- Да, черт возьми, и вы это прекрасно знаете. Джесс заслуживает того, чтобы получить обратно настоящую внучку.
     - Я сейчас говорю не о том, что подумают или во что верят другие. Я спрашиваю, так ли это важно в данный момент для нас двоих? Сейчас, когда никто нас не видит и не слышит. Вот именно сейчас, когда вы смотрите на меня, Уокер, имеет ли для вас значение, настоящая Аманда Далтон перед вами или нет? Скажите честно.
     - А для вас имеет значение, что я думаю по этому поводу?
     - Не надо отвечать вопросом на вопрос.
     - Ну хорошо. Сейчас уже за полночь. Красивая женщина забрела ко мне, можно сказать, прямо в спальню. Конечно, при определенном настрое не имело бы никакого значения, кто она такая на самом деле.
     - Опять осторожничаете. Вы когда-нибудь можете уступить хоть на йоту, Уокер?
     - Знаете, в такую жару я не расположен к играм.
     - А кто говорит об играх?
     - Но вы же здесь. Зачем вы пришли, Аманда?
     - Мне не спалось. Я подумала, может быть, прогулка поможет.
     - Ничего себе прогулка - целую милю, без дорог, через лес. Что, наверное, скука одолела? Развлечений захотелось? Я думаю, после Бостона это место кажется вам настоящей дырой. А играть перед Джессом роль чистой невинной девочки, наверное, чертовски наскучило? В то же время большинство мужчин здесь предположительно состоят с вами в родстве, так что найти себе партнера, связь с которым не грозила бы кровосмешением, целая проблема.
     Такая грубость в его устах звучала настолько непривычно, что в первую минуту Аманда потеряла дар речи. Взяв себя в руки, она заговорила тем же издевательским тоном:
     - А вы подонок, Уокер. Я только не могу понять, действительно ли вы меня до такой степени ненавидите или просто делаете вид.
     - Я никогда не играю на публику.
     - Чепуха. Все играют на публику. А мы с вами играем в эту игру с той самой минуты, как я впервые вошла в ваш кабинет.
     - Я не играю. Я просто хочу знать правду.
     - Правду? - Она издала короткий смешок. - А при чем тут вообще правда? Какое она имеет к этому отношение?
     - Самое прямое.
     Она покачала головой:
     - Возможно, вам действительно хочется так думать, Уокер, но вы же неглупый человек. Я задала нам вопрос и хочу услышать правдивый ответ. Вот сейчас, и данный момент, имеет для вас значение, настоящая ли я Аманда Далтон?
     - Нет.
     Черт бы ее побрал! Все-таки она вытянула это из него. Уокер чувствовал, как растет напряжение внутри.
     Аманда не засмеялась. Даже не улыбнулась.
     - Вы, наверное, скорее поверите ядовитой змее, чем мне. Но это не имеет никакого значения. Вы хотите меня, Уокер, и мы оба это знаем.
     - Не важно, чего я хочу или, наоборот, не хочу. В моем возрасте надо иметь голову на плечах.
     Голос его звучал резко и хрипло. Казалось, слова ранят ему горло. Она вытащила его желание на свет, и теперь оно лежало между ними, голое, неприкрытое.
     - Значит, у вас есть голова на плечах? А что, если у меня ее нет?
     Он не двинулся с места. Изо всех сил старался не двигаться.
     - Что вы такое говорите, Аманда?
     - Что ж, это в духе человека вашей профессии. Обо всем надо сказать вслух и в подробностях. А я-то думала, вы поняли, зачем я здесь. По-моему, вы сами об этом сказали. Будто бы мне стало скучно, и я ищу, кто бы положил меня в постель. Ну или что-то в этом роде.
     - Аманда...
     Она резко перебила его. Теперь ее слова дышали сарказмом:
     - Здесь меня окружают в основном родственники, лето становится слишком... знойным, ночи такие длинные и жаркие. Что остается делать девушке? Конечно, я бы могла дождаться возвращения Виктора, поскольку он уже проявил ко мне интерес. Но мне что-то не хочется потворствовать его самолюбованию. И потом, мужчины, считающие себя величайшими любовниками в мире, на самом деле, как правило, таковыми не оказываются.
     Уокер чувствовал, как внутри поднимается что-то темное, огромное и неуправляемое. Понимает ли она, какие силы могут вырваться наружу в эту ночь?
     - То есть вы хотите сказать, что это была бы пустая трата времени.
     - Если не хуже. Мне почему-то кажется, что в постели он склонен проявлять некоторые... отвратительные привычки. Поэтому я, пожалуй, не стану с ним связываться.
     - И значит, остаюсь только я.
     Она улыбнулась:
     - Ну естественно. Так что давайте закончим эту маленькую сценку и опустим занавес по всем правилам.
     Уокер внезапно понял, что ему все-таки удалось пробить броню ее спокойствия. Она разъярена до крайности, оскорблена, возможно, он даже причинил ей настоящую боль. Вот и широкая улыбка выглядит фальшивой, и голос, произносящий издевательские слова, дрожит, и сама она вся трясется как в лихорадке.
     Прежде чем он успел что-либо сказать, она продолжила, все тем же издевательским тоном:
     - Пожалуй, я облегчу вам задачу. Скажу, что, поскольку вы единственный интересный и доступный жеребец на всю округу, я и пришла сюда сегодня ночью, чтобы вы уложили меня в постель. А пока я терпеливо этого жду, вы сможете вдоволь натешиться, смешав меня с грязью, высказать все свое презрение, сказать мне, какая я паршивая шлюха. Если же этого вам покажется недостаточно, чтобы ощутить сладкое чувство превосходства, можете добавить несколько оскорблений по поводу моей внешности. Например, сказать, что, на ваш взгляд, я вовсе не привлекательна и не желанна.
     - Аманда...
     - Ну же, Уокер. Ведь только этому вас и научили - уничтожать противника любыми способами. Не этим ли вы все время занимаетесь? Поскольку не можете контролировать ситуацию никаким другим способом, нападаете, унижаете меня, втаптываете в грязь. Ну ничего, это послужит мне хорошим уроком. И уж больше я сюда не приду, в надежде что меня положат в постель, какими бы жаркими и долгими ни казались мне ваши ночи.
     Она резко отвернулась.
     - Подождите, Аманда.
     Он схватил ее за руку. Она замерла, яростно сверкнув в темноте глазами:
     - Идите вы к черту!
     Она вырвала руку и помчалась вниз по ступеням. Уокер колебался лишь одно мгновение. Пробормотав проклятие, побежал за ней. Он нагнал ее у большого дуба. Едва сознавая, что делает, снова схватил ее руку. На этот раз Аманда издала какой-то дикий звериный крик и попыталась вцепиться другой рукой ему в лицо. Он перехватил ее руку, прежде чем она успела это сделать.
     - Простите меня, Аманда.
     Рука ее казалась такой маленькой и хрупкой в его ладони. Внезапно Уокера потрясло сознание того, как беззащитна она в руках любого мужчины.
     - Простите меня. Я сожалею...
     - Нет, вы не сожалеете ни о чем. И я тоже. Слава Богу, теперь все точки расставлены. Я давно знала, что вы считаете меня лгуньей. Теперь мне ясно, то вы вообще обо мне думаете.
     - Я действительно хочу вас.
     Руки его скользнули вверх. Он легонько потряс ее за плечи, чувствуя, как разбивается вдребезги вся его хваленая способность владеть собой, и он не в силах ничего с этим поделать. Между ними больше не существовало никаких барьеров, они их безжалостно разрушили, и сейчас осталась только правда, ничего больше. Та самая правда.
     - Вы правы, и мы оба это знаем. Правы в том, что для меня не имеет никакого значения, кто вы такая.
     Она оттолкнула его.
     - Пустите меня.
     - Не отпущу, пока вы меня не выслушаете. Я потерял контроль над ситуацией, и это сводит меня с ума. Вот почему я хотел сделать вам больно. Может быть, я и еще раз попытаюсь сделать вам больно.
     Пальцы его впились ей в плечи. Он вовсе не собирался произносить эти слова, они вырвались сами собой.
     - Я думаю о вас все время. Каждый день и каждую ночь, в суде, в ?Славе?, здесь. Думаю и чувствую, что начинаю сходить с ума. Да, я сошел с ума. Я почти не сплю, потому что каждую ночь мне снится, как я обладаю вами. Я просыпаюсь в отчаянии и мечусь по комнате, как зверь в клетке. - Он снова с силой встряхнул ее. Голос его звучал резко, как удар хлыста. - Теперь вы понимаете? ?Хочу? - слишком слабое слово, оно не передает того, что я испытываю к вам. Я одержим вами, заполнен вами до такой степени, что ни для чего другого уже не осталось места.
     Она молча смотрела на него. Потом снова рванулась.
     - Прекратите это, Уокер. Отпустите меня.
     Он резко рассмеялся.
     - Не совсем то, чего вы ждали, правда? Слишком сильно, слишком резко, слишком неромантично. Вообще слишком. Но это не имеет значения, поскольку вы тоже хотите меня, Аманда. Поэтому вы и пришли сюда.
     Она снова замерла, глядя на него потемневшими глазами. Нервно облизала губы.
     - Я... я не знаю. Я не собиралась приходить, во всяком случае, не до самого дома. Просто пошла по тропе... а потом увидела вас. Я...
     - Вы ожидали приятной беседы, а затем немного нежностей. Так?
     На этот раз его издевательские слова даже не смутили Аманду. Она была потрясена произошедшей в нем переменой. Утонченный, холодный, бесстрастный человек, которого она знала, исчез. В нем, оказывается, бушуют яростные, темные, необузданные порывы. Она не знала, что с этим делать. Он прав, в своих мыслях она не осмеливалась идти дальше поцелуев и, может быть, легкого флирта. Ни о чем большем не позволяла себе думать. Это ни в какое сравнение не шло с его страстной одержимостью. Этого она не хотела, он и здесь прав. Не сейчас. Она должна найти разгадку той ночи двадцать лет назад, и меньше всего ей сейчас нужны чувства, которые потребуют от нее большего, чем она готова отдать.
     Она остро ощущала его близость, его неожиданно мощную грудь и руки. Пальцы его давили, мяли ее плечи, но он этого, по-видимому, не замечал.
     - Чего я ожидала, не имеет значения. Вам не нравится то, что вы чувствуете, а у меня не хватает нервной энергии, чтобы справиться с... - она запнулась и продолжила с кривой улыбкой: - чем-то более сложным, чем просто постельные отношения.
     - Тогда мне придется решать за нас двоих. Так?
     Даже в темноте она чувствовала его пугающе напряженный взгляд. Внезапно ощутила мощный толчок внутри, как будто все ее чувства пришли в движение под влиянием шока. Она хотела отступить, убежать... но не могла двинуться с места. Сердце гулко колотилось в груди, стало трудно дышать, где-то глубоко в теле разливался жар, какого она никогда раньше не испытывала.
     Она сглотнула слюну. Почувствовала, что не в силах даже отвернуться от него.
     - Нет. Я не могу. Вы хотите слишком многого. Я...
     Он резко наклонился и с жадностью впился в ее губы. Аманда забыла все, что она собиралась сказать. Руки ее потянулись к его обнаженной груди, пальцы ощупывали мягкие густые волосы и твердые мышцы под ними. Он совсем не похож на человека, проводящего целые дни в костюме за письменным столом, скорее на фермера с ранчо, на человека, который тяжелым физическим трудом зарабатывает себе на жизнь.
     Аманда ощутила, до какой степени он возбужден, и ее снова окатила горячая волна. Она осознала, что отвечает на его поцелуи так же яростно. Охватившее ее желание оказалось таким неистовым и таким внезапным, что она едва не потеряла сознание.
     Уокер оторвался от нее. Распухшие губы пульсировали, горели огнем. Он резко поднял голову. Вдохнул с глухим звуком, похожим на рычание.
     - Ты мне нужна. Нужна. Я думал, это пройдет, но нет. С каждым днем становится только хуже.
     Аманда как загипнотизированная смотрела на него. У нее возникло смутное пока сознание, что она смогла бы уйти, оторваться от него, если бы в нем было только то, с чем она уже сталкивалась, - страстное, но контролируемое желание, неистовство плоти, совсем не задевающее душу. От этого можно было бы легко уйти. Или принять без особых треволнений, по обоюдному согласию, получить удовольствие ради удовольствия. Цивилизованным путем...
     В том, что происходило сейчас, не было ничего цивилизованного. Его желание прорвалось, как потоки воды сквозь дамбу. Ее несло в этом вихре неистового желания. Сознание, что он захвачен не меньше, чем она, еще больше подстегивало. Никогда в жизни Аманда не чувствовала себя столь необходимой мужчине.
     - Черт побери, Аманда!
     Он обхватил ее лицо дрожащими руками. Снова яростно поцеловал.
     - Скажи ?да? или снова скажи, чтобы я убирался к черту. Только не заставляй меня ждать ответа.
     Где-то в глубине сознания едва слышный голос благоразумия нашептывал, что надо остановиться. Он не должен видеть, как она перед ним беззащитна. Однако новый вихрь эмоций смел все благоразумные мысли. С губ ее сорвался какой-то стонущий звук - ответ и ему, и себе самой. Руки скользнули вверх, обняли его, ногти впились в твердые мышцы спины. Грудь поднялась от возбуждения, затвердевшие соски под блузкой коснулись его груди.
     У него перехватило дыхание.
     - Да? - хрипло проговорил он.
     - Да.
     Слово вырвалось само собой, до того как она успела подумать. Вся ее неуверенность растворилась в мощном потоке ощущений.
     Пальцы его скользнули вдоль ее шеи, вниз, к застежке, и прежде чем Аманда успела ему помочь, блузка распахнулась и слетела с ее плеч. Она изогнула спину, прижалась напрягшейся грудью к его груди. Он издал хриплый звук. Его губы и язык играли с ее губами, покусывали, трогали, возбуждая сильнее, чем обычные поцелуи. Руки скользнули вдоль ее спины, прижали теснее.
     Аманда услышала собственный стон, ощутила боль в груди, нестерпимый жар в сосках. Желание нарастало так бурно, что это походило на приступ безумия. Не сознавая, что делает, она ухватила зубами его нижнюю губу. Он издал звук, похожий на рычание. Дыхание их смешалось. Он нащупал эластичный пояс на ее шортах, потянул вниз. Аманда ощутила ногами влажную от росы траву. Только в этот момент она заметила, что туфель на ногах уже нет.
     Неловкими от нетерпения пальцами она пыталась расстегнуть молнию на его джинсах. Когда молния наконец поддалась и Аманда потянулась к нему, он перехватил ее руку.
     - Нет. Если ты до меня дотронешься, я...
     - Скорее, - прошептала она, желая лишь одного - ощутить его внутри.
     Уокер потянул ее вниз, на влажную траву, рванул на ней трусики.
     - Я не в силах больше ждать, - хрипло прошептал он.
     Одной рукой он с силой поглаживал ее грудь и живот. Потом рука скользнула вниз, пробралась между ее бедрами.
     Аманда издала звук, похожий на всхлип. Длинные пальцы ласкали, гладили, проникали, изучали. Все ее тело болело, горело. Она ощущала пустоту, которой никогда раньше не чувствовала. Ничто на свете не имело значения. Только бы ощутить его внутри.
     - Чего ты ждешь? - проговорила она хриплым, надтреснутым голосом.
     - Не надо торопиться. Не надо спешить. Но я... Господи, я умираю по тебе.
     Его губы и руки уносили ее все выше и выше, так что в какой-то момент ей стало страшно. Она яростно впилась пальцами в его плечи, выгнула спину. Его горячие губы скользнули вниз, вдоль живота, еще ниже. Язык коснулся самого чувствительного места на ее теле. Аманда вскрикнула от наслаждения, задохнулась. Попыталась унять крик, прийти в себя, но это не удалось. Если вначале она еще смутно ощущала запахи травы и жимолости, чувствовала влажную теплоту южной ночи, слышала стрекотание сверчков, отдаленные раскаты грома в горах и даже их собственное хриплое дыхание, то теперь все ощущения сконцентрировались на страстном желании, сжигавшем ее тело.
     - Уокер... я больше не могу выдержать... ну пожалуйста...
     С невероятной медлительностью он ласкал языком шелковую кожу живота, груди, шеи. Ногами раздвинул ей бедра. Аманда громко застонала.
     - Черт бы тебя...
     - Спокойно, - пробормотал он, как будто бы самому себе.
     Каждое движение, каждая ласка длились долго до боли. Наконец он поднял голову, глядя на нее сверкающими от страсти глазами.
     - Я хотел... продлить как можно дольше... но...
     Он начал медленно проникать в нее. Аманда задохнулась. Ей показалось, что это длится слишком долго.
     У нее не хватало дыхания. С почти болезненным стоном она открылась ему, стараясь захватить его как можно крепче. Неожиданно он вырвался и с силой вошел снова. Это было так восхитительно, что Аманда громко всхлипнула.
     Ноги ее поднялись, обхватили его бедра. Тяжелые толчки становились все быстрее, словно у дикого первобытного существа, подчиняющегося древнему инстинкту. Аманда знала, что никогда раньше ничего подобного не испытывала. Тело ее купалось в блаженстве. Неожиданно напряжение внутри прорвалось. Ее залили горячие волны пульсирующего блаженства. Она громко вскрикнула. Он издал хриплый стон, но не отпустил ее. Наоборот, еще крепче прижал к себе, продолжая яростные толчки. Потрясенная Аманда почувствовала, как ее тело подчиняется его ритму, как снова растет напряжение внутри. На этот раз освобождение оказалось настолько всесокрушающим, что она даже не могла кричать.

***

     Аманда не знала, сколько времени прошло. Постепенно она начала приходить в себя. Трава под ней, густая и мягкая, как удобная кровать, больше не казалась влажной. Может быть, оттого, что их тела были влажными от пота. Она открыла глаза. Увидела светлячков, высоко в ветвях старого дуба. Услышала стрекот сверчков и глухие раскаты грома. Свое и его, все еще неровное, дыхание.
     Уокер поднял голову, чуть отодвинулся, приподнялся на локте. На его красивом лице застыло непередаваемое выражение мужского удовлетворения. Но не триумфа. Он словно сознавал, что это скорее передышка, чем победа. Наклонился, поцеловал ее долгим поцелуем. Снова поднял глову.
     - Это было... нечто особенное.
     Аманда понимала, что нет смысла скрывать, насколько она потрясена.
     - Безумие.
     - Я сделал тебе больно?
     - Нет.
     Она медленно провела ладонью по его спине. Вспомнила, как впивалась в нее ногтями.
     - А вот я, кажется, пустила тебе кровь.
     Уокер усмехнулся:
     - Не думаю, что тебе удалось прорвать мою шкуру. Он оторвался от нее, отодвинулся и лег рядом на траве, не отнимая, однако, руки от ее груди. И это доставило ей радость - не хотелось совсем отпускать его. Странно, она совсем не испытывала стеснения, ни оттого, что лежала совершенно обнаженная, ни оттого, что только что занималась любовью прямо под деревом, при ярком свете луны.
     Легкий порыв ветра зашелестел листвой наверху, обдал прохладой ее влажную разгоряченную кожу. Это было чудесно. Ей не хотелось двигаться.
     Приподнявшись на локте, Уокер некоторое время смотрел на нее, потом погладил ее грудь. Он как будто испытывал необходимость постоянно касаться ее, словно его желание лишь временно успокоилось, но не было удовлетворено полностью.
     - У тебя прекрасное тело.
     Она смотрела на его сосредоточенное лицо и чувствовала, как снова учащается пульс, как отвечает тело на его ласки.
     - Спасибо. Наверно это наследственное, - сказала она, пытаясь сдержать дрожь в голосе.
     Его рука замерла. Аманда беззвучно выругалась. Зачем понадобилось напоминать...
     Его рука снова пришла в движение. Пальцы обводили изгибы груди, трогали напрягшиеся соски.
     - Знаешь, ты удивительно полногрудая для такой маленькой и хрупкой женщины. В отличие от твоей матери, если судить по той картине.
     Если она действительно твоя мать... Наверняка он это имел в виду.
     Аманда внутренне напряглась, однако постаралась, чтобы голос звучал спокойно:
     - Да, я помню, она всегда жаловалась, что фигура у нее, как у ребенка. Когда покупала мне бюстгальтеры, все время повторяла, что у меня грудь на размер больше, чем у нее.
     Уокер нежно потянул за твердый сосок. Наклонился, провел по нему языком. Эта ласка подействовала на нее невероятно возбуждающе.
     Он поднял голову. Улыбнулся.
     - Интересная деталь.
     Он, конечно же, говорил не о груди. Аманда оттолкнула его руку. Резко поднялась, потянулась за одеждой. Он тоже сел, успокаивающим движением обнял ее за плечи.
     - Ну ладно-ладно. Прости. Я не хотел.
     Теперь Аманда чувствовала неловкость от сознания своей наготы, и это ей совсем не нравилось. Она высвободилась из его объятий, обхватила колени руками.
     - Можешь оставить свои извин