мотал Грэм, опуская глаза. - Ты так и не сумела забыть его, Рэчел. Для тебя он все еще жив. Ты не была на похоронах, чтобы сказать ему "прощай", ты не видела его в гробу. Даже короткая поминальная служба, которую Шериданы устроили, когда потеряли последнюю надежду, не смогла убедить тебя в том, что он мертв. Насколько я помню, тогда ты уже закончила колледж и работала в Нью-Йорке, и поэтому для тебя Том просто был где-то далеко. Но недостаточно далеко, чтобы ты сумела распрощаться с ним навсегда.
     Рэчел подняла голову и посмотрела на Грэма с любопытством.
     - Но ты тоже хорошо знал Тома - вы вместе учились в школе. Ты смог принять его смерть?
     И снова Грэм ответил не сразу.
     - Мне было проще, чем тебе, - сказал он наконец. - Мы никогда не были близкими друзьями, и я никогда не воспринимал его так... эмоционально, как ты. Разумеется, любая смерть - это страшная трагедия, и я тоже скорбел вместе со всеми, но воспоминания о Томе не преследовали меня постоянно.
     Рэчел неуверенно рассмеялась.
     - Не преследовали... хорошее слово. Знаешь, сегодня мне показалось, что я видела его.
     - Что-о?!
     - Мне показалось, что я видела Тома, - повторила она медленно. - Я ждала на перекрестке, пока загорится зеленый свет, и вдруг на противоположной стороне улицы заметила его. Я готова поклясться, что это был именно он, Томас.
     - И что же случилось потом?
     - Его заслонил от меня большой грузовик. Когда он проехал, Тома... этого человека уже нигде не было. Я перебежала улицу, искала его, но... Должно быть, это была игра воображения. Или обман зрения.
     - Наверное, этот незнакомец был чем-то похож на Тома, - сказал Грэм как можно спокойнее. - Я давно заметил, что все блондины чем-то схожи между собой. Ты просто обозналась.
     - Я знаю, - согласилась Рэчел. - Со мной это случалось уже несколько раз.
     - Значит, ты уже видела этого человека раньше? - настороженно переспросил Грэм, но Рэчел поняла его вопрос по-своему.
     - Ты хочешь знать, не схожу ли я с ума? - откликнулась она беззаботно. - Возможно, возможно...
     - Я хочу сказать только одно: ты не должна допускать, чтобы воспоминания имели над тобой такую власть. Иначе в конце концов это действительно может превратиться в навязчивую идею. Томас Шеридан мертв, Рэчел. Неужели ты думаешь, что, если бы он был жив, он не нашел бы способа дать о себе знать? Все-таки десять лет - это большой срок. Какими бы ни были обстоятельства, за это время Том мог бы вернуться к тебе, если бы...
     - ...Если бы был жив, - закончила за него Рэчел. - Я это понимаю, Грэм. Ведь когда он уходил, он обещал вернуться, но так и не...
     "Он и вернулся, - подумала она про себя. - Вернулся из небытия, чтобы сказать мне последнее "прости".
     Но, разумеется, вслух Рэчел ничего подобного не сказала. Никогда и никому она не рассказывала о призраке, который явился к ней ранним утром десять лет назад. Даже отцу, которого она тогда ни свет ни заря подняла с постели, Рэчел ничего не объяснила. Она только потребовала, чтобы Дункан немедленно связался с фирмой Тома и выяснил, не случилось ли с ним несчастья.
     - Значит, ты понимаешь, что человек, которого ты видела, был просто очень похож на Томаса? - спросил Грэм своим бесстрастным, лишенным эмоций голосом.
     Рэчел бросила еще один взгляд за окно и вернулась в кресло. Слегка улыбнувшись, она сказала:
     - Похоже, ты весьма озабочен тем, как бы я на самом деле не спятила. Не волнуйся, я в порядке. Сначала, правда, я действительно была потрясена, но потом... Потом здравый смысл возобладал. Я знаю, что это был не Том.
     Она действительно знала это с самого начала. Или, вернее, почти с самого начала, потому что на несколько секунд Рэчел все-таки поверила, что чудо возможно. Да нет, она была просто уверена, что на той стороне улицы она видит Тома.
     - Я рад. Но, Рэчел, если тебе нужно с кем-то поговорить, я... У меня есть знакомый психоаналитик, который мог бы помочь.
     - Спасибо, Грэм. - Она была искренне благодарна ему за заботу и проявленное внимание, о чем говорила ее признательная улыбка, которой Рэчел наградила адвоката. - Наверное, - продолжала она, - дело обстоит именно так, как ты сказал. У меня не было возможности попрощаться с Томом, и я бежала из родного дома, спасаясь от воспоминаний, которыми он населен. До сих пор населен... Для меня Том по-прежнему жив, и с этим мне придется как-то справляться. Только и всего.
     Она снова улыбнулась Грэму.
     - Так что ты там говорил насчет бумаг, которые я должна подписать?

***

     Дом, в котором выросла Рэчел, был построен в неоклассическом георгианском стиле, на обширном участке земли в излучине Джеймс-Ривер. Дому было уже почти двести пятьдесят лет, и большую часть этого срока он принадлежал семье Грант. Время от времени дом перестраивался в соответствии с требованиями той ли иной эпохи, так что теперь в нем были такие удобства, как кладовые, ванные комнаты, встроенные шкафы, центральное отопление и современная система кондиционирования воздуха, однако, несмотря на все эти изменения, особняк не утратил ни своего изящества, ни присущего ему духа благородной старины и по праву считался одним из самых красивых зданий в Ричмонде и его окрестностях.
     Выбравшись из "Мерседеса", некогда принадлежавшего ее матери, Рэчел ненадолго остановилась на засыпанной гравием подъездной дорожке, залюбовавшись фасадом дома - портиком с крыльцом и изящными белыми колоннами, поддерживавшими декоративный балкон. Не раз она задумывалась о том, не слишком ли она поторопилась, когда решила продать дом. С одной стороны, для одинокой молодой женщины, которая не собиралась устраивать пышных приемов и вести светскую жизнь, он был, пожалуй, слишком велик. Кроме того, с этим местом у Рэчел было связано слишком много воспоминаний, многие из которых были болезненными, даже мучительными, да и продавать дом Рэчел собиралась не постороннему человеку. Кэмерон - ее дядя по отцу - очень хотел приобрести этот особняк, так что по крайней мере формально он оставался во владении семьи.
     И все же... все же это был ее родной дом, причем родной в буквальном смысле слова. Рэчел - как того требовала семейная традиция - появилась на свет в одной из его комнат, а принимал ее специально приглашенный врач, который почти целый месяц жил в одной из пристроек в ожидании родов.
     Таким образом, с самого рождения и вплоть до своего, отъезда на учебу в колледж, откуда она сразу перебралась в Нью-Йорк, Рэчел жила в этом доме, как жили ее отец, дед и остальные. Здесь были ее корни, и места роднее у нее не было во всей земле.
     И вот теперь она хочет продать дом... Правильно ли она поступит, если все-таки решится на этот шаг? Или это просто трусость, желание сбежать от прошлого, чтобы не встречаться каждый день лицом к лицу со своей памятью, со своей болью?
     Рэчел понимала, что это были не самые простые вопросы, и ответов на них она не знала. Поэтому, отложив решение на потом, она решительным шагом вошла в вестибюль, где ее уже встречала старая экономка.
     Фиона Симпсон работала у Грантов больше двадцати лет и за это время стала членом семьи, что давало ей определенные права. Порой она действительно позволяла себе ворчать на Рэчел, но никогда не прибегала к фамильярности, какую часто позволяют себе старые слуги. Сейчас Фионе было уже за пятьдесят, и двигалась она без прежнего проворства, однако Рэчел знала, что тетя Фи-Фи, как она звала ее в детстве, любит этот старинный дом и способна позаботиться о нем лучше многих молодых. Единственным недостатком Фионы была ее глубокая религиозность, граничащая с суеверием, однако все Гранты мирились с этим, ценя многочисленные достоинства своей экономки.
     Вот и сейчас Фиона встретила Рэчел недовольным ворчанием, вызванным, как она считала, ничем не оправданным вмешательством в ее дела.
     - Эта Дарби Ллойд и ее люди весь день таскали с чердака мебель, - пожаловалась экономка. - Они загромоздили холл, часть большой гостиной и весь коридор второго этажа. Как, хотелось бы мне знать, я должна убираться в доме, когда до половины комнат не добраться?
     Но Рэчел знала Фиону слишком давно, чтобы ее беспокоили суровые взгляды и едкие комментарии.
     - Ты же знаешь, Фиона, что у меня нет выбора. Необходимо провести полную инвентаризацию и оценку всего, что есть в доме, в том числе и мебели, которая хранится на чердаках. На твоем месте я бы радовалась, что этим занимается именно Дарби. Иначе в доме было бы полным-полно посторонних людей, которые путались бы у тебя под ногами несколько недель. Что бы ты тогда сказала?
     Но экономка пропустила этот вопрос мимо ушей.
     - Как я буду пылесосить в гостиной и гостевых спальнях, если до них не добраться? - повторила она, пылая праведным гневом. - Скажите мне, мисс Рэчел!..
     - Ты можешь пропылесосить в гостиной потом. То же самое относится и к спальням, - возразила Рэчел. - Я уверена, что Дарби выставила мебель с чердака временно, чтобы освободить себе место для работы. Потерпи еще немного, ладно? Когда все будет готово, мебель уберут. А насчет коридора я ей скажу - мне кажется, тут можно что-нибудь придумать, например - поставить часть вещей в библиотеке. Хочешь, я сейчас же пойду и поговорю с Дарби?
     - Сходите, только вряд ли вы сумеете перебраться через эту баррикаду, - фыркнула экономка.
     Но Рэчел все же удалось пройти через холл и подняться на второй этаж, хотя для этого ей пришлось проявить немалую сноровку. За прошедшие десятилетия в трех чердачных помещениях скопилось немало старой мебели разных стилей и эпох. В коридоре второго этажа Рэчел увидела комоды времен Гражданской войны, туалетные столики "Красавчик Бруммель", резные кресла в стиле английский ампир и модные в шестидесятые годы двухцветные пластиковые столы на ножках из гнутых алюминиевых труб.
     - Боже мой!.. - вырвалось у Рэчел, когда она поднялась в главную мансарду по крутой чердачной лестнице. - Неужели мои предки считали своим долгом хранить каждый стул, который только попадал в этот дом?
     - Похоже на то, - отозвалась Дарби Ллойд, выходя ей навстречу из-за массивного гардероба. Ее медно-ры-жие волосы, собранные в тугой конский хвост, слегка растрепались, лицо раскраснелось и покрылось испариной, а на вздернутом розовом носике виднелось размазанное пятно сажи. В руках Дарби держала потрепанный блокнот.
     - Извини, что заставили весь коридор, - добавила она, - но я не знала, куда это все девать. На чердаке было совершенно негде повернуться!
     Рэчел взмахнула рукой.
     - Пусть это тебя не беспокоит, я все отлично понимаю.
     В ответ Дарби поморщилась.
     - Фиона очень расстраивается по этому поводу. Один из моих людей клянется, что она напустила на него порчу только за то, что он поставил ломберный столик в коридоре, который ведет на кухню.
     - Вообще-то Фиона редко напускает порчу на посторонних, - шутливо заметила Рэчел. - Обычно это привилегия Грантов, но кухня... Тут твой парень замахнулся на святое.
     - Возможно. - Дарби ухмыльнулась. - Как бы там ни было, через десять минут у Стива разыгралась такая жуткая мигрень, что Сэму пришлось отвезти его домой. Вот почему я здесь совершенно одна и бездействую. Вон в том углу я видела чудесный столик; Настоящее барокко, но добраться до него я не могу. Ну не досадно ли?!
     Рэчел не выдержала и улыбнулась. Дарби была ее старинной подругой. Они вместе учились в школе, потом Дарби закончила колледж и вернулась в Ричмонд уже бакалавром искусств, чтобы создать собственную фирму, специализирующуюся на дизайне интерьеров. На первое время ее ссудил деньгами банк Дункана Гранта, но очень скоро Дарби вернула заем с процентами, и теперь ее дело процветало. В последние годы она занималась также торговлей антиквариатом, и чердак старинной усадьбы был для Дарби своеобразным мебельным Эльдорадо.
     - Ну, до завтра этот столик никуда не денется, - успокоила подругу Рэчел. - Кстати, ты начала готовить список вещей, которые ты хотела бы приобрести для себя? А заодно и тех, которые ты могла бы продать от моего имени?
     Дарби закатила глаза.
     - Ну еще бы! Я не знаю, известно тебе это или нет, но тут, на чердаке, хранится целое состояние. Первая оценка, которая производилась вскоре после гибели твоих родителей, была весьма и весьма скромной. Я бы даже сказала, что служащий налогового управления, который ее производил, не в состоянии отличить трюмо эпохи Регентства от сделанного вчера стула, но ты все равно должна послать ему цветы. Благодаря ему ты сэкономила несколько сотен тысяч долларов на одном только налоге на наследство.
     - Мне тоже кажется, что оценщик не захотел портить костюм и ползать среди всей этой пыли, - согласилась Рэчел. - Он только заглянул сюда одним глазком и сразу спустился обратно. Мебель, которая стоит внизу, просто ослепила его.
     - Меня она тоже ослепила, - кивнула Дарби. - Старинная и в прекрасном состоянии. Но, как видишь, это не помешало мне засучить рукава и начать разбирать эти авгиевы конюшни. Я заползла во все углы и обнаружила три огромных сундука, которые просто битком набиты такими вещами, за которые любой дизайнер по интерьеру без колебаний продаст душу дьяволу. Каминные вазы, подсвечники, статуэтки, рамы для картин... Мне придется выложить целое состояние, чтобы купить у тебя все, что мне хочется. И, учти, я готова сделать это, Рэчел.
     - Ничего, мы что-нибудь придумаем, - кивнула Рэчел. - Тебе не обязательно покупать все сразу. Например, мы могли бы заключить с тобой договор о передаче мебели на ответственное хранение с оплатой по мере реализации. Ты же знаешь, что сейчас я не нуждаюсь в деньгах.
     Светло-голубые глаза Дарби радостно заблестели, однако она с сомнением покачала головой.
     - Это чересчур щедрое предложение, Рэчел. Я не знала, что ты настолько мне доверяешь.
     Рэчел рассмеялась.
     - Пусть тебя это не смущает, Дарби, - отец оставил мне достаточно денег. Единственное, чего мне на самом деле хочется, это чтобы все эти прекрасные вещи снова начали служить людям. И я не понимаю, почему ты не можешь на этом заработать... Ты так много работала, создавая свою фирму, и теперь люди, которые разбираются в антиквариате, уважают тебя как специалиста, способного разыскать для них по-настоящему интересные вещи. Нет, Дарби, будь на твоем месте кто-нибудь другой, я бы еще подумала, но ты...
     - Спасибо, Рэчел.
     - Не за что, Дарби, я просто сказала, что думала. А теперь, почему бы тебе не устроить себе маленький выходной? Сейчас уже начало пятого, а ты все равно не сможешь двигать мебель без своих парней. Отдохни, а завтра продолжишь... - Тут она улыбнулась. - А я скажу Фионе, чтобы она перестала насылать порчу на Стива.
     - Я была бы тебе весьма признательна, - сказала Дарби с напускной серьезностью и, не сдержавшись, прыснула.
     Вместе они спустились с чердака в коридор второго этажа. Здесь Дарби снова остановилась, оглядывая заставленное мебелью пространство.
     - Вот это да! - вырвалось у нее. - Я и не представляла, что мы спустили сверху столько мебели. Говоришь, внизу тоже что-то стоит? Извини, я не хотела причинять тебе неудобства, но...
     - Пусть это тебя не беспокоит, - отмахнулась Рэчел.
     Дарби неожиданно прикусила губу.
     - Знаешь, что мы сделаем? Я сегодня же составлю список вещей, которые, как мне кажется, я сумею быстро продать, и уже завтра парни перевезут эту мебель в мой магазин. По крайней мере, она не будет мешать ни тебе, ни мне. Ну а как только освободится немного места, дело сразу пойдет веселее. Ты сама увидишь. Договорились?
     - Что ж, похоже, это действительно неплохая идея, - согласилась Рэчел.
     - Прежде чем увозить что-либо, - добавила Дарби, воодушевляясь, - я согласую этот список с тобой. Вдруг тебе захочется оставить что-то себе? Может быть, ты даже решишь забрать часть мебели с собой, в Нью-Йорк.
     Как и большинство знакомых, Дарби была уверена, что после продажи дома Рэчел вернется в Нью-Йорк. По крайней мере до сих пор все поступки Рэчел и все решения, которые она принимала, указывали именно на такой вариант развития событий. Да и сама Рэчел не опровергала этого, хотя на самом деле вовсе не была уверена, как она в конце концов поступит.
     Поэтому она только кивнула в ответ и сказала:
     - Да, хорошо. Так и сделаем.
     - Отлично. Тогда - до завтра! - воскликнула Дарби и, спустившись по главной лестнице в холл первого этажа, выскользнула за дверь.
     Все это было проделано так стремительно, что в первое мгновение Рэчел слегка опешила, хотя ей давно было известно, что за хрупкой внешностью Дарби скрывается натура энергичная и деятельная.
     Несколько секунд Рэчел стояла на площадке, глядя вслед подруге, потом повернулась и пошла в свою спальню в восточном крыле дома. У порога Рэчел, однако, остановилась и долго смотрела на дверь отцовской комнаты, которая располагалась дальше по коридору. Деловые бумаги отца, хранившиеся в кабинете, Рэчел успела разобрать, однако до личных вещей у нее не дошли руки. Она знала, что не может поручить эту работу никому другому - только сама Рэчел могла решить, что делать с одеждой и прочим, однако она никак не могла заставить себя взяться за это.
     Даже теперь, когда Рэчел считала, что вполне владеет собой, она никак н е могла заставить себя подойти к этим дверям и открыть их. Это по-прежнему было свыше ее сил. Она чувствовала, что стоит ей только войти в спальню отца, увидеть его кровать, туалетный столик с разложенными на нем мелочами, знакомую одежду, которую уже никто никогда не наденет, и горечь потери снова надолго выведет ее из строя.
     "Нет, - решила она, - лучше с этим не торопиться".
     Продолжая размышлять об этом, она вошла в свою спальню, которую родители разрешили ей обставить по-своему, когда Рэчел исполнилось шестнадцать. От матери Рэчел унаследовала безупречный вкус, поэтому, даже будучи подростком, она терпеть не могла кричащих цветов и контрастных сочетаний, которые обожали ее ровесники. Больше всего Рэчел нравилась изящная, испещренная цветочным орнаментом мебель в стиле Людовика XV. Ее позолоченные деревянные части и светло-голубые тона обивки определили выбор обоев и драпировок, и хотя с тех пор спальня стала напоминать музейную обстановку, сама Рэчел чувствовала себя там прекрасно. Она уже привыкла жить в окружении антикварной мебели:
     Вот и сейчас, едва остановившись взглядом на бледно-голубых шелковых обоях, затканных крошечными золотыми лилиями, Рэчел прошла в ванную комнату и включила воду, чтобы наполнить большую бронзовую ванну овальной формы, опирающуюся на четыре изогнутые львиные лапы. До вечера было еще далеко, но ей казалось, что горячая ванна с травами поможет ей успокоить нервы и справиться с напряжением, от которого она никак не могла избавиться.
     Ванна пошла ей на пользу, в спальню Рэчел вернулась бодрой. Набросив на плечи желтый шелковый халат, она подошла к окну и, опершись обеими руками о подоконник, встала там, машинально окидывая взглядом подъездную аллею и аккуратные лужайки, террасами спускавшиеся к реке, которую было едва видно за росшими вдоль берега кустами и деревьями.
     Никаких особенных планов на сегодняшний вечер у нее не было. Вероятно, раздумывала Рэчел, она поужинает с дядей Кэмероном, потом будет смотреть телевизор или ляжет в кровать пораньше и почитает на ночь. Именно так она проводила все вечера с тех пор, как две недели тому назад вернулась в Ричмонд из Нью-Йорка.
     - Богатая наследница... Это обо мне, - произнесла Рэчел вслух и криво улыбнулась. Ирония заключалась в том, что благодаря свалившемуся на нее богатству она могла бы отправиться в любой уголок земного шара, но... не хотела. Деньги, развлечения, праздное существование никогда ее не привлекали. Для нее успех никогда не был связан с богатством, в особенности с богатством, ради которого ей не пришлось пошевелить даже пальцем.
     Рэчел вздохнула. Она уже несколько лет работала в одном из известнейших нью-йоркских домов моды, но только этой зимой ей удалось подготовить собст