удивился Аскольд. - И куда  подался:
в христианство, мусельство, буддизм?
   - По мне, так и  все  конфессии  -  ересь.  Бледные  подобия  истины.  Но
большинству-то они годятся - все лучше, чем безверие.
   - Ты сказал: "прежде всего", - напомнил он. - Что еще?
   - Непознанное. Конечно, его  хватает.  Но  куда  чаще  за  чудеса  выдают
собственные глюки. Мало ли чокнутых вокруг!..  А  я  поверю  в  чудо,  когда
пощупаю сам. Пока что мне на это не везло.
   - Все когда-нибудь кончается, - заметил главарь. - Включая твое везение.
   На секунду мне стало зябко:  по-моему,  он  намекал  на  что-то.  Уж  эти
ревнивцы! Впрочем, сперва дело. А все разборки оставим на потом.
   - У тебя больше нет вопросов? - спросил я. - И у меня. Так я пойду?
   - С вопросами у нас перепроизводство, - сказал Аскольд,  наливая  себе  и
мне по рюмочке "Наполеона". - Затоваренность. Вот отвечать некому.
   В задумчивости он глянул  вдаль,  окидывая  окрестности  орлиным  взором.
Машинально я тоже покосился на окно, но куда с большим скепсисом. Здешняя-то
высотка господствовала, и бронестекла к месту, - но не слишком ли  на  виду?
При желании можно достать любого орла, хотя б и ракетой.
   А вслух сказал:
   - Заведи визиря, как принято на Востоке. Уж он тебе напоет!
   - Но у нас Запад.
   - Ты уверен? Тогда обзаведись командой экспертов.  Если  сумеешь  набрать
приличных спецов…
   - Восток-то - дешевле.
   - Да где найдешь такого универсала? И не оказался бы он слишком ушлым для
тебя… С командой-то совладать легче.
   Аскольд самоуверенно ощерился: ну, это положим, - вдруг спросил:
   - Как достигают настоящего богатства - а, Род? Ведь бродят где-то бешеные
бабки, дожидаются охотников!.. Как угодить в такой заповедник?
   У него всегда была тяга к браконьерству, да и сейчас жил как в лесу. Но в
нынешних делах дошел, видно, до насыщения.
   -  Все  ищешь  золотое  дно?  -  хмыкнул  я.  -  Наследство,  ископаемые,
спекуляции… Здесь с этим туго, насколько знаю. Артист из тебя хреновый,  как
и режиссер. Влезать в наркоту или работорговлю - слишком ты на виду.
   Мне показалось, при упоминании артистов на лице главаря что-то  дрогнуло.
Уж не задумал и он податься в шоу-бизнес? Дело-то прибыльное -  при  наличии
свежих дарований.
   - И что остается?
   - Идеи. Кто подбрасывает людям действительно стоящую вещь, тот на коне.
   - Компы, да? - спросил Аскольд. - Авто, ракеты, транзисторы… А что станет
следующим?
   - Если б я знал!.. Думаешь, сидел бы тут?
   - Надо, надо рыть! А вдруг подфартит нам?
   - Хочешь сказать - мне? - проворчал я, но  главарь  сделал  вид,  что  не
услышал. (Тоже, между прочим, умение.)
   - Мы ведь с тобой нищие, Шатун, - сказал он. -  В  сравнении  с  мировыми
зубрами. Ты больше, я меньше.
   - По-моему, твоя нищета - внутри. А там ее ничем не насытишь.
   Очередная моя сентенция  прозвучала  двусмысленно:  это  ж  какая  нищета
имелась в виду - не духа ли? Прищурясь, Аскольд глянул на меня, и  оживление
на его лице потухло.
   - Ну, я свободен? - сейчас же спросил я. - Свободен наконец?
   - Что не пьешь? Классное пойло.
   - На работе не пьют.
   - И девок не потребляют, да? - фыркнул он. - Небось и не куришь?
   - И не колюсь. Еще что интересует?
   - Завтра жду с отчетом, - сказал главарь. - Вообще, наведывайся чаще. Это
не тот случай, когда важен только финал.
   - Ну да, вдруг сгину на  дистанции  -  вместе  со  всем  тем,  что  успел
раскопать, - подтвердил я сочувственно. - Это ж какие убытки!
   Аскольд осклабился и кивнул на дверь: мол, отпускаю - пока. Гуляй, Родя!
   После залитого светом высотника я заскочил в тренажерник, притулившийся в
сумеречном сыром подвале, где у меня тоже хватало знакомцев, и переговорил с
теми, кого  застал  там,  -  включая  тренера,  которого  по  старой  памяти
подпитывал сведениями, почерпнутыми  в  Океане.  Кто  имел  средства,  давно
обзавелись собственным оборудованием, но остальные по-прежнему  теснились  в
таких вот "качалках". За малым исключениям, все тут готовили себя к борцовым
турнирам, где можно подняться в иное сословие, заделаться крутарем.  Схватки
проводились без разделения на веса, а потому без солидной  мускулатуры  туда
лучше не соваться.
   В следующем этапе упор делался  на  фехтовании.  Вот  тут  из  габаритных
качков выкристаллизовывались мастера, умевшие обращаться с заточенной сталью
и не стеснявшиеся пускать ее в ход. В эту элиту войти куда сложней. И  много
опасней, ибо неудачная попытка может стоить жизни.
   Но обо всех этих игрищах лучше забыть, когда начинается пальба. Я  вообще
плохо понимаю, зачем наворочали такие сложности, если  самый  хилый  стрелок
может  играючи  завалить   любого   мечника.   То   ли   ребятки   увлеклись
соревновательным духом в ущерб здравому смыслу, то ли впрямь задались  целью
вывести породу, отличную от прочих. Или ставка делалась на доспехи,  которые
не пробить обычной пулей? Но система-то сложилась раньше, чем они появились.
Что-то не замечал я у крутарей дара предвидения!
   Из тренажерника я отправился прямиком в порт, один  из  главных  стержней
городской жизни, вокруг которого крутилось много всего. Забросив "болид"  на
платную стоянку, отправился  слоняться  по  окрестностям,  и  сам  не  очень
представляя,  что  ищу.  Заправляли  тут  Портовые  Крысы   (не   путать   с
Крысятами-ползунами), то бишь докеры, сплотившиеся то ли в гильдию, то ли  в
братство. Настоящей  Семьи  из  них  не  получилось:  слишком  разношерстная
публика, - однако таких здоровяков и горлопанов поискать, а  решимостью  они
могли дать фору любым бандитам.
   Обычно в порту хватает суеты, но сегодня  выдалось  затишье.  На  главной
пристани дожидался  пассажиров  теплоход,  сияющий  белизной  и  полировкой,
готовый хоть сейчас  отправиться  вокруг  Европы.  В  сторонке  разгружалась
баржа-самоходка, доставившая  очередной  груз  контрабанды.  Верховодил  тут
Грант, один из "старших братьев" Аскольдовой Семьи, прозванный  Гепардом  за
худобу и хищную грацию. Переругиваясь с грузчиками - больше  со  скуки,  чем
ради порядка, - он прогуливался по  набережной.  Следом  семенил  пьяненький
таможенник  в  помятой,  пропотелой  форме,  канюча   взятку   -   ну   хоть
какую-нибудь. Наконец Грант  сунул  ему  в  лапу,  лишь  бы  отстал,  и  тот
заковылял  прочь,  вполне  удовлетворенный.  Переглянувшись   с   капитаном,
наблюдавшим за сценкой с мостика, Грант весело рявкнул:
   - Таможня дает добро!
   "И все вздохнули с облегчением".
   Конечно, я осмотрел сгоревший склад и, конечно, ничего там не обнаружил -
то есть никаких сторонних вещей.  Хотя  впечатления  от  пепелища  сложились
странные.
   Покрутившись в  порту,  я  перекочевал  в  соседний  парк,  где  и  вовсе
оказалось  пусто.  Лишь  возле  замызганного  туалета,  на  свежевыкрашенной
скамейке расположился казачий патруль. Черт знает, зачем они забрели сюда  -
может, как раз в поисках сортира. Поигрывая плеточками,  казаки  с  прищуром
поглядывали по сторонам, однако вели себя смирно: все ж не у себя в слободе.
И шашки по нынешним временам смешное оружие, хотя, в отличие  от  самозваных
дворян, казаки умели ими орудовать. К шашкам, правда, прилагались  карабины,
но тут на один ствол из любой подворотни могли садануть дюжиной. Разомлев на
солнце, служивые лениво переговаривались, покуривая с показной небрежностью.
Старшой даже ослабил  портупею,  давая  роздых  обширному  брюху,  и  стащил
фуражку со вспотевшей лысины, обмахиваясь вместо веера.
   Внезапно из дверей сортира возник поджарый типчик в цветистой косоворотке
и припустил в сторону едва не  рысью.  Следом  выскочил  белобрысый  молодой
казак и заверещал дурным голосом, тыча в типчика пальцем:
   - Гей, славяне!.. Гей, гей!.. Держи его!
   Казаки переполошенно закрутили головами, с натугой кумекая, схватились за
карабины.  Затем  дружно  заржали  в  три  голоса,  а  старший   укоризненно
прогундосил:
   - Ну чё горло дерешь, почка? Сказал бы по-нормальному: педик. А то…
   - Гей, гей -  не  бывает  голубей!  -  насмешливо  пропел  другой  казак,
долговязый и горбоносый. - Лопух ты, братец, - нашел диковину! Да здесь  их…
- И он смачно сплюнул в кусты.
   Оставив парк, я пересек брусчатую мостовую, направляясь к  мрачного  вида
двери под аляповатой вывеской, на коей  значилось:  "Причал",  -  коротко  и
емко. Обычно сюда причаливали иногородние моряки да местные  контрабандисты,
а больше всего тусовалось Портовых Крыс, -  в  общем,  публика  не  скучная.
Намеренно или нет, но трактирный интерьер будто срисовали  со  стивенсовской
"Подзорной  трубы":  низкий  потолок,  неоштукатуренные  стены,   посыпанный
морским песком пол, красные занавески на окнах. Меж  сложенных  из  кирпичей
колонн разбросаны столики, у дальней стены притулилась пестро  разукрашенная
эстрада - хотя ее-то, по-моему, заимствовали из вестернов. По вечерам и  тут
устраивали фривольные пляски, но больше для  демонстрации  товара,  совмещая
варьете с куда более прибыльным борделем.
   Народу в трактире хватало, и составляли его в основном докеры, коротавшие
время в ожидании работы. Пришлых я разглядел с десяток, и среди них - вот уж
кого не ожидал встретить тут!  -  Лана,  с  недавних  пор  законная  супруга
Аскольда. Все-таки главарь заполучил ее, хотя дожидаться  пришлось  не  один
год. Надо отдать должное: играл он честно.
   Сопровождали Лану  двое  молчаливых  амбалов  с  пристегнутыми  к  бедрам
секачами, а в сторонке я приметил третьего, худого и опасного  точно  кобра,
наверняка скрывавшего под одеждой немалый арсенал. Все  верно,  такие  места
без подстраховки лучше не посещать - тем более такой  приметной  даме.  И  с
чего ее занесло сюда: приключений ищет?
   Только я возник на пороге, как Лана уперлась в меня  настойчивым  взором.
Деваться некуда -  я  прошел  прямо  к  ее  столику  и  уселся  напротив,  в
единственное свободное кресло.
   - Что будешь? - спросила женщина. - Колу?
   Я кивнул: она помнила мои вкусы. Лана  сделала  знак  половому,  выждала,
пока тот примчится с бутылкой, затем велела амбалам:
   - Погуляйте, ребятки. Как бодигард. Шатун стоит вас обоих.
   Парни не противились, дисциплинированно перекочевав  к  соседнему  столу.
Потягивая колу,  я  разглядывал  их  хозяйку,  свою  единственную  настоящую
страсть,  уже  отпылавшую…  ну,  почти.  С  последней  встречи   Лана   мало
изменилась, разве поблекла слегка. Или ее глаза перестали освещать лицо. Или
это я теперь  видел  женщину  иначе.  Но  марку  Лана  держала  -  такая  же
изысканная, элегантная. Подходящий персонаж для портового кабака.
   - Все один бродишь? - спросила она. - Что  так?  Наш  вчерашний  разговор
Лана, видно, забыла - хороша  же  она  была!  Зато  курила  сейчас  с  таким
остервенением, будто задалась целью  подпортить  Аскольду  потомство.  Пожав
плечами, признался:
   - После тебя не тянет ни к кому.
   - Что ж тогда не удержал?
   - А мы бы все равно не ужились. Вот с Аскольдом тебе - в самый раз.
   - Пост сдал, да?
   - Так уж вышло. Каждый получил, что заслуживает.
   - А ты жестокий. Прежде не замечала.
   - Ну, я-то и вовсе остался на бобах!..
   - Зато свободен, как орел. Не желаешь плодиться в неволе, да?
   - Так я и на воле не стремлюсь. И поздно уже, покоя хочется.
   - Старый стал, ленивый… Потому и сюда зашел?
   - А вот за это благодари мужа - всучил-таки работенку.
   - И чем соблазнил?
   - Глубинной подлодкой, - хмыкнул я. - Ты ж знаешь мои слабости.
   - Ну да: чистое море и мутный Океан!.. А что за работа? - спросила  между
прочим. - Дело о сгоревшем складе? Или о пропажах?
   - Забыла? Я не обсуждаю чужие дела.
   - Так уж и чужие!
   - Ты здесь ни с какого боку, поверь. Если свербит, пытай  Аскольда,  а  у
нас, наемов, собственная гордость.
   - Ты - и наема? Не смеши.
   - Разовый, милая, разовый. И потом, мне самому интересно.
   - Вот это ближе.
   - Что-то творится в городе, не чуешь? Что-то готовится, назревает.
   - Скажи, - сказала Лана вдруг, - ты не жалеешь, что мы… что у нас…
   - Иногда. Но как представлю, куда это могло завести!..
   - И не скучно каждый раз просчитывать последствия?
   - А разве ты не хотела гарантий? Каждый желает соломки подстелить.
   - Ну да, любовь любовью, а до полного отречения…
   - Именно.
   - Может, тебе  никто  не  нужен,  а?  Имею  в  виду,  по-настоящему.  Или
принцессу ждешь?
   - Разве я похож на Ассоль?
   - Скорей на Кинг-Конга.  Эдакий  реликт  древних  эпох.  Ей-богу,  иногда
жалею, что ты такой здоровенный, непрошибаемый, самодостаточный…
   - Ну, извини.
   Впрочем, другая моя знакомая пошла  еще  дальше  и  высказала  пожелание,
чтобы я сделался калекой, - вот тогда, мол, "стану тебе нужна".  Дурочка,  у
нее не хватило разумения понять, что "вот тогда" я повешусь.
   - А роль любовника при живом муже тебя по-прежнему не устраивает?
   - Милая, зачем мне лишние угрызения?
   - И ссор все так же избегаешь?
   - Ссориться - зачем? Я просто отхожу в сторону. Если позволяют. Если нет,
приходится, как правило, им… отползать.
   - А у меня без этого  -  никак.  Без  чего:  без  ссор,  без  любовников?
Впрочем, не мое дело.
   - Ты сама выбрала, - сказал я. - Хотела  гарантий,  защищенности?  Ты  их
получила.
   - Я хотела надежного человека рядом. И чтобы любил.
   - Надежным человеком нельзя управлять. Либо он сильный, либо управляемый.
А ты пытаешься совместить.
   - Я только хотела любви, - повторила Лана с надрывом.
   - Думаешь, она извне приходит? - спросил я. - А если придет, чем  сможешь
ответить?
   Что за проклятый мир! Лучшие люди ущербны в нем  с  детства  и  постоянно
доказывают что-то - себе, ближним. От самой Ланы я знал, как ее мать внушала
девочке, будто та уродка и дура, - проклятие, зачем? Откуда такая  ненависть
к собственным чадам? Или это сродни мазохизму?
   - И что нужно глупой тетке? - усмехнулась Лана. - Полгорода ей завидует!
   - Ладно, сменим тему. Тем более  тот  тип,  -  я  мотнул  подбородком  на
третьего, засекреченного гарда, - уже нацелил на нас слухач  -  наверное,  с
благословения Аскольда. Но лучше б он  переключился  на  парочку  в  дальнем
углу. По-моему, за тобой следят.
   Тайный гард тотчас забыл про подслушивание и принялся метать по  сторонам
косые взгляды, высматривая угрозу. Вот отсекать от Ланы "хвосты" он должен в
первую очередь. Когда заварится буча, шустрить будет поздно.
   - А может, за тобой, - возразила Лана. - Откуда знаешь?
   - Они сидели, когда я вошел… Послушай, можешь мне кое-что обещать?
   - Смотря что.
   - Раньше не уточняла, - хмыкнул я. - Не бойся, "я  по-прежнему  такой  же
нежный".
   - Ладно, обещаю.
   - Не слоняйся по таким местам,  пока  не  закончу  расследование.  Ну  не
нравится мне это!.. Ты еще веришь в мою интуицию?
   Шпики разом поднялись и заспешили к выходу, не оглядываясь. Сидели-то они
далеко, а слухача я у них не заметил - стало быть, умели читать по губам.  И
где теперь вынырнут?
   - Ну вот, пришло время выполнять обещание, - сказал я. - Пока эти гаврики
не накликали беду.
   Как и положено средь благородных бандитов, я помог даме подняться  и  под
ручку с ней прошел к выходу. Амбалы с секачами тут же пристроились сзади,  а
замкнул  процессию  тощий  стрелок,  угрюмо  поглядывая  по  сторонам.  Так,
впятером, мы из подвальной прохлады  выбрались  на  слепящий  солнцепек,  по
раскаленному тротуару проследовали к приземистому серому лимузину,  ждавшему
за углом, и на пути нам не встретилась ни одна сволочь.
   Молча Лана скользнула  в  салон,  следом  загрузились  гарды,  и  лимузин
отплыл, перегораживая едва не весь проулок. Я глядел ему вслед  и  ощущал  в
себе сожаление. Но уже не боль, слава  богам.  Перегорело,  остались  руины,
слегка дымящиеся. Лучше бы, конечно, не раздувать.
   Затем машина скрылась за поворотом, и я глубоко вздохнул,  восстанавливая
равновесие. Ну вот, теперь можно снова вернуться к делам.

Глава 5

   Я брезглив в подборе друзей (собственно, их у  меня  почти  нет),  а  вот
знакомцев коллекционирую  самых  разных.  За  десятилетия  скопилось  немало
занятных экземпляров, правда, видеться с ними  хочется  все  меньше.  Или  я
становлюсь нетерпимей, или они с  годами  портятся,  как  лежалый  товар.  А
некоторых держу для примера. Во многом они схожи со  мной  -  мы  словно  бы
стартовали вместе, Но как далеко развели нас пути! Вот по таким я сужу, куда
не надо сворачивать.
   И сегодня придется навестить  одного  из  тех,  кого  не  вижу  месяцами.
Проживал он в  самой,  пожалуй,  безопасной  из  городских  зон  -  казацкой
слободе. Посторонних сюда впускали, но на чужой территории даже бандиты вели
себя тише. А последнее время казаки принялись патрулировать  другие  районы,
постепенно расширяя свой ареал и охотно приняв на себя "суд да дело", -  как
же, у них в этом такой опыт! Сначала, когда еще пытались бунтовать, на своих
шкурах прочувствовали, потом сами набили  руку  в  усмирении.  Публичные  их
порки немногим отличались от шариатских казней, также вершимых  при  большом
стечении, - не столько устрашение, сколько потеха. Не  исключено,  вскорости
на эти представления публика станет стекаться со всего  города.  Глядишь,  и
расправу будут вершить родичи потерпевших или  добровольцы  из  толпы  -  на
словах-то желающих хватает. В слободе даже устроили собственную  тюрьму,  и,
скажем, мусела вполне могли туда закатать, ежели попадался  без  положенного
зеленого банта на рукаве. К счастью, я мало похожу на здешних  туземцев.  Но
если меня попробуют подобным  же  образом  вразумлять,  буду  отбиваться  до
последнего - надеюсь, что "вразумителя".
   Миновав казачью  заставу,  я  покатил  по  аккуратным,  будто  вылизанным
улочкам, нехотя соблюдая ограничения, - не воевать  же  со  здешней  бандой?
Добравшись  до  места,  приткнул  автомобиль  на  стоянку  и  вылез  наружу.
Оставлять "болид" без присмотра я не боялся. В здравом уме никто не  сунется
к крутарской машине, даже если бросить ее на  пустыре.  Кто  знает,  на  что
настроен бортокомп, - а ну, начнет палить по сторонам?
   Этот дом, с высокими потолками и толстыми стенами, был  из  "блатных",  к
тому ж упрятан в самой глубине слободы, поблизости от церкви  и  расчищенной
от ларьков  площади,  где  казачки  проводили  свои  сходы.  Патрули  вокруг
слонялись во множестве, а  на  входе  даже  устроили  пост.  При  желании-то
проникнуть внутрь нетрудно, но к чему лишние трюки? Я знал,  что  хозяин  на
месте и что он примет меня, А потому, как и положено, вступил  в  дом  через
подъезд, лишь назвав себя постовым и показав удостоверение, припасенное  для
таких случаев. Стенающим лифтом поднялся к верхним этажам, даванул  в  пипку
звонка, даже не пытаясь укрыться от нацеленной сверху камеры, через  которую
сейчас наверняка глазели. Затем массивная дверь с  натугой  открылась,  и  я
очутился в  прихожей,  обставленной  не  без  вкуса,  хотя  сильно  отдающей
нафталином.
   Рядом стояла маленькая горничная  в  белом  фартуке  поверх  коротенького
платья, дожидаясь, чем ее наделят (плащом,  шляпой,  тростью),  а  в  проеме
гостиной высился хозяин  -  дородный,  осанистый,  с  седеющей  шевелюрой  и
пышными усами - и  улыбался  во  всю  ширь,  будто  впрямь  радовался  моему
приходу. Облачен он был в цветистый халат, из-под которого  виднелись  ноги,
мягкие и бледные, обутые в нарядные тапки с загнутыми носками.
   Наделять горничную было нечем (разве "гюрзой" или  набедренными  мечами),
чаевые давать я не любил, а потому сказал лишь:
   - От меня вам всем приветик!
   - И тебя  приветствую,  -  с  готовностью  откликнулся  Эдвин  Савельевич
Войховский,  видный  депутат  Народного   Собора   и   директор   губернской
телестудии. - Знал, знал, что еще наведаешься!
   - А ты вообще знаешь слишком много. Может, поделишься?
   Эдвин действительно слыл ходячей энциклопедией, к тому ж наделен изрядным
обаянием. Лет двадцать назад