к
запретной анатомии. Общались с публикой они на английском, забавно  имитируя
немецкий акцент, но в гримерной переходили  на  русский,  и  уж  тут  акцент
пропадал начисто. А их похожесть исчезала вместе с париками и макияжем.  Еще
бы груди приспустили - ну хоть слегка. Ведь глядеть жутко!..
   Вступив в боковую дверь, я едва не столкнулся с одной из них,  ковыляющей
по коридору в сторону туалета,  -  видно,  подвернула  ступню  в  предыдущем
танце. Девица вполне подходила под здешний стандарт:  длинные  ноги,  пышное
вымя, ни тени мысли на челе. К сему прилагались коровьи, жутко  расцвеченные
глаза, и коровий же рот, набитый жвачкой.  Всю  ее  одежду  составлял  рыжий
парик, украшенный пышными перьями, - даже туфельки сбросила.
   - Полегче! - охнула она и хихикнула:
   - А то уписаюсь!
   Коренастый сторожевик, подпирающий стену неподалеку, покосился на нас, но
тут же успокоенно отвел взгляд. Меня он знал, а на голых  девок  насмотрелся
до оскомины. Больше в коридоре никого не было, и в зале я подозрительных  не
заметил. Нешто опять ложный вызов? Сколько их было на моей памяти!.. Но были
и другие - оттого-то я так спешил.
   С ожиданием девица пялилась на меня, беспокойно поводя бедрами, будто  ей
правда невмоготу. Вот с ней я еще не знаком - видно, из новеньких.  Ансамбль
обновлялся постоянно: в среде богатеев танцорки шли нарасхват.
   - Карина у себя? - спросил я, лишь бы не молчать.
   - Наверно, -  пожала  она  плечами,  сразу  утратив  ко  мне  интерес,  и
захромала дальше, смешно дергая ягодицами.
   Карина действительно ждала  в  своей  уборной  -  что  глупо,  если  дело
настолько серьезно, как она заверяла. ("Речь о  жизни  и  смерти!")  А  кабы
первым приехал не я? Вообще, что она потеряла в ресторане, где любой  хищник
станет искать в первую очередь?
   Завидя меня, она воскликнула:
   - Слава богу, ты здесь!
   Карина вообще любила позу, что  и  понятно:  артистка.  Странно,  что  не
вскочила и не кинулась в объятия,  -  все-таки  научилась  себя  сдерживать.
Сегодня  она  явно  не  собиралась   выступать,   даже   боевой   раскраской
пренебрегла, что косвенно подтверждало ее  испуг.  Вообще  она  паникерша  и
зачастую шарахается от собственной тени, но сейчас, похоже, для страха  были
основания. Без нарисованного лица Карина смотрелась  блекло,  но  все  формы
остались при ней. Экая попадья!.. Да еще при  осиной  талии.  Зрелые  мужики
западают  на  такое  безотказно.  К  тому  ж  и  ходила  она,  будто  плыла,
покачиваясь на пологих волнах. Я и  поныне  глядел  на  ее  груди  с  теплым
чувством, как на родное. Сколько раз взвешивал их в ладонях!..  А  роскошный
зад до  сих  пор  хотелось  похлопать  или  ущипнуть,  словно  какому-нибудь
трактирному выпивохе. Черт знает, чем певичка меня влекла: наверно, все-таки
формами. Хотя любовницей она  оказалась  пылкой  -  на  этом  уровне  у  нас
понимание достигалось. Иначе я бросил бы Карину после первых же проб - из-за
ее несносного характера. И почему мне так везет на стерв?
   - Ты готова? - спросил без предисловий. - Отчаливаем!
   - Да, да, - засуетилась она, соизволив наконец оторвать зад от  стула,  -
сейчас… одну минуту…
   Разумеется, Карина еще не собралась,  хотя  прикатила  сюда  как  раз  за
вещами, - и толку  в  ее  суете  было  чуть.  Окинув  взглядом  комнатку,  я
подхватил с пола  объемистую  сумку  и  стал  сваливать  туда  все,  за  что
хваталась певичка,  -  просто  сгребал  рукой  с  полок.  Что-то,  наверное,
побьется, но все можно нажить no-новой - кроме самой жизни.
   Через минуту я упаковал все, на что Карина потратила  бы  час,  и  первым
выглянул в коридор, изготовясь к худшему.  Там  по-прежнему  было  спокойно,
безлюдно, только из туалета доносилось писклявое пение.  Сторожевик  куда-то
сгинул, словно по договоренности. А скорее тоже решил справить  нужду,  пока
некого охранять. Но если б незваный гость нагрянул к певичке сейчас, его  бы
даже не увидели.
   Не доставая пока "гюрзу", я погнал перед собою Карину,  готовый  в  любой
миг задвинуть ее за спину.  Уходить  сквозь  служебную  дверь  почему-то  не
захотелось - может, услышал что-то за  порогом  сознания  или  унюхал  кого.
Двинулся наружу тем же маршрутом, что пришел: через главный зал,  -  хотя  и
чудно гляделся там с этой сумой. Конечно,  Карина  тоже  притянула  не  один
взгляд, пока мы добрались до выхода, - и черт с ним, от нее не убудет!..
   Чтоб убавить риск, я подозвал "болид" к самым  дверям,  даже  загнал  его
боковыми колесами на тротуар. Вышел из "Рока"первым, прикрывая женщину своей
броней и бросая по сторонам настороженные взгляды, - кино  и  только!..  Тем
более  тревога  скорее  всего   ложная.   Но   лучше   переусердствовать   с
осторожностью, чем наоборот. Уже бывало,  что  пренебрегал,  а  потом  локти
кусал. Иногда лучше бояться впрок и с изрядным запасом.
   Наконец я усадил Карину в кресло, следом и  сам  забрался  в  салон.  Без
спешки отъехал, беря на заметку все подозрительные  машины,  двигавшиеся  по
соседству, затем круто свернул в ближайший переулок. И дальше погнал в своем
обычном режиме, приглядывая за теми, кто  ехал  следом.  Все,  теперь  можно
оправиться, закурить!.. Хотя не мужское это занятие. И пассажирке пока не до
курева. Первым-то делом Карина, как  обычно,  выплеснула  на  меня  негатив,
скопившийся за дни разлуки.  Этот  поток  претензий,  критики,  жалоб,  обид
следовало переждать, как ливень. Бог знает,  где  она  набиралась  всего,  -
может, изнутри хлестало. Эдакий фонтан!
   - Каждый раз, как тебя слушаю, - ввернул я, когда женщина сделала  паузу,
- узнаю о себе столько нового!.. Куда ехать-то?
   Обиженно она поджала губы, что не помешало ей в следующую секунду назвать
адрес, отлично знакомый мне. Я качнул головой: эк ее занесло. Если уж тайное
убежище снова потребовалось…
   - Ну, - спросил затем, - что стряслось в этот раз? Я-то  считал,  ты  уже
устроила судьбу.
   - Ах, ты про того? - Карина с пренебрежением  махнула  рукой.  -  Он  как
узнал, что ты мой бывший хахаль, сразу слинял. Кстати, не он первый.
   - То-то ты уже западников кадришь! Хотя бы они меня не боятся.
   - А знаешь, каково жить одной? - завела она старую песню.  -  От  каждого
звонка шарахаюсь.
   - Вот мне звонить не станут, - утешил я. - Разве саданут ракетой в окно.
   Между прочим, я не шутил. У меня впрямь опасней, чем у многих, - несмотря
на принятые меры. У тех-то  что  грабить?  Затрапезные  шмотки,  обшарпанную
мебель да пару-тройку старинных аппаратов… Хотя сейчас  и  за  тостер  могут
прибить.
   - И что этим мужикам надо?  -  недоумевала  Карина.  -  Ведь  сколько  их
было!.. А больше полугода никто не задержался.
   - Слишком любишь поучать, - объяснил я. - Или научись  молчать,  пока  не
спросят, или привыкай жить одна. Третьего не дано.
   А если дано, такой вариант хуже первых двух. Удивляюсь я на этих дамочек.
Уж если чего-то хочется настолько, почему  не  подойти  к  задачке  с  умом?
Сформулируй цель, обозначь к  ней  подходы,  подбери  способы  для  решения,
устрани  препятствия.  Хотя  и  большинство  мужчин  тут  не  блещут  -   ни
соображения, ни упорства.
   - Да вам лишь бы поматросить!.. И что ты вырядился как охламон?  -  вдруг
повернула Карина. - Я чуть не сгорела от стыда, пока шли через зал!
   Так вот о чем она волновалась во время нашего исхода?
   - Ну что за дура! - не стерпел я. - И промолчать не  умеешь,  и  говоришь
невпопад. Ведь все при тебе, а язык портит.
   - Я сейчас обижусь, - предупредила она.
   -  И  что  тогда:  порвешь  со  мной  навеки?   Или   будешь   продолжать
пользоваться, но - с отвращением?
   - Ты мерзкий; гнусный тип!
   - Я знаю.
   Конечно, толку от моих пожеланий чуть. Прежде все  разъяснения,  призывы,
уговоры ухали в это болото, не оставляя даже кругов.
   Помолчав, Карина сообщила:
   - Давеча хозяин опять подкатывался. Неймется ему, жирненькому!
   Ее передернуло. Слишком она привередлива в таких делах. То есть продаться
не прочь, но лишь при взаимной симпатии.
   - Что ты всполошилась? - хмыкнул я. - Боишься, не сможешь отказать?
   - Так хозяин же!
   - И что? Ты ему нужней в другом качестве. К тому же, как я понял, уходишь
в бессрочный отпуск. Правда, не понял почему.
   - Сначала доедем, ладно? - попросила Карина. - Ты ведь не  бросишь  меня?
Господи, только не теперь!
   - Я знаю свой долг, - сухо заметил я. Действительно,  тут  и  вопроса  не
было. Не то чтобы я так уж привязан  к  Карине,  однако  слишком  привык  ее
опекать. Но даже в лучшие наши времена  виделся  с  ней  редко,  потому  как
терпеть не могу этих выяснений: кто там и кому чего недодал.  Вообще  Карина
не жадная, но капризная и себялюбивая словно ребенок. И постоянно требует  у
меня чего-то: внимания, ласки, развлечений. Она ненасытна, точно  кукушонок,
захвативший чужое гнездо. При этом не устает твердить, как сильно  любит,  и
добивается от меня тех же признаний,  будто  любовью  хочет  оправдать  свой
аппетит. До чего  дошло:  теперь  я  приплачивал  Карине,  лишь  бы  она  не
заявлялась ко мне домой. Хуже нет устоявшихся традиций. Когда люди привыкают
жить за чужой счет, их оскорбляет донельзя, когда счет закрывают.
   Вдобавок Карина не оставляла попыток разбогатеть,  затевая  разнообразные
авантюры и каждый раз влетая по уши. Я отдалился от Карины еще и потому, что
надоело за нее бояться. Вот если позовет,  как  сегодня,  я  приду.  Чаще-то
Карина дергала меня по ерунде, из пальца высасывая проблему. Заводится она с
полоборота, влетая в мелочные конфликты, точно вздорная собачонка. И тут  же
ударяется в панику, если противная сторона проявляет хоть  какую  твердость.
Но шугать дурочку я опасался, потому что  тогда  она  на  самом  деле  могла
влететь  в  проблему,  убоявшись  вовремя  запросить  помощь.  Старые  связи
обязывают… но очень уж напрягают.
   И в этот раз Карина не преминула пожаловаться:
   - Ты не любишь меня!
   - Чтоб ты так любила меня, как я тебя не люблю, - проворчал я.
   - Да ты и не хочешь меня больше. Господи, Род!.. Ты что, меня бросил?
   - Тебя, пожалуй, бросишь. Как бумеранг - вернешься, да по голове.
   - Так хочешь или нет? Ну скажи!
   Такое общение я могу выдержать часа два - от силы. Затем начинаю звереть.
Но странное дело: стоит содрать с Карины упаковку и уложить в  постель,  как
ее будто подменяют. Наконец она замолкает, издавая лишь стоны  и  горячечный
шепот, а лицо словно бы светится  изнутри,  наполняясь  блаженством.  В  эти
моменты я  почти  верил,  что  люблю  свою  глупышку,  и  потому,  наверное,
возвращался к ней раз за разом.
   - Да хочу я, хочу! - пришлось  сознаться.  -  Вот  такой  я  секс-маньяк:
каждую неделю хочется.
   То есть примерно столько должно пройти, прежде  чем  нарастающее  желание
пересилит стихающее раздражение. И это в том случае, если встречный шквал не
собьет с настроя уже на пороге. Может, имеет  смысл  переходить  к  основной
программе, не дожидаясь,  пока  Карина  раскроет  рот?  Вообще-то  я  против
насилия…
   - Или месяц, - поправился затем. - Я ж не мазохист.
   - Кого ты строишь из себя? - перешла она  в  наступление.  -  Думаешь,  я
никому не нужна? К твоему сведению, за мной такие ухлестывали!..
   - Что ж ты прозевала свое счастье? И мне меньше хлопот.
   - Конечно, тебя-то прямо на дому обслуживают!
   - А тебе лишь бы ляпнуть!.. Мало глупостей я от тебя слышал?
   - То ли дело твоя Ланочка, верно? Сука гладкоречивая!
   Сколько я ни убеждал Карину, что крутить сразу с двумя - не мой стиль,  в
ее голове это не умещалось. А уж тем более ей не понять, что  я  не  вступаю
дважды в одну реку.
   - Ты напоминаешь свою мать еще больше, чем я своего отца, - сказал  я.  -
Это как проклятие, передаваемое по наследству.
   Вот так, за приятной беседой, мы добрались до убежища Карины.  Помещалось
оно в панельной многоэтажке, ближе к ее верху, но не под самой крышей. Когда
мы еще встречались, в один из таких же сложных ее периодов  я  купил  Карине
эту квартирку, со всей обстановкой. Установил  на  входе  стальную  дверь  с
мудреными замками.  На  окна  и  балкончик  навесил  решетки,  подкрепленные
стальными же ставнями, - на случай совсем уж глухой обороны. Стены и потолок
покрыл  пробковыми  плитами,  полы  устлал  толстым  паласом.   И   настрого
предупредил, xтобы больше о квартире не знал никто.
   Пока мы ехали сюда,  бортокомп  контролировал  окружение,  запоминая  все
авто, какие мелькали в пределах видимости, и стоило одному из них возникнуть
снова… Но если за мной следили, то такие искусники, что даже мне были не  по
зубам. Теоретически это возможно.
   Притормозив перед домом, "болид" выпустил нас и покатил дальше, чтобы  не
мозолить глаза жильцам. В подъезд, конечно же, я вошел первым, даже  опустил
на лицо прозрачное забрало, выдвинув из-под парика. Но внутри оказалось  так
же пусто, как перед входом, а вдобавок  душно,  точно  в  парилке.  За  день
здание раскалялось настолько, что и ночью не успевало остудиться, - это  вам
не старые дома!..
   Карина дернулась было к лифту, но я придержал, распорядясь негромко:
   - Пешочком, пешочком… Не хватало застрять там!
   Нехотя она зацокала по  ступеням  за  мной.  Я  прекрасно  знаю,  что  на
лестнице дам следует пускать вперед, - но  не  в  случае  возможной  засады.
Впрочем, Карина и тут не растерялась, сразу уцепившись за  мой  пояс.  Мало,
что я тащил ее сумку, теперь и хозяйку буксировал.
   К счастью, на лестнице не оказалось ни души и в квартире никто  не  ждал,
исключая кота. Вот он встретил нас у порога, успев истомиться в одиночестве.
Меня-то Мишель давно принимал  за  своего,  хотя  прочих  гостей  шарахался.
Потершись о мои ноги, он вдруг отстранился и зашипел, как видно, учуяв Хана.
   - На кого наезжаешь, сибарит недорезанный? - возмутился я. - Ишь,  манеру
взял!..
   Кот у Карины роскошный: громадный,  раскормленный,  с  дымчатой  пушистой
шерстью, за которой они ухаживали вдвоем.
   Выглядел он аристократом, но в действительности был байстрюком,  прижитым
подвальной кошечкой от вельможного гуляки и там же, в подвале,  обнаруженный
сердобольной старушкой, пристроившей его затем очень удачно. Мишка долго  не
мог поверить своему счастью. Потом обвыкся и даже угощение принимал теперь с
большим разбором. Мне он  напоминал  филина  -  особенно  когда  восседал  в
любимой позе на спинке кресла, утопая в своих волосах,  точно  в  перьях,  и
крутил по сторонам ушастой головой  с  непроницаемыми  круглыми  глазами.  В
общем-то мы с ним ладили. Мишель не был "доставучим", лишнего себе обычно не
позволял и даже территорию не метил, уверенный в хозяйской любви. Но  иногда
принимался беситься, мячиком скача по комнатам, - несмотря на явный  избыток
веса. Либо бродил по квартире, тоскливо  мяуча.  Все  же  тяжело  парню  без
подруги, а к кошечкам его не  пускали  -  видно,  из  ревности.  Вот  так  и
расплачиваются за грехи отцов.
   - Погоди, - велел я Карине. - Ничего пока не включай.
   Опустив сумку  на  пол,  наскоро  обследовал  квартирку,  обращая  особое
внимание на крепления решеток и выискивая в  укромных  местах  устройства  -
подслушивающие, а то и взрывные. Чувствовал себя при этом довольно глупо, но
ничего не мог поделать со  своей  натурой.  Если  уж  вступил  в  эту  игру,
приходится соблюдать правила.
   Вещи тут были разбросаны, словно после обыска, но как  раз  это  меня  не
беспокоило.  Насколько  Карина  чистюля  телом  и  аккуратистка  в   одежде,
настолько же неряха в быту: в квартире всегда  творится  кавардак  -  что  в
прежней, что в этой.
   Успокоенный, вернулся в гостиную, где Карина, расположась на диване,  уже
выкладывала на столик принесенное  барахло,  причитая  над  каждой  разбитой
склянкой, но по крайней мере воздерживаясь от  попреков.  Даже  удивительно.
Может, впрямь научил ее чему-то?
   Опустившись в кресло, я покосился на кота, устроившегося неподалеку:
   - Чего это он разлегся на пороге?
   - А там самое продувное место. Жарко ему.
   Это был не каламбур. Слов-то Карина знала много, однако не у всех помнила
смысл и применяла их с такой небрежностью, будто лупила по площадям:  угодит
не слишком далеко, и слава богу. А  в  ее  голосе  наконец  прорвался  укор:
сам-то небось кондиционерами обложился, а мы тут паримся!.. Но если поменять
нас местами, Карина и тогда нашла бы, к чему придраться.  Все-таки  занятную
породу вывели большевики.
   - Скоро обещают похолодание, - сообщила она. - Причем жуткое.
   Опять плохо, да? Не жизнь, а череда несчастий.
   - Какая трагедь! - согласился я. - А зимой и вовсе могут морозы  грянуть.
Вплоть до нуля.
   После  многих  лет,  проведенных  за  шестидесятой  параллелью,   здешние
"холода" меня умиляли.
   - Тебе смешочки, а я слыхала, будто ураган на подходе.
   - "Ветер северный, умеренный до сильного…"
   - Не веришь? Говорят, тут такое будет!..
   - Ну будет и будет… Что ж ты каждый раз помираешь до смерти?
   В квартире впрямь было жарко - по-моему, еще хуже, чем на улице,  хотя  я
выбирал теневую сторону. Не удержавшись, зевнул - разморило-таки.
   - Ты опять плохо спал? - сразу прицепилась Карина. - Так и знала!
   - Оставим в покое мой сон, - велел я. - Лучше скажи, на кого ты наехала в
этот раз. Из-за чего сыр-бор?
   Пару минут Карина продолжала перебирать драгоценную свою ерунду, будто не
расслышала. Но тянуть с ответом уже некуда. Сюда-то я  доставил  ее,  а  вот
дальше… Вслепую не помогаю никому. К тому ж  Карина  таки  усвоила,  что  на
чужую добычу я не зарюсь.
   - Ты ведь знаешь: у меня полно знакомых, - наконец разродилась она.
   - Еще бы!
   - Ну вот. И ко мне… в  общем-то  случайно…  попали  сведения…  касающиеся
одного из…
   - Кого? - подхлестнул я. - Конкретно.
   - Лущенко, - выдавила Карина, уступая насилию.
   - Ни фига себе!
   Действительно, так высоко она еще не замахивалась.  Этот  самый  Лущенко,
щуплый и низкорослый, возглавлял Дворовых "бесов" и  держал  в  страхе  всех
чинуш, не говоря о "народе". И если Карина  напоролась  на  что-то  горячее,
жарко может сделаться не одному Мишелю. А  затем  и  очень-очень  холодно  -
когда закопают.
   - И ты решила слегка потрясти Двор? - полюбопытствовал я. -  Задачка  как
раз по твоим силам.
   - Чтоб ты знал, это затронет многих!.. Даже  Алмазина.  Час  от  часу  не
легче - еще и этот.
   - И правда, чего связываться с одним Лущом? Нам весь гадюшник подавай!
   - И не только в самом Дворе, - прибавила Карина, набрав инерцию.
   - Так… Где еще?
   - В Кампании.
   - И это все? А ФСБ ты, случаем, не зацепила? Или НАТО?
   - Ты можешь говорить серьезно? Могу, почему нет.
   - Если сведения вправду важные, - сказал я,  -  от  них  лучше  держаться
подальше. На этом подорвалось  уже  столько  акул  -  зубастых,  с  броневой
шкурой. А такую плотву, как ты, проглотят и не заметят.
   - Это мое дело, - нахмурясь, заявила Карина. - Уже испугался, да?
   В  ее  глазах  зажглись  фанатичные  огоньки,  точно  у   золотоискателя,
напавшего на главную жилу. Похоже, она очередной  раз  решила  сорвать  куш,
обеспечивший бы ее до конца дней… скажем; до завтра.
   - Ага, нам опять под хвост попала вожжа! - констатировал  я.  -  Ну,  тут
ничем не могу помочь.
   На один-то штурмец ее хватит, а что  затем?  Опять  прибежит  ко  мне  за
спасением? Если успеет.
   - По-твоему, они не захотят это купить?
   - Зачем? Дешевле уплатить киллеру. И если даже купят, долго не проживешь.
Никакие уловки не спасут - под пытками вызнают, выпотрошат до кишок.  А  для
гарантии порешат и все окружение.
   Возможно, я преувеличивал, но тут нелишне. Беда в том, что с  этого  пути
Карину не свернуть уговорами - нужны средства серьезней.
   - Я лишь хочу получить свое! - брякнула она, сдвинув брови.
   Действительно, в юные годы, еще до того, как заделаться певичкой,  Карина
подвизалась при местных бонзах. По  баням  с  ними  поездила,  приветила  не
одного.