кадр за кадром.  Затем,  поддавшись  импульсу,  вызвал  по  прямому  проводу
Аскольда. Как и предполагалось, он еще не спал. Хотя был очень  занят,  судя
по обвивающим его торс смуглым ножкам. Я насчитал их три, и  смотрелись  они
недурно. Хотя походили друг на друга,  будто  принадлежали  одной.  Знакомый
вариант, да и ножки известные.
   - Ты хотел ясности? - спросил я. - Может, это ее прибавит?
   И пустил на монитор Аскольда последнюю запись, по  собственному  монитору
наблюдая за его лицом. Он смотрел внимательно,  хмурясь  все  сильнее,  хотя
изящные ступни оглаживали его без передыху.
   - Это из какой фильмы? - поинтересовался главарь скучным  голосом,  когда
запись кончилась. - Могли и получше снять!
   - Наведайся ко мне завтра, - предложил я. - Увидишь последствия.
   Он помолчал, задумчиво жуя губу, наконец сказал:
   - Ладно, вот проведу занятия с личным составом…
   - И вчера я очень удачно… искупался. Рассказать?
   - После, Родик, - повторил главарь с легким нетерпением. - Хочешь и вовсе
с настроя сбить?
   - Ну, кувыркайся,  -  разрешил  я.  -  Недолго  осталось.  Но  тут  снова
включились подводные глазки, установленные под бережком, и послали  картинку
сразу мне, на  свободный  экран,  и  Аскольду  -  по  накатанной  тропке.  И
гляделась картинка жутко: из темной мохнатой стены будто вытекал шевелящийся
поток водорослей, струясь меж камней. Наконец и "нити" отправились на охоту.
   Да, теперь ночью не поплаваешь. То есть не больше одного раза.
   - Живой репортаж, - объявил я. - Как по заказу.
   - Умеешь ты отбить желание! - в сердцах сказал Аскольд, сбрасывая с  себя
чужие ноги. - До утра не мог подождать?
   - Я-то запросто. Ты вот у них спроси, - кивнул я на экран.
   - Ну черт с тобой, губи мою личную жизнь!
   Ухмыльнувшись, я перекачал на его комп свежие записи, сопроводив  кратким
комментарием, но в подробности вдаваться не стал - если  достанет  ума,  сам
задаст правильные вопросы. Если же нет… Тут я не судья ему.
   - А у тебя ничего нового? - спросил затем.
   - Меня Алмазин зазвал на прием. - Аскольд тщился говорить небрежно, но  в
голосе звучало торжество. - Вот завтра и схожу - выясню, чего хочет. Дружить
надо с равными, верно?
   - Именно. А ты ему на один чих - прихлопнет и  не  заметит.  Давай-давай,
прогуляйся!
   - Много ты понимаешь тут!
   - А ты не замечал, как просто подчинить пирамиду? Достаточно  подмять  ее
вершину. Вот если он заполучит тебя, что станет с твоей Семьей?
   - Ты льстишь ему, - проворчал Аскольд. - Не такой он и умный.
   - Ум ни при чем тут, это на уровне инстинктов. К тому  же  Клоп  усердный
ученик, опыт прежних  тиранов  выучил  назубок.  А  может,  у  него  хороший
советчик?
   - Как у меня, что ль?
   - Как раз тебе не повезло - если имеешь в виду меня.
   - Имел я тебя в виду! - угрюмо подтвердил главарь. - А почему?
   - Да говорю вовсе не то, что тебе хочется слышать. Странно, что ты еще не
послал меня подальше. Но надолго ли хватит твоего благодушия?
   - Еще пожелания будут?
   - Ну, если ты готов слушать "бред"…
   - Давай.
   - Не задерживайся при Дворе  после  заката.  И  вообще,  ночью  стерегись
особо.
   - С чего это?
   -  Главные  странности  начинаются   с   наступлением   темноты   -   еще
закономерность, во как! Кстати, и алмазинские "бесы" шалят больше по  ночам.
Может, скрываются от людского глаза, а может…
   - Что?
   - Рано говорить. Идея должна созреть - вот когда свалится…
   - На голову, да?
   - Уж на что бог пошлет.
   На этом и  закончился  наш  второй  за  сегодня  разговор.  Но  следовало
переговорить еще кое с кем - из той  же  Семьи.  Поколебавшись,  я  все-таки
послал вызов Лане. Откликнулась она сразу - по крайней мере не разбудил  ее.
По-турецки скрестив ноги, женщина восседала  в  центре  широкой  кровати.  В
такой позе уместно медитировать, но рядом, на крохотном подносе,  графинчик,
уже наполовину пустой, соседствовал с пепельницей, наполовину  полной,  а  в
оброненной на  постель  руке  дымилась  очередная  сигарка.  При  этом  Лана
казалась трезвой, хотя обычно пьянела быстро -  у  нее  вообще  плоховато  с
самоконтролем. Взирала на меня молча, без всякой  приветливости,  будто  уже
предполагала, о чем пойдет речь.
   - Привет, пятая колонна, - бросил я. - И каково в постели с врагом?
   Впрочем, "враг" сейчас кувыркался совсем в другой постели. Но и  тут  ему
время от времени перепадало, судя по вчерашней демонстрации. Прежде я считал
это сделкой, более или менее честной, а как воспринимать теперь?
   - А у тебя есть что предложить взамен? - спросила Лана, стряхнув пепел на
покрывало, и снова глубоко затянулась.
   Тут она права, предлагать мне  уже  нечего.  Кроме  сочувствия  и  вечной
дружбы, без которых Лана как-нибудь обойдется. И поздно выяснять,  что  тому
виной: ее ли болезнь чересчур запущена, я ли оказался плохим врачом.
   - Знать бы, что тебе надо, - сказал я. - Слишком ты любишь недомолвки!
   - Зато ты всегда резал правду-матку.
   - А почему нет, милая? Что нам было скрывать друг от Друга?
   - Разве нечего? -  Она  снова  затянулась  во  всю  грудь,  будто  хотела
отравиться надежней, и прибавила:
   - Вот и зарезал - насмерть.
   - Я никогда не заступал на твою территорию, - возразил я. - И если  б  ты
больше мне доверяла…
   - Что тогда? По-моему, Род, ты не понимаешь.
   - Естественно - раз ты не объясняешь. Не требуй от меня слишком многого.
   Следовало бы сказать: больше, чем от себя. Но разговор и без того  не  из
легких.
   - Что ты уже знаешь? - спросила Лана, глядя мимо  меня.  Дескать,  ну-ка,
раскрывай свои карты! А что, мне не жаль.
   - К примеру, знаю, кто твой отец. И чего он добивается.  Даже  удостоился
сегодня аудиенции.
   - А еще?
   - Знаю, кто отец твоей дочери, - сказал я, пристально  за  нею  следя.  -
Точнее, догадываюсь.
   Все-таки она вздрогнула, хотя, наверное, ожидала чего-нибудь в этом роде.
Похоже, и с "дочерью" я угадал - почему-то не мог представить  Лану  матерью
мальчика. В несколько затяжек докончив сигарку, будто выгадывая  время,  она
хорошенько приложилась к рюмке и лишь затем произнесла:
   - Вот что, мой родной… Чтоб ты не обольщался, да? Как бы я ни  относилась
к тебе, но если придется выбирать между тобой и  Отцом  нашим,  я  не  стану
колебаться.
   - То есть?
   - То есть не ты! - отрезала Лана. - Есть ценности выше, чем мы  с  тобой,
или то, что нас связывает, или моя дочь… А ты думал, меня принудили?
   - Когда мне предпочитают Бога, еще могу понять, - молвил я.  -  Но  когда
выше ставят такую гниль…
   - Прекрати! - выкрикнула она, едва не впервые повыся на меня голос.

***

   Но я и сам уже пожалел о сказанном. Дело даже не в том, кем приходится ей
Калида. Но Лана предалась ему - душой и телом, буквально. И если он "гниль",
то кем же ей считать себя?
   По крайней мере ее-то не "лепили" с младых ногтей? Кажется, до  сей  идеи
Калида додумался недавно. И вообще, этим  проще  заниматься  в  детдомах  да
интернатах. Не туда ли Лана и отдала свою дочь?
   - Ладно, - сказал я. - Не о том речь. Вот как распутать клубок?
   - Разрубить, - предложила Лана. - Ты ж у нас известный рубака.
   - Не по живому.
   - Разве?
   - Не путай меня с этими вашими… К черту! Не  хочу  выяснять,  как  далеко
заходит твоя преданность и способна ли ты ради Отца, скажем, на убийство… Но
уберечь тебя от необратимых поступков я постараюсь.
   - Как? - спросила она.
   - Ведь ты хотела погреться на Кипре? Вот и предложу отправить  первым  же
транспортом. А  чтоб  совсем  лишить  тебя  выбора,  вокруг  твоей  спаленки
возникнут сторожевики - еще раньше, чем оденешься.
   - И как объяснишь Аскольду?
   - А никак. Пусть доверится мне или пеняет  на  себя.  По-твоему,  что  он
выберет?
   - Ладно, не трудись, - сказала Лана. - Все решается проще.
   С разворотом поднявшись, будто ввинтившись  в  воздух,  она  в  несколько
быстрых шагов достигла балкона, распахнутого на заднем  плане,  с  нежданной
легкостью заскочила на перила и тут же, не дав мне  времени  даже  крикнуть,
кинулась головой вниз. Уж  эта  ее  тяга  к  эффектам!  Меня  будто  холодом
окатило, хотя я знал, что под балконом, в десятке метров,  глубокая  вода  и
что Лана уже не первый раз так сигает. Но сейчас, в разгаре  ночи,  с  явным
намерением покинуть дом,  не  прихватив  с  собой  ничего…  Или  у  нее  все
подготовлено для внезапного бегства? Пожалуй, этот вариант не худший.
   Конечно, я дал Лане немного форы, прежде чем сообщить Конраду о  странном
поступке "первой леди". И тревогу-то поднял больше из опасения за ее  жизнь,
не ожидая хорошего от ночных купаний. Хотя, может быть, Лану, как и ее отца,
охраняют высшие силы? Это у меня там никакого блата.
   Во всяком случае, спешно развернутые Конрадом поиски не дали результата -
женщину точно поглотила пучина. Хотя и на дне не обнаружили хладного ее тела
- к огромному моему облегчению. Аскольду я обрисовал ситуацию в самых  общих
чертах, сколько он ни напирал на меня, требуя  ясности.  Собственно,  откуда
она у меня?
   Но оказалось, день не кончился, хотя до утра осталось чуть.  На  сей  раз
позвонили мне - Грабарь. И лицо его, точно  море  из  прославленной  сказки,
почернело еще пуще.
   - Убили Агафона, моего старшего, - сообщил он размеренным голосом,  почти
без интонаций. - Перерезали горло, как свинье.
   Что тут скажешь? Сочувствовать и без меня найдется кому.
   - Кто? - спросил я. - И где?
   - В спальне родового поместья,  кто  -  неизвестно.  Даже  не  ясно,  как
пробрался внутрь. Никаких следов, будто по воздуху прибыл.
   Еще один архангел с  огненной  финкой!  Хотя  у  Агафона,  в  отличие  от
Андрюши, скопилось грехов не на одну "вышку", и уж за ним  пришли  бы  не  с
неба.
   - А что сам думаешь?
   - Всем известно, у Аскольда лучшие бойцы, - сказал Грабарь.  -  И  Защиту
они умеют обходить, как никто. Пожав плечами, возразил:
   - Может, там недурные вояки, однако не ниндзя. Зато с такими, кому они  в
подметки не годятся, я вчера сталкивался.
   - Многие следы ведут к Аскольду…
   - Слишком многие, - перебил  я.  -  Случайно,  его  герб  в  спаленку  не
подбросили?
   Грабарь уперся в меня свинцовым взглядом, затем сказал:
   - Ну ясно, вы ж дружки!
   - У меня нет друзей среди бандитов, - возразил я,  не  слишком  заботясь,
что из этого главарь примет на свой счет. - Заказы от них принимаю,  да.  Но
это не значит, что стану покрывать убийц.
   - Может, ты просто не хочешь войны?
   - А кому она нужна? Чтобы начать, много ума не  надо,  -  вот  остановить
сложней. Можешь ты подождать несколько  дней,  пока  раскручу  это?  Или  не
терпится пострелять? Тогда готовься хоронить многих родичей. Какую  цену  ты
готов уплатить за месть? А если выяснится, что воевал  не  с  тем,  и  вовсе
поднимут на смех!
   - Не зарывайся, Род! - проскрежетал Грабарь.
   - А сейчас тебя заботит престиж, да? Ты уж выясни, что для  тебя  важней:
сохранить лицо или сыновей. Если  первое,  я  перестану  наступать  на  твои
мозоли… и вообще прекращу все контакты.
   - Ладно, подожду еще, - нехотя уступил старик. -  Но  если  не  достанешь
убийц!..
   - И что страшного? Упьешься местью  на  неделю  позже,  только  и  всего.
Господи, и что ты такой нетерпеливый! Ведь не мальчик.
   Собственно, почему я должен жалеть Грабаря? Старый  бандюган!  А  сколько
крови на его собственном счету?
   - Поимей в виду, - пригрозил он,  -  теперь  и  ты  завяз  в  этих  делах
накрепко. Если бы шевелился быстрей…
   - А с чего ты взял, будто это тот же убийца? Даже  заказчики  могут  быть
разные.
   - Если всплывет, что ты замешан тут… - снова завел старый.
   - И чего стараюсь? - не стерпел я. - Да перебейте  друг  друга  -  мне-то
что? Ну выкорчуют вашу Семейку - твои же проблемы, верно?
   - Поимей в виду! - с угрозой повторил Грабарь и отключился.
   Ну вот, нашел виноватого! У сильного, как говорится… Собственно,  с  чего
он взял, будто я слабый? Потому что одиночка, да?
   За окнами уже светало - пора было укладываться. Кончилось время духов,  и
мне пора на покой. Вот так и сроднимся с ними мало-помалу.

Глава 15

   Конечно, и сегодня  выспаться  не  удалось  -  продрых  вполовину  против
обычной нормы. Наспех провернув утренние процедуры, сразу  укатил  в  город,
где ждало немало дел.
   Очередные несколько часов посвятил слежке за странниками. Опять мало  что
понял тут, зато ощущал все яснее, что бандитам тут поживиться  нечем  -  эти
люди не по их зубам. К тому ж и я стану возражать.
   Потом на часик заехал к Клер, элегантной как всегда, чтобы потолковать за
кофе о том о сем и поиграть в ее смешные игры на грани фола.
   После Клер заскочил к Гаю, не без изумления полюбовавшись на их идиллию с
Кариной, - кто мог ожидать тут бескровного исхода? Конечно, женщина помыкала
репортером, как хотела, но тому вроде это нравилось.  А  саму  ее  согревали
восторженные взгляды хозяина и цветистые  комплименты,  на  которые  Гай  не
скупился. Уж щедрой, да еще искренней  лестью  Карину  можно  раскрутить  на
многое. То есть тогда и от ее щедрот могло кое-что перепасть. Но не все и не
в одни руки - тут Гаю лучше не обольщаться.
   Затем наведался к Гуверу, разжившись новыми сведениями и помозолив  глаза
пузанчику Агею, угрюмо зыркавшему из темного угла.
   А уж после всего снова уехал за город, в сторону завода, самое неприятное
отложив на конец дня.
   При свете это место не наводило прежней жути. Обычный предгорный пустырь,
усеянный  валунами  и  обломками  скал,  а  кое-где   заросший   непролазным
кустарником. К потайной шахте я проехал тем же маршрутом, положась на память
бортокомпа,  и  так  же  наехал  на  провал  задком  машины,   чтобы   опять
воспользоваться лебедкой. Сверх вчерашнего  комплекта  взял  с  собой  пяток
гранат и кой-чего по мелочи, хотя плохо представлял, что может  понадобиться
внизу.
   Но сперва следовало одолеть  паучий  ход,  так  напугавший  меня  прошлой
ночью.  После  памятных  армейских  распродаж  в  моем  арсенале   появились
реактивный  огнемет  "Шмель",  с  гарантией  выжигающий  любую  комнату,   и
старинный ЛПО-50, давно снятый с вооружения, но вполне годный для таких дел.
Я даже прихватил их, сунув в багажник, однако решил пока обойтись  канистрой
бензина.
   Опустив забрало, на тросе спустился в шахту, прогулялся  по  переплетению
ходов и через несколько минут уже стоял  над  знакомым  люком,  собираясь  с
духом. Ей-богу, я не выдумываю и  не  подражаю  -  действительно  не  выношу
пауков.
   Тем более таких громадных.
   Откинув люк, быстренько опорожнил в него канистру и  сразу  швырнул  туда
зажигалку, отшатнувшись от  взметнувшегося  пламени.  Полыхнуло  так  мощно,
будто бензин стал для паутины лишь катализатором.
   Когда я наклонился над дымящейся дырой,  внизу  зияла  полость,  узкая  и
округлая, уводившая вниз на десятки метров.  Вот  теперь  пришло  время  для
"стрекозы". Только я вывел вперед левую руку, как на ней  будто  распустился
цветок -  из  невзрачного  нароста  проросла  изящная  вертушка,  сейчас  же
накрывшись маревом крутящихся лопастей.  Вспорхнула  с  предплечья  и  четко
спланировала в люк, занявшись разведкой. А следом двинулся я,  спускаясь  по
цепочке заржавелых скоб, опаленных недавним огнем. Перед тем как ступать  на
каждую, слегка ударял по ней каблуком, проверяя на прочность,  но  сюрпризов
не выявлял, хвала аллаху.  И  от  "стрекозы"  пока  не  поступало  тревожных
картинок - лишь однообразные выщербленные стены, покрытые гарью. Если тут  и
поджидали восьминогие твари, то превратились в пепел вместе с паутиной  либо
осыпались вниз прожаренными тушками.
   Верным оказалось второе.  То  есть,  может,  кто  из  пауков  и  прогорел
насквозь, пока летел сквозь пылающую трубу, но когда я  выбрался  в  пещеру,
отдаленно напоминавшую  недостроенный  или  сильно  запущенный  тоннель,  то
увидал под собой с  дюжину  обугленных  уродов,  несколько  из  которых  еще
шевелились, пытаясь уползти на остатках лап. Фу, пакость!
   Осторожно, чтобы не подвернуться под судорожный выброс жала, я прошел меж
ними к дальней стене и  оттуда  глянул  по  сторонам,  выбирая  направление.
Пещера протянулась вдоль берега,  возможно,  на  километры.  Если  к  ней  и
приложили руки, то в такие стародавние времена, что  даже  следов  этого  не
сохранилось. Ну, куда топать?
   Сколько-то лет назад вот так же стоял  на  распутье  Игорек,  холодея  от
ужаса, боясь вздохнуть. Пауки тут еще  не  завелись,  даже  крыски  вряд  ли
бегали - имею в виду нынешних. Но и Калида  был  экипирован  не  как  я.  Ни
защитного скафандра, ни ночного видения,  ни  настоящего  оружия.  И  все  ж
влекло его неодолимо.
   Куда влекло, я уже чувствовал: в сторону бывшего завода. Как  раз  оттуда
веяло чуждым запашком, обещавшим что угодно, включая гибель… или бессмертие.
Конечно, разумней топать в другую  сторону,  но  когда  это  мы  с  Игорьком
поступали разумно? Возможно, безрассудство и роднит нас -  если  не  считать
Ланы. Хотя дурака валяем совершенно по разным причинам.
   Снова отправив "стрекозу" разведывать путь, я скорым  шагом  двинулся  за
ней, не забывая присматривать за тылами. Тоннель  плавно  изгибался,  словно
следовал за линией берега, какой она была тысячелетия назад. Но  с  тех  пор
ветры  и  прибой  сильно  подточили  обрыв,  и  в  нескольких  местах  стена
истончилась настолько, что даже слышался свист воздуха, выдавливаемого через
трещины перепадом давлений. То-то мне показалось, будто дышать  и  двигаться
стало труднее. Дьявольщина, что за странный состав? Жидкость не жидкость, но
про такой плотный газ я не слыхал.
   По-видимому, этот коридор не использовали давно. Даже следов  крыс  я  не
замечал, сколько  ни  вглядывался  под  ноги.  Вот  чего  хватало  тут,  это
царапинок от паучьих когтей, а едва не  все  углубления  в  стенах  затянула
знакомая сеть, похожая на  пучки  рваных  полотнищ.  Минуя  такие  места,  я
успокаивал себя тем, что восьминогие мохначи охотятся  по  ночам,  -  однако
тезис требовал подтверждений.
   Затем тоннель прервался, втекая в громадную каверну, протянувшуюся вперед
и по сторонам на сотни метров. Прямо от его выхода вздымался  величественный
купол, словно бы выложенный изнутри сияющей бирюзой. Но светился, похоже, не
он, а сам воздух, поскольку ни один предмет тут не отбрасывал  тени.  Взамен
пола далеко внизу, много  ниже  уровня  моря,  мерцала  водная  поверхность,
разглаженная в изумрудное зеркало, - и что творилось под ней,  проступало  в
деталях.
   Самое забавное, что подземная  полость  в  точности  повторяла  очертания
базальтового колосса, разлегшегося поперек берега реликтом древних эпох.  Он
выступал далеко в  море,  возвышаясь  над  просевшими  окрестностями,  точно
неподвластный времени монолит. Но оказался  пустым,  точно  гнилой  орех,  -
этакая непроницаемая оболочка, созданная невесть кем и для каких нужд.
   Зато теперь  ей  нашли  недурное  применение.  Посреди  подземного  озера
проступал круглый островок, усыпанный золотистым песком.  А  из  его  центра
вырастало  диковинное  здание,  каждый  этаж  которого   поделили   цветными
перегородками на четыре сегмента, окружавших срединную колонну.  Протянулась
та к самому "небу", и внутри нее, конечно же, устроили лифт.  Внешние  стены
заменили перилами, прикрывавшими нутро комнат лишь от взглядов снизу. Этажей
я насчитал девять, но, видно, их надстраивали по мере надобности,  благо  до
потолка еще далеко. И проживали в этом  санатории  юные  любимицы  Калиды  -
все-таки я разыскал его "курятник".
   Было их несколько  десятков,  и  почти  все  сейчас  нежились  на  пляже,
развалясь перед  широкими  дисплеями,  или  плескались  на  мелководье,  или
катались по озеру на водных великах, или сновали в прозрачных глубинах,  меж
поросшими  яркой  зеленью  валунами,  вооружась  лишь  очками  да  подобиями
русалочьих хвостов. Мягкая теп