчала кобылица, белая точно лебедь. Из всей
сбруи ее стесняла лишь уздечка. А управляла скакуньей  девушка  и  вовсе
без единого лоскутка на стройном теле. Кожа у нее была матовой и  сплошь
коричневой - то ли от загара, то ли от естественной смуглоты. За  спиной
метались смоляные волосы, спускаясь до поясницы. Лицо  как  у  испанской
грандессы: тонкое, выразительное, с четкими дугами бровей над пламенными
глазищами. А осанка - бог мой! Прогнутая спина, гордо откинутая  голова,
царственная уверенность в каждом жесте. Кстати, наряд Евы  шел  ей  куда
больше, чем самое роскошное платье.
   - Это Мария, - сообщила Ника. - Из Венесуэлы.
   Если она и не святая, то такой деве даже я готов лобызать ноги.
   - Которая? - спросил, лишь бы пригасить восторг. - Белая или гнедая?
   Картинка и впрямь была избыточно красивой. А смуглый девичий  зад  на
снежном крупе гляделся сногсшибательно. Ника улыбнулась, наверняка поняв
меня еще лучше, чем я - себя.
   - Седалище она не натрет? - прибавил я. - Не говоря о прочем.
   - От этого у нас не бывает потертостей.
   Что мне оставалось сказать?
   - Завидую.
   Перебросив ногу через шею кобылы,  всадница  слетела  на  песок  и  с
десяток метров пробежала рядом с ней, затормозив вплотную к нам. А белая
скакунья унеслась дальше, будто ей самой  нравилось  гонять  по  берегу.
Сбылась мечта старого анархиста - про землю,  по  которой  будут  ходить
свободные люди и свободные кони. Куда уж свободней? Вот разве уздечка...
   - Это Родион - новый друг, - сказала Ника просто. - Прошу любить.
   Еще одна богиня - подумаешь! - сказал я себе,  нахально  уставясь  на
Марию, впитывая каждую черточку. Что я, богинь не видел? Уже три, считая
Стеллу. А всего их в этом раю с пару тыщ. Вот бы выстроить в ряд...
   Улыбнувшись,  смуглянка  на  секунду  приникла   ко   мне,   вжавшись
небольшими грудями. Не потому, что так принято, - просто ей захотелось.
   - У Марии тяга к габаритным мужикам,  -  пояснила  Ника.  -  Так  что
остерегись.
   - Не ко всем, - поправила Мария на чистейшем русском.
   Как и ожидалось, голос у нее оказался бархатистый, глубокий.
   - Ну да, - согласилась каштанка. - К могучим красавцам,  белокурым  и
белозубым!
   - Я седой, - отрывисто возразил я.
   - Ну, это поправимо.
   - А половина зубов - вставные. Это как?
   - Сердцу не прикажешь, - вздохнула Ника. - Кто же  обращает  внимание
на изнанку? Смотрят на фасад.
   В подтверждение Мария провела узкой ладонью по моей голове - с  почти
материнской нежностью. Хотя по виду годилась в дочки.
   - Да уж, на вашем-то фоне...
   Действительно, рядом с ними  огрехи  моей  фигуры,  вообще  мало  кем
замечаемые, прямо-таки вопияли.
   Прихватив  под   руки,   красавицы   повлекли   меня   вдоль   пляжа,
пересмеиваясь и щебеча на двух языках, причем по-испански чаще  говорила
Ника. Многое я понимал, хотя разговорным владел слабо, - может,  оттого,
что Нику я чувствовал, даже когда она молчала. Но сам помалкивал,  чтобы
не уподобляться певчей вороне, достававшей меня из приусадебного  парка,
- мой голос в сравнении с девичьими звучал примерно  так  же  мелодично.
Этот скрип у нас песней зовется.
   Приотстав, я опустил взгляд, вглядываясь в  следы  на  мокром  песке.
Каждый из них  мог  считаться  шедевром,  и  вот  такие  образчики  девы
штамповали по четыре штуки в секунду, ничуть не заботясь, что их смывают
волны. И прежде, чем поднимать взгляд на  самих  красавиц,  не  худо  бы
свыкнуться с оттисками.
   - Только не вздумай их целовать,  -  предупредила  Ника,  оглянувшись
через плечо. - Кайфу - никакого.
   - А станет  невтерпеж,  -  поддержала  Мария,  -  можно  предоставить
оригиналы.
   - Ох, поймаю на слове! - пригрозил я.
   Засмеявшись, они снова отвернулись, прикрыв лица гривами, смоляной  и
каштановой, - но и без того хватало, на что смотреть. Без привычки  даже
слишком много. И еще деталь: на здешней жаре я истекал  потом,  хотелось
сбежать в тень  либо  забраться  в  воду,  -  а  на  этих  чертовках  не
проступило ни капли.
   Затем девушки отвернули от берега, углубившись в пальмовую рощу,  где
за стволами  виднелась  палатка.  Перед  ней  были  установлены  в  круг
надувные кресла, и там нас поджидала третья красотка: Ки Сун из Бангкока
-  изящная  словно  статуэтка,  а  по  европейским  меркам   выглядевшая
подростком.  Как  я  понял,  "кисуня"  считалась  экспертом  по  детской
психологии и даже имела тут немалый опыт. (Конечно,  среди  наших  деток
найдутся такие, кто не откажется потискать эту малышку в темном углу, но
у нее наверняка есть, чем удивить нахалят.) А чуть позже к нашему кружку
подсела Пола, светловолосая полячка, сложением и изысканностью  черт  не
уступавшая остальным.
   Никто из этих дев не раскрашивал ни лиц, ни ногтей - их телам  и  без
того хватало яркости. Дополнительные краски тут лишь напортили бы, как и
одежда. Они были прекрасны каждой деталью, каждым изгибом. Но  наряду  с
сокровенным особенно завораживали пупки - не утонувшие  в  сале,  как  у
дебелых народных красавиц, и не выпученные, как у культуристок,  а  чуть
погруженные  в  плоть  под  аккуратной  складкой  -   эдакие   изюминки.
Медитировать, уставясь на такой пупок, я  мог  бы  сутками.  Зато  такой
атавизм, как нательная растительность, у девушек отсутствовал, и вряд ли
они выводили волосы - просто те не росли у них, где не надо.
   Я подозревал, что меня специально отправили на райский  остров,  дабы
серьезные ребята могли заняться делами без помех.  Для  каждого  -  свои
игры. Конечно, в любой момент я мог убраться отсюда... И покинуть  такой
цветник,  Нику?  Пока  это  не  по  моим  силам.  Черт   возьми,   дайте
наглядеться! На большее не претендую - где уж нам. Что  любят  красивые,
очень красивые люди? Во всяком случае, не меня.
   Хотя Ника, угнездившись в соседнем кресле, то и  дело  касалась  меня
плечом или бедром. Она и на мои колени уселась бы запросто, если  бы  не
опасалась, что  для  меня  это  чересчур.  И  без  того  от  каждого  ее
прикосновения я покрывался мурашками - и это при такой жаре. Мой  Зверь,
дай ему сейчас волю, вполне мог бы разорвать Нику в  клочья.  Но  прежде
ему пришлось бы убить меня. А буйствовать в ущерб себе -  для  этого  он
слишком хитер.
   По центру круга здесь  напрашивался  костер,  а  лучше  -  прохладный
родник или маленький  фонтан,  завораживающий  мерцанием  струй.  Взамен
этого в воздухе завис волшебный  шар,  в  котором  нескончаемой  чередой
сменялись пейзажи, интерьеры, лица, на  самом  деле  стоившие  внимания,
будто Оконце это раз за разом подключалось к глазам, умевшим  отыскивать
в мире красоту. Иногда мелькали персонажи, прославленные на всю планету,
- хотя вряд ли они искали популярности.
   А в нашей уютной компании речь сперва зашла о ползунах.
   - Думаю,  эвакуацию  можно  начать  завтра,  -  высказалась  Пола.  -
Несколько подходящих островов мы нашли.
   - Девочек явный недобор - может, их изъять вовсе? - предложила Мария.
- Пристроить в хорошие семьи, приглядывать на всякий случай.
   И девушки разом посмотрели на меня. Пришлось возразить:
   - Боюсь, немногие захотят. Они же сами примкнули к Колодам.
   - Но подавляемое меньшинство - всегда плохо, - заметила Ки Сун.  -  А
если поискать по другим весям, чтобы выровнять соотношение? Должно  быть
не меньше трети.
   - Об этом будем думать после, - вступила Ника. - Тут и  без  того  не
знаешь, за что хвататься. Сил-то у нас  хватает,  а  вот  умом  ушли  от
заурядов недалеко... хоть Род и считает нас людьми будущего.
   - Главное, перекрыть Пробой, -  сказала  Пола.  -  Пресечь  вторжение
чужаков, очистить местность от опасного зверья. Одни крысы чего стоят!..
   - И пауки, - не утерпел я.
   - И пауки, -  согласилась  полячка.  -  А  что  творится  под  водой,
представляете? Если пришлые твари расплодятся, от земной  фауны  уцелеет
немного, а людям опять придется драться за выживание.
   - Одного не понимаю,  -  пробурчал  я.  -  Почему  эту  грязь  должны
выгребать вы?
   - Будто ты сам не защищаешь близких!
   - В отличие от вас, я не признаю всех землян своими братьями. И готов
загрызть любого, кто посягнет, скажем, на Нику... или любую из вас.  Для
меня ценность этих жизней несопоставима. Вы-то считаете иначе - на то вы
и незауряды, почти боги. Но если вам требуется карающий архангел, охотно
примусь за такую работу. Или с этим вполне справляется Стас?
   - Ну какой из него каратель? - улыбнулась Пола. - Он больше пугает. А
ругается - от жалости.
   - Конечно, Стас  невысоко  ставит  людей,  -  прибавила  Ника.  -  Но
выбирать-то не из чего? И не виноваты они - такими их сотворила природа.
   - Людей? - негромко спросил я.
   Поняв намек, девушка подтвердила:
   - Возможно, мы уже - не вполне. И все равно глупо презирать  предк