один из мужчин, с которыми я встречалась, не проявил ни малейшего интереса к тому, что я окончила Гарвард.
     Он чуть пожал плечами.
     - Кто же может предположить, что продавец бутика имеет научную степень по экономике?
     - Легче всего просто не делать предположений.
     - Наверное - в идеале. - Он наклонился, легко коснулся губами ее плеча, встал и пошел в ванную, неся свою наготу с обычным для него спокойным достоинством. Казалось, что он чувствовал себя как если бы был полностью одет.
     Лисса лежала, слушая, как он включает душ. Он любил очень горячий душ, так что через несколько минут ванная заполнялась паром, потихоньку начинавшим просачиваться в спальню. И только когда зеркало над туалетным столиком наполовину запотеет, он выключит душ и выйдет из ванны.
     Такие вот вещи постепенно узнаешь о своем любовнике. Еще она узнала, что при внешней сдержанности он был на удивление страстен, раскован и изобретателен в постели. Еще ее приятно удивило, что в любви он не был эгоистичен. Кроме того, он не имел обыкновения нежиться в постели, если больше не собирался заниматься любовью, и никогда не оставался на ночь. Никогда.
     Однако она каждый раз предлагала ему остаться, и он всегда отказывался. Оба делали вид, что это просто обмен любезностями, а не часть сложившегося ритуала.
     Вот уже полгода, как ритуал практически не меняется. Два-три раза в неделю он или приходил сюда, или встречался с ней в каком-нибудь отеле подальше от города, где их не мог бы увидеть никто из заинтересованных лиц. В отеле они обычно обедали, потом несколько часов проводили в постели; изредка оставались на ночь. Здесь, у нее, совместной трапезы не предполагалось. Когда она возвращалась из деловых поездок, некоторое время они встречались каждый вечер, но она была не настолько молода и наивна, чтобы думать, что он соскучился, а не просто изголодался по сексу; вопросов она привыкла не задавать.
     Со времени начала их романа у них был только один перерыв, нарушивший этот неизменный порядок, - это был месяц после смерти Кэролайн. Тогда он отдалился настолько, что их отношения, возможно, закончились бы совсем, не сделай Лисса шага навстречу, чтобы помочь ему справиться с тем, что обрушилось на него. И роман их продолжался, словно перерыва и не было. Днем, на людях, они держались так официально, что Лисса была почти уверена, что никто и не подозревает их в любовной связи - а в условиях Клиффсайда это кое-что значит.
     Она смотрела, как из ванной начинает просачиваться пар, и представляла себе его тело, мокрое и блестящее, под горячими струями душа. И не было ничего несовершенного в этом теле, совсем ничего. Оно было абсолютно безупречно - а если и не абсолютно, то почти. Столь ничтожная разница не может иметь значения. А в чутких пальцах ее такого холодновато-спокойного на вид любовника заключена магическая сила...
     - Черт! Что-то я слишком расслабилась, - вслух негромко произнесла она, вздохнула и встала с постели. Войдя в заполненную паром ванную, она с минуту наблюдала движение огромной тени под душем, а потом скользнула в жар душевой кабинки, почти целиком заполненной его большим телом. Она словно бы попала в другой мир - даже дыхание перехватило.
     - Что ты там делала так долго? - спросил он, привлекая ее к себе.
     Лисса хотела напомнить, что совместный душ не входит в их ритуал, но решила промолчать. Несмотря на достаточно долгие отношения, она чувствовала, что если вторгнуться на некую запретную территорию его личности, границы которой были очень строго очерчены, то можно оказаться безжалостно выброшенной из его жизни, а этого она не хотела.
     Их связывало немногое, и связь эта была непрочна, но она не собиралась это немногое терять.
     - Раздумывала, - ответила она, не вдаваясь в подробности.
     Он засмеялся, скользнул губами по ее щеке, по шее.
     - Интересно, ты когда-нибудь скажешь мне правду, а не то, что, как тебе кажется, я хочу услышать? - прошептал он.
     Проклятье, он действительно читает мои мысли!
     - Только на работе, милый, - сказала она легкомысленно.
     Прекращая разговор, она провела рукой по гладкой коже его спины, по твердым мускулам бедра и наконец добралась до еще более твердой плоти. Она не удивилась его готовности - на работе и вообще на людях он был словно из камня высечен, но наедине, как сейчас, его тело всегда отвечало немедленно и горячо. Порой она думала, что эта на первый взгляд почти ненормальная энергетика первичных инстинктов - плата за то, что большую часть жизни он слишком крепко держит себя в руках.
     - Это неприлично, - сказал он, - не станем же мы заниматься акробатикой в душе, как подростки. - При этом он прижал ее спину к прохладной стене, глядя сверху вниз, как струи горячей воды текут по ее телу, нежно приподнял ее груди, обхватил их ладонями и большими пальцами стал легонько ритмично касаться и без того возбужденных сосков.
     О, эти фантастические руки... Ее губы приоткрылись в ненасытной жажде его губ, она ласкала его, подчиняясь учащающемуся ритму, который он задавал движениями искусных пальцев. Он словно бы от природы был наделен абсолютным знанием того, как дать ей наслаждение, как пробудить ее чувства и утолить их. Ее сердце колотилось все чаще, желание становилось все нестерпимее.
     Он приподнял ее, и она почти перестала чувствовать спиной скользкую стену и горячие струи душа на плечах и руках. Обхватив его ногами, она облегченно выдохнула. Их слияние было настолько полным, пугающе полным, словно это мгновение с этим мужчиной - единственное, что есть, было и будет в ее жизни, и больше уже ничего не нужно.
     Необъяснимый страх, на мгновение накативший на нее, сменился наслаждением, она сжала губы и уткнулась ему в плечо, чтобы не закричать - она боялась, что он опять все с той же легкостью прочтет ее мысли и станет презирать ее. Лисса упивалась наслаждением безмолвно, почти ненавидя себя за чувство благодарности, переполнявшее сердце.
     Когда он наконец отпустил ее и поставил на ноги, она едва не упала, и ему пришлось ее поддержать.
     - Так чья это была идея? - все-таки умудрилась спросить она, едва дыша, но из последних сил стараясь сохранить тот легкомысленный тон, которого, ей казалось, от нее ожидали.
     - Твоя. - Он поцеловал ее - долго и сладко. Потом озорно улыбнулся и, дотянувшись до насадки душа, направил струю прямо ей в лицо.
     Она подпрыгнула, стараясь увернуться.
     - Негодяй!
     Он засмеялся.
     - Повернись, я потру тебе спинку. Она так и сделала, и когда он потер ей спинку, длинные ноги и все остальные части тела и вымыл волосы, у нее уже опять подгибались колени. (Черт его побери! Черт побери его и его чертовы фантастические пальцы!)
     Она тоже мыла его, надеясь, что он не чувствует, как у нее дрожат руки. Если он и заметил это, то ничего не сказал. И когда вода была выключена и дверь открыта, Лисса почти успокоилась.
     Закутавшись в большое полотенце, а другим, поменьше, обернув голову, она сидела на краю постели и сушила волосы. Он одевался, Лисса, не в силах отвести глаз, смотрела на него.
     Господи, я и впрямь излишне расслабилась, можно сказать, размякла.
     - Я слышала, сегодня в городе у тебя вышла небольшая стычка с Гриффом, - сказала она, стараясь отвлечься.
     Скотт не спросил, где она это слышала; учитывая специфику Клиффсайда, это не имело значения.
     - Не стычка, - уточнил он, надевая рубашку. - Он просто расспрашивал меня о том туристе, который погиб несколько месяцев назад.
     Лисса наморщила лоб.
     - О Батлере? Но ведь это было в мае, правильно? Мне казалось, что Грифф по горло занят расследованием гибели этой девушки.
     Скотт сел на стул у окна, чтобы надеть носки и обуться.
     - Я тоже так думал. Но он заявил, что рано закрыл дело Батлера.
     - Что он имел в виду?
     - Не знаю.
     - Но ты ведь не знал Батлера, правда?
     - Не знал. - Скотт занялся своими ботинками и ничего не добавил к этому.
     Лисса немного подумала.
     - Погоди, ведь сейчас он расследует гибель этой девушки. Может быть, он считает, что между этими двумя смертями есть какая-то связь?
     - Похоже на то, - спокойно ответил Скотт. - И эта связь, весьма вероятно, я.
     - Что?!
     - Видишь ли, он спросил меня, где я был вчера ночью, причем отнюдь не потому, что я мог видеть что-то полезное для следствия. Я не знаю другой причины задавать такие вопросы, кроме той, что я у него на подозрении.
     - Ты не сказал ему, что ты был здесь? - спросила Лисса.
     - Нет. - Скотт встал со стула и надел пиджак.
     - Но ведь ты ушел отсюда в первом часу. - Она произнесла это медленно, удивляясь его ответу.
     Скотт посмотрел на нее, и чуть заметная полуулыбка тронула его губы.
     - Насколько я слышал, девушка погибла чуть позже, где-то ближе к рассвету. Так что шерифа вряд ли касается, где я был до этого. В момент ее смерти я был дома. Вот все, что ему нужно знать.
     Чуть подумав, Лисса сказала:
     - Конечно, это твое дело. Но если тебе понадобится подтверждение тому, что ты провел эту ночь со мной, я готова.
     - Ты действительно считаешь, что я не задумываясь могу пожертвовать твоей репутацией, спасая собственную шкуру? - с искренним интересом спросил он.
     - Нет, - ответила она спокойно. - Не считаю.
     Его улыбка стала чуть шире - и все.
     - Я сказал шерифу ровно столько, сколько ему нужно знать, и не больше, - подвел итог Скотт.
     - Потому что ты не намерен облегчать ему работу?
     - Примерно так.
     Лисса невесело засмеялась.
     - Кажется, вы не слишком любите друг друга?
     - Это точно. - И, переводя разговор на другое, он напомнил:
     - Не забудь завтра утром зайти в мэрию и забрать документы.
     - Не забуду.
     - Ну, я пойду, - сказал Скотт.
     - Хорошо. Спокойной ночи.
     - Спокойной ночи, Лисса.
     Он не поцеловал ее на прощание, даже не дотронулся до нее. Но Лисса этого и не ожидала - он никогда не делал этого. Также, как никогда не говорил ей, о чем он думает. Так же, как никогда не оставался здесь на ночь, а упрямо возвращался в красивый одинокий дом над обрывом, где жил вместе с Кэролайн, в спальню, где отнюдь не спал с ней.
     Такие вот вещи узнаешь о своем любовнике.

Глава 9

     Джоанна вышла из машины и огляделась. Чисто, очень чисто. И тихо. Так тихо, что тишина была почти физически ощутима и действовала на нервы. В этот ранний утренний час она оказалась, по-видимому, единственной посетительницей оранжереи. Оранжерея называлась "Розы Маккенна", как значилось на вывеске. Она слышала, что Скотт Маккенна назвал своим именем лишь одно из множества своих предприятий - это. Кстати, своим... или, может быть, именем Кэролайн?
     Три корпуса и небольшой домик, в котором, вероятно, располагались контора и магазинчик, были примерно на полпути между Клиффсайдом и "Гостиницей", достаточно далеко от прибрежного шоссе. И, судя по аккуратно выписанным на дверях названиям каждого корпуса, здесь выращивали не одни только розы.
     Вокруг никого не было, и, обнаружив, что дверь ближайшего к ней корпуса не заперта, Джоанна вошла внутрь. На двери было написано: "Многолетние растения". Оранжерею заполняли ухоженные, благоухающие цветы и побеги, разнообразие которых резко превосходило рамки знакомства Джоанны с ботаникой - и каждое было в отличном состоянии. Похоже, для всех своих предприятий Скотт нанимал только лучших - самых ответственных и квалифицированных - работников, чтобы его собственность находилась в надежных руках.
     Выйдя из этого корпуса, она отправилась в следующий. Здесь предстояло ознакомиться с однолетними растениями. Они заполняли гряды на самых разных стадиях развития - от едва взошедших ростков до вполне зрелых. Джоанна бегло осмотрелась и, не увидев и здесь ни души, перешла в третий корпус, "Розы".
     Джоанна очень любила розы, но, когда она вошла в оранжерею, ее первой реакцией было отторжение. Столько роз в замкнутом пространстве, даже таком обширном, это немножко слишком. Их аромат наполнял воздух столь приторной сладостью, что некоторое время она старалась дышать ртом - пока не привыкла. Но все-таки розы были потрясающе красивы - они ласкали глаз пышным буйством красок, многообразием оттенков, всех, что существуют в природе и созданы изобретательным человеческим гением.
     Так же, как и в двух других строениях, здесь царила безукоризненная чистота, ухоженные растения были полны жизненных сил - несмотря на видимое отсутствие людей, дело было поставлено отлично.
     Она медленно продвигалась по широкому удобному проходу, разглядывая все вокруг. В оранжерее работала сложная и явно дорогая оросительная система. Рядом с каждой розой стояла маленькая металлическая табличка с ее названием, и Джоанна с интересом читала звучные имена роз, о существовании которых раньше и не подозревала.
     Лишь небольшая часть была Джоанне знакома: "Алый рыцарь", "Королева Елизавета", "Любовь", "Французская кружевная", "Тиффани"... Остальные же звучали странно и экзотически, и она гадала, кто и почему назвал ту или иную розу именно так: "Компликата", "Мадам Харди", "Стыдливый румянец", "Очарованная", "Леди Икс", "Мон шери"...
     Джоанна вдруг резко остановилась. Одно растение в голубом декоративном керамическом горшке резко выделялось на фоне окружавших его, высаженных в черные и зеленые пластмассовые. Рядом с ним лежало несколько опавших лепестков, совсем как в преследовавшем Джоанну сне. И тот же глубокий, густой розовый цвет, и та же прелестная форма, несколько отличная от всех остальных роз, которые она когда-либо видела.
     Она медленно протянула руку погладить атласный лепесток и увидела табличку: "Кэролайн".
     - Здравствуйте, чем могу быть полезен? Простите, что меня не было здесь, когда вы вошли, но...
     Джоанна повернулась, и мужчина вдруг резко оборвал фразу, широко открыв глаза и рот, явно потрясенный. Он вошел в заднюю дверь и теперь стоял в двух шагах от Джоанны. Лет сорока, коренастый, в вылинявших джинсах и джинсовой рубашке, таких же чистых, как и все вокруг. У него было приятное лицо - только в очень светлых голубых глазах было что-то необычное. И хотя под ногтями у него не было земли, Джоанна поняла, что именно он создал и поддерживает все это хозяйство.
     - Боже мой, - тихо сказал он. - Я слышал, что вы на нее похожи, но...
     За дни своего пребывания в Клиффсайде Джоанна постоянно сталкивалась с тем, что ее внешность повергает людей в шок.
     - Здравствуйте, - сказала она. - Меня зовут Джоанна Флинн.
     Он медленно кивнул.
     - Да, я знаю. Э... простите мой слишком пристальный взгляд, но...
     - Ничего, - кивнула, в свою очередь, Джоанна. - За последнюю неделю я к этому почти привыкла.
     - А говорите вы иначе, - пробормотал он, потом потряс головой и передернул плечами, словно отгоняя что-то, не дававшее ему покоя. - Я - Адам Харрисон. Я работаю в этой оранжерее.
     Она пожала ему руку и кивком указала на розовый куст.
     - Я восхищена всеми вашими розами, но вот этой особенно. Мне, знаете ли, любопытно, почему она так называется? Если я правильно помню, розе обычно дает имя тот, кто ее создал. Вы случайно не знаете, кто творец этой?
     - Я, - спокойно ответил он. - Когда несколько лет назад мы открыли эту оранжерею, я пообещал Скотту, что первое растение, которое мы здесь выведем, будет названо в честь Кэролайн. - Он чуть пожал плечами. - Что, собственно, я и сделал. В конце концов, это она была вдохновительницей.
     - Значит, это правда, что Скотт завел это дело, потому что Кэролайн любила розы? - спросила Джоанна.
     Адам Харрисон улыбнулся, словно ее слова показались ему забавными.
     - Да, это правда. Когда они только что поженились, он все время посылал в Портленд за розами - раза по два в неделю. Но иногда роз не могли найти, или они были нехороши, и он решил, что нужно устроить питомник здесь, в Клиффсайде. Вот меня и пригласили из Сан-Франциско. Он знал, кого пригласить - я и раньше выполнял там кое-какую работу для его семьи.
     Еще один из Сан-Франциско!
     - Понятно.
     Джоанна не знала, можно ли и стоит ли его расспрашивать, но не могла справиться с неодолимым желанием задавать вопросы. Наверное, потому, что именно здесь она обнаружила розы из своего сна и цветы оказались названы именем Кэролайн. Значит, это место - или, возможно, этот мужчина важны для поисков сведений о жизни и смерти Кэролайн. Иначе почему же ваза с этими розами снилась ей?
     - Кажется, вы находите это забавным, мистер Харрисон?
     - Адам. Мисс Флинн, я нахожу это преуморительным.
     Она удивилась его подчеркнуто саркастическому тону.
     - Э... пожалуйста, называйте меня Джоанна. Простите, но... кажется, вы не любили Кэролайн?
     Он посмотрел на нее, словно взвешивая, насколько ее это интересует. Не настороженно, как многие в этом городе, а просто раздумчиво.
     - Я слышал, вы расспрашиваете людей про Кэролайн. Могу я узнать почему?
     Чуть поколебавшись, Джоанна, послушавшись внутреннего голоса, ответила правду, - впрочем, так она поступала почти всю жизнь.
     - Потому что я на нее похожа. Потому что здесь меня принимают за нее, во мне предполагают ее. И мне нужно понять, какой она была, а не просто выслушивать байки про ее любимый цвет и ее любимые духи.
     Он кивнул и пожал плечами, словно ему это безразлично.
     - Логично. О'кей, тогда - я знаю, что я в меньшинстве, но я действительно не любил Кэролайн. Со всеми своими ангельскими улыбками и ласковым голосом она была очень жестокой женщиной, которая никогда ни перед чем не останавливалась, твердо намереваясь получить то, чего ей хотелось, не задумываясь, кому сделает больно.
     В его словах явственно прозвучала горечь, и Джоанна легко догадалась о ее возможной причине.
     - Чего же ей хотелось от вас?
     Он издал короткий смешок.
     - Соучастия. И она его получила.
     - Соучастия в чем? - упорно добивалась своего Джоанна, не надеясь, впрочем, что он захочет сказать больше того, что уже сказал. Но то ли потому, что она была похожа на женщину, к которой он испытывал столь сильные чувства, то ли потому, что он так долго держал все это в себе, он ответил.
     - Во лжи, в постоянной угнетающей лжи. Ей нужно было безопасное убежище для встреч с любовником, и, кажется, ее особенно возбуждало это место - которое ее муж построил в честь любви к ней.
     Джоанна не знала, что и сказать. Портрет, который рисовал Адам, так отличался от всего, что рассказывали об этой женщине другие... Похоже, что он смотрел на Кэролайн сквозь призму своей антипатии - или, что маловероятно, но возможно, именно к нему Кэролайн была обращена исключительно дурной стороной своей натуры. Все зависело от того, насколько близко он ее знал, а Джоанна почему-то была уверена, что близко.
     - За конторой есть небольшая комнатка, - тусклым и невыразительным голосом продолжал Адам, словно услышав ее мысли. - Она служит складом для хранения всего, чему не нашлось другого места. Она принесла туда плед, бросила его на мою старую койку и стала приходить на свидания по несколько раз в неделю.
     Оранжерейный склад плюс старая конюшня? Что-то здесь не сходилось, и Джоанна спросила:
     - Вы говорите, незадолго до гибели Кэролайн приходила сюда по несколько раз в неделю?
     Адам покачал головой.
     - Нет. Это было больше года назад и длилось всего несколько недель, но, черт побери, измена есть измена, обман есть обман. Она хотела причинить Скотту боль, вот зачем ей это было нужно. Она проделывала все это, чтобы причинить ему боль!
     - И ей это удалось?
     Адам опять издал знакомый уже короткий смешок.
     - Видите ли, Джоанна, дело в том, что Кэролайн была труслива. Она никогда не шла на открытую конфронтацию. С одной стороны, она, конечно, хотела отравить Скотту жизнь, с другой стороны - ей не хватало смелости рассказать ему о своих романах. Я не знаю, может быть, эту ее болезненную потребность удовлетворяло уже само наличие любовника. Этакое тайное упоение тем, что другой мужчина получает то, что по пра