ь  да  гладь…  Вообще  Клоп  очень  уж
озабочен моралью - к чему бы, ведь не старик? Или от вида голых баб  звереет
настолько, что и других подозревает в том же?
   - Если Клоп болен, лечить все равно станут других, - заметил я.
   - А этот его турнир? -  Гай  фыркнул.  -  Тоже,  покровитель  искусств  и
спортсменок! Поговаривают, любой  молодке  готов  дать  разгон  -  в  лучших
традициях почившего ГДР. Правда, там держали для этого штат  массажистов,  а
наш полугигант справляется сам.
   - Брехня, - не поверил я. - Сейчас болтают про всех, кто наверху. Если не
развратник, так пьянь или хапуга. Это не считая тех, кто продался. Тоже ведь
судят по себе. Уж они б развернулись, дай волю!..
   - Конечно, в такой компании легко затеряться.  Но  может,  вскорости  мне
подбросят записи…
   - Или бомбу, - прибавил я. - Это скорее. Давно тебе тачку не взрывали?
   Собственно, взорвали-то единственную его "Ниву", которой репортер  владел
до  подаренного  мной  броневичка.  Гаю  тогда  крупно  повезло,  что   его,
пьяненького в дым, отвезли домой на другой машине.
   - Что тачки, теперь дома взрывают! - отмахнулся он.
   И почему умные люди бывают такими глупыми? Сколько ни предупреждай их  не
пилить под собой ветки, все равно будут сыпаться с деревьев, точно желуди по
осени. И хоть бы на дубах сидели - нет, в лучшем случае на осинах!.. Или они
там колья заготавливают?
   -  Имей  в  виду,  Гайчик,  ты  -  носитель  информации.  И  наверняка  в
оперативной разработке у здешних "бесов".
   - Как и ты, наверно?
   - Я работаю по частным заказам, особо не высовываясь. А  ты  -  на  виду,
весь из себя такой честный.
   - От судьбы не уйдешь, - вздохнул он. - Это ж наше дело - прокукарекать.
   - Эй, дружок, ты б поостерегся, - снова призвал  я.  -  Сейчас  на  таких
пошла охота - отстреливают почем зря. И оно надо тебе - нарваться на пулю?
   Впрочем, Гай понимал это не хуже меня. А боялся, наверно, больше.  Но  не
мог же он из страха, к  примеру,  не  дышать?  Такой  вот  человек:  слабый,
податливый… и неотступный.
   - Станут звонить в дверь - сперва закрой глазок книгой, - посоветовал  я.
- Заодно и сувенир оторвешь. Не в черепушке ж  его  носить!..  Но  идеальный
вариант - камера, так тебя никто не достанет.
   - Буду выглядывать, как из-за бруствера? - засмеялся Гай.
   - На войне, как на войне, - выдал я фразу, ставшую уже дежурной.
   - А как тебе это? - спросил он, пощелкав на своем экране мышкой.
   Из динамиков, сквозь хрип ветхой проводки, пробился голос,  высушенный  и
настойчивый, старательно выговаривающий русские слова: "Мы очень не советуем
вам сочинять такие статьи. Они вредны, лживы. И могут  плохо  отразиться  на
вашем здоровье…" Гай остановил запись.
   - Что за тип? - спросил я.
   - Полномочный представитель дружественного режима.
   - Корейцы, что ль?
   - Ну, - подтвердил он. - Чучхесты хреновы, страна победившего коммунизма,
на  днях  расписал  последние  их  махинации,  а  заодно  пощипал  тамошнего
верховного павлина.
   - Что, опять браконьерствуют? Или наркотой промышляют?
   - Так ничем же не брезгуют!
   Вот кто шустрил тут шибче  федералов.  Под  крылом  Клопа  севкоры  свили
роскошное гнездо. И вели себя без церемоний, почти как дома.
   - И охота тебе вязаться с дерьмом? - спросил я.  -  Действительно,  можно
такое подхватить!.. Вплоть до летального исхода.
   - Но ведь и твой круг  на  удивление  широк:  от  торгашей  до  бандитов.
Кстати, как там насчет твоего "боевого безумия", - не перегорел пока?
   - Ты ж знаешь, я еще и отходчив. Сперва оторву башку, а после похороню  с
почестями.
   - Да, ты крутой, - подтвердил он то ли с уважением, то ли с издевкой.
   - "Не говори, что самый сильный" - гласит  мультяшная  мудрость…  Кстати,
хочу попросить об услуге.
   - Ты? - удивился Гай. - Меня? Ну-ка, ну-ка, это интересно!
   - Приюти Карину на пару деньков. Кажись, она влипла в историю.
   - Кто-то в историю входит, а кто-то влипает, - поддакнул он.  -  Конечно,
защитничек из меня!..
   - Защищать есть кому. Твоя задача: дамочку успокоить, поддержать.
   - Буквально тоже? - Гай усмехнулся:
   - Говорят, в древних Афинах муж отвечал за жену, пока  не  пристраивал  к
другому. А какие полномочия у меня?
   - А сколько осилишь.
   - То есть развязываешь мне руки?
   - Лишь бы их не отбили.  Вот  у  меня  на  Карину  пряников  не  хватало,
требовался кнут.
   - А у меня ни первых, ни второго… Чем поддерживать-то?
   - Терпением, лаской. Ты ж известный угодник.
   - Каждый берет, чем может, - согласился он. - Раз не умеешь  ни  драться,
ни быстро бегать…
   - Вечерком заброшу ее, лады? - спросил я, вставая из-за стола.
   - Давай, давай, - пробормотал Гай, с сомнением оглядывая свои  завалы.  -
Пара-то часиков у меня есть?
   Я  уже  катил  на  "болиде",  возвращаясь  к   голубенькой   трех-этажке,
притягивающей меня точно магнит, когда видеофон снова ожил,  явив  на  экран
физиономию, которую я не видал давно. Не то чтоб у нас  не  было  совместных
дел, но напрямик этот главарь обращался ко мне в  исключительных  случаях  -
стеснялся, должно. А от застенчивости люди нередко начинают хамить.
   - Нужно встретиться, да? - брякнул он без предисловий. - Дело есть.
   - Здравствуй, Амир, - учтиво откликнулся я. - Как поживает твой скот?
   Это была цитата, которую он вряд ли знал, а потому вполне мог  обидеться.
Но не стал.
   - Здравствуй, - помолчав, сказал он. - Так приедешь?
   С чего вдруг я понадобился всем, да еще сразу? Моя популярность перешла в
новое качество?
   - Ты сейчас в своем ауле? Недосуг мне в такую даль.
   - Здесь, рядом, - возразил Амир.  -  У  вокзальной  башни  к  тебе  сядет
парень, проводит.
   - Кем зовешь-то? - спросил я. - В каком ранге?
   - Гостем будешь, да, - заверил Амир, обещая неприкосновенность.
   - Еду, - сказал я, отключая связь.
   И тотчас развернулся,  направляясь  к  вокзалу.  Вот  и  муселы  всплыли.
Точнее, один из их могущественных кланов, кои старались ныне не мелькать  на
виду, но продолжали ворочать большими делами. Поначалу-то муселы  забрали  в
крае  ба-аль-шую  власть,  отхватывая  от  общего  пирога  кус   за   кусом,
перетягивая на себя драное одеяло, - хотя были в меньшинстве. Дисциплинка-то
у них лучше, чем у славян, почтение к старшим в крови. Кстати, и самой крови
боятся  меньше,  если  доходит  дело.  Наводили  свои  порядки,  учили  жить
остальных, ходили гордые, самобытные.  Собственно,  тогда  и  случилось  это
обособление - сами постарались.  Потом  пошла  ответная  волна,  разгоняемая
"нашистами" и казаками, поддержанная федералами. И уж тут муселам припомнили
все, от вытеснения иноверцев из всех структур до языковых комиссий, и вымели
на свежий воздух, в горы и долы. Свинство, конечно, обоюдное,  но  у  славян
имелось оправдание: не  первые  начали.  Впрочем,  оправдываться  умели  обе
стороны, и многое зависело тут от глубины раскопок.
   Притормозив у вокзальных  часов,  я  действительно  увидал  рядом  парня,
угрюмого, кряжистого и неожиданно рыжего, с конопушками. На парик его  лохмы
не походили -  скорее  покрасил,  а  заодно  наложил  грим.  Смотрелось  это
убедительно, хотя странно - в сочетании с чертами типичного мусела.
   Подойдя к машине, парень молча приложил к стеклу широкую ладонь, на  коей
было начертано: "От Амира". Дождавшись  кивка,  уселся  рядом,  выложил  под
ветровое стекло кулак, по самые костяшки заросший черным волосом, и  нацелил
указательный палец, показывая направление. Вступать со мной в  разговоры  он
не собирался - явно из непримиримых.
   - Ты, случаем, не метис? - полюбопытствовал я. - Хотя бы перчатки  надел,
конспиратор!
   Конечно, он не ответил, отгородившись от  меня  словно  каменной  стеной.
Продолжая испытывать ее на прочность то так, то эдак, я  следовал  указаниям
корявого пальца, пока не очутился в темном подвале, едва втиснув "болид" меж
угловатыми бронеходами, очень любимыми муселами.  Тотчас  мой  гид  выскочил
вон, будто не желал находиться со мной и лишней секунды, а  затормозил  лишь
наверху лестницы, дожидаясь, пока соизволю его догнать.  Забавный  типчик  -
эдакий толстолобик. Где их натаскивают, хотел бы знать. И много ли  таких  у
Амира?
   Сам главарь встречал  меня  в  большой  комнате,  увешанной  и  устланной
богатыми коврами.  Как  и  положено  горцу,  был  он  здоровенный,  смуглый,
горбоносый. Хотя пушистые усы и длинные баки делали его  похожим  скорее  на
персонаж индийской  фрески.  Вдобавок  он  полулежал  на  роскошном  диване,
облачась в парчовый халат. Еще б тюрбан на голову да пышнотелую красотку под
бок.
   - Садись, да?  -  Амир  указал  на  приземистое  кресло,  смахивающее  на
огромную подушку странной формы. - Угощаться будешь?
   Он кивнул на низкий столик с резными ножками, где уже выставили  угощение
- в лучших традициях Востока, но совсем не по моему вкусу.
   - Или плов хочешь? - прибавил горец.
   - И чтоб ты руками меня кормил? - фыркнул я. - Давай уж сразу к делу.
   - Ну давай, - не стал спорить Амир. - Что у тебя с Аскольдом?
   - Любовь, - буркнул я. - Конкретней нельзя?
   - Ты в их команде?
   - С чего взял? Работаю по его заказу - все. Надоело повторять: я  сам  по
себе. А эти команды, сословия, нации, расы, лагеря… Да гори они огнем!
   - А с Грабарем?
   - То же самое, - ответил я, хотя Амира это совершенно не касалось.
   - А с Носачом? - продолжал он допрос.
   - С этим дел не имею, - хмыкнул. - Разве с его женой. Куда клонишь-то?
   - А с Калидой?
   - Спятил? Он мне и с деньгами не нужен!.. Скажи толком: об чем речь?
   - Кто-то наехал на меня, - сообщил Амир. - Надо выяснить.
   - Дорожное происшествие? - уточнил я. - Выглядишь как огурчик.
   - Смешно, да? - вдруг рявкнул он. -  Может,  сам  замешан?  Не  это  тебе
заказали?
   - Затем и приехал сюда: посмеяться, - подтвердил я, не повышая голоса.  -
А ты зачем звал?
   Несколько секунд горец полыхал взглядом  из-под  косматых  бровей,  будто
пытался прожечь во мне дыру, потом убавил накал, решив  не  обострять.  Ведь
черт знает, как повернется? Еще с прежних времен за мной  закрепилась  слава
берсерка: дескать, вообще-то парень смирный, но  лучше  не  доводить,  а  то
удержу не будет - разнесет все. Сейчас-то я научился сдерживать свою ярость,
однако сложившуюся репутацию старался поддерживать, чтобы  не  досаждали  по
ерунде.
   - Ладно, давай по существу, - предложил я.  -  В  чем  заключался  наезд,
когда случился, каковы последствия?
   - Были покушения, - сказал Амир. - Несколько. Стреляли, взрывали, травить
пытались. И мои люди пропадают.
   - В смысле - исчезают?
   - Да. Чаще в городе или по пути, но в ауле тоже. А последний  раз  украли
из родового поместья - девушку. Потому и позвал тебя.
   Они сговорились? Будто я тут главный спец по сгинувшим девицам.
   - Только не будем валить в кучу, хорошо? - сказал  я.  -  Воображаю,  что
могли наболтать ваши ярые!.. Но как по-твоему, много ли выгадают  Аскольд  с
Гувером, если взамен тебя род возглавит джихадец, одержимый  мщением?  Общим
делам каюк, а менять  конкуренцию  на  войну  не  хочет  ни  один  серьезный
главарь. Поэтому убийц логичней искать в твоем окружении.  Подумай,  кто  из
родичей выгадает, если тебя не станет? Кто тут желает власти, драки,  крови?
Кто хочет стравить вас с гяурами? Кто из твоей охраны слишком  уж  рвется  в
бой? К примеру, ты уверен, в своем  "рыжем"?  Что-то  не  глянулся  он  мне.
Смахивает на  фанатика,  неспособного  вместить  больше  одной,  к  тому  же
простенькой мысли. И если его убедят, что ты стоишь на пути…
   - Ладно, - угрюмо произнес горец. - С пропажами что?
   - Чтоб ты знал, люди исчезают сейчас по всей  губернии,  а  на  побережье
таких случаев тьма. Так что это не наезд, это - статистика. И девиц  таскают
почем зря, нередко  с  полного  их  согласия.  Бывает,  сами  сбегают  -  на
заработки либо на волю. Вы ж из своих обычаев такую тюрьму выстроили!
   - Слушай, Шатун, - грозно заговорил Амир. - Этот дэвочка…
   Я оглянулся: кроме нас, в комнате никого, двери  закрыты.  Тогда  к  чему
этот цирк? По-русски Амир говорил не хуже меня,  благо  учился  в  столичном
вузе, а речь коверкал, подлаживаясь под здешний стандарт. В  главы  рода  он
угодил недавно и еще не закрепился как  следует.  Приходилось  заботиться  о
популярности,  угождать   старейшинам,   непримиримым,   прочим   недоумкам.
Хлопотное это дело - вести за собой стадо. Как бы самого не затоптали.
   - Не перестарайся, джигит, - сказал я. - А то себя перестанешь понимать.
   - Это чистый бутон, понимаешь? Я берег ее, как зеницу.
   - Для себя, наверно?
   - Ну не для тебя ж!
   - Стало быть, девственница?
   - По-твоему, позарюсь на "секонд-хенд"?
   - Зачем тебе "бутоны", Амирчик? - спросил я. - Заразы боишься?
   - Какая зараза, слушай? Это будущая жена. Мать детей моих.
   - В чем ценность девственности, объясни. Или сам не знаешь?
   - Нас так учили старики, - вспыхнул горец. - Наши отцы и  деды!  Думаешь,
глупее тебя?
   Надо ж, и тут геронтократия. Мало накушались при Советах?
   - Всех учили понемногу, - пробурчал я.  Затем  добавил  цитату  не  столь
затертую:
   - "Всех учили. Но зачем ты оказался первым…"
   - Что?
   - Мудрость пращуров, как же!.. А невесту кто тебе подбирал - родители?
   - Много говоришь, э!
   - Мое право, как гостя, - напомнил я. - А хочешь, обосную твой тезис?
   - Что? - повторил Амир. - Какой?
   - О предпочтительности "бутонов".
   - Ну?
   - Пытались как-то скрестить лошадей с зебрами. Потомства не получили,  но
когда лошадок вернули к родичам, у них пошли жеребята  с  полосками  -  семя
зебр все ж повлияло на лошадиные  гены.  Так  что,  если  не  хочешь  делить
потомство с чужаками, должен стать у своей кобылки единственным.
   - Видишь? - удовлетворенно сказал горец. - Стариков надо слушать.
   - Слушать - да, - подтвердил я. - Но  слушаться?  С  возрастом  прибывает
опыт, а вовсе не ум - редко кто в  старости  делается  мудрым.  Если  любишь
своих детей, почему не сделать их лучше - хотя бы и с помощью других. А если
желаешь лишь продлиться в них… Не дорога ль цена за твое бессмертие?
   - Не твое дело, - отрезал Амир. - Вопросы задавать любой дурак может!
   Ухмыльнувшись этому варианту пословицы  о  глупце  и  сотне  мудрецов,  я
спросил:
   - Значит, если она больше не "бутон", можно не возвращать?
   - Разве Коран запрещает держать наложниц? - нашелся Амир. -  Но  кто  это
сделал, укажи. Я отблагодарить должен.
   - Что, и у муселов зуб за зуб? - удивился я. - Это в какой же суре? А вот
мне запало другое: "Кто творит зло, получит воздаяние только подобным, а кто
творит благое… взойдут в рай и наделены будут там без счета". Богатая книга,
верно?
   - Во имя Аллаха  милостивого,  милосердного…  -  напыжась,  завел  он.  И
запнулся, словно бы помнил в этой песне лишь припев.
   - Тоже, правоверный! - хмыкнул я. - Ты свой Коран знаешь, как я - Библию.
И с чего развелось вокруг столько верующих?
   - Не кощунствуй, - предостерег Амир. - За веру  у  нас  многие  пошли  на
смерть.
   - Только не заливай про "святых воинов" - им просто нравится убивать. Они
и славянок насилуют, будто сражаются за Аллаха…  Кстати,  Амирчик,  -  вдруг
вспомнил я, - ведь у тебя уже есть жена. Что, на свежачок потянуло?
   - Вторая жена, да, - подтвердил он. - Чего опять не нравится?
   - Порядочный человек не станет при  живой  супруге  вожделеть  другую,  -
пояснил я. - Сначала уладит дела с первой… скажем, утопит.
   Горец осклабился:
   - У нас так себя не ведут.
   - А что ты хотел? На ваши гаремы мы ответим своим развратом!
   Помолчав, он спросил:
   - Значит, ты будешь вести со мной дела?
   - Пока не выйдешь за Предел. Кстати, и в  Коране  сказано  в  этом  духе.
Хотя, между нами, там такая каша!
   - И как твой язык не отсохнет, слушай, - снова  возмутился  Амир.  -  Так
говорить о святой книге.
   - Э, милый!.. Хватило б фанатиков, а вера под них  сыщется.  И  у  каждой
свой талмуд - вплоть до "Капитала".
   - Вот, все об Айгуль, - протянул он заготовленный диск. - Будут вопросы -
звони.
   - Ничего не обещаю, -  предупредил  я  в  очередной  раз.  -  Черт,  хоть
разорвись! Ведь три дела навесили.
   - Откажи.
   - Тебе? - спросил я. - Аскольду? Грабарю?
   - Клиенты серьезные, - согласился Амир, подумав.
   - Так что оплата по результату, а не будет его - извини.
   - Помощники нужны?
   - Знаешь, какой лучший способ избежать предательства? Делать все самому.
   - Никому не веришь, а?
   - Себе, и то с оговорками. Не так боюсь злого умысла, как чужой слабости.
"Не вводи ближнего во искушение" - слыхал?
   Что-то я разболтался. Причем в обоих смыслах. Пора сваливать.
   - Потому и не веришь, что живешь среди неверных, - то ли скаламбурил,  то
ли сморозил мусел. - Разве на них можно полагаться?
   - Язык у бледнолицых раздвоен, да? - хмыкнул я. - Будто вы мало врете!
   - Аллах не воспрещает хитрить с гяурами,  -  брякнул  Амир,  запамятовав,
видно, с кем говорит. - У нас свои законы.
   - Ну да, вы ж такие свободные! От обязательств, долгов, совести.  Вольные
дети гор. Может, и работорговлей промышляете? Смотри!
   - Угрожаешь? - снова вспыхнул Амир. - Мне?
   Должность у него, видишь, такая: во всем усматривать  оскорбления.  Ох  и
достала меня эта знать!
   - Ты же знаешь мой принцип: с людоедами никаких дел, - сказал я.  -  Если
выяснится, что ты из них, наш договор  аннулируется,  а  взамен  объявляется
сезон охоты. Это что, угроза?
   - Предупреждение, - поразмыслив, решил горец.
   - Вот и славно, вот и договорились! А теперь лучше разойтись, пока ты  не
впал в джихад, а я в "боевое безумие". Два  психа  в  одной  комнате  -  это
перебор.
   Ну, мне дадут наконец отдохнуть от болтовни?  -  гадал  я,  выруливая  из
лабиринта узеньких переулков на большак. За весь прошедший месяц столько  не
утруждал язык,  сколько  за  последние  пару  дней.  Не  пора  ли  натворить
что-нибудь для разнообразия? Как говорится, размять члены.
   Ехать к трехэтажке  мне  расхотелось,  да  и  смысла  не  было,  судя  по
сообщениям тамошнего соглядатая. Со всех других глазков, разбросанных теперь
по многим укромным местам, ко мне тоже стекались  сведения,  складируясь  до
лучших времен. Но кое-какие записи, из самых насущных, я прослушал  в  своем
авто, неспешно курсируя по городу.
   Больше всего  меня  заинтересовал  Хозяин,  помянутый  сразу  несколькими
персонажами, которых прежде я не подозревал  в  сообщничестве.  Либо  Хозяин
столь велик и грозен, что покрывает сразу многих,  либо  имелся  в  виду  не
один. Мелькал и другой термин - "зверь", - и  тоже,  судя  по  интонации,  с
прописной буквы. Почтения эти  звери  вызывали  меньше,  чем,  Хозяин,  зато
боялись их едва не сильней.

Глава 9

   День клонился  к  закату,  и  жара  начала  потихоньку  спадать,  а  лучи
нисходящего светила больше не обжигали,  как  в  парилке.  Город  постепенно
оживал, будто просыпался после затянувшейся сиесты. Из густой  тени  парков,
из обустроенных на скорую руку подвалов,  изнутри  раскаленных  домов  стали
возникать люди, заполняя неостывшие тротуары. А машин даже прибавилось  -  в
основном за счет старых или дешевых,  не  оборудованных  кондиционерами.  До
темноты оставалось немного сроку, и горожане спешили  управиться  с  делами,
пока не пришло время ночных разборок, когда лучше не казать носа  на  улицы.
Хотя нередко бандиты начинали выяснять отношения еще до захода, и уж тогда -
дай бог везения.
   А вот для отлова людей лучше годится вечер, когда дичи на улицах  вдоволь
и каждый образчик можно разглядеть в деталях. До недавних  пор  пропажи  эти
заботили меня мало, но теперь, ознакомясь со статистикой,  я  ощутил  в  них
систему. То есть это не  было  эпизодами  либо  проявлениями  стихии  -  тут
проступало чье-то конкретное рыло.  Да  и  сама  направленность  охоты…  Как
известно, главное наше богатств