щи, но я думаю, что он все еще любит ее. Он сказал, что у нее были и другие любовники, по крайней мере одного он знает точно. Он отказался назвать его имя, но, кажется, я его и так угадала. - Она покачала головой. - Но зачем им за мной охотиться? Одному совершенно безразлично, знает ли кто-нибудь об их романе с Кэролайн. Другой... Нет, я никогда не поверю, что он хотел меня убить, даже если и догадался, что мне известно кое-что.
     Гриффин не перебивал, понимая, что ей необходимо выговориться, что она больше не может сдерживаться - с момента аварии эти мысли все время крутятся у нее в голове, и лучше, если ей удастся облечь их в слова.
     - В последнюю неделю своей жизни Кэролайн виделась и с тем и с другим. Я это отметила, это единственное, что кажется здесь необычным, учитывая то, что обоих она давно покинула. Она приходила к ним - то ли просто поговорить, то ли попросить о помощи. Но ни тот ни другой не стали с ней разговаривать. Один был слишком на нее обижен, другой спешил. А ты был слишком занят.
     Она не обвиняла - просто констатировала факт, но Гриффин немедленно стал защищаться.
     - Если бы я знал, что ей угрожает опасность...
     Джоанна мрачно кивнула.
     - Да, конечно, тогда бы ты пришел на помощь. Я думаю, что и те двое тоже. Похоже, она имела мощную власть над некоторыми своими мужчинами.
     И опять, хотя она говорила спокойно, не обвиняя, Гриффин поторопился заметить:
     - Я не был ее любовником, Джоанна.
     Она внимательно посмотрела на него, но он так и не понял, что она хотела увидеть в его лице и что увидела.
     - Но должна же быть причина, почему она обратилась к тебе за помощью?
     - Должна, - согласился он. - Однажды, очень давно, был один случай... А может быть, она послала мне эту записку, потому что я шериф, то есть человек, к которому и нужно обращаться за помощью.
     Джоанна кивнула.
     - Конечно, я думала об этом, должно быть, ты как шериф был ее последней надеждой, когда эти двое от нее отвернулись. Если она была замешана во что-то действительно опасное или противозаконное, она, наверное, страшно боялась написать эту записку.
     Гриффин покачал головой.
     - Последняя надежда? То есть она заранее была уверена, что я сделаю все для ее защиты, если ей угрожает убийство? Мы ведь говорим об этом, да?
     - Да, мы говорим об этом, - подтвердила Джоанна, глядя в огонь. - В последнюю неделю своей жизни Кэролайн была чем-то взволнована, а возможно, и напугана. Она не пришла к тебе сразу. Мне кажется, это означает, что она боялась ареста или скандала, а может быть, узнала что-то страшное про того, кто был ей дорог, или, возможно, не могла решить, что ей делать, потому что ее предал человек, которого она любила. Я думаю, что перед смертью или чуть раньше у нее была с кем-то связь, и, вероятно, ее последний любовник знает многое, если не все.
     - Предположения, предположения... - предостерег он. - И ни одно ничем не доказано.
     - Я понимаю. Но что мне остается? Я стараюсь сложить эту головоломку. А кто-то не хочет, чтобы я увидела картину в целом, и сегодня попытался меня убить.
     - И пытался убить тебя ночью в воскресенье.
     Она быстро повернула голову.
     - Ты хочешь сказать, что Амбер погибла, потому что ее приняли за меня? - тихо спросила она.
     - Хотел бы я ответить "нет". - Гриффину хотелось прикоснуться к ней, но он удержался. - Но другие варианты не выдерживают критики. Не говоря уже о том, что я давно знаю Кейна и просто не могу заставить себя поверить, что он способен убить девушку только за то, что она вешается ему на шею. Сегодня кто-то испортил твою машину. И как только это случилось, я понял, что все взаимосвязано, как ты и утверждала с самого начала. А что же может связывать Амбер со всей этой историей? Ничего, кроме того обстоятельства, что со спины она удивительно похожа на тебя.
     - Но Амбер погибла ночью и в шторм. Неужели кто-то всю ночь, под дождем, собирался ждать возле отеля, не выйду ли я прогуляться в этакую прекрасную погодку?
     - Нет, навряд ли. Но кто-то вполне мог сидеть в отеле и увидеть, как Амбер выходит. Кто-то из постояльцев, да вообще кто угодно. В этот вечер там мог оказаться любой - наверное, еще продолжали играть в покер, - значит, скорее всего, заходил и кто-то из горожан. Или... может быть, Кейн.
     - Но ты только что сказал...
     - Я сказал, что не верю, что он убил Амбер за то, что она вешалась ему на шею, но я не говорил, что он в принципе не способен на убийство. Если существует достаточно серьезный мотив... Кстати, тогда становится понятно, зачем он уехал ночью - чтобы обеспечить себе алиби. Но понял он или не понял, кого столкнул, он никак не мог предположить, что мы найдем дневник Амбер и таким образом установим точное время, когда она вышла из отеля.
     - Тогда почему же он не предъявил тебе это алиби, когда ты беседовал с ним? Почему же он говорил, что провел всю ночь в своем доме, один?
     - Если бы мне нужно было алиби для убийства, я бы решил, что его хорошо придержать про запас, по крайней мере, пока я не стану главным подозреваемым. Особенно если, скажем, я бы провел эту ночь с другой женщиной. Всегда можно сказать, что не говорил об этом, потому что не хотел впутывать сюда отношения с Холли - ведь когда я с ним разговаривал, она сидела рядом. Черт, это весьма правдоподобно! Может быть, такую игру он и ведет.
     - Но Амбер послала ему записку, - возразила Джоанна. - Если он и ждал кого-то у отеля, так только ее.
     - Это если он прочел записку.
     - А он ее не прочел?
     Гриффин кивнул.
     - На всякий случай я послал одного из своих людей осмотреть его коттедж - сегодня, как только ты от меня ушла. Он нашел конверт с запиской под цветочным горшком на веранде, и совершенно очевидно, что его никто не трогал, и, разумеется, он не был распечатан.
     - А был ли Кейн в отеле в воскресенье вечером? Я его там не видела.
     - Он обедал с Холли, это я точно знаю. Может быть, он бродил вокруг отеля, особенно если шторм приутих, и, увидев, как Амбер вышла, решил, что это ты. Потом прокрался за ней до обрыва и столкнул, как следует не разобравшись, кто это.
     - Вынуждена огорчить тебя: слишком много предположений, - сказала Джоанна, повторяя его же фразу.
     - Да, я знаю, - со вздохом произнес Гриффин. - Я обязательно должен с ним поговорить. Я должен заставить его сказать мне, где он был ночью в воскресенье. Еще надо бы выяснить, был ли у них с Кэролайн роман и продолжался ли он до тех пор, когда произошла авария. И если все так и есть, то он должен что-то знать - по меньшей мере, в каком состоянии души она была тогда.
     - А разве у него тогда еще не было романа с Холли?
     Гриффин кивнул.
     - Был. И это зачтется в его пользу, поскольку я не знаю таких дураков, которые крутят одновременно с двумя женщинами, живущими в одном маленьком городке.
     - А Кейн отнюдь не дурак.
     - Не сомневаюсь. Но пока он у меня главный подозреваемый. Если бы он внятно объяснил, где он был ночью в воскресенье, а также убедил меня в том, что не состоял с связи с Кэролайн и не знает, чего она так боялась перед смертью, тогда бы я вычеркнул его из своего списка.
     - А кто еще у тебя в списке? - И, опередив его, Джоанна предположила:
     - Наверное, Скотт.
     - Если Амбер погибла, потому что ее приняли за тебя, а теперь я уверен, так оно и было, это должно быть как-то связано с Кэролайн и ее смертью, тогда, получается, он под подозрением. Он вполне способен убить, если найдется веская причина.
     - Что ты считаешь веской причиной? Вряд ли ею может стать открытие, что у Кэролайн есть любовник. Возможно, Скотт и приложил руку к гибели жены, но зачем ему убивать меня? - Она с сомнением покачала головой. - Я думаю, если мы узнаем, чего боялась Кэролайн, все сразу встанет на свои места.
     - Да, это бы хорошо, - сказал он. - Есть на примете хороший медиум?
     Джоанна, глядя в огонь, улыбнулась. Гриффин рассматривал ее профиль. "Ей легче, когда мы разговариваем, - подумал он. - Когда она может сосредоточить свой острый ум на разгадывании головоломок из жизни Клиффсайда. У нее это отлично получается, именно так работают лучшие полицейские детективы: проговаривая ситуацию, часто удается отстраниться, что порой бывает необходимо. А кроме того, за разговорами она забывает о своих боли и страхе. Но эту тему мы уже, кажется, исчерпали".
     - Когда сегодня я открыл дверцу твоей машины, - внезапно вспомнил он, - ты сказала, что это третий раз. Что ты имела в виду?
     - Третий раз я обманула смерть, - тихо и как-то отрешенно произнесла она. - Но раз бедная Амбер умерла вместо меня, то это получается уже четвертый. - Она посмотрела на него и слабо улыбнулась. - Как ты думаешь, сколько попыток у меня еще осталось?
     На сей раз Гриффин не стал бороться с искушением коснуться ее. Он придвинулся к ней и обхватил ее лицо ладонями. Ее теплые губы подрагивали под его губами, и он чувствовал, как у нее на шее учащенно бьется пульс. Она тихо всхлипнула и прильнула к нему, откинув прочь разделявшую их подушку.
     Он понимал, что сейчас она беззащитна и нуждается просто в утешении, - но, ощутив, как приоткрылись ее губы и язык обжигающим касанием скользнул по его губам, он ни о чем уже не мог думать, кроме того, что безумно хочет ее.
     - Джоанна... - Гриффин с трудом оторвался от ее губ, чтобы произнести ее имя, при этом чувствуя, как это ему необходимо, что он именно хочет шепнуть ее имя, и снова стал жадно целовать ее.
     Издав низкий, чувственный стон, Джоанна еще сильнее прижалась к нему, отвечая на его ласки так страстно и горячо, что он тоже едва не застонал, совершенно теряя голову. Чуть отодвинувшись, он посмотрел на нее и снова взял ее лицо в ладони.
     - Не только док сегодня вошел не вовремя, - хрипло сказал он, в упор глядя на нее. - Джоанна, ты сегодня вырвалась из такого кошмара, и я не хочу, воспользовавшись твоей слабостью...
     Ее глаза, огромные, потемневшие, еще влажные от недавних слез, распахнулись навстречу ему, и она неожиданно радостно улыбнулась.
     - Спасибо, - мурлыкнула она, - но, Гриффин, я уже несколько дней назад поняла, что это должно случиться. А ты?
     Он нежно поглаживал пальцами ее скулы.
     - И я, - ответил он. - Но...
     Она не позволила ему договорить, опять тесно прижавшись к нему и прильнув к его рту жаждущими губам.
     - Я хочу тебя. И я знаю, что делаю. Не оставляй меня сегодня одну, пожалуйста.
     Возможно, какой-то другой мужчина и нашел бы в себе силы не внять этой нежной мольбе - но не Гриффин. Он обнял ее еще крепче - и поцелуй их был долог и сладок. Джоанна, ласкавшая его шею, плечи, спину, уже не казалась ему беззащитной - перед ним была женщина, полная страсти, которая твердо знает, чего хочет.
     Он поднял ее на руки - она была легкой, как перышко. Его пронзило ощущение ее физической слабости, вызвав целую бурю чувств: безумный страх за нее, ведь на ее жизнь дважды покушались, и желание ее защитить, сильное, как никогда прежде, - примитивная, железная решимость обеспечить ей безопасность любыми средствами. Никогда его чувства не были так мощно сконцентрированы лишь на одном: видеть ее, слышать, обонять, осязать...
     Он перенес ее в спальню и осторожно поставил на ноги у кровати, вслепую одной рукой отодвигая одеяло и не переставая ее целовать, движимый неутолимой жаждой, которой не знал раньше. Ее теплые губы, терзаемые им, безумствовали так, словно она испытывала ту же жажду.
     Но этого им становилось уже мало: она расстегивала его ремень, а он чуть ли не рвал пуговицы на ее пижаме, стремясь скорее смести все барьеры, их разделяющие; наконец она со стоном нетерпения прижалась к нему обнаженной грудью, затвердевшие соски обжигали - и внутри у него разгоралось такое пламя, что он, не в силах сдержаться, присоединил свой из глубины идущий низкий стон к ее страстному голосу.
     - Боже, Джоанна... Как я хочу тебя... - Он едва узнавал себя. Будто до этой минуты в его жизни не было ничего. Ее глаза блеснули, она потерлась грудью об его грудь, и ему показалось, что он вот-вот взорвется от наслаждения.
     Ему хотелось на нее смотреть долго-долго - уложить ее, обнаженную, и смотреть, смотреть и смотреть, запоминая каждый дюйм, каждый изгиб ее прекрасного тела, но потребность полностью слиться с ней была куда более настоятельной. Он потянул поясок пижамных брюк, и они упали к ее ногам, а ее нежные пальчики, не теряя времени, ловко расстегивали ему джинсы.
     Это интимное касание заставило каждый его мускул напрячься в сладостном предвкушении, а потом она прижалась к нему мягким шелковистым животом, и его пронзил приступ чистой и мощной страсти. Она переступила с ноги на ногу, пытаясь избавиться от носков, и это ее почти неуловимое движение стало последней каплей. Поток неистового желания перехлестнул все возможные и невозможные преграды, затягивая их в свои водовороты.
     Отшвырнув в сторону такую неуместную сейчас одежду, Гриффин поднял Джоанну и нежно опустил на кровать. Освещенное лампой, тело ее было прекрасно, еще прекраснее, чем он думал. Джоанна, стройная, тоненькая, с небольшой упругой, красивой формы грудью и мягко закругленными линиями бедер - воплощенная женственность. Глаза, влажные и слепые от страсти, мерцали, губы чуть распухли от его поцелуев.
     Ему хотелось рассказать ей, какой он ее видит и что чувствует. Ему хотелось сказать, что он никогда не видел никого прекраснее, что он не может ни о чем думать, так его влечет к ней. Но язык его не повиновался ему.
     Зато говорили его губы, говорили его руки. Он покрывал поцелуями ее лицо, шею, гладил ее теплые, упругие груди, чуткими пальцами тревожил твердые розовые соски; потом повторял путь своих рук губами, и желание переполняло его. Он слышал, как бьется ее сердце - так же сильно и быстро, как его; она учащенно дышала, и порой с ее губ срывался слабый стон. Желание разгоралось все сильнее, и сдерживаться дальше он уже не мог. Обуревавшие его чувства выходили из-под контроля, а тело жаждало иных утех.
     Его рука скользнула вниз, к ее гладкому шелковистому животу; ощутив предвкушающий трепет, спустилась еще ниже и, поблуждав в нежных светлых завитках, нашла увлажнившееся, ждущее его лоно и стала нежно ласкать. Ее бедра с готовностью приподнялись ему навстречу, она чуть вскрикнула.
     Гриффин со стоном проник в нее. Она обнимала его и слегка царапала ногтями спину и плечи, и это казалось ему восхитительным. Ее глаза потемнели от страсти, тело медленно и как бы неохотно раскрывалось, принимая его, и это неторопливое слияние было исполнено бесконечного наслаждения. Ему хотелось раствориться в ней, слиться с ней воедино, дышать в одном ритме, не различая, где кончается он и начинается она.
     Он начал двигаться, сначала неспешно, и ее тело чутко отвечало ему. Ее стоны и всхлипы подстегивали, ритм его движений все учащался, она крепко вцепилась пальцами ему в плечи, метаясь и изгибаясь под ним. Лицо ее, освещенное пламенем страсти, было прекрасно.
     Их словно бы уносило бурей - бурей их собственных необоримых и упоительных ощущений в океан чувственности, и, не сопротивляясь, они плыли к вершине наслаждения, которая все приближалась. Джоанна вскрикнула, и ее последнее содрогание отозвалось в нем вспышкой столь ослепительной, что он перестал видеть, слышать и чувствовать что-либо, кроме мощи собственного блаженного освобождения.

***

     - Как ты молчалива, - произнес Гриффин.
     Джоанна открыла глаза; опершись на локоть, он спокойно разглядывал ее. Она и не заметила, когда он успел укрыть их одеялом, - и теперь мирно дремала в теплом коконе из одеяла и его объятий, слушая отдаленный грохот прилива, бьющегося о скалы.
     - За последнее время я сильно изменилась, - пробормотала она, еще не совсем проснувшись. Она не могла понять по его лицу, беспокоит его ее молчаливость или он просто констатирует факт. Лицо было серьезно, темные глаза - черные? синие? - не отрываясь, смотрели на нее.
     - Ты... всегда такая? - спросил он чуть напряженно.
     Джоанна немного подумала, удивленно подняв бровь. Что он, собственно, хочет узнать? Для некоторых мужчин предшествующий сексуальный опыт женщины - это тема, которую нельзя затрагивать, другие же, наоборот, хотят изучить каждую главу, каждую строчку - и чтобы сравнение с предыдущими любовниками было непременно в их пользу.
     - Я была постоянной подругой моего школьного возлюбленного три года, - тихо заговорила она. - Два последних года в школе и первый год в колледже. И только в колледже мы легли в постель, и... у нас не вполне получилось. В самом деле, - она чуть улыбнулась, - я совершенно не понимала, о чем весь этот неоправданный шум. Я не знаю, действительно ли мы оказались в этом смысле несовместимы, может быть, мы просто были молоды. У него, скорее всего, было не больше опыта, чем у меня. Так или иначе, со временем лучше не стало, во всяком случае мне. И, вероятно, такое отсутствие у меня энтузиазма было замечено и неприятно поразило моего парня. Так что через полгода мы уже расстались. О своем следующем романе я уже рассказывала. Он, если ты помнишь, был неудачным и длился всего несколько месяцев. Поэтому я просто не знаю, насколько мне свойственна молчаливость во время столь бурной ночи.
     Он глубоко вздохнул.
     - Я никогда не понимал, что значит сходить с ума от страсти - до сегодняшнего дня.
     Свободной рукой он отвел прядь волос с ее лица и нежно погладил по щеке.
     - Мы подходим друг другу, правда? - по-прежнему очень серьезно сказал он.
     Если даже простое поглаживание щеки пробуждало в ней желание - то это настолько само собою разумелось, что Джоанна только слабо улыбнулась.
     - Да. - И добавила:
     - Ты тоже не много говоришь. Ты всегда такой?
     - Нет, - просто ответил он. Джоанна ждала, наблюдая за ним.
     - Для меня это так неожиданно, - сказал он, зачарованно гладя ее щеку. - Просто как гром среди ясного неба. Когда я увидел тебя в первый раз, ты повернула голову...
     - И оказалась так похожа на Кэролайн, - вставила она, с трепетом ожидая его реакции.
     Пальцы Гриффина замерли на ее щеке, брови чуть нахмурились, но голос оставался спокойным по-прежнему.
     - Да, это была моя первая мысль. Это естественно. Но и отличия сразу бросились в глаза. Твой голос, твои волосы. Но такое достаточно невероятное сходство меня настораживало. Я не верил в простое совпадение, и мне было непонятно, зачем ты приехала. А потом, когда я увидел, что ты очень целенаправленно ведешь расспросы о Кэролайн, я просто не знал, что и думать.
     - И ты решил меня предостеречь?
     - Мне было очень не по себе, Джоанна. Из-за тебя. Я, конечно, ни секунды не думал о том, что ты можешь стать причиной трагедии, - видит бог, я никак не ожидал убийства, - но я знал, что многие в этом городе не примирились со смертью Кэролайн.
     Джоанна молча кивнула.
     - Я не понимал, что со мной, - продолжал он. - Я не могу даже точно сказать, когда мои чувства проснулись. Наверное, тогда, когда я совершенно перестал видеть ваше сходство с Кэролайн.
     Джоанна не знала, верить или не верить, но вопросов не задавала. Ей хотелось думать - ей очень хотелось думать, - что сегодня он лег в постель именно с ней - с ней, а не с двойником Кэролайн.
     Вдруг он широко улыбнулся.
     - И тогда я понял, что я в опасности.
     - Прямо-таки сбит с ног? - улыбнулась она.
     - Прямо-таки пинком в зад! - мрачно ответил он.
     Джоанна не могла удержаться от смеха.
     - А я не шучу, - сказал он обиженно. Почему-то сразу стало понятно, что для него это и в самом деле очень серьезно. - Мне тридцать семь лет, Джоанна. Я думал, что я выше этой чепухи.
     - Чепухи? - невинно спросила она.
     - Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Грезы наяву. Всякие там смешные порывы.
     Джоанне очень хотелось попросить его описать эти смущающие его грезы и порывы, но она настолько была не готова к тому, о чем он, как ей казалось, говорит, что не нашла ничего лучшего, как ляпнуть:
     - Сладострасти