поясе.
   С той же улыбкой девочка устремилась к  Калиде.  Ехидно  посмеиваясь,  он
снял с подноса бокал, осушил в три глотка, закусил сочным  персиком.  Второй
рукой огладил гриву малышки, затем привлек к себе, чмокнув в гладкую  щечку,
- точно копировал старую хронику. Тут же выпустил девочку и  легким  шлепком
направил обратно к дверце. Проводив ласковым взором, молвил:
   - Вот ее никто не испортит!.
   - Кроме тебя, - буркнул я.  -  С  чего  ты  взял,  что  твои  гены  стоит
множить?
   Калида перевел взгляд на меня, и теперь тот весил пуды. Вокруг  вроде  не
становилось темнее, однако глаза  толстячка  блестели  ярче.  Действительно,
что-то происходило с ним. Будто под прежней оболочкой все прибывало  объема,
и оттуда, из открывающихся глубин, на меня пялилось чудище.
   - Еще одно следствие тотального разврата, - изрек он.  -  Дети  перестали
походить на отцов, потому что едва не все матери -  порченые.  И  как  тогда
достигнуть бессмертия?
   - Личного или общего? - уточнил я. - Для вида как  раз  полезней  сложные
смеси - эволюция идет быстрее.
   Но Калида опять не услышал. Раз так, послушаем мы:
   - Еще Гиппократ полагал, будто  лучшие  качества  мужчин  через  их  семя
передаются подросткам. Старый гомик, понятно, имел в виду пацанов, но почему
это же не отнести к иному полу? Если с первых лет лепить невесту  под  себя,
регулярно впрыскивая гены, то и потомство станет лишь твоим.
   Вот и под педофилию подвели базу. Сколько нового узнаёшь от  извращенцев!
К счастью, немногие из них выбиваются в фюреры,
   - И с каких же лет ты собрался… впрыскивать? - спросил я брезгливо.
   - С первых, - повторил Калида. - Сперва, разумеется, искусственно - мы  ж
не звери.
   - А кто ж вы? Вся ваша пирамида выстроена на зверстве, и куда ни  ткнешь,
всплывают параллели с первыми мерзавцами человечества.
   - Ведь и ты зверь, разве нет? Я ж видел, как ты  дерешься!  Вся  разница,
что ты-то умеешь себя сдерживать, а другим требуется  укротитель.  Повторяю,
Род, ты симпатичен мне. И для тебя нашлось бы место в  моем  окружении.  Мне
нужны знающие, умелые, сильные.
   Мне показалось, Калида тянет время, - собственно, зачем? Что грядет у нас
в ближние минуты? Разве закат.
   - Как раз сильным тут делать нечего, - возразил я. - Тем более  -  умным.
Это ты, тюфячок, слишком размахнулся!
   - Думаешь, не найду способ избавиться от тебя, если пожелаю?
   - Лучше найди способ обуздать свои аппетиты.
   - А почему я должен себя насиловать?
   - Конечно, других-то насиловать проще!
   - Я никого не принуждаю, - объявил он. - Не у одного тебя есть принципы.
   - Потому тебя и тянет на малолеток, - пояснил я. - Уж их можно склонить к
чему угодно. Особенно если "лепить" с первых лет.
   Но Калида гнул свое:
   - Бог учит нас следовать  Правилам,  а  преданных  награждает  Силой.  Но
любого отступника постигнет кара.  По-твоему,  почему  предателей  ненавидят
больше и наказывают сильней, чем убежденных, последовательных врагов?
   - И поэтому ты решил предать все человечество разом?
   - Я решил его спасти!
   - Ты не думал последнее время о самоубийстве? - спросил я участливо. -  А
ты подумай, подумай!..
   Вновь откинувшись в кресле, Калида с огорчением покачал головой.
   - Вижу, напрасно я тратил время, - сказал он уже чуть не басом. - Слишком
погряз ты в заблуждениях и не желаешь принять очевидное.
   - Как забавно! То же самое я думаю о тебе… И что будем делать?
   Толстячок развел пухлые ладони.
   - Ты волен уйти - препятствовать не станут. Разве захочешь попрощаться  с
приятелем? - Калида издал густой смешок, будто рыкнул, и добавил:
   - Он-то не прочь - видно, накопилось за годы.
   Пожав плечами, я развернулся и  по-английски,  благо  рядом,  отступил  в
лабиринт, слыша вдогонку:
   - Ну покажи, чего стоишь сам, без этих своих подпорок!  Ведь  так  вознес
себя, даже  угощением  брезгуешь,  точно  Монте-Кристо.  Конечно,  мы-то  не
графья! Но удивить найдем чем, если хватит пороху отведать.
   Я уходил все дальше,  но  рокочущий  голос  преследовал  меня,  досаждая,
словно гудение шмеля:
   - Воображаешь себя большим и  сильным,  а  на  деле  маленький,  уязвимый
муравей, от коего ничегошеньки не зависит. Даже устранять тебя  смысла  нет!
Ну попорхай вокруг еще - никуда не денешься, сам и спалишь крылья.
   Подколки были вполне детскими, дешевыми  до  смешного,  и  образ  хромал:
муравей с крыльями!.. Я понимал это прекрасно и все ж  понемногу  заводился.
Что строит из себя этот паяц?
   Я уже достаточно освоил  лабиринт,  чтобы  не  плутать  по  нему,  считая
тупики, и двинулся к выходу кратчайшим маршрутом. На пути  действительно  не
встретил ни души, даже раненых успели прибрать.  И  только  перед  последней
дверью, в широком и  пустом  вестибюле,  меня  поджидал  обещанный  сюрприз:
щуплая, выряженная в  простенькие  доспехи  фигура  с  парой  кривых  мечей,
слишком массивных для ее рук.
   В следующую секунду я узнал в ней Лазера, канувшего в этот дом  несколько
дней  назад.  Это  был  он  и  не  он.  Все  вроде  бы  то   же,   но   чуть
модернизированное: плоть тверже, кожа глаже, глаза  лучистей.  И  все  равно
вызывать меня на поединок было с его стороны отменной глупостью.
   -  Да  брось,  -  сказал  я,  нацеливаясь  в  обход.   -   Тебя   беленой
откармливали?
   Быстрым шажком "шакал" заступил мне дорогу, поблескивая острыми  глазками
из-за прозрачного забрала. Лучше бы он не испытывал мое терпение!
   - Ты себя ни с кем не путаешь? -  спросил  я.  -  Это  ж  тебе  не  телок
мутузить. Вот там ты герой. Мелкий, но хищник - эдакий хорек.
   Так и не произнеся ни слова, Лазер  атаковал  -  кажется,  без  особенной
охоты, будто кто подпихнул его. Выхватив клинок, я послал  навстречу  волну,
рассчитывая  первым  же  махом  снести  препятствие.  Мечи   столкнулись   и
разлетелись - почти с равной скоростью.
   Этого я не ждал: Лазер, который был меньше меня  вдвое  и  втрое  слабей,
вдруг выказал такую же мощь. По-моему, он сам опешил,  когда  расчухал  это.
Даже шарахнулся от меня прочь, будто испугался возмездия за  дерзость.  Ведь
еще неделю назад я мог зашибить гаденыша с одного удара.
   Чертыхнувшись,  я  устремился  за  нахалом,  готовый  доказать,  что  мое
преимущество не только в силе.  И  опять  едва  не  лажанулся,  потому  как,
притормозив, Лазер вдруг  обнаружил  такой  уровень  мастерства,  о  котором
недавно и помыслить не смел. Так что по-настоящему я  превосходил  его  лишь
габаритами. Экий облом!
   Чуть позже, правда, выяснилось, что сила не прибавила Лазеру  мужества  -
как и раньше, он избегал драки с  равным  противником.  Даже  слабейший  мог
обратить его в бегство, если бы проявил настоящую стойкость. И  умнее  Лазер
не  сделался,  а  в  схватке  это  качество  значит  немало.  Уяснив   новую
расстановку сил, как следует прощупав  противника,  погоняв  его  на  разных
режимах, я перестроил  рисунок  боя  и  обыграл  Лазера  вчистую,  пользуясь
преимуществом в росте, длине рук, весе. Добивать не  стал,  удовлетворившись
ранением, к тому же легким.
   Так что реванша у шакала не получилось. Но  Калида  меня  удивил,  как  и
обещал. Такое преображение и за такой срок!  Если  уж  из  Лазера  сотворили
бойца за тройку дней, то чего ждать от прочих?
   - I'll be back! - посулил я, выходя из  дворца.  Тоже  питаю  слабость  к
эффектным фразам.

Глава 14

   Уже остывая, отходя от недавней схватки, я катил на "болиде" за  город  и
вспоминал  не  раненого  Лазера,  не  подбитых  сторожевиков,  а  Калиду   с
малюткой-златовлаской. Что-то корябнуло сознание,  когда  увидел  их  рядом.
Показалось, девочка схожа с Калидой  -  насколько  это  возможно  при  такой
разнице возрастов, комплекций, полов. В  детстве  и  он,  наверно,  гляделся
умилительно: пухленький, румяный,  васильковые  глаза,  золотые  кудряшки  -
эдакий ангелок. Если б не знал, что Калида холостяк, вполне мог  бы  принять
ее за дочь… или внучку. Нет, для внучки подобие слишком близкое. И даже  для
дочки, если вглядеться. Черт, уж не занялся ли он клонированном?
   Не откладывая, послал Дворецкому запрос и через минуту знал  про  малышку
многое: как зовут, когда родилась, с кем росла, какого  числа  и  при  каких
обстоятельствах сгинула. Все это, наверно, я  проглядывал  и  раньше,  когда
пытался понять,  по  каким  критериям  выбирают  жертв,  -  но  теперь  меня
заинтересовала ее мать. Тогда на эти странности я не обратил внимания.
   Во-первых, женщина оказалась слишком молода для  такой  дочери:  по  моим
прикидкам, нет тридцати. (Дворецкий тотчас подтвердил: двадцать  шесть.)  Во
сколько же она родила - в четырнадцать? Во-вторых, в ее лице тоже проступали
черты любвеобильного толстячка, хотя не столь явно.  А  если  подняться  еще
выше?
   Как выяснилось, бабушке чуть за сорок - выходит, у них это вроде семейной
традиции?
   Стоило копнуть тут глубже, как стали всплывать новые совпадения.  В  свои
юные года бабуля тоже пропадала из дома. Как потом сама заявила: сбежала. То
ли впрямь цыгане сманили, то  ли  проще  оказалось  свалить  на  них,  благо
подобных случаев хватало, - однако вернулась она  месяцев  через  пять  и  с
изрядно деформированной талией.  Пришлось  родителям  срочно  переезжать  на
новое место, а новорожденную выдавать за ее сестренку.
   А когда нынешней  маме  стукнуло  тринадцать,  с  ней  стряслась  похожая
трагедь. Правда, ее-то прибило к одной из сект, в изобилии расплодившихся на
рубеже эпох и взамен прежней, подпорченной лапши вешавших на  уши  свежачок.
Результат тот же: ранняя беременность.
   Указав разброс внешнего подобия, я  в  который  раз  запустил  отбраковку
пропаж, оценивая их наново. И тут  разрозненные  доселе  факты  сложились  в
цельную схему. Сюда же, как по заказу, легли сведения, добытые Гувером.
   Игорек был поздним ребенком армейского генерала,  помершего  раньше,  чем
сынок пошел в школу. Может, оттого-то Калида с детства был  одержим  страхом
смерти, но при этом,  по  странной  закономерности,  изводил  мать  угрозами
броситься с балкона. Пару раз даже пытался покончить с собой  -  скорее  для
демонстрации. Зато повзрослев, он, как и положено маньяку, стал очень радеть
о своем организме, воздерживаясь от любых излишеств,  кроме  разве  обильной
кормежки.
   Годам к двадцати его одержимость  приняла  необычные  формы,  даже  стала
приносить  плоды  -  причем  в  буквальном  смысле.  Как  раз  тогда  Игорек
освободился наконец от любящей  и  властной  маменьки,  завладев  старенькой
"Волгой", оставшейся еще от отца-генерала, и фамильной дачей - небольшой, но
уютной, к тому ж упрятанной за высоким забором. И тогда же, видимо, исполнил
первое свое похищение, присмотрев девственницу в ближней школе.  В  те  годы
подобная дикость еще не стала нормой (по крайней мере о ней не трубили) и за
подростками приглядывали не шибко - так  что  развернуться  было  где.  Надо
заметить, таскал он не абы кого, а первых милашек, то ли полагая  их  самыми
здоровыми, то ли  для  улучшения  породы.  Служить  поначалу  пристроился  в
районную  поликлинику,  где  мог  свободно  рыться  в   картотеке,   проводя
предварительный отбор кандидаток. А  доскональное  обследование  осуществлял
уже сам, благо по образованию лекарь-недоучка.
   Потом, правда, пришлось Игорьку  расширять  охотничьи  угодья,  чтобы  не
вызвать подозрений. А работать он стал санинспектором,  разъезжая  на  своем
драндулете по всей губернии. Процент брака, конечно, вырос, поскольку оценки
на глазок нередко подводили, - соответственно возросло и число похищений.  К
тому ж и потребности прибывали.
   После этого Калида некоторое время трудился милиционером, истово оберегая
граждан  от  себя  самого,  а  возможно,  и  участвуя  время  от  времени  в
собственных розысках. Был не однажды отмечен за усердную службу, а  особенно
старался, вызнавая адреса юных правонарушительниц.
   Оттуда плавно перетек в штатные комсомольцы,  с  охотой  курируя  младших
школьников, а летом подвизаясь вожатым в пионерлагерях. Вряд ли  он  похищал
собственных подопечных: опасно, да и не дозрели в большинстве, - но,  должно
быть, такое окружение его грело.  Возможно,  и  щупал  самых  доверенных  за
интересные  места.  Но  ныне,  когда   едва   не   в   каждом   "заслуженном
преподавателе" подозреваешь если не маньяка, то  извращенца,  такие  шалости
кажутся невинными.
   Затем ситуация в стране стала меняться, и Игорька обуяла  жажда  славы  и
признания - видимо, производная от его тяги  к  бессмертию.  Он  ударился  в
журналистику,  благо  язык  подвешен  неплохо,  выступал   с   сенсационными
материалами, чаще высосанными из пальца, по всевозможным поводам мелькал  на
местном ТВ, иногда прорываясь и на центральные каналы, даже принялся  писать
детские (!) книжки, с отменным усердием пропихивая их по издательствам.
   Потом вдруг ушел от мирской  суеты  в  религиозную,  возжелав  настоящего
поклонения, и сделался проповедником, собирая вокруг себя фанатичных  юнцов,
пока не сплотил их в одну из популярных тогда сект, где ухитрился объединить
вполне идиотскую доктрину  со  столь  же  бездарными  песнопениями,  впрочем
проходившими  в  молодежной  среде  на  ура.   Исполнителей,   сладкоголосых
миловидных пареньков, по которым сходили с последнего  ума  тысячи  дурочек,
набирал по детским домам, почему сии песенки прозвали "сиротскими". Судя  по
масштабу агитации, развернутой энергичным толстячком, старые его связи  -  в
комсомоле, в редакциях,  даже  в  милиции,  -  очень  пригодились  на  новом
поприще. Может, и высокие покровители  завелись  -  из  тех,  кто  клюет  на
свежатинку.
   Но главного своего занятия Калида не оставлял на  всех  этапах,  судя  по
непрекращающимся похищениям девочек, возвращаемых оплодотворенными.
   Меня заинтересовала судьба тех, кого Калида посчитал  недостойными  своей
персоны. Ведь немало школьниц лишались плев еще раньше,  чем  созревали  для
потомства, да и здоровьице у многих  пошаливало.  А  такое  хобби  требовало
расходов. Диапазон  данных,  на  которые  клевал  Игорек,  уже  определился:
возраст от двенадцати до четырнадцати, высокие, худощавые, ладные - как  раз
то, чего не хватало самому. И когда я запустил  поиск  по  новой,  выявилось
немало таких, кто вернулся домой спустя годы либо  сгинул  вовсе.  Вероятно,
уже давно Калида промышлял работорговлей, поставляя муселам  юных  славянок.
Хотя  это  было  его  побочным  занятием,  подпитывавшим  основное.   Уж   в
целеустремленности ему не откажешь.
   Выстраивалась занятная  цепочка.  Если  предположить,  что  первое  время
Калида похищал школьниц с периодичностью раз  в  полгода,  отпуская  их  уже
бесповоротно оподоленными, то лет через пятнадцать,  когда  стали  вызревать
первые  его  отпрыски;  у  него  набралось  бы  минимум  тридцать   детишек,
разбросанных  по  нескольким  городам,  точно  кукушата.  (На  самом   деле,
отработав технологию, он  мог  завести  небольшой,  постоянно  обновляющийся
гарем, и тогда число отпрысков  возросло  бы  в  разы.)  Но  это  были,  так
сказать, полуфабрикаты… или даже четверть. А  то  и  осьмушки,  если  хватит
потенции лет до шестидесяти пяти.
   Допустим, половина из них  пригодны  для  вторичного  использования.  Как
видно, на психике девочек сказалась дурная наследственность, поскольку  этих
уже не требовалось похищать. К ним просто подсылали агитаторов, с  легкостью
вовлекая в секту, где Калида  если  не  заправлял  по-прежнему,  то  обладал
немалым весом. К  этому  сроку  он  насобачился  уламывать  малышек,  освоив
элементарные приемы воздействия. А может, те чувствовали в говорливом  жреце
своего отца, уступая ему во всем. И уж их потомство Калида пас  с  особенным
тщанием, всеми способами ограждая от стороннего влияния. Вот от склонности к
суициду, парадоксально  спровоцированной  таким  же,  как  у  него,  детским
страхом смерти, он уберег не всех. Трудности роста, да… Или бедным  девочкам
просто не хватало тепла?
   И вот теперь в пору цветения вступало следующее поколение, в котором гены
толстячка занимали уже три четверти, - эдакие дочки-внучки. И  пришло  время
для очередного внедрения. Действительно, "время собирать".
   Не знаю, откуда Калида почерпнул такой способ предельного воспроизведения
себя в потомстве, - может, сам дошел. По первому  впечатлению  полная  дичь.
Плод больного  разума,  напуганного  неизбежностью  смерти.  Но  сейчас  это
неожиданно обернулось источником его силы. Если я  прав  и  родственные  узы
ныне упрочились многократно, то кем же должен  сделаться  для  своих  внуков
такой родитель?
   Интересно, а какое применение Калида  нашел  сыновьям  -  уж  не  они  ль
составили команду "уборщиков"? И кто же тогда супербоец, сбросивший  меня  с
Чердака? А эти трехцентнеровые здоровилы - тоже  тинэйджеры?  Быстрый  рост,
ранний расцвет… и скорый закат.
   И еще занятный факт: среди  исчезавших  тринадцать  лет  назад  значилась
Лана. А я и не знал, что у нее есть ребенок! Хотя подозревал, что рожала.
   Тотчас проверил мать Ланы. Сенсационного не обнаружил, если  не  считать,
что она тоже обзавелась дитем в пятнадцать лет, а замуж не вышла. Но  тогда,
четверть века назад, отчетность в органах сильно хромала,  а  многие  случаи
вовсе замалчивались, если родители не поднимали шум. Так  что  история  трех
поколений и тут скорее всего развивалась по стандартному  сценарию.  Кстати,
это объясняет многие странности в поведении и жизни Ланы, включая  ненависть
к ней собственной матери. Видно,  в  первые  годы  Калида  не  научился  еще
внушать жертвам благоговение.
   Так-так… Выходит, Лана - его  отродье?  Внешне-то  ничего  общего,  но  в
отходы она, ясное дело, не попала: слишком  лакомый  кусочек.  А  врожденный
дефект психики был усугублен близкими. Затем на девочке  потоптался  Калида,
еще добавив  ей  порчи  и  зарядив  своим  семенем.  Интересно,  Лана-то  не
заподозрила в нем папаньку? Чутье ведь у нее имеется. А я удивлялся,  откуда
в такой хорошенькой голове столько тараканов!
   Да, но я-то зачем сдался толстячку? Или дело не в нем, а в его  Боге?  То
есть планируется, возможно, не один "пророк"?
   Почему-то мне захотелось взглянуть на старую  хибару  Калиды  -  по  моим
сведениям, давно брошенную. Вряд ли я надеялся сыскать  там  ответы,  скорее
рассчитывал лучше понять персонаж, вдруг выдвинувший в  здешнем  действе  на
первый план.
   Дача покойного генерала вместе с парой десятков  подобных  же  составляла
престижный некогда  поселок,  обнесенный  общей  изгородью  и  расположенный
вблизи моря, примерно посредине между усадьбой Аскольда  и  бывшим  заводом,
так кардинально сменившим ориентацию. Наверное, из прежних хозяев в  поселке
не осталось никого, а может, тут и не жили больше - по крайней мере окна  не
светились ни в одном доме, а ворота на въезде давно порушены. Однако дорожки
меж участками еще не успели раздолбать или завалить рухлядью,  и  к  нужному
месту я проехал без сложностей. Подкатив "болид" к самой стене, запрыгнул на
его  крышу,  оттуда  перебрался  на  верхушку  забора  и,  наскоро   оглядев
безмолвный двор, соскочил на разросшуюся  траву.  За  прошедшие  десятилетия
здешние  деревья  вымахали  в  великанов,  почти  сомкнувшись   раскидистыми
кронами, зато обветшалый дом словно бы просел, мерцая мутными окнами,  точно
бельмами.
   Первая странность: через весь двор, от крыльца к дальней стене,  протянут
трос, с которого свисала тоненькая цепь,  оканчивающаяся  мягким  ошейником,
уже  полусгнившим.  Оказывается,  Калида  выгуливал  своих   пленниц,   даже
устраивал им купания в летнее время  -  трос  проходил  над  бетонным  ложем
небольшого бассейна. Интересно, как он убеждал малышек не  надрывать  горло?
Ведь в дополнение к ошейнику прямо напрашивается намордник.  А  еще  хорошая
плетка, помянутая Калидой с таким теплом.
   Осторожненько,  по  самому  краю  скрипучих  ступенек,   я